Самое сильное

Мчится время песчаною змеёй, Утекает песок водой из рук, Ты вопросом смущаешь мой покой: "Для чего мы пришли сюда, мой друг?" Канцлер Ги, "Терра Санкта" Сен Клер вглядывался в башню так, словно надеялся пронзить взором камень и проследить за тем, чтоб у послушницы все получилось как надо. Они с де Баже спрятались за той самой телегой, на которой привезли в замок отца Варфоломея. Джослин с арбалетом прикрывал их сзади, а Валентайн и Булка расположились на входе в часовню. Хамон ожидал своего выхода спрятавшись так, что сообразить, где он, было решительно невозможно. Сен Клер понимал, что шуту будет очень непросто выступить против своего хозяина, даже если тот и считал его бывшим. Это было одно из слабых мест плана. "Дьявол бы меня побрал", думал храмовник, вне себя от беспокойства, "весь этот план - одно сплошное слабое место. Кой бес дёрнул меня на него согласиться?!". Его отношения с девушкой одновременно радовали, пугали и злили его, что не могло не сказаться на ситуации в целом. Этьен и Валентайн с утра одновременно были скорбны головой, Джослин - мило улыбался, шут казался отстранённым. Доминика вела себя так, словно вчерашний вечер им обоим почудился, и он был признателен ей за это. Но произошедшее вселило в него чувство, которое он уже много лет как не испытывал - страх не за себя. Он тихо выругался - уже несколько минут, как хрупкая фигурка послушницы забежала в башню ле Дюка, "что там происходит, Nom de Deiu?! " Наконец, силуэт девушки мелькнул в широком окне, и тамплиер позволил себе перевести дух. Итак, она смогла. Судя по всему, Осберт пока что не заподозрил ее ни в чем, иначе он без промедления бы вышвырнул девушку из укрытия, в ждущие объятия упырей. Этих тварей, кстати, под башней "паслось" не меньше полудюжины. - Интересно, - еле слышно шепнул де Баже, - у них там что, сходка? - Или это амулет на них так влияет. - в тон ему ответил Сен Клер. - Тоже вариант, кстати. Ох, голова раскалывается. Зачем я вчера так напился?! - Очень интересный вопрос, и главное, своевременный. - Ты во всем виноват! - рыцарь страдальчески скорчился, пытаясь потереть висок под кольчужным капюшоном. - Я?! - изумился тамплиер, не отрывая глаз от башни, - Это почему ж это я? - А кто должен был являться "гласом моей совести"? Кто обещал остановить меня, а сам вместо этого убежал глядеть на звёзды в обществе дамы? - Де Баже, ты бредишь. Какие звёзды? Какие дамы? Я был не трезвее тебя, просто голова у меня крепче, вот и вся разница. И хватит ныть, лучше прикрой меня, пока к нам не набежали гости. - Они уже тут, - проворчал рыцарь, вскакивая и мощным ударом откидывая навязчивых "гостей" - двух упырей поменьше и одного большого. - Амори, демоны тебя забери, помоги мне! - зашипел он от натуги, и тамплиеру ничего не оставалось делать, как отвлечься от своего наблюдения и ввязаться в драку. Шум привлек ещё пару тварей, они довольно хаотично приближались и удалялись, но оставались примерно на одном расстоянии. Занятые битвой, они едва не пропустили момент появления большого кувшина на окне башни. - Де Баже, прикрой меня! - Сен Клер пинком в пах отправил упыря поменьше в недолгое путешествие вокруг собственной оси. - Спокойно, Амори, это пока всего лишь кувшин. Вот когда она его башку там выставит… - А тебе все шуточки, да? - храмовник почувствовал, что звереет. Полубессонная ночь вкупе с остатками лихорадки, и чего греха таить, определенными переживаниями, отнюдь не сделали его терпеливее. - Мы же договорились, - Этьен пригнулся, и