«Впервые внешний мир звучал в лад моему внутреннему миру — а тогда наступает праздник души, тогда стоит жить».
Таким растерянным Чонгук ещё никогда себя не чувствовал. Сколько проходит времени, неизвестно. Ветер холодит кожу, пробираясь под халат, а он по-прежнему стоит на месте, глядя в открытое окно, из которого Тэхён выпорхнул. Всё кажется каким-то сном. Реальность путается, извиваясь склизкой змеёй, и, в конце концов, перестаёт ощущаться физически. Он не может пошевелиться. С трудом отрывает ноги от пола и тут же ловит себя на мысли: зачем? Что он собирается делать? Чувство беспомощности накрывает железным стягом. Чонгук медленно опускается на колени. Мысли лопаются друг за другом как мыльные пузыри. В голове становится пусто. Он был готов сорваться следом, так почему… почему не может встать на ноги? Откуда это бессилие во всём теле? Будто всю энергию высосали через трубочку, оставив мешок, набитый костями. Он до последнего надеется, что Тэхён вернётся. Но когда ночь плавно перетекает в утро и спальня заливается светом, до него наконец доходит — он остался один. Снова. Взять себя в руки получается с трудом. Проспав около четырёх часов, Чонгук разлепляет тяжёлые веки и проводит ладонью по второй половине кровати. Ещё вчера на ней спал Тэхён, сейчас же от неё веет холодом и одиночеством. Дом погрузился в немую тишину и ожидание. Время, кажется, остановилось. Чонгук спускается на первый этаж, проверяет все комнаты и, никого не обнаружив, садится на диван. Его будто в вакуумный пузырь засунули — он ничего не слышит. И видеть, если честно, тоже ничего не хочет. Они больше не увидятся? Всё так быстро закончилось, даже не успев начаться. Чонгук отказывается верить в то, что по своей неосторожности он так просто лишился любимого человека. Ну уж нет. Он ждал семнадцать лет — подождёт ещё столько же. Главное, чтобы Тэхён вернулся. Он ведь обещал… Обманчивое ощущение того, что мир замер, затягивается на несколько дней. Чонгук не уехал из дома — не посмел, — решил, что лучше он останется ждать здесь, чем снова его затолкнут в огромную мясорубку реальности. Время протекало очень медленно. Он просыпался, подолгу лежал в кровати, как делал это до недавнего времени; после шёл в душ, спускался на первый этаж, наливал чай и садился за большой стол, предназначенный для группы людей. Кружка Тэхёна так и осталась стоять на своём месте. С момента их разговора прошло полторы недели. На лице пробилась щетина, из-за чего Чонгук постоянно чесался, однако появившуюся растительность не сбривал. Пару раз даже порывался улететь обратно, в родную страну, но каждый раз останавливался, задавая себе вопрос, ответа на который у него не было. А где его дом? Всю жизнь прожил на съёмных квартирах, затем пару лет у Хосока. Ему даже вернуться некуда, и это осознание било похлеще, чем чувство вины. Виноватым в ссоре с Тэхёном он считал только себя. Рассказал о своём главном страхе, а он тотчас же исполнился. Оно всегда так: когда трясёшься от испуга, имеешь дело с судьбой-злодейкой. Сила мысли? Может быть. Говорят, если боишься что-то потерять, это «что-то» нужно потерять и перестать бояться. Звучит красиво, но на деле ситуацию грустнее не придумаешь. Как же жалок может быть человек, лишившись всего самого драгоценного. Ощутив вкус одиночества в полной мере, Чонгук осознал, что все идеалы, за которые он когда-либо цеплялся, превратились в руины. Он не знает, куда двигаться дальше, не знает, что делать с собственной жизнью. И что делать с разбитым сердцем — ему неизвестно тоже. Позвонить Сокджину не хватает смелости. С прошлым уже попрощался, поэтому не видит смысла оборачиваться и возвращаться к тому, от чего бежал. Это всегда тяжело — потерять единственный ориентир в тот момент, когда всё вокруг кажется туманным как никогда прежде. Спасает не алкоголь, не бег от реальности, не надежда на светлое будущее. Спасает вера. Он может сомневаться в себе, в своей жизни, но сомневаться в словах Тэхёна — ни за что. Поэтому Чонгук заставляет себя заняться хоть чем-нибудь. Бродит по дому, водит пальцами по мебели, слишком много