Half-Life 3

      Воздух в тесной кладовой пропах картоном. Вентиляция отсутствовала, а в тусклом свете аварийной лампы с трудом просматривалось содержимое полок. Это место больше напоминало старый грузовой лифт, застрявший где-то между вторым и третьим этажами. Плотная дверь блокировала звуки извне, что только усиливало ощущение отстраненности от всего мирского.       Ее красивые зеленые глаза были широко открыты, нос слышал затхлый запах, тонкие пальцы нетерпеливо барабанили по коробке с припасами, но мысли унесли ее далеко-далеко отсюда. Туда, где ветер ласково перебирал распущенные волосы, непослушные локоны щекотали длинную шею и по спине пробегали приятные мурашки. Девушка, смеясь, передергивала плечами, а он следил за ней и улыбался. Это было очень приятное воспоминание, оно успокаивало и помогало расслабиться; он рядом, а значит, все будет хорошо.       «Обязательно будет!» — она сжала зубы и вернулась в реальность. — «Обязательно, если я постараюсь и сделаю все как надо, а для этого нужно сосредоточиться».       Глубокий вдох и выдох. Снова вдох, до предела легких — такой, чтобы чуть закружилась голова — и шумный выдох. Все равно никто не услышит и никто не помешает осуществить задуманное. Она делала это не в первый раз, но все равно никак не могла привыкнуть. Как ни жди, как ни готовься — все начиналось внезапно. Они всегда говорили первыми и особо не церемонились.       В какой-то момент остро ощущаешь чужое присутствие и понимаешь: на тебя смотрят, подглядывают исподтишка. Внутренний монолог становится диалогом: в голове появляются мысли, но они выделяются из общей массы, как большие желтые макаронины в тарелке с гречневой кашей. Разговор всегда вызывал неприятное свербящее чувство, словно кто-то засунул палец тебе в пупок и старается забраться поглубже. Страх крутил кишки, становилось жутко от осознания того, что не можешь просто «повесить трубку» и выгнать их. Вдруг они не уйдут и останутся в голове навсегда? Загонят сознание в дальний угол и отнимут тело.       — Говори, — вдруг подумалось ей, и сердце забилось быстрее.       — Я сделала все, как мы и договаривались. Мне безразлична его дальнейшая судьба, Фримен в ваших руках. Убейте, извлеките его воспоминания, — ее губы искривились, а кулаки сжались так, что побелели пальцы, — как вы умеете.       — Интересующий тебя слепок сознания не будет уничтожен.       — А доступ? Мне нужна ваша технология, чтобы—       — Существо, ты не в том положении, чтобы требовать. Верно служи и получишь желаемое. Запоминай, нам нужно…       Они изложили свои требования, и странная связь прервалась. Поток чужих мыслей иссяк. Как хорошо снова быть полноценной хозяйкой своего сознания! Она почувствовала себя усталой, использованной, но свободной.       — Ненавижу вас, суки! — со злостью выругалась она и вытерла со лба крупные капли пота. Выждала пару минут, чтобы полностью успокоиться, перевела дыхание и, решительно распахнув дверь, вышла из кладовой в коридор, где нос к носу столкнулась со своей помощницей Эльзой.       — Джудит! А я тебя везде ищу, — обрадовалась Эльза. — Мы подготовили комнату для мисс Вэнс и доктора Фримена, — девушка понизила голос и перешла на шепот. — Им же нужна одна комната, я все правильно поняла?       — Да-да, спасибо, — Моссман рассеянно подумала о том, что теперь это неважно, и Фримену вряд ли потребуется спальное место.       — Послушай, ты не приболела? Выглядишь усталой.       — Я сегодня плохо спала: так много работы, — отмахнулась Джудит. — Ничего, теперь с нами Аликс и Гордон. Скоро все наладится, вот увидишь.       — Да, — глаза у юной девушки загорелись, — с такой-то помощью! Доктор Фримен — живая легенда! Как бы я хотела перекинуться с ним хоть парой словечек!       Джудит Моссман холодно улыбнулась и заперла дверь кладовой:       — Как и все мы, дорогая. Как и все мы.