очередной упырь перелетел через него, за что и поплатился собственной головой. Рыцарь отряхнул меч и продолжал: - Кувшин - это знак, что все идёт неплохо. Значит, она жива и ее ещё даже не тискали. Эй, тамплиер, ты что? Шуток не понимаешь? Да Амори, что с тобой, нас тут убьют сейчас, не твари, а сбрендивший Осберт, пока ты в меня молнии мечешь! Я не девица, от взглядов не краснею. Сзади! - он чуть сдвинулся влево и метнул кинжал над моментально пригнувшимся храмовником, вынуждая тварь с шипением отступить. Вконец разозленный, Сен Клер прикончил ее одним ударом меча. - Так-то лучше! - Этьен выдернул кинжал и обтер его о чахлый кустик, чудом не вытоптанный в этом углу двора. - Не кипятись, дружище, Доминика умна и осторожна. С ней все будет хорошо. - Твои б слова, да Богу в уши, - хмыкнул тамплиер. Пока они сражались и препирались, в означенном окне ничего особенно не изменилось. Зато изменилось чуть ниже. Дверь распахнулась и оттуда вышел, толкая перед собой пленника, сэр Осберт. Беда была в том, что этим пленником была послушница. **************************** Доминика налила себе воды, оставив кувшин на подоконнике, словно задумавшись. Вгляделась в окно, чуть улыбнулась еле заметным за телегой силуэтам. Даже промурлыкала под нос какую-то простую мелодийку. - Так вот, сэр Осберт, понимаете ли, я очень разочарована вами, - она намеренно использовала самый игривый тон, какой только мог быть уместным в этой ситуации. - О, сударыня, вы иссушаете мне душу! - тон рыцаря был не менее ироничен, но вот попался ли он… - Да, сэр. Вы так поспешно….удалились, захватив с собой ту, о которой более всего томилось ваше… сердце, - она сделала многозначительную паузу и кивнула головой в сторону безмолвной Мабель. - Прошу прощения, милая девушка, но я был почти один, и прекрасно понимал, что не смогу спасти всех. А моя жена столь хрупка и нежна, ей не под силу было бы выдержать всех тех испытаний, которые выпали на вашу долю. О, я обещаю искупить свои грехи, - он шутливо поклонился. - Ну уж нет, сэр рыцарь, одними извинениями вы не отделаетесь! - послушница капризно надула губки, что по ее разумению, придавало ей сходство с упрямой козой - но мужчины почему-то всегда от этой гримаски млели. Осберт не стал исключением. В глазах его, и без того масленых, зажглись огоньки уже непритворной похоти. Это одновременно пугало и забавляло Доминику. "С одной стороны", - подумала она, - "радует то, что он считает меня легкомысленной бабенкой, убежавшей от тупоголовых мужланов. С другой стороны, как бы он не решил последовать старинным палестинским традициям, гласившим, что мужчина имеет право на столько жен, сколько он может прокормить". Тем не менее, видя, что игра продолжается, она не решилась прерывать ее. - Вы убежали, - продолжила она, словно торопясь высказать все,что был у нее на сердце, - а я вынуждена была проводить время в обществе этих… рыцарей, и их слуг, и вашего шута - она остановилась, увидев на лице ле Дюка неожиданно жесткое выражение, словно на миг приоткрылось его настоящее "я". - О, сударыня, я и помыслить не могу, как тяжко вам было в их обществе. Однако ж, все восполнимо, и теперь, когда вы убежали… А кстати, как вам это удалось? - Мне просто повезло. Они потащили меня с собой в примерно такую же башню в другом конце замка. Еды и воды было совсем мало, а тут ещё и храмовник - он ужасно распутен, представляете? - девушка изо всех сил старалась не переиграть. Счастье, что зритель ей попался не слишком взыскательный, а остальные как будто не