думает. Продукты закончились, некоторые испортились, если бы не кофе — давно скрючился и лёг на пол. Аппетита нет, никакого желания жить дальше — тоже. И тут он вспоминает себя семнадцатилетнего. Почему тогда, имея семью, дом и перспективы, он с такой лёгкостью со всем попрощался? Сейчас у него нет ничего. Совсем. Но он даже не позволяет себе думать о смерти. Стало быть, ценность не в окружающем, не в материальном, а в том, что находится внутри? Чонгук не слабый. По крайней мере, теперь. Собирает себя по кусочкам, с горем пополам добирается до города, заглянув на местный рынок. Тратит последние деньги, чувствуя себя ничтожно. Всё равно ведь возвращается, не зная, куда податься, и не перестаёт верить. Если пожелать чего-то очень сильно, оно ведь обязательно сбудется, верно? — Я знаю, ты меня слышишь, — говорит Чонгук в один из вечеров. Одиночество зудит где-то под рёбрами. Он сцепляет пальцы в замок и вздыхает. — Где ты, мой ангелочек? По-прежнему злишься на меня? Я не хотел тебя обидеть… — Чонгук качает головой. — Не хотел, — повторяет чуть тише, замолкая на несколько минут. — И всё же в твоих глазах блестели слёзы. Прости... прости меня, пожалуйста, — жмурится он, чувствуя ком, застрявший в горле. — Я испугался. Одна только мысль, что я вновь потеряю тебя, душила меня. Я сказал, что буду ждать тебя, сколько угодно. Но это наглая ложь, Тэхён. В глубине души я всегда считал судьбу жестоко несправедливой. И я ненавижу себя за это, но поделать с собой ничего не могу. Да, мне хочется, чтобы ты был рядом. Прямо сейчас, спустя неделю, год. Всегда. Разве я не имею права просить о подобном? — Вопрос тонет в тишине. Чонгук сидит некоторое время, прислушиваясь к звукам, словно Тэхён и правда стоит где-то поблизости и слушает его. — Хочу жить, как все. Обнимать тебя, шептать о любви, целоваться по утрам, оставаться подолгу в постели, проводить время вместе… да боже, я хочу заниматься любовью с тобой! — Чонгук запрокидывает голову, смотря в потолок. — Видеть, как ты спишь у меня на груди, как смеёшься над моими глупыми шутками, как плачешь из-за грустного фильма. Хочу завести собаку и назвать её забавным именем, хочу по выходным ходить в магазин и скупать кучу ненужного хлама; хочу завести общих друзей, и даже если они будут меня раздражать, я об этом не скажу, чтобы не обидеть тебя. Да, я обычный человек, Тэхён! И мне хочется тепла, как и всем. Сказать правду? — По какой-то причине он начинает злиться. На себя самого. — Я много раз представлял, что было бы, окажись ты не ангелом, а таким же, как я. Всё было бы намного проще. Намного! — Чонгук разводит руками. — Я чёртов эгоист? Наверное. Какой смысл иметь соулмейта, если не можешь быть с ним вместе? Спасибо, я настрадался вдоволь, о Великие Хранители! — Он подрывается со стула, делая низкий поклон. — Можно теперь спрыгнуть с обрыва и разбиться к чёртовой матери, потому что другого мне просто не остаётся! Чонгук загнанно дышит, прокручивая в голове последние сказанные слова. Внутри всё кипит от злобы и обиды. На глаза наворачиваются слёзы, но он не позволяет себе заплакать. Чем он такой особенный-то? За что его так щедро наградили? Ответа, конечно же, не следует. Он собирает последние силы в себе и кричит, что есть мочи, выпуская наружу всё то, что копилось годами. И пускай его никто не слышит, пускай болит горло и надрывается душа, Чонгук посылает весь мир далеко и надолго. Успокаивается далеко не сразу. Лежит на ковре, раскинув руки в стороны, смотрит в потолок пустым взглядом и по какой-то причине начинает смеяться. Только вот ему совсем не весело. Ему выть хочется побитым зверем и разорвать на кусочки самого Господа, который забрал у него Тэхёна. И если бы он только мог, давно бы отправился на небеса и высказал всё, что думает об их дурацких порядках. Засыпает Чонгук только под утро. Так и не поднявшись с пола, он переворачивается на бок и распахивает глаза, натыкаясь взглядом на босые ступни. Сон снимает как рукой. Первая мысль — небеса его услышали и решили наказать, отправив к нему ангела отмщения (такой существует?). Вторая — когда-нибудь он на полном серьёзе отругает Тэхёна за его дурную привычку ходить босиком. Тэхён. Тут же вздрагивает, принимая сидячее положение, и поднимает голову. Тэхён смотрит на него… с улыбкой. Долго ничего не говорит, давая время осознать происходящее. Шестерёнки в голове упорно крутятся. Чонгук жадно вглядывается в его лицо, гадая, снится ли ему излюбленный облик. Даже руку протягивает, касаясь белого одеяния, мягкого на ощупь. Тэхён никуда не исчезает. Падает на колени рядом с ним, заглядывает в глаза, словно говоря «я настоящий». — Тэхён… — шепчет Чонгук, испытывая невероятное облегчение. Он подаётся вперёд и крепко обнимает, прижимая к своей груди с такой силой, что ангелок от неожиданности издаёт удивлённый смешок. — Вернулся, как и обещал. Тэхён вытягивает руки, укладывая их на чужие лопатки. — Сколько же глупостей ты наговорил ночью, — по-доброму усмехается он. — Благо Хранители тебя не услышали. Становится стыдно — до такой степени, что ему хочется провалиться сквозь землю. Наверное, не стоило вчера пить. Мог бы, конечно, оправдать своё поведение эффектом высокоградусного алкоголя, но это не имеет смысла. Он сказал всё, что терзало его на протяжении многих лет, и жалеть об этом Чонгук не собирается. Главное, что Тэхён вернулся. Надолго ли? — Прости за то, что сказал в тот раз… Я очень сожалею, — не отпуская его ни на миг, говорит Чонгук. — Ничего страшного, — качает головой Тэхён. От него по-прежнему веет теплом и небывалым спокойствием. Чонгук вздыхает с облегчением. Хочется прижаться к своему ангелочку, закрыть глаза и ни о чём не думать. За прошедшие несколько дней он так настрадался и извёл себя, что сил совсем не осталось. — Ты улетел, потому что я тебя ранил? Можно продолжать корить себя за ошибки, а можно переступить через них и извлечь жизненный урок. Ещё никогда Чонгук никем не дорожил. Если так подумать, он Тэхёна совсем не знает. Лишь чувствует на ментальном уровне, а ведь для построения нормальных отношений одной связи недостаточно. Чонгук обещает себе хорошенько постараться. Любое общение требует вложений, и времени в том числе. Наверное, было бы странно, если бы они, встретившись спустя семнадцать лет, понимали друг друга с полуслова. Тэхён нехотя отстраняется, опуская глаза в пол. — Нет. Вчера на закате состоялся совет, где было принято решение назначить нового Верховного хранителя. Я совсем не подхожу на эту роль. — Тэхён грустно улыбается. — А ещё у меня забрали крылья. Насовсем. — Что? — Не переживай. От них я отказался сам. Во второй раз было не так больно, как в первый… Чонгук ничего не понимает. Зачем Тэхёну обрезали крылья? — А как же… — Отстранившись, он хмурится, пытаясь подобрать подходящие слова. — Как же небеса, вечная жизнь, полёты? — Тэхён много рассказывал о своей любви к небу. Душа его радовалась в такие моменты, а глаза блестели неподдельным восторгом, — сейчас же они наполнены светлой грустью и тоской. — Я буду скучать по своей прежней жизни, — честно говорит Тэхён. — Но я уже принял решение. — Он поднимает голову, отыскивая взгляд Чонгука. — Я хочу остаться с тобой. В качестве человека, — добавляет с улыбкой. — Я много думал о твоих словах. Поначалу мне было тяжело принимать их, но позже я понял кое-что важное. Ты был одинок долгое время, Чонгук, и ты заслуживаешь полноценную жизнь с любимым человеком. Вряд ли когда-то я привыкну к твоему миру, но я обязательно постараюсь. Я был рождён ангелом, однако судьба распорядилась иначе. — Тэхён обхватывает его ладони своими, смотря на их сцепленные руки. — Может, мне было предначертано стать человеком? Я всегда чувствовал связь с людьми, с тобой. — Но как? — неверяще шепчет Чонгук. — Я оставил свой дом и сложил крылья ради тебя, мой дорогой Чонгук. Разве я не говорил, что если что-то сильно пожелать, это обязательно случится? Один раз я спас тебя, потому что хотел этого всей душой. Теперь же моя душа пожелала быть рядом со своим человеком. — Его улыбка настолько лучезарная, что Чонгук чувствует, как у него в груди постепенно теплеет. — Хранители выслушали мою историю и сильно удивились, когда я