La mort n'a pas atteint le beau. Смерть не убила красоты. La chair perverse est tuée, Лишь только плоть грешна и бренна. Mais la forme est, sur un tombeau, В скульптуре дивные черты Perpétuée. живут нетленно.
Смерть – для кого-то конец, для кого-то начало. Демону ночи хватает одного укуса, чтобы подарить эту привилегию человеку. Однако есть люди, что с самого рождения могут расти и не испытывать потребности в крови, а после смерти продолжать чувствовать боль, хотеть спать, болеть. Им не нужен кто-то, чтобы обратиться. Они полукровки. Редкие создания, чья плоть и кровь разделена на двое, — обычно рождаются от союза смертной женщины и сумеречной твари. Для них вечность имеет краски, вкус и запах по сравнению с ходячими трупами, которым ничего помимо крови неведомо. Регенерация есть, но слабая и в основном проявляется в период возрождения, часто ощущаемый, как долгий сон. Аморен одна из них. Тоже полукровка. Бесспорно, полувампиру трудно ужиться в мире людей, так же как и получеловеку в мире вампиров. Одна нога тут – другая там, как бы не разорвало.Два дня спустя.
Лифт — ещё одно чудо технологии и времени, что наблюдает Аморен. Это металлическое тело было создано для удобства передвижения людей. По идее прогресс заключался в лени изобретательных умов, а не в их трудолюбии и пронырливости. «Где же вы были, когда я посещала балы и меня пытали каблуками и корсетами, пышными юбками. Столько бы моих жизненных сил сэкономили эти замечательные построения! Почему гении рождаются так поздно?» Вместе с ней в лифт зашёл ещё один человек. Он обернулся на неё, когда собрался нажать на кнопку нужного себе этажа. —Двадцать третий этаж, пожалуйста,— вежливо улыбнулась Рене тёмноволосому парню, что безэмоционально посмотрел на неё, нет, будто бы сквозь неё и нажал на кнопку. — Спасибо. «Ну ведь каждый гений в своё время, да? Думаю это имеет смысл, ведь персик, так же как и изобретения не появляется из воздуха. Начало росток, потом дерево, а после плод. Всему своё время, но можно было и пораньше,» — реветь без слëз невозможно, но в голове — в закрытой и секретной мозговой коробочке — можно хоть выплакать озеро. Никто и не узнает. — «Сколько моих сил ушло, сколько раз они меня покидали на этих лестницах. 23 этаж в прошлом мне бы показался адом, но сейчас..» — Нам на один, не за что благодарить, — грубо добавил нарушитель неловкой, но тактичной тишины, прислоняясь к стене и оглядывая девушку с головы до пят. — Мгм. «Ну ясно, мистер совпадение, не отвлекай меня больше от внезапной депрессии. Надеюсь, ты принял мои мозговые сигналы.» В это время Рюноскэ оглядывал девушку во все глаза, пытаясь понять она его цель или нет. Русые волосы чуть ниже подбородка, что отдают тёплым оттенком то ли мокрой соломы, то ли песка. Сверху фиолетовая ветровка с иноязычными фразами, тёмные и свободные штаны, в руке пакет из алкогольного супермаркета. «Малец, бог тебя простит, но у меня уже затылок плавится,» – подумала и покосилась на юношу, расплываясь в улыбке. Ореховые глаза с зелёным отблеском сверкнули под освещением лифта, как золотые монеты покрытие мхом, а пара русых прядей вывалились из капюшона. «Сейчас главное говорить чушь с серьёзным видом.» — Я всё понимаю, но так разговаривать с девушками – только рушить первое впечатление. Пропустил леди, спросил куда ей надо, но сухая речь придел старых и немощных стариков. Совет на будущее: если скрываешь свою неприязнь, то иди до конца, а если пялишься, то старайся делать это незаметнее, — неуютно и неприятно становилось от апатичного взгляда. Рене даже подумала, что у неё проблемы с удачей, ведь повстречать «психопата/интроверта», который или специально или нет, но выводит на небольшой конфликт, — высшая степень неудачи. — Как бы ты не был обучен, манер тебе не достаёт. Особенно в общении с простыми людьми. — Учту, — юноша с белыми кончиками склонил голову, вновь меняя мнение Рен. — Простите меня за грубость. —...принимаю ваши извинения, — отвернулась от него, усмехаясь. Она явно этого не ожидала. Двери лифта медленно начали открываться. — Но в любом случае фальшивая или вежливая улыбка, как хочешь, всë же лучше циничного тона. Люди любят когда их эго лелеют. Запомни мои слова, вдруг пригодятся. «Ха-ха, ещё немного и стану ворчливой бабкой. Нашла, конечно, чем занять себя,» – вышла из тесного квадратного помещения, а следом за ней последовал парень в чёрном пальто. – «Всё равно через век человечество станет ещё нахальнее, нужно привыкать и подстраиваться, ну или покрепче сжать зубы, раз присутствует недержание высказать своё мнение. Ужас, как же душно.» — Кха-кха...из какой вы квартиры? — спросил юноша осиплым от кашля голосом, останавливаясь у лифта и пропуская двое парней. К счастью белые рукава остались белыми и кровожадная сущность Рене не выскочила на наружу. — А что? На чай заскочить хочешь? — переспросила с озорными искрами в глазах, доставая ключи из кармана штанов, замедлила шаг. — Статья 176, за совращение несовершеннолетних лишают свободы, а я вольная птица, уж прости. Взгляд юноши был непроницаем, но на поверхности можно было разглядеть раздражение: — Можете просто ответить? — Нет, и знаешь, даже если ты постучишься в мою дверь, я тебе не открою,— немного дерзко, с насмешкой, без угроз и неприязни. Всё же Рене больше годится в сварливую и безобидную старушку, что по щелчку пальцев может превратить ситуацию в шутку, при этом бесхитростно улыбаясь. — Иди куда шёл, парень, и не докучай мне больше. Это тебе ещё один мой совет. «У меня под кроватью есть плётка и что-то мне подсказывает, что чья-то попа будет красной, короче, если ты не отстанешь — отшлëпаю...стоит сказать это вслух? А он поймëт? А вдруг нет и посчитает извращенкой? Нет, лучше промолчу.» Шаги за спиной прекратились. «Ох, он мой сосед? Какое несчастье.» Аморен остановилась у двери с номером «307», облитым серебряными цифрами, вставила и провернула ключ, но не успела она зайти, как мир начал таять перед глазами. Боль в затылке отдавала по вискам, шея немела. — Агх, какого.. Перед тем как потерять сознание, хватило сил осуждающе глянуть на холодное лицо нападающего и проклясть его: — Merde morceau, oui pour toi...dans le fossé avait rétréci. Такой беглый французский очень удивил Акутагаву. За пару секунд сказать так мало, но так много. Интересно что именно она сказала, смотря на него? Точно ничего хорошего. Ноги подкосились и уволокли за собой на пол, пока руки отчаянно пытались крепко вцепиться за дверной проём, но в конце концов сдались, подчиняясь нахлынувшей и тяжёлой слабости. Будто бы унесло под воду, где плотность обездвиживала, не давая и шанса всплыть на поверхность. Беспомощность, тревога, паника – образовали удушающий ком эмоций. В очередной раз потеряла бдительность. Это старость, может быть? Маразм. — Ничего не разбилось, — Акутагава поднял пакет и, переступая через девушку, прошёл до кухни с целью положить продукты на стол и выкинуть шприц со снотворным. Всю свою жизнь она была слишком бдительной, осторожной, никому не давала спуска, поэтому пришло время платить. Самые острые мечи когда-нибудь да затупляются, ржавеют.
***
Рене могла заснуть на полу, в маленьком кресле какого-нибудь магазинчика или кафе, совершенно было не важно где или как, главное поймать это короткое чувство глубокого сна. «Где упал там и поспал.» – ведь сон как ветер, если подул, то лови момент. Поэтому после пробуждения она совершенно не удивлялась окаменелым конечностям и смене локации. Не осознавая где находится, принялась тереть глаза, отгоняя сон. Первое что бросилось в глаза, когда решила их открыть, это – солнце, окружённое сизыми тучами, на прозрачном небе, что беспощадно ослепило ярким светом. Возникало ощущение, что она в небе летает...А это был тревожный звоночек. — Угх, — Рене поморщилась, сожалея, что проснулась. Локти опустились на колени, одна рука прикрыла глаза, вторая беспомощно болталась между бёдер. «Срань Господня, надеюсь я не ослепла, и не на небесах,» — пробормотала девушка в унисон своим мыслям. Резкая боль в шее напомнила о недавнем и неприятном моменте. «А, точно меня же вырубили...Меня вырубили!? Блять, а чем? Снотворное? Яд? Пуля? Нет, ощущения другие. Значит снотворным. Это мало что мне дало, но с чего-то же надо начинать,» – Рене немного подняла ладонь, воспользовавшись ей как козырьком и открыла взор на красный ковёр с причудливыми узорами, что расплывались в глазах чёрными тенями. Успокаивало то, что еë тело не парило в воздухе. Под ногами кто-то сидел и звук мелка об бумагу резал тишину. Ребёнок в красном платье и бантике мирно и не спеша создавал свой неумелый рисунок. Кхм, шедевр. Зрение немного сфокусировалось и удалось оглядеть высокие от пола до потолка окна, что заменяли четвёртую стену в мрачном кроваво-чёрном кабинете. Элис замерла, жёлтый мелок застыл в воздухе. Она не сразу заметила пробуждение гостьи, пока та не создавала шума. Ерзанья ткани о кресло привлекли внимание, особенно любопытный взгляд, как у малого ребёнка, просто ну не мог быть не обнаруженным. На лбу красными буквами было написано:«Где я?Кто я? Зачем я?» — ...проснулась наконец, — девичьих голосок раздался словно выстрел, отвлекая от раздумий и оценки помещения, возможных дальнейших действий. — Ох..к сожалению да, — с огорчением сказала Рене и приподнялась. — Где это я? И... — Не советую убегать, — перебила её светловолосая девочка, заправляя за ухо волнистую прядь. — Сядь обратно на кресло. — Да у меня всё затекло, — потянулась, совершенно не пытаясь подавить зевок. — Ква. — Удивительно, — буркнула недовольно Элис. — Я тебе сказала сядь и жди Ринтаро! — Не кричите, юная леди, — строго сказала Рене и присела рядом с девочкой, заглядывая через маленькое девичье плечо на художественный шедевр. — Какие же невоспитанные дети пошли, а, и ещё руки из не того места растут. Что это такое? Желток куриный? А рядом труп птенца? Боже мой...посмотрела ужастик на ночь? — Заткнись, — девочка подорвалась, сжимая кулаки. Свирепо прожгла взглядом ореховые глаза. Опасность в чистом виде. Элис думала до этого момента, что довольно неплохо рисует и такие замечания как раз таки прошлись по самолюбию. Танком. Задавливая каждый цветочек нарцисса. — Это вообще-то ты! Курица тупоголовая! Дохлая и без головы! И я не ребёнок! Аморен не сдержалась и прыснула со смеху: — Ха-ха-ха-ха, — схватилась за живот, мельком смотря на обиженное лицо девочки. — Ты такая милая и жестокая, — утерев слёзы и ещё посмеиваясь, посмотрела на красное, как помидор, лицо девочки. — Для меня было честью стать музой для твоих творений, юный талант. — Ты! Да ты понимаешь где вообще находишься?! — злилась Элис, разрывая бумагу на мелкие кусочки, что медленно летели под ноги. — Ты сдохнешь, если не будешь полезной! — Я сдохну? Да ты что!? — хохот прилил с новой силой. Звонкий и жуткий смех отбивался эхом от стен. Элис была вне себя от злости. Единственный кто может забрать у Аморен её жизнь – вампир или старше или сильнее по дару. То есть первый из её ветви бессмертных. Прародителей, Князь. «Кто дал бессмертие тот его и заберёт», проклятие ходячее веками, подобно легенде и сказанию, на самом деле чистая правда. Она не может умереть. Бессмертна. Безудержный смех, возможно, был вызван бурей стресса, что налетела после побега, или же такая нелепая ситуация и пустые слова девочки развеселили достаточно для продолжительного хохотания. — Ты тупая? Хватит ржать! — Элис начала трясти эту сумасшедшую за плечи. — Кукухой поехала...Эй, дура, ты в кабинете босса Портовой Мафии! Тебе совершенно не страшно? Прекрати смеяться, ненормальная!! Если ты не прекратишь...— Элис был отдан указ охранять девушку и не дать сбежать, но ничего не было сказано про насилие. Маленькая ладошка поднялась вверх и резко, со звонким шлепком ударила по щеке гостьи. — Вот, что будет. Повисла тишина, растерянность в глазах Аморен продлилась недолго. Она подняла на Элис оледенелый взгляд, держась за щёку. — А? — девочка сделала шаг назад, не в силах выронить и слова. Красный румянец исчез с её щёк. Что-то нечеловеческое сверкнуло в глазах адвоката, но быстро исчезло, как свет в перегоревшей лампочке. — Ха-а, а рука у тебя тяжёлая, — прохладно заметила Рене, потирая ушибленное место. — Я обидела тебя? Ну прости меня, что я так бесцеремонно указала на твои скудные манеры и отсутствие таланта, когда сама же повела себя как последняя дворняжка. Можно ли мне спросить твоё имя, дитя? — Э-элис, — разлепляя сухие губы, промолвила девочка. — И ты...вы простите меня. Элис не понимала своего поведения, и было чуждо ей с кем-то вежливо разговаривать. — Похвально, что ты признаёшь свои ошибки и не страшного их совершать, только вот с правильными людьми стоит такое вытворять, — расплылась в лёгкой и в то же время слабой улыбке. Плавно поднялась, чтобы пересесть обратно на удобное красное кресло. Она успела скатиться на пол в приступе неудержимого хохотания. — Так, я в руках Портовой Мафии? Ха-ха угораздило же...Только вот меня почему-то решили оставить в живых и это озадачивает. Проще было бы избавиться от меня, не думаешь? Никакой ценной информации я на данный момент не обладаю, а значит раз поймали, то должны были уже довести начатое дело до конца. Леди Элис, а вы случаем не знаете почему я сейчас в таком комфорте? Пальцы запутались в золотых локонах, взгляд Элис был заморожен. Она, ничего не говоря, прошла к столу и взяла какой-то листочек с поверхности. Села на то же место, в круг мелких бумажных листиков, что недавно составляли целый рисунок и отчёт о каких-то поставках. —...не знаю. А если бы знала, не сказала. Ты мне не нравишься, — произнесла девочка и взяла чёрный мелок в руку, начала рисовать. Что-то липкое въелось в еë сердце, затуманивая мысли, как взгляд глаз Рене, пучина тьмы и неопределённых чувств. Элис не знала, что это давление и гипноз выглянули наружу в ту секунду. Элис бы так не испугалась, будь Рене обычным человеком. Она не знала, что перед ней бессмертное создание, не знала, что легкомысленное поведение девушки – это защита, механизм, который помогает сдерживать сущность внутри неё, что прожила две сотни лет. За это время невозможно сохранить святость, за это время было невозможно не познать аморальность всех вещей. «Что и следовало ожидать. Ну хоть что-то я из неё вытянула, » – Рене вздохнула, перекидывая взгляд к верхушкам многоэтажных зданий Йокогамы. – «Город так изменился за эти двадцать лет, а мой родной акцент всё ещё со мной. Всегда что-то остаётся неизменным.» — Вышло так плохо? — М? — сначала не поняла вопроса, а потом посмотрела на опущенную золотую макушку девочки. Рене нагнулась, незаметно протягивая руки к её волосам, и подтянула бантик. — Элис, дети не должны рисовать такое, вот подрастёшь тогда... Распахнулась дверь и на пороге появился черноволосый мужчина среднего возраста в солидном костюме. Он с удивлением смотрел на Рене и Элис. Рене так же удивлённо смотрела в ответ. Только Элис вообще не было дела до него. —...как вижу вы поладили. Что ж, прекрасно, — мужчина улыбнулся своей дежурной улыбкой, подходя ближе. Но его усталые фиалковые глаза не дрогнули и в намёке на улыбку, оставаясь такими же безжизненными. — Позвольте представиться. Меня зовут Огай Мори, рад встрече. Вы наверное догадываетесь зачем здесь, — протянул руку к девушке, не отрывая взгляда от её глаз. Любой бы ощутил то давление, что исходит от такой сильной фигуры. Аморен легко встала, протягивая руку в ответ: — Приятно познакомиться. Я – Китамура Хироми, и если честно, то понятия не имею. Так же меня очень удивляет тот факт, что я ещё жива. Точнее моя новая личность. — А вы не так просты, — усмехнулся Огай, вынимая свою ладонь из их рукопожатия. — Прошу садитесь, нам предстоит многое обговорить. Мужчина подошёл к столу, уселся на своё кресло. «И это новый Босс Портовой Мафии? Чудно.» Господин Огай взял красную папку, что всё это время лежала на краю и ждала своего выхода, чтобы раскрыться в его руках книжечкой и поведать о личности Айи Сато, адвоката на пол ставки.