***

      Костюм успел ввести мне несколько доз морфия, а охотники все не кончались. Убийство первых трех доставило немало удовольствия, одного даже удалось зациклить в портальной петле. Он набрал неплохую скорость, ныряя из одного портала в другой, и весьма эффектно размазался об пол, когда мне надоело за ним наблюдать. Потом я пристрелил еще пару, потом еще трех. Ребята из отряда справлялись не хуже. Пусть и без лишнего пижонства, но они уничтожили с десяток охотников. Такой наплыв этих тварей я видел только в «Белой Роще» перед запуском ракеты. Это настораживало: что так привлекало их? Они ищут что-то или, быть может, защищают?       С боем мы пробились на улицу, где нас встретили яркий свет и щиплющий щеки морозец. Станцию со всех сторон окружала снежная пустыня — абсолютное ничего, куда ни кинь взгляд. Я отбежал на пару метров и осмотрел строение: невзрачное двухэтажное здание, на крыше огромный белый шар — доплеровский метеорологический радиолокатор. Откуда здесь взялись силы Альянса? Решив обойти станцию кругом, на всякий случай я бросил на стену оранжевый портал.       Вместе со мной в разведку отправился Джонас и еще трое парней из отряда. Несколько охотников и увязший в снегу транспортер встретились по дороге, но это нас не задержало. С обратной стороны станции нашлась пара заброшенных технических построек — и больше ничего интересного. Похоже, что охотников доставляли по воздуху, но зачем?       Джонас тронул меня за плечо:       — Нифига тут нет, а от охотников вроде избавились. Холодно! — он поежился. — Давай, док, наколдуй портал, чтобы лишний раз не бегать.       Я уже направил руку на стену, когда услышал странный скрежет. Мы с Джонасом переглянулись и подняли головы вверх. На секунду мне показалось, что белый шар радиолокатора дрожит, а затем раздался громкий взрыв — и стенки шара раскрылись как цветочный бутон.       — Советник! — заорал Джонас. — Уходим, живо!       Сменив руку, я открыл на стене станции оранжевый портал; его синий близнец располагался где-то на потолке внутри здания. Придется пережить прыжок с трехметровой высоты, но это лучше, чем встреча с монстром, к тому же так мы быстрее окажемся у входа в бункер.       Советник быстро спускался вниз, времени оставалось все меньше. Один за одним ребята исчезали в портале, а Джонас перед своим прыжком закричал и выпустил наотмашь очередь из автомата. Жаль, но его пули не достигли цели: Советник с легкостью отбросил их с помощью телекинеза. Сопротивление лишь разозлило его, и второго шанса выстрелить в себя он не дал.       Чужая воля мощным давлением сжала мое тело. В глазах затуманилось, подступила тошнота — уже два раза мне приходилось переживать это мерзкое чувство полной беспомощности. Я хотел разорвать ненавистную тварь в клочья, но без его позволения не мог пошевелить и пальцем. Все знают, что самому вырваться из ментальных пут Советника невозможно, но именно в этот раз мне довелось встретиться с ним один на один.       Я мог предугадать каждый последующий шаг своего врага и финал всего действа — но как вмешаться в ход событий? Советник опустился прямо передо мной и закрыл своей уродливой тушей путь к порталу. Он подтянул меня поближе к морде и открыл пасть: сначала меня накрыла волна зловонного дыхания, а потом я увидел язык. Скользкий отросток медленно приближался к моему лицу, покачиваясь из стороны в сторону как королевская кобра. Он пытался парализовать мой дух этим нехитрым танцем. Но мне не было страшно. Давай, тварь, делай свое дело. Надеюсь, от моих воспоминаний тебе станет тошно: там есть на что посмотреть.       Советник стиснул меня еще сильней: наверняка почувствовал мои мысли. В спине что-то хрустнуло, стало тяжело дышать. Нужно подумать о квантово-волновом дуализме и геометрической оптике: может, у него башка лопнет?       За спиной Советника искрился краешек оранжевого портала — и сквозь это маленькое окошко виделся мэнхэк, бестолково летающий кругами под потолком станции. Он то приближался к порталу, то отдалялся от него. Но я не позволил мысли о роботе закрепиться в мозгу, а вместо этого максимально «громко» и в мельчайших деталях вспоминал теорему Калаби–Яу. Кстати, когда я выбирал себе очки, вдохновлялся образом Калаби: он носил такие же. Его портрет в толстой золоченой раме висел у нас на кафедре в MIT. Впрочем, есть предположение, что мельчайшие частицы материи представляют собой крошечные колеблющиеся участки струн. Да. И вот еще один очень важный вопрос: можно понять, почему я забыл свой шлем в раздевалке: я ужасно торопился, потому что сильно опоздал на работу. Но почему Кляйнер не предусмотрел шлем в новой версии H.E.V. — вот это загадка. Ох как бы сейчас пригодился шлем, ведь для многообразия обладание суперсимметрией равнозначно обладанию ковариантно-постоянным спинором.       По меняющейся силе хватки Советника я чувствовал, что поток моих мыслей несколько сбивает его с толку, но не давал этой догадке подняться на верхний уровень сознания. Наверняка большинство людей на моем месте умоляло бы о пощаде или молилось. В моей же голове сияли огни метафизического карнавала. Как ловкий бармен я взял холодный стакан своего сознания, заполнил его ингредиентами из знаний, воспоминаний и эмоций, а затем взял длинную ложку и все перемешал. Советник жадно пил мой отравленный напиток, а я подливал снова и снова. Все, что когда-либо чувствовал, помнил и знал — пенилось, бурлило, лилось рекой и усыпляло его внимание до тех пор, пока я не смог пошевелить пальцами.       В это же мгновенье карнавал моих мыслей свернулся в одну маленькую точку, в которой я сконцентрировал все свое внимание — а затем последовал мощный, как из заряженной тау-пушки, выстрел:       — «Опасность!» — предельно ясно и четко подумал я и уставился на парящего в портале мэнхэка. Этот внезапный ментальный удар пришелся точно в яблочко: Советник поверил в угрозу за своей спиной — и от неожиданности разжал хватку. Почувствовав, что падаю, я резко вскинул руки, намертво вцепился в его язык и повис на нем. Советник взвыл, мощная волна прошла по его желеобразному телу, и мы вместе упали на землю.       На мою голову обрушилась ужасная мигрень. Я перестал видеть и только чувствовал, как он лупит по мне своими механическими руками. Он бил больно, но силы его рук не хватало, чтобы оторвать меня. Несколько раз Советник пробовал взлететь, однако выдержать мой вес на своем языке не мог и падал обратно на землю. Жуткая личинка-переросток визжала от боли, брыкалась и пыталась скинуть своего мучителя. Меня мотало из стороны в сторону, а руки свело от напряжения, но я не сдавался: мы оба понимали, что пережить это родео сможет только один из нас.       Озверевший H.E.V. перебивал сам себя: он не успевал озвучить одно повреждение, как я тут же получал новое. Последнее, что мне удалось разобрать в общем шуме — это тихое «Ударопрочная динамическая защита повреждена, требуется срочная медпомощь». Думаю, на человеческий язык это переводится как «Умываю руки, дальше разбирайся сам». Что ж, сигнал недвусмысленный.       Подтянув ноги к груди, я уперся сапогами в голову Советника, еще крепче сжал извивающийся язык и начал медленно выпрямляться, разгибая колени. Тут же мне в шею впились металлические клешни, а ментальное давление на голову многократно возросло. В моем черепе взорвали связку петард, я чувствовал, как в виски вкручивались штопоры, а неведомая рука, засунув палец в глазницу, пыталась вырвать переносицу. Зудели зубы, вибрировала и ныла каждая косточка. Органы чувств отказали: я перестал видеть, слышать, чувствовать запахи. Единственное, что осталось мне, кроме мучительной боли — это осязание: в своих руках я по-прежнему держу пульсирующий отросток, и ничто на свете не заставит меня разжать пальцы.       Как штангист, напрягая ноги и спину, я продолжал медленно выпрямлять свое тело, и язык Советника натянулся как шпагат. Хорошо, что Аликс не видит этой картины: зрелище должно быть то еще. Сил почти не осталось, но я продолжал тянуть — и тянул бесконечно долго, пока не почувствовал хруст рвущихся мышц. Мерзкий отросток остался у меня в руках: я вырвал его с корнем — а из раскуроченной морды Советника хлынул поток крови и слизи. Тварь беспомощно заметалась в стороны, истошный вопль зазвенел в моей голове, но вскоре ментальное давление исчезло: существо изогнулось в предсмертной судороге и рухнуло, придавив меня к холодной земле.       Туда тебе и дорога, скотина. Я лежал на спине, погребенный под бесформенной тушей, и никак не мог отдышаться. Сердце бешено колотилось, тошнота поднималась к горлу. Мне ни за что не выбраться самому из-под этого бегемота; видимо, так и подохну в вонючих жирных складках. Чувства медленно возвращались. Сначала я услышал, как кто-то выкрикивает мое имя, а потом туша Советника закачалась из стороны в сторону.       — Раз-два, взяли! Раз-два!       Что ж, значит, придется погибнуть где-нибудь в другом месте. Я прикрыл глаза, а через секунду почувствовал, как меня трясут за плечо.       — Док! Док, ты с нами? Живой?       — Все в кровище. Это его или Советника?       С трудом разлепив глаза, я увидел встревоженные лица капитана и Джонаса.       — Охренеть, — по слогам выговорил капитан. — Ну такого я еще не видел. — Он перевел взгляд на оторванный язык и поморщился. — Гордон, может, ты выкинешь эту мерзкую хрень к чертовой матери?       Я покачал головой, покрепче сжал трофей и провалился в темноту.