поведал о наших родственных душах. Они мне не поверили, пока не взглянули на тебя. Чонгук смотрит на него и не понимает, что испытывает. Благодарность, облегчение или радость, — кажется, всё вместе. Притягивает к себе за плечи, а ресницы всё же намокают из-за влаги, — это слёзы счастья, поэтому они совсем незаметны. — Я даже не знаю, что сказать… Тэхён, облизывая губы, расплывается в улыбке. — Можешь ничего не говорить. Пока что. Впереди у нас много времени. Мне пришлось пожертвовать всем, что у меня есть, но знаешь, — он прикрывает глаза и прижимается щекой к плечу Чонгука, — кажется, я обрёл гораздо больше, чем потерял. — От этих слов сердце наполняется любовью. Давно Чонгук не улыбался сквозь слёзы. Он накрывает щёки Тэхёна ладонями и припадает к его губам, целуя с трепетом и нежностью. Он счастлив. Он безгранично счастлив. И если жизнь — это удивительный полёт, то Чонгук только расправляет крылья. Ему суждено летать. Не в одиночку. А вместе со своим ангелочком, у которого душа — это целый мир, и этот мир соединился с другим.𓆃𓆃𓆃
Если честно, он не до конца понял, как так произошло, что небожитель отныне стал обычным человеком. И когда Чонгук говорит «обычный», конечно, он немного лукавит, потому что Тэхён необычен абсолютно во всём. В своей внешности, в непохожести на других людей, в манере разговаривать и в целом в видении окружающего мира. Почти на каждый вопрос у него находится интересный ответ. Он действительно много знает о растениях, о животных, о звёздах, о жизни в разных средах обитания. А ещё Тэхён любит цветы. Разные. Чонгук старается радовать его как можно чаще. Ваза на кухонном столе никогда не пустует, а с лица его возлюбленного не спадает улыбка, — все счастливы, все довольны. Трудностей, надо сказать, было достаточно. Начиная от банальностей в виде документов, заканчивая поиском работы и жилья. Реальность была не такой радужной, какой хотелось её видеть, и Тэхён даже успел расстроиться и упасть духом. Продлилось это недолго, ведь Чонгук был рядом и поддерживал его. Вокруг себя они построили собственный мир и сбегали туда от настоящего чересчур часто. Там было комфортнее, безопаснее и намного приятнее находиться. Потихоньку Тэхён осваивался. Учился пользоваться электронными устройствами, ходить в магазин самостоятельно и расплачиваться за покупки, учился носить обувь. Это может показаться странным, но первое время он отказывался надевать ботинки, говоря, что уже привык ходить босым и так ему намного удобнее. И вообще ангелы — дети Божьи, родившиеся из солнечного света, и вольны представать такими, какими их создала природа. Чонгук, завязывая ему шнурки, терпеливо объяснял, что люди не пачкают ноги. В иной раз Тэхён и правда забывал, что у него больше нет крыльев за спиной. Ходить приходилось много и часто. Он уставал долго стоять на одном месте, а бегать не привык от слова совсем. Приходя домой, он первым делом снимал неудобную обувь и вздыхал с облегчением. Чонгук набирал ему ванночку для ног, добавляя соль в тёплую воду, и частенько делал массаж, отчего Тэхён тут же блаженно хрипел. Быть человеком — сложно, особенно в те моменты, когда люди вокруг источают раздражение. Тэхён искренне их не понимал. Стоял в очереди, поглядывал на ворчащего мужчину позади, а Чонгук лишь усмехался, говоря, что большие супермаркеты — как поле боя, особенно перед праздниками. Приходилось мириться со многим. Не только с грубостью, но и правилами поведения. Вежливость в Тэхёне присутствовала, однако этикет оставался для него загадкой. Кланяться кому-то он не соглашался. Перед ним склоняли головы сами Хранители — те, кто следит за порядком во всём мире, почему он должен сгибаться в поклоне перед незнакомым мужчиной только потому, что так велит общество? За пару месяцев Тэхён так и не научился быть как все. При первом взгляде он выглядел как обычный человек, но если приглядеться, можно было заметить, как на свету у него блестят глаза. Маленькие жёлтые вкрапления, напоминающие солнечную пыль, свидетельствовали о том, что он родился не на земле. Чонгук не переставал удивляться. Тэхён был