***
Я ощущал себя как минимум могучим волшебником, когда открывал порталы эффектным взмахом руки. Жаль, на корабле было не так много порталопригодных поверхностей. Еще я жалел, что не смог пока раздобыть хоть какое-нибудь оружие. Хоть я и ученый, а не солдат, по своему арсеналу скучаю гораздо больше, чем по лабораторным халатам. Все остальное меня вполне устраивает, особенно теперь, когда я вернул H.E.V. Профессор Ламберт не раз говорил о том, сколько проблем им доставляет ГЛэДОС, заполняя все вокруг турелями, и что было бы неплохо уничтожить транспортную систему и лишить ее возможности восполнять свои запасы. Руководствуясь картой и желанием несколько урезать ГЛэДОС в снабжении, я пробрался в главный узел транспортной системы. Контрольное помещение поразило меня своим устройством: десятки огромных транспортных труб выходили из этой комнаты — и каждая из них росла из своего портала. Постройкой всего этого явно занималась безумная машина: чудовищное переплетение труб, проводов, структур питания и охлаждения — все здесь подчинялось изощренному рационализму и не было рассчитано на человека. Мне пришлось извиваться ужом, чтобы пролезть через этот лабиринт к панели управления, которая, под стать всему остальному, дружелюбной не являлась. Никаких обозначений, надписей или опознавательных знаков на ней предусмотрено не было. Но и без них мне не пришлось долго ковыряться в настройках, чтобы понять: все здесь управляется лично ГЛэДОС из центра. Единственный вариант уничтожения транспортного узла напрямую из этого помещения требовал пары килограмм взрывчатки. Движение разнообразных предметов в подавляющем большинстве труб было направлено из порталов вглубь корабля — и лишь в немногих содержимое (по большей части мусор) передавалось обратно. Но откуда сюда поступают все эти турели, строительные материалы и прочая дребедень, где начинаются эти трубы? Мне известен лишь один надежный метод проверки. Выбрав трубу, движение в которой было направлено в сторону портала — а, значит, и к источнику запасов ГЛэДОС — я попробовал пробить дыру в ее стеклянной стенке. Согнув руку, локтем, защищенным металлической пластиной костюма, я несколько раз ударил в стекло, отчего оно пошло трещинами. Затем проломил поврежденный участок тяжелым ботинком. Через дыру в комнату тут же посыпался какой-то мусор — и, залезая в трубу, я искренне надеялся, что шел он в переработку, а не сжигался. Не очень-то хочется оказаться в мусоросжигательной печи. Едва я забрался внутрь, меня подхватил мощнейший поток воздуха, сопротивляться которому казалось практически невозможным. Я мог только слегка тормозить, упираясь руками и ногами в стенки трубы, но они являлись слишком скользкими, так что толку от моих усилий было немного. Окруженный со всех сторон хламом, я начал путешествие по трубе, ощущая себя Алисой в кроличьей норе. Едва мы проскочили портал, движение начало ускоряться, и я понял, что тормозить или пытаться хоть как-то управлять полетом — бессмысленно. Все, что мне оставалось — это, широко раскрыв глаза, усиленно крутить головой, рассматривая место, в котором я оказался — исполинское сооружение, пронизанное сотнями транспортных труб. Со свистом в ушах я пролетал через огромный комплекс, ощущая острый приступ дежавю. Подобное со мной уже случалось: с таким же шоком и удивлением я рассматривал Цитадель, путешествуя по ней в транспортной ячейке, да и экскурсия в вагончике, идущем сквозь "Черную Мезу", вызывала не меньше эмоций. Насколько же огромен был этот комплекс? Наверное, он тянулся на километры: как ни пытался, я не смог увидеть ни дна, ни потолка у тех помещений, сквозь которые проходила транспортная магистраль. Борей оказался коробочкой с секретом, спичечным коробком с трехэтажным универмагом внутри. Конечно же, портал вынес меня куда-то за пределы ледокола — в этом я готов был поклясться. Но где я оказался? В какой части света Aperture размещала свои лаборатории? Все эти трубы явно снабжали не только Борей: для одного небольшого корабля их было слишком много. И как мне теперь вернуться обратно? Похоже, пора признать, что моя разведмиссия была не такой продуманной, как хотелось бы.***
Меня начинало тошнить от этих «веселых горок». Труба уже несколько раз неожиданно меняла направление: то вверх, то вниз, то куда-то в сторону — я мотался в ней, как последняя конфетка в коробочке "Тик Така". Желудок почти вскарабкался к горлу, когда я, наконец, почувствовал, что движение замедляется. Труба свернула в помещение поменьше — с потолком и полом. Я почти расслабился, поверив, что кантовать меня больше не будут, как тут же труба ушла в такой вираж, какому позавидовали бы «американские горки». Кружась в садистской спирали, я бился о стенки трубы и без конца натыкался на мусор, про который за время путешествия успел позабыть. Костюм пронзительно пищал, сообщая, что мои пульс и давление не соответствовали норме. Перед глазами все мелькало, и я окончательно потерял ориентацию в пространстве — зажмурив глаза, просто ждал, когда же закончатся мои мучения. К реальности меня вернул удар. Вылетев из проклятой трубы, я не совсем удачно приземлился в гору хлама, неслабо приложившись спиной о что-то очень твердое. — Обнаружены незначительные повреждения, — тут же среагировал H.E.V. — Че-ерт, — я схватился за ребра, которые сразу же напомнили о себе. Перед глазами все плыло, и меня не оставляло ощущение, что я продолжаю двигаться. — Кстати, а что это за странный звук? Все еще держась за бок, я с трудом сфокусировал зрение и огляделся: труба выбросила меня на конвейер. Его лента медленно двигалась по направлению к гигантскому поршню, прессовавшему мусор. Это, конечно, не мусоросжигательная печь, а обычный пресс, но ведь я ненавижу мусорные прессы. Времени на раздумья оставалось все меньше и меньше, в панике я пытался найти выход, но со всех сторон меня окружали точно такие же ленты, которые двигались к прессу. В отчаянии я оперся на край ленты и заглянул вниз: там, метрах в пятнадцати от меня, было безопасно. Просто пол, заваленный ошметками мусора, упавшими с конвейера. Но пятнадцать метров… Это же примерно шесть этажей. Я поднял глаза на поршень: он стучал все ближе и ближе… Что ж, похоже, самое время протестировать новые ботинки. Другого варианта все равно нет. Я сел на край ленты и свесил ноги, страх иголками бился в груди: ведь это надо умудриться не просто приземлиться на ноги, но и удержать при этом равновесие. Еще один быстрый взгляд на поршень: он хищно жевал мусор уже на расстоянии вытянутой руки. Черт с ним — прыгаю. Сглотнув слюну, я оттолкнулся от ленты и стремительно полетел вниз, заглушая пресс криком: — Во имя Ньютона, твою м-а-а-а-А-а-а-а-а-а-ть!!!