обращали на их беседу внимания. - О, милая Доминика, так вы голодны? - спросил Осберт, нетерпеливо щёлкая пальцами. - Дорогая, накорми же гостью, - он явно наслаждался ролью рачительного хозяина, принимающего гостей и кичащегося своим хлебосольством. - У нас… у нас почти ничего не осталось, - Мабель, вышедшая из ступора, беспомощно пожала плечами. - Как не осталась? Негодница, да ты ешь за троих! - рыцарь больно ткнул пальцем в живот несчастной, отчего та инстинктивно согнулась и попыталась отскочить, но не тут-то было. - Стой смирно, когда с тобой изводить говорит твой законный супруг и господин! - девушка замёрла в непритворном ужасе, и послушница поняла, что пришло время вмешаться. - Сэр Осберт.. я совсем не голодна, право же, выслушайте меня! - Да, сударыня, но мы ещё вернёмся к твоему обжорству, милая, - он так посмотрел на жену, что обе девушки немедленно ощутили острое желание оказаться где-нибудь подальше отсюда. - Так вот, сэр Осберт, я хотела рассказать вам всё. Видите ли, они с какого-то перепугу решили, что амулет может находиться у вас! - она чуть презрительно усмехнулась. Священник, до сих пор молча внимавший беседе, выразил живейший интерес к сказанному. - Продолжай же, дочь моя, - ласково обратился он к послушнице. - Отчего это они так решили? - Право, святой отец, я затрудняюсь ответить вам на этот вопрос. Слабому женскому уму не дано постичь мужских размышлений. Так вот, пока они перепились украденным вином и строили планы на амулет, я сумела сбежать. Едва ускользнула от упырей, но, наконец, я вас нашла! - Это чудесно, дорогая Доминика, - в голосе ле Дюка прозвучали металлические нотки. - Но как же вы ухитрились нас найти? Ведь мы не трубили в трубы и не вывешивали наших гербов на стенах? - он почти оттолкнул Мабель и вплотную подошёл к девушке. Та, казалось, не осознавала нависшую над ней опасность. - О, это было не так уж трудно, потому что, видите ли, я была не одна. Благородный сэр Осберт, я надеюсь, вы сумеете найти в себе достаточно сострадания, чтоб принять назад вашего верного шута и оруженосца? Он искренне раскаивается в содеянном! - Хамон? - не веря своим ушам, переспросил Осберт. - Он здесь? - Да, сэр рыцарь, он ждёт вас снаружи, со своей верной лютней. Готов принести вам повторную вассальную присягу, или же героически погибнуть. - Проклятый шут! - ле Дюк в раздражении забегал взад-вперед по комнате, да с такой быстротой, что послушница ощутила лёгкое головокружение. - Право, сэр Осберт, он смущён и полон раскаяния! Как добрый христианин, вы ведь можете даровать ему свое прощение? - Я? Прощение?! - выплюнул рыцарь, вне себя от гнева, - Вы бредите, сударыня. Мой шут предал меня, и я никогда не смог бы принять его назад, уж тем более не сейчас,. - он резко схватил Доминику за запястье, и дёрнул ее лицом к окну, завернув ее руку за спину. - Вот он, ваш спаситель, не так ли, храмовничья подстилка? Хамон стоял прямо напротив окна, и что удивительно, твари почти не обращали на него внимания. Зато в дверь они ломились с завидным упорством. Шут прекрасно видел послушницу, правда, ее спутник был менее заметен сзади, но по выражению ее лица Хамон догадывался, что ситуация несколько выходит из-под контроля. Он кашлянул, огляделся по сторонам и начал: Итак, стою У жизни на краю Но лик ее И в этот миг прекрасен И если ты со мной, Мой друг согласен Бессмертью жизни Жизнь отдай свою! ("Не бойся, я с тобой", "Вот так стою..") Его прервал тихий крик послушницы, которую рыцарь дёрнул за руку. Сэр Осберт, вы причиняете мне боль! - она бабочкой трепыхалось в его руках, в то же время поглядывая наружу. - Говори сей же час, девушка, зачем тебя прислали сюда? - он почти шептал ей в затылок, явно наслаждаясь ее беспомощностью. - Никто не присылал меня! - Доминика сопротивлялась, даже не притворяясь - от боли на ее глаза набежали слезы. В то же время она внимательно следила за происходящим за окном. Шут застыл в нерешительности, как бы не зная, что предпринять. Потом он развернулся и исчез. Несколько минут спустя ле Дюк и Доминика, которую он волок за собой, точно паук - муху, появились во входе в башню. - Вы были правы, сударыня, - издевательски-вежливо произнес рыцарь, все ещё крепко сжимая руку послушницы за ее спиной. - Амулет у меня. А сейчас, мы с вами пройдемся, и вы покажете мне, где можно раздобыть ту траву, которая заставляет его работать. Что, не хотите показать? Тогда я сломаю ваши прекрасные пальчики. Без пальцев медик из вас будет никудышный. Доминика, к его вящему удивлению, улыбнулась ему, точно он и не держал ее рукой в латной перчатке, причиняя боль. - Вы столь нетерпеливы, сэр рыцарь. Право же, вам бы следовало заняться более продуктивным занятием, вроде ловли блох. - Я сам разберусь, чем мне заняться, девушка. Впрочем, сомневаюсь, что вы ещё девушка, милая Доминика. Живо за мной, и чтоб без лишних глупостей. Он едва поверил собственным ушам,когда понял, что она тихонько напевает под нос какую-то странную песенку. "Кажется, со страху эта дурочка совсем спятила", - подумал Осберт. Твари шли за ним, но почему-то не атаковали, хотя и могли. - Теперь ты знаешь, почему огонь похож на рыжую лису. Но если ты хотела спрятать это дерево, то спрячь его в лесу… (Сплин, "Моя любовь")- тихонько мурлыкала себе под нос девушка. - И никому не доверяй ключи от дома. Не клянись на молоке ни сердцем, ни рукой. И я хочу надеяться на то, что ты останешься со мной…. - Замолчи, ведьма! - разозлился Осберт. - У-у-у-у, он вылетел за ней в трубу… - не желала замолкать послушница, - у-у-у-у, он вылетел за ней в трубу и крикнул ей - Моя любовь! - она и вправду крикнула последние строки. Так как они уже добрались до входа в главную башню, эхо гулко подхватило крик. Прямо перед ошеломленным Осбертом появился тамплиер, и выражение его лица могло бы навести оторопь и на Геракла. - Ну ты и подонок, ле Дюк! - Сен Клер смотрел на соперника с определенной долей брезгливости, словно на опасное, но мерзкое насекомое. - Ага, не скрою. Но и ты далеко не святой, храмовник,. - Осберт молниеносно обхватил девушку за живот, левою рукою приставляя к ее шее кинжал. - А просто один на один кишка тонка? Обязательно нужно прикрываться, хоть кем? - поинтересовался Сен Клер, одновременно плавно перемещаясь вправо. - Не двигайся, храмовник, иначе я ее не просто убью. За нами идет целая армия тварей, и я уже успел убедиться в том, что они не трогают того, у кого амулет. Зато твою подружку они с удовольствием разорвут на куски. Или сделают одной из них, что ещё забавнее. Тихое рычание подтвердило правоту рыцаря, и несколько минут тамплиер был весьма занят. Отбросив очередного упыря, он обернулся - как раз вовремя, чтоб увидеть перед собой Андрэ. Стражник облизнул губы, и направил свой арбалет ему в грудь. Осберт, усмехаясь, втащил девушку внутрь донжона. На таком расстоянии шансов уклониться от болта не было, но не в характере храмовника было заранее складывать лапки, на манер лягушки из басни. Он дернулся вниз, инстинктивно закрываясь руками. Щёлкнула тетива, и Сен Клер почувствовал боль в левой руке. "Что ж, это определенно лучше, чем если бы попало в грудь!" пронеслось в его голове. Он рванул вперёд, сокращая дистанцию между собой и Андрэ, когда перед ним пролетел небольшой, но очень недобрый, хоть и пушистый ком . Булка свирепо зарычал, тамплиер услышал тихий вскрик позади себя. Обернулся и успел увидеть молниеносное движение Хамона. Тот взмахнул рукой и стражник попятился, уцепившись правой рукой за кинжал, торчавший из его левого плеча. Дикий рев отвлек их внимание. За Булкой бежал Валентайн, а его догоняла огромная тварь, уже совсем не похожая на человека - ростом футов в семь, заросшая густой светлой шерстью. Открытый рот её был полон острых зубов, а снизу болталось что-то, определенно похожее на хвост. "Или не хвост", - ошарашенно вспомнил тамплиер старый непристойный анекдот. Он осмотрел руку - болт зацепил ее, крови было прилично, но движениям вроде не мешало. Тварь прихватила замешкавшегося стражника, откинула его с обманчивой лёгкостью - он неудачно приземлился головой на каменную плиту, да так и остался лежать, глядя в небо уже остановившимся взглядом. Валентайн явно трусил, но упорно лез вперёд, прямо на чудище. Хамон тоже стоял наготове. Бросив тоскливый взгляд туда, куда ле Дюк утащил послушницу, храмовник стал с шутом "спина к спине". Булка захлебывался лаем. Бой был страшен, но краток - Хамон отвлек чудовище на себя, Сен Клер удачно увернулся от длинных когтей, не имевших уже совсем ничего общего с человеческими, финт, отскок, выпад, отскок, он зашёл твари за спину и рубанул по хребту. Меч мало что не вырвало из рук, но тварь чавкнула и упала мордой вниз. Тамплиер бессмысленно смотрел на чудище, с трудом вытирая лезвие меча. "Кем оно было раньше? Слугой, конюхом, стражником?". Он кивнул шуту и Валентайну, который, на свое счастье, не успел близко познакомиться с тварью. - Амори! - со стороны убежища группы Осберта к ним бежал Этьен. Он спотыкался, махал руками и производил столько шума, что, казалось, все оставшиеся упыри должны были забеспокоитьлся и прибежать, чтоб узнать, в чем дело. - Что ты здесь делаешь? - удивился храмовник. - Хочу найти этого ублюдка Осберта и оторвать ему его мерзкую башку, - с готовностью откликнулся рыцарь, вслед за другом вбегая в донжон. Они бежали по ступенькам вверх, чутко прислушиваясь. Кроме рычания упырей, которых в башне и вправду было прилично, ничего не было слышно. Булка мчался впереди, восторженно-злобно рыча. Шерсть на его загривке встала дыбом, уши воинственно торчали, хвост вилял, будто штандарт на сильном ветру. Валентайн пыхтел следом, не желая отставать от питомца. - Кто с Мабель? - на бегу крикнул храмовник. - Джослин. Он связал старого пройдоху священника и сейчас пытается уговорить бедную девочку, что я буду куда более приятным мужем, чем этот поганец Осберт. - В смысле?! - Сен Клер аж приостановился на секунду, - Он ее… - Он женился на бедной дурочке, и сейчас она не понимает, что ей делать, ведь по ее мнению, они муж и жена перед богом и людьми. Ну ничего, попадись он мне на расстояние удара, она моментально овдовеет! Это ж надо такую пакость сотворить! Упырь болотный! Это я не тебе, тварюка, ты обычное чудище! - с этими словами де Баже скинул с лестницы удачно подставившегося монстра. Лестница была узковата, но выбора не было - пришлось подниматься, освещая себе путь оставшимися факелами. Снаружи мало-помалу начинало темнеть, и такая же тьма сгущались на сердце у храмовника. Он боялся даже помыслить о том, что ле Дюк может при желании сделать с послушницей. Сен Клер проклял бы себя уже двадцать раз, если б не верил, что это совершенно ничего не изменит. Сверху раздалось жутковатое чавканье, и сердце тамплиера пропустило удар. Нет, упыри просто пожирали тело одного из собратьев, очевидно, попавшего под горячую руку рыцаря. Все на свете имеет свой конец. Их суматошный бег закончился в главном зале замка. - Гости дорогие! - Ле Дюк удобно устроился в кресле хозяина Паэнгарда, силой усадив девушку к себе на колено, зажав ее ноги своими, точно непослушному ребенку, коего нужно напоить горькой микстурой. Руками он держал ее за локти - за спиной, так что она могла только извиваться и проклинать своего мучителя. - Заходите, господа. Тут все началось, тут оно и закончится, с Божьей помощью. Или с дьявольской, право же, я перестал различать этих двоих, уж больно похоже то, что творится в последнее время с их попущения. Познакомьтесь с моими новыми слугами. Они, как видите, крепки телом и духом, послушны и неутомимы. А главное - их преданность мне не вызывает сомнений. Не то, что этот жалкий шут! - занятый послушницей , он только мотнул головой в сторону Хамона. Вбежавшие оглянулись. Сэр Осберт был прав - не менее дюжины упырей стояли вокруг, частично скрываясь в неровном свете факелов. Серьезность их намерений не была наигранной - оскаленные зубы и капающая с раззявленых пастей слюна производили вполне однозначное впечатление. Один из них качнулся вперёд, но громкий окрик ле Дюка "Стоять!!" заставил тварь с ворчанием повиноваться. Громкий лай Булки нарушил воцарившееся было молчание. - Собаку нашли? - ласково спросил Осберт. - Ух, какой уродец! - восхитился он, свободной рукой поглаживая волосы послушницы. - Ну что, девочка моя? Я так понимаю, заветная травка у тебя с собой? Я так и знал, моя сладкая. - Ле Дюк, отпусти девушку. Или тебе мало твоей мнимой жены? - де Баже смачно харкнул в сторону трона. - Мало, Этьен, ох, как мало. Хотя она сладенькая, не буду спорить. Что, де Баже, обидно тебе, нищий французик из обедневшего рода, что не тебе досталась девственность Мабель? Кстати, знаешь ее настоящее имя? - Ты о чем, погань трусливая? - на лице норманна проступили презрение и лёгкое недоумение. - Ну ты и болван, де Баже. Ты и вправду верил, что такой сакс до мозга костей, как покойный Томас Рокингемский, назвал бы дочку столь милым и ласкающим твое лягушачье ухо именем, как Мабель? Она Радогунда или Гундабада, или вообще Брунгильда. Или ещё как-то, в общем, не имя, а звук камнепада. - Гундреда - тихо сказала Доминика, на которую временно перестали обращать внимание. - Как скажешь, сладчайшая. Но это неважно, ведь когда я получу то, что хочу, никого не будет интересовать ее имя. Она родит мне наследников, да и деньги ее отца, как и его имение будут приятным дополнением к моему добру. Взять их! - приказ он произнес, совершенно не меняя тембра голоса или интонации, буднично, словно слуге приказывал подать суп. Упыри, явно заскучавшие, мгновенно рванулись вперёд. На каждого пришлось штуки по три, даже на песика. Храмовник едва успел отскочить, и две излишне целеустремлённые твари встретились головами, произведя много шума, но, к сожалению, почти не пострадав. Этьен отмахивался от огромного чудища другим, поменьше, схватив того за ноги и действуя им, как дубиной. Снеся противника, рыцарь размозжил голову мелкого упыря о стену и поспешил на помощь остальным. Отважный пёсик умудрялся держать на расстоянии тварей, громко лая и бросаясь то на одного, то на другого, чувствительно кусая их за ноги. Те пятились, слишком неповоротливые, чтоб быстро ему отвечать. Валентайн пока спасался бегством, но бледнел с каждой минутой и зажимал левой рукой правый бок. Хамон метнул последний кинжал, метко поразив соперника в глаз и вынул меч. Неизменная лютня на сей раз осталась у входа в башню, и он все сильнее уходил от образа шута. Сейчас это был именно оруженосец - ловкий, сосредоточенный, серьезный и молчаливый. Сен Клер тоже не тратил зря слов. Он слышал захлебывающуюся скороговорку Осберта, который грубо обыскивал послушницу, одновременно тиская ее. Та сопротивлялась, судя по его недовольству. Перед храмовником появилась очередная тварь, крик Доминики на секунду вырвал его из битвы и мощная оплеуха сбила его с ног. Превозмогая головокружение, он вскочил так быстро, как смог, и обнаружил себя над Валентайном, который уже лежал. Ноги тамплиера поехали по кровавой луже, он рубанул на звук - и отскочил, снова подскользнувшись. Встал, весь в крови и понял, что шпиону он помочь уже не успеет - у того был разорван живот, лицо серело на глазах. Валентайн поманил Сен Клера окровавленной рукой, тот склонился насколько позволял момент - вокруг кипел бой, нельзя было мешкать ни минуты, но храмовник в своей жизни видел достаточно умирающих и резонно сообразил, что мужчина не стал бы тратить попусту то время, которого у него практически не оставалось. Впустую! Глаза шпиона остекленели, он успел лишь прошептать "Не противься…" и жизнь покинула его. Тамплиер рубанул бывшего соратника мечом по шее, дабы он не перешёл на другую сторону, и продолжил пробиваться к послушнице, от которой его отделяла добрая половина зала. Совсем стемнело, бой приходилось вести почти вслепую - горел лишь один факел у входа, видимо остальные погасли или же их и вовсе не успели зажечь. Сен Клер чувствовал каждый фунт веса собственного меча, а уж звенья кольчуги и вовсе казалось втрое тяжелее против положенного. Хотя в прошлом ему приходилось биться и подольше, и в гораздо менее удобных условиях, но личная заинтересованность мешала, отвлекала и выматывала. Она, эта заинтересованность, чтоб ей быть здоровой, молчала уже какое-то время, а уж когда храмовник мельком бросил взгляд на трон посреди залы, то увидел немыслимое - послушница и рыцарь слились в страстном поцелуе, причем не похоже было, что девушку к этому хоть кто-то принуждал! Руки рыцаря все ещё держали Доминику самым грубым образом, но его хватка несколько ослабла - видимо, он все же частично увлекся процессом. Сен Клер почувствовал горечь во рту - столь сильна была волна желчи, разлившаяся по телу. Он яростно рубанул очередного соперника, и всеми доступными ему способами попытался хоть на полшага приблизиться к паре. Его теснили и толкали, под ногами противно хлюпало, дюжина мелких порезов и один крупный на руке немилосердно саднили, но самым худшим было то, что он отчётливо понимал - не успеет. "Нет времени, нет времени", - стучало, словно крохотными молоточками, в висках. Каждый шаг вяз, словно в болоте, каждое движение давалось мукой. "Не успеваю, не успеваю", - твердил он себе, будто заклятие. "Неуспеваюнеуспеваюнеуспеваюне… ". Рывок. Он успел. Рванул девушку и рыцаря в разные стороны, треск материи и скрежет кольчуги слились воедино. По полу покатились баночки и скляночки, пучки трав - сумка Доминики лопнула, содержимое смешалось с кровью и грязью на полу, разбилось, раскрошилось. Осберт вскочил моментально, Доминика отлетела к самой стене, ударилась спиной и свернулась в клубок, оглушенная. - Что, храмовник, ревность замучила? - насмешливо молвил ле Дюк, запуская левую руку за пазуху. В правой он держал пучок, и несложно было догадаться,что это была за трава. - Сэр Осберт, - в голосе тамплиера чувств было примерно столько же, сколько их могло быть в высохшем лесном пне. - Я вызываю вас на поединок. - Ты успокоиться не можешь, падаль? Через минуту тебя и вовсе не будет, ибо на свете нет ничего, чего я хотел бы больше, чем избавиться от всех вас, ублюдки. Итак, у меня есть нужная травка, амулет, - он поднял повыше руку, - и крови вокруг хоть отбавляй! Приступим же! - Сен Клер! - де Баже теснило целых три твари, причем на щеке у него виднелись четкие следы зубов. Храмовник мгновенно оценил ситуацию, и сделал последнее, что мог - метнул в ближайшего из упырей свой меч, оставшись безоружным. - Ну и дурак же ты, Сен Клер! - усмехнулся ле Дюк, сжимая в ладони окропленный кровью амулет и посыпая его крошками сухой полыни. - Он все равно обречён, а ты использовал свой последний шанс остановить меня. - Давай же, - сквозь зубы процедил тамплиер, - избавь нас от этого бренного мира со всеми его мерзостями! - Не извольте беспокоиться. Итак, мое сокровенное желание - чтоб все находящиеся здесь люди, кроме меня, исчезли, словно их и не было. Никто не двинулся и не произнес ни слова против. Взгляды всех, включая чудищ, были прикованы к Осберту. Минуту ничего не происходило, а потом рыцарь, вскрикнув, словно ужаленный, отбросил мешочек в сторону. Но тот не долетел до земли, а взмыл под потолок и там завис, мерцая, словно одинокая звезда. - Проклятье! - крикнул ле Дюк, потирая обожженную ладонь. - Что-то не то… Он не успел продолжить. Амулет засиял, точно греческий огонь, переливаясь всеми цветами радуги. Раздался звук, очень похожий на треск лопнувшей струны, вот только струна должна была быть исполинских размеров. Осберта приподняло, перевернуло в воздухе и растянуло, как куклу, которую ребенок решил попробовать на прочность. Он издал жуткий крик, потом ещё, а потом резко замолчал. Раздалось бульканье и на стоявших снизу пролился настоящий кровавый дождь. Доминика подняла глаза, тщетно пытаясь укрыться от красных струек, стекавших по лицу. Упыри, оторопело таращившиеся на происходящее, один за другим издавали те же омерзительные звуки и исчезали в облачке кровавых капель. Храмовник ошарашенно смотрел по сторонам. В зале было светло, как днём, амулет пылал, паря под потолком, и Сен Клеру даже почудился запах дыма. Он подбежал к послушнице, совершенно инстинктивно обнял ее, в тщетной попытке прикрыть от крови, но слишком уж много алого было вокруг. Потом они почувствовали, что поток воздуха захлестнул их, словно подул теплый ветер, с тем же солоновато-кровавым привкусом. Красные капли, плававшие повсюду, влекомые этим воздухом, втягивались в амулет, который мерцал все ярче. Наконец, после долгих минут такого обдува, амулет вобрал в себя всю кровь. Лица и платье людей, шерсть недоумевающего Булки, гобелены и стены, даже пол - все приобрело свой первоначальный цвет. Этьен и Хамон подошли поближе к тамплиеру и послушнице, вцепившейся в мужчину, едва ли отдающую себе в этом отчёт. Сияние мало-помалу затухло. Булка громко гавкнул и ухватил зубами с пола какой-то маленький мешочек, едва светящийся пурпурным. Де Баже потрясённо провел рукой по лицу - следы от укуса исчезли. - Ну вот и все. - тихо произнес Хамон. Он тут же взялся за горло, словно пораженный неожиданной болью. - Я… голос сорвался, и он скорее прохрипел - Могу… просто… говорить!