поистине красив, и с каждым годом он словно становился краше. Возраст ведь совсем ничего не значит, когда душа у тебя цветёт и радуется. Душа Тэхёна пела. Некоторые вещи из жизни людей настолько ему полюбились, что он уже не мог без них обходиться. На День рождения Чонгук подарил ему плёночный фотоаппарат, — Тэхён о нём мечтал, чтобы запечатлевать каждый значимый момент. Чонгук рассчитывал, что он будет брать его в поездки, однако снимать природу ему нравилось гораздо больше. В чужой коллекции так же встречался он сам. Пару снимков Чонгук разместил на стене, закрепив их разноцветными кнопками. Поскольку родились они в один день, пускай и в разных местах, Тэхён тоже приготовил подарок. Немного необычный. Пришлось встать рано утром, собрать походный рюкзак и отправиться в горы, чтобы встретить там рассвет. Запыхавшийся Чонгук сел на скамью, притянув к себе Тэхёна, и спросил, зачем они проделали такой долгий путь. Его ангелочек достал контейнер с едой и просиял от радости, сказав, что приготовил им завтрак своими руками. В чём заключался подарок? В самом моменте, как объяснял позже Тэхён. Они стояли на вершине горы, на смотровой площадке, откуда открывался панорамный вид на город, и крепко держались за руки. — Люблю тебя. — Чонгук приобнял его со спины, не обращая внимания на людей поблизости, и поблагодарил за минуты спокойствия. В этот вечер они впервые выпили вдвоём. У себя в квартире, прямо на полу в гостиной, в полной тишине. Соджу Тэхёну не понравилось, а вот красное полусладкое вино пришлось по вкусу. Его лицо приобрело очаровательный розовый оттенок. Он пожаловался на небольшое головокружение, и Чонгук предложил отправиться спать. Засыпал он с широкой улыбкой на лице. Приткнулся к Тэхёну сзади, обнял и словил себя на мысли, что это был лучший день рождения за всю его жизнь. Что касается постели, то они не торопились. Вернее, Чонгук не хотел торопиться. Тэхён же, распробовав всю прелесть отношений, лишь набирался любопытства. И смелости. Однажды Чонгук проснулся посреди ночи от того, что его ангелок залез к нему на бёдра и лениво выцеловывал грудь, а потом и вовсе пробрался руками под одеяло и стал гладить живот. Ему было интересно, не терпелось ощутить на себе весь спектр человеческих эмоций. Какая-то часть Чонгука по-прежнему боялась навредить. Он с удовольствием отвечал на поцелуи. Целовал ниже, перемещаясь губами на шею и грудь, водил ладонями по бёдрам, не забывал уделить внимание стопам. Тэхёну казалось, что он нарочно растягивает близость, избегая её, но Чонгук на самом деле помаленьку изучал его тело. Тэхён оказался довольно чувствителен в определённых местах. Делая массаж перед сном, Чонгук осторожно надавливал на эрогенные зоны, гладил спину, лопатки, растирая вкусно пахнущее масло. Иногда позволял себе сесть ниже и огладить ягодицы. Гладкая кожа красиво блестела в тёплом свете ночника. Однажды Тэхён под ним зашевелился, и Чонгук решил, что ему неприятно, но тот лёг поудобнее и попросил продолжить. Каким-то образом это превратилось в привычку. Чонгуку нравилось массировать его шею и плечи. Это даже успокаивало, пока Тэхён не начинал издавать хриплые стоны. Сдержаться, честно говоря, было трудно. Они жили вместе почти целый год, подолгу целовались, — наверное, неудивительно, что тело так чутко отзывалось на прикосновения. Порой оба забывались, сгорая от пылкости чувств, и ласкали друг друга под одеялом. Чонгук млел всякий раз, когда длинные пальцы Тэхёна обхватывали его член и скользили по чувствительной коже. Целоваться в такие моменты являлось особым наслаждением. Чонгуку нравилось терзать чужие губы своими и одновременно с этим ласкать разнеженное тело. Всё происходящее больше не вызывало отвращения к самому себе. Напротив, вечера, проведённые наедине друг с другом, казались чем-то само собой разумеющимся. Их отношения развивались постепенно, как и хотел Чонгук. В свободное от работы время они гуляли вместе, ходили на свидания и просто наслаждались совместной жизнью. Время двигалось неторопливо, в своём темпе, и подгонять его совершенно не хотелось. Оказывается, Тэхён обожал детей. Он с удовольствием соглашался посидеть с малышами, развлекая их всеми доступными способами. Чонгук был рад за него. Стоило увидеть счастливое лицо Тэхёна, как душа его радовалась. Он и сам был не против присоединиться и послушать интересные сказки об ангелах с красивыми белыми крыльями за спиной. Эти сказки он знал наизусть. Тэхён раскрывался всё больше и больше. Местами капризничал как маленький ребёнок, в другое время — серьёзничал, напоминая мудреца; а иногда вытворял такое, из-за чего Чонгук терялся. В общественных местах Тэхён не чувствовал себя скованно, также он довольно легко находил общий язык с незнакомыми людьми, а чаще — поддавался любопытству. Один раз уехал на автобусе в какую-то провинцию, так Чонгук искал его целый день. Весь разнервничался, искусал губы, чуть в полицию не обратился, а Тэхён… …сидел как ни в чём не бывало на какой-то обшарпанной скамейке и гладил уличного кота. Чонгук впервые повысил на него голос. Потом тяжело вздохнул, сел рядом и после долгих извинений попросил больше не искать приключений в одиночку. Вернувшись домой уже за полночь, Тэхён неожиданно прильнул к его губам прямо в коридоре. — Я же сказал, что не злюсь, — устало улыбнулся Чонгук. Тэхён был настроен решительно. Скинул верхнюю одежду на пол и потянул их к кровати, забравшись на Чонгука сверху. Честно? Чонгук понятия не имел, чего ожидать от своего ангелочка. Сидел, улыбаясь, пока Тэхён старательно прокладывал влажную дорожку поцелуев от шеи до уха. А когда тот обхватил губами мочку и начал посасывать её, горячо выдыхая в ушную раковину, улыбка быстро пропала. Чонгук оплёл руки вокруг его талии, наклонил голову и задышал через рот. Не только он искал слабые места, чтобы доставить побольше удовольствия, — Тэхён делал для него то же самое. Прежде чем продолжить, пришлось прерваться и сходить в душ. Тёплый, с мокрыми волосами и довольной ухмылкой, Чонгук сразу же прижался губами к его плечам и перевернул на живот. От Тэхёна пахло чем-то цитрусовым, — он хорошо запомнил этот запах, потому что вдыхал его всю ночь. Всего зацеловал, а после захотел попробовать доставить удовольствие не так, как делал это обычно. Тэхён дрожал только первые минуты. Когда он расслабился и приподнялся, обняв подушку двумя руками, Чонгук склонился к шее, оставив тёплый поцелуй. Кончиком носа он провёл вниз по позвоночнику и коснулся ягодиц языком. Тэхён смущённо улыбнулся и качнул бёдрами, позволив обхватить мягкую кожу зубами. Возбуждение чувствовалось слишком явно. Чонгук с упоением гладил половинки ладонями, оставлял жгучие поцелуи на пояснице, прикасаясь уже смелее. Придерживая член одной рукой, другой — он осторожно скользнул меж ягодиц, обведя подушечкой пальца тугое кольцо. Доставлять дискомфорт не хотелось. Если бы Тэхён попросил остановиться, он бы даже не спросил причины. У самого дрожали колени, пока он проталкивал в него смазанный палец. Начинать с чего-то нужно было. Чувствовать Тэхёна изнутри было одновременно приятно и непривычно. Прежде Чонгук не прикасался к нему в этом месте, поэтому действовал осторожно и спрашивал об ощущениях. От развернувшейся картины сводило низ живота. Тэхён, лёжа на подушках, извивался змеёй в его руках, неумело подавался навстречу и при этом совершенно не стеснялся. Его неопытность, открытость и искренность не могли оставить равнодушным. Чонгук тихо простонал, прислонившись лбом к его спине, и вслепую толкнулся бёдрами. Нижнее бельё промокло насквозь, он с трудом держал себя в руках, видя под собой желанное и полностью обнажённое тело. Закончили они поздно. Оба не выспались и утром чувствовали себя разбито. Чонгук, наливая кофе, провёл ладонью по сонному лицу и улыбнулся, увидев, как Тэхён голышом прошмыгнул мимо него в ванную и чмокнул в щёку, пожелав хорошего дня. Они это не обсуждали, но и так стало понятно, что медленно они двигались вперёд. Теперь же массаж перед сном воспринимался немного иначе. В конце руки всё чаще останавливались на бёдрах. Масляными ладонями Чонгук водил по внутренней стороне бедра, забирался выше, наклонялся к уху, спрашