* * *
— Прикажите им искать лучше! Я хочу, чтобы каждый солдат на поле знал, что им необходимо найти и защитить своего принца! — Лафей был вне себя от ярости, когда узнал от Ньерда о том, что Локи исчез из своих покоев, не оставив и следа. Правитель недоумевал, что могло послужить тому причиной. — И расставить стражей по всему периметру дворца! Сюда могли проникнуть шпионы, отдай приказ осмотреть каждую комнату и подземелья! — Ваше Высочество! — молодой чистокровный йотун, появившись на пороге тронного зала, прервал беседу царя с главнокомандующими армиями и главой стражи. — Прибыло письмо от послов Асгарда. — тот замялся, будто бы все никак не решаясь донести до Лафея эту ценную информацию. — Они говорят, что принц Йотунхейма… ваш сын… он у них. — Что?! — со стороны можно было заметить, как взгляд правителя на долю секунды остекленел, а за следующие мгновения в нем пронеслась буря самых различных эмоций – от отвращения до животного гнева. — Как они посмели?! При каких обстоятельствах?! — Они сказали, что Локи был захвачен в плен во время битвы. Но Всеотец благочестиво приказал переместить принца в сердце асгардского дворца и велел, что так тому и быть, пока война не окончится, в чью бы то ни было пользу. Лафей молчал еще пару минут. Неприступный и холодный царь изо всех сил пытался скрыть свое горе, что изнутри выедало йотуна густой паутиной. — Сначала моя жена, теперь мой ребенок… Один не собирается останавливаться… — йотун сжал ладони в кулаки, демонстрируя весь навык царской выдержки, однако глубоко в душе правитель был готов растерзать всех, кто стоял сейчас здесь рядом. Был приказ оберегать единственного сына правителя, и этот приказ бесстыдно нарушили. — Мы должны разгромить асгардское войско! Прикажите лекарям, чтобы обратили внимание на нетяжелых больных. Нам нужно как можно больше солдат. Сначала собрать в кольцо весь их лагерь, убить каждого, в плен никого не брать. Прогнать их с наших земель, а затем, — Лафей поднял взгляд на главнокомандующего центральными армиями. — Прикажите верховным магам отыскать бреши в пространстве. — голос понизился до басистого хрипа. — Отныне пришла наша очередь напасть на Асгард.* * *
Локи разбудили яркие лучи света, протиснувшиеся сквозь плотные шторы. Они злостно щекотали нос и веки, заставляя недовольно ерзать на мягкой постели. Пока сын Лафея еще не разлепил глаза, он чувствовал себя настолько уютно и беззаботно, что даже слегка улыбнулся, потягиваясь на кровати. Маг отчаянно верил в то, что все произошедшее вчера было дурным сном, настолько оно казалось несбыточным и глупым. Локи действительно был уверен в том, что в здравом уме не натворил бы такое. Однако как только наполовину зажившие раны напомнили о себе от нескольких резких движений, на йотуна градом обрушилось осознание того, что все события вчера были реальны. И в груди в один миг стало так тесно, что захотелось заплакать навзрыд. Именно сейчас. Вчера принц был настолько шокирован и озлоблен от произошедшего, что слезы просто не хотели подступать, но сейчас, примерив на себе все те перспективы, которые ожидают его высочество, захотелось выплеснуть все эмоции и погрузиться в беспрерывную истерику. Только вот Ньерда рядом не было, и никто не сможет как раньше успокоить и привести в чувство йотунского наследника… Поэтому Локи силой удерживал этот комок в горле, надеясь, что ничего более не спровоцирует его на такой поистине некоролевский выплеск эмоций. Поднявшись на потяжелевших ногах, Лафейсон подошел к длинному вертикальному зеркалу, располагавшемуся между деревянным комодом и креслом, на котором еще со вчерашнего дня йотуна ожидала его новая одежда. В отражении он увидел кого-то, кто совсем не был похож на прежнего Локи. Конечно, его внешняя оболочка осталась вместе с ним. Длинные смоляные пряди привычными волнами спадали на острые синие плечи, переплетаясь с темными мелкими бороздами на теле йотуна, осанка была как всегда неестественно пряма, на лице не виднелось ни единой морщинки, что выдавало излишне юный возраст мага. Но вот во взгляде принц изменился до неузнаваемости. Он будто бы помудрел за прошедший день, будто бы повидал такое, чего не суждено было повидать остальным молодым йотунам в их пелене беззаботности и отчужденности от серьезных проблем. Неужели его изменила эта недолгая битва? Вполне возможно, только вот очевидно, что не сама битва, а поражение в ней. И то, с чем ввиду этого магу пришлось смириться. В покоях было жарко. Истошно выказывала свое недовольство йотунская натура Локи, требующая постоянный приятный холод вокруг и отсутствие любых солнечных лучей. Но другая кровь упорно боролась с этим, пытаясь отвлечь мага от неприятных ощущений и постепенно привыкая к новым температурам. Но Лафейсон невольно раздражался от этого еще сильнее. Не хотелось покрывать себя никакой лишней одеждой, но выбора у принца не было, ведь зайти в его покои мог кто угодно, от простых служанок до самого асгардского принца, которого йотун сейчас хотел видеть меньше всего. Пусть даже Один зайдет к нему, огласив какой-нибудь смертный приговор, нежели Локи еще раз увидит лицо этого заносчивого самодовольного аса.* * *
Все утро у Тора предательски болела голова. Наверняка после пятой кружки вчера следовало бы остановиться, но такая приятная сердцу атмосфера забытого празднества не позволяла себя покинуть, одарив асгардского принца ненавистным утренним похмельем. Но громовержец за волосы поднял себя, ополоснувшись в купальнях, чтобы хоть немного прийти в норму, и даже на тренировочном поле, служившим непомерным удовольствием для воина, тот уже считал минуты до окончания последнего спарринга на мечах, чтобы уйти обратно во дворец и переждать несколько часов до того момента, как солнце преодолеет свой зенит и голова вновь встанет на нужное место. — Что-то ты не похож на себя сегодня. — Фандрал замахнулся оружием, делая последние пасы в сторону громовержца и последним движением выбивая меч из рук приятеля. — О чем думаешь? — Ни о чем. Просто перебрал вчера. — недовольным голосом отвечает Тор, раздражаясь от собственного проигрыша. — Отдохнул бы. Мы долго были в Йотунхейме. Ты вполне волен взять себе выходной. — ас одним движением прячет длинное лезвие в ножны, висящие на поясе. — Ага, только не в этой жизни. — парирует громовержец, удивляясь беззаботности своего друга. — Отец приказал следить за этим йотуном. А судя по его неугомонному поведению, произойти может все, что угодно. — недолго думая, принц по примеру Фандрала поднял свой меч и спрятал за пояс. — В прошлый раз он чуть меня не убил. Интересно, что будет в этот. Оба аса двинулись с тренировочного поля, несколько секунд пребывая в полной тишине. Тор был угрюм и неразговорчив из-за череды неудач за последние сутки, а Фандрал, как казалось, обдумывал что-то у себя в голове, прежде чем сказать. — Так давай я к нему загляну. — подал голос ас, когда оба отдавали свои орудия слугам рядом с аркой на выходе из арены. — В любом случае, мы же были вместе во время того, как ты решил его забрать. Так что считай, что это и наша ответственность тоже. — Надеюсь, отец не загрызет меня за это… — Тору, на самом деле, было все равно, кто и при каких обстоятельствах будет «развлекать» этого йотуна, ведь видел здесь лишь номинальный контекст. — Мне нужна броня? — с тихим смешком поинтересовался Фандрал, с неким опасением переваривая тот факт, что Локи не теряет попыток убить кого-нибудь из асов. — Можешь не беспокоиться. Главное оружие этого подлеца – магия. А ее он благополучно лишился. — Это как? — перед взором обоих уже предстал вход в Золотой Дворец, отделявший себя от воинов несколькими метрами. — Отец приказал страже достать один артефакт из сокровищницы. Он блокирует всю магическую энергию, поэтому теперь этот принц не опаснее необузданной кобылы. — Не может не радовать. — ас слегка улыбнулся, но сын Одина не обратил на это никакого внимания.* * *
Локи рассматривал изящный дворцовый сад, на который выходили окна в его покоях. До сегодняшнего дня принц ни разу не видел живой растительности воочию, и сейчас, как бы Асгард не был ему противен, мага привлекала такая природная красота, которой наверняка можно было бы любоваться вечно. Весь шикарный сад обрамляли полукружные пассажи, над которым виднелся красивый горизонт с верхушками домов в черте Золотого Города. Слишком характер асов, о котором был наслышан йотун, не сочетался с такой удивительной красотой. Как высокомерные и твердолобые воины, что населяли эти прекрасные края, могли вообще создать подобное? Удивительно. Сын Лафея стоял в одних кожаных штанах, кои посчитал достаточными из всего вороха одежды для одного лишь пребывания в пустых покоях. С каждой секундой Локи считал все менее вероятным то, что Тор любезно решит навестить его, и эта мысль даже невольно радовала. Йотун привык к такому. В своем родном дворце он был так же одинок, причем по собственному желанию, часто абстрагируясь от всей окружающей жизни в библиотечном зале или в своей комнате. Только если обычно он всегда был чем-то занят в таком родном одиночестве, то сейчас безделие выедало его изнутри. В какой-то момент Локи даже подумал, что неплохо было бы увидеть на пороге асгардского принца, перебросившись с ним еще одной парой ласковых от чистого сердца. Йотун развернулся, когда услышал, что дверь в комнаты открылась. Прищурившись, он ожидал увидеть в проходе сына Одина, однако вместо него там застыла чужая фигура. — Так вот какой ты, йотунский принц. — Фандрал прищурился в ответ, но вместе с тем на губах возникла лукавая улыбка, заставившая что-то внутри Локи болезненно скрежетнуть. — Мы незнакомы. — холодно ответил маг, незаметно для аса, но ощутимо для себя крепче схватившись пальцами за подоконник. — Я друг Тора. — воин оперся спиной о стену позади себя рядом с дверью, скрестив руки на груди и оценивающим взглядом скользнув вдоль мага. — Он поручил мне проведать свой… трофей. — ас усмехнулся, едва заметно отталкиваясь от стены. — Трофей в порядке, можешь ему передать. — тон не становился дружелюбнее, а наоборот, в нем все лучше прослеживались злоба и отвращение. — Теперь уходи. — Мне кажется, ты не в той позиции, чтобы приказывать. — не избавляясь от приторной улыбки, Фандрал принялся делать неспешные шаги вперед, сбивая йотуна с толку, и, благодаря своей змеиной грации, оказался в полутора метрах от Локи раньше, чем тот это понял. Все внутри сжалось еще сильнее. Маг беззвучно сглотнул, уже вплотную прижимаясь всем телом к подоконнику, чтобы как можно больше расширить расстояние между обоими. Сердце бешено застучало, молчание сбивало с толку, но внешне Лафейсон изо всех сил старался держать себя в руках, не демонстрируя настороженность и беспокойство. Лишь легкое подрагивание черных ресниц выдавало в нем тревогу. Фандрал совершенно фамильярно позволил себе коснуться ладонью подбородка йотуна, приподнимая его взгляд, чтобы заставить посмотреть на себя. Локи хотел было отдернуться, но все внутри оцепенело, не позволяя вернуть контроль над собственным телом. — Будучи тобой, я бы послушно притих и выполнял все, что мне скажут. — глаза воина потемнели за секунду, прямо как у Тора, когда тот среагировал на попытку Локи убить его. Только вот если в тот раз громовержец среагировал так на почве злости и ненависти, то во взгляде Фандрала было что-то, чего Лафейсон еще никогда не наблюдал. — Дерзить — далеко не выигрышный план. — Я не нанимал советчиков. — даже в такой ситуации у Локи были силы язвить, ведь сейчас это являлось его единственным оружием. — Какой строптивый. Мне нравится. — не отрывая одной руки от подбородка мага, другой ас коснулся его оголенного бока, уверенно скользя пальцами ниже, а между тем, прижимаясь плотнее к фигуре принца. — Убери от меня руки! — используя все свои силы, он оттолкнул Фандрала, только вот серьезных травм это воину не нанесло, он всего лишь отшатнулся на полметра, а глаза его потемнели еще сильнее. — Я позову стражей! — Никого ты не позовешь. — опередив внимание Локи, ас вновь сделал шаг вперед, схватив Локи за плечи и откинув в сторону кровати, находившейся в паре метрах. Йотун не успел даже вскрикнуть, как тот навалился на него всем весом, лишая возможности двигаться. — Если ты хоть раз пискнешь, я сверну тебе шею. — улыбка резко пропала с лица воина, одной рукой он обхватил горло Лафейсона с надеждой, чтоб тот искренне поверил в его угрозы, другая же заткнула магу рот, чтобы от его потенциальных криков не навлечь на себя опасность в виде внезапно вбежавшей в покои стражи. — Расслабься и получай удовольствие. — ладонь перестала пережимать хрупкую шею и спустилась ниже, ложась на талию йотуна и постепенно сползая к поясу штанов, а триумфальная улыбка плавно возвращалась. Локи корил себя за то, что не надел на себя все, что лежало на кресле. Ведь если бы он был полностью облачен в асгардские одеяния, навряд ли этому асу удалось бы довести свое дело до конца. Но сейчас от полного позора йотуна отделяло лишь полминуты, и он действительно боялся издать какой бы то ни было звук, ведь отчетливо почувствовал на себе сильную хватку, готовую в любой момент исполнить данное обещание. Маг даже забыл о недавних ранах, что должны были дать о себе знать под значительным весом Фандрала. Адреналин приглушил все существующие чувства. Когда принц почувствовал, как ладони аса ловко начали справляться с несложной шнуровкой на штанах, дверь в покои резко отворилась. — Фандрал! Послышался голос громовержца. И внутри Локи что-то резко упало, ведь он не знал, что должно случиться дальше. Он чувствовал только собственный позор, отвратительно напоминающий о себе секунду за секундой. — Ты в своем уме?! — мужчина в одно мгновение оказался рядом с кроватью, силой откинув своего приятеля от Локи, и, не дожидаясь никаких оправданий, толкнул его в стену с глухим грохотом, преисполняясь поистине животной ярости. Ас прекрасно понимал, что, если кто-то узнает, что с йотунским принцем что-то случилось, и особенно, если об этом узнает Один, он нетронутого места на громовержце не оставит. И как злостно было осознавать, что его решил предать собственный друг, игнорируя любого рода уважение и побратимские узы. — Убирайся отсюда! — Тор, я всего лишь… — ас, как показалось, даже не покраснел, будучи уверенным в том, что сумеет быстро реабилитироваться перед другом. — Вон! — прервал его Тор басистым криком, делая пару шагов вперед и демонстрируя, что готов продолжить начатое в любую секунду. — Пока я не пошел отсюда прямо к Одину! — Не ожидал от тебя такого, приятель. Трудно поверить, что эта йотунская шлюха так тебя размягчила. — Фандрал уже был готов подняться на ноги и тряхнуть золотистыми волосами в самоуверенном жесте, как асгардец мигом сократил между ними расстояние в очередной раз и, схватив за грудки, силой приподнял, вновь припечатав к расписной стене. — Еще одно слово от тебя, и я выполню то, что намеревался! Подняв руки в капитулирующем жесте, воин все же решил успокоиться. Он не проронил больше ни слова, и как только громовержец, утихомирившись, сделал полшага назад, Фандрал скользнул вдоль прохода, беззвучно скрываясь за дверью покоев. Тор, между тем, простоял неподвижно еще около пары десятков секунд, и йотун был готов поклясться, что в этой мертвой тишине было слышно, как шумно тот дышит. Ведь это было все, что сейчас был способен заметить извне маг. Картинка перед глазами помутнела, голова закружилась, как только адреналин начал покидать тело, а в ушах зазвенело белым шумом. Трясущимися пальцами йотун наскоро затянул шнуровку на штанах, пытаясь стиснуть зубы, чтобы прогнать все ужасные ощущения из сознания, но своей волей сделать это никак не получалось. Комок, что с самого утра подкатывал к горлу, сейчас в десять раз настойчивее оповестил о себе, и маг не уловил тот момент, когда по щеке невольно скатилась слеза, демонстрируя нараспашку состояние Локи, которое тот упорно желал скрыть, особенно от сына Одина. Но эмоции просто отказывались подчиняться разуму. — Эй, все нормально? — матрас ощутимо прогнулся под весом тела громовержца, и йотун специально не поднимал взгляда на асгардца, чтобы тот не увидел его лицо. — Мне нужно позвать лекарей? В тоне сына Одина впервые послышалась… мягкость? Сочувствие? Локи окончательно не хотел в это верить. Вероятно, после пытки Фандрала он не заметил, как умер, и сейчас сознание бесстыдно придумывает несуществующие картинки перед тем, как перенести мага в Хель. — Нет… — отвечая громовержцу дрожащим голосом, механически Лафейсон провел тыльной стороной пальцев по щеке, убирая следы от слез. Еще до того, как ас опустился на кровать, Локи подогнул под себя колени, обхватив их руками, и выглядел сейчас, как пойманный заяц. — Нет, не надо. Все нормально. — Слушай… Я тут вспомнил о твоих ранах. Лекари дали мне зелье, которое поможет с заживлением. — поведение Тора сейчас абсолютно не было на него похоже. Куда же делся тот горделивый ас с надменным голосом? Внутри йотуна не укладывалась такая информация, хотя сейчас внутри него ничего не укладывалось, один только шок, что до сих пор не решался покинуть разум мага, продолжал окутывать его с ног до головы. — Но я, пожалуй, оставлю тебя. Уверен, ты справишься сам. Одинсон беззвучно поднялся с кровати, положив небольшую склянку с жидкостью на прикроватный столик, держа путь к приоткрытой после Фандрала двери. Он сам ни на шутку испугался от произошедшего и точно так же, как и Локи, не мог оценить собственного поведения. Где вся ненависть к йотунам? Где прежняя серьезность и незыблемость? Вероятно, ас из-за своего воспитания не мог не проигнорировать подобные унижения. Здесь дело уже было не в том, кто враг, а кто союзник. Но могло ли это быть простым набором слов, что пытался доказать себе Тор? Вполне возможно, только он уже принял нужную сторону. И неконтролируемо внушил себе то, что хотел. Он внезапно осознал, что еще минуту назад был готов отстаивать честь йотуна перед Фандралом до конца, если бы тот не утихомирился со второго раза. Непомерно хотелось сказать: «Имей уважение!», но о каком уважении могла идти речь, когда еще вчера Тор был готов собственноручно придушить мага, если б не отряд турсов, внезапно двинувшийся на них? Одинсон не мог понять собственные помыслы души. — Тор. — из-за спины раздался дрожащий тенор Локи. Громовержец развернулся вполоборота, выказывая своим действием, что готов выслушать принца. — Почему ты спас меня? — йотун осмелился поднять голову, видимо от не до конца отошедшего оцепенения не стесняясь того, что сын Одина увидит его лицо. Тор выдержал небольшую паузу. Он не мог ответить сходу, потому что сам не знал, что его побудило на это. Но тело само заговорило, еще до формулирования подходящего ответа в голове. — Не люблю, когда нападают на тех, кто не может ответить. Ас не знал, соврал ли он сейчас. Своим взглядом он окинул весь силуэт Локи, и, увидев его реакцию на произошедшее, чудом удержал себя, чтобы не сесть рядом снова. От такой мысли громовержца прошибло током, и он даже опустил взгляд, не желая предстать настолько растерянным перед магом. Он хотел доказать ему, что способен сразить, победить, одержать верх над этим йотунским отродьем, как сам невольно называл принца в мыслях. Но сейчас даже язык не поворачивался не то, что сказать подобное, но даже и подумать о таком. Локи ведь не был прирожденным воином, и это было видно не только внешне. Не по тонкому силуэту, не встречавшегося никогда с пылом битвы, ни по гибким рукам, что явно не были предназначены для орудий сражения. Самое главное, взгляд Лафейсона не был закален и воспитан в борьбе. Поэтому силы определенно были не на равных. Маг не пропитался той ненавистью и злобой, которые испытывали остальные турсы-воители, привыкнув видеть перед собой многочисленные трупы собратьев и готовые умирать за честь собственного мира. Он был слишком мягок для такого. Не дождавшись ответа на свою фразу, Тор удалился из покоев, оставляя Локи наедине с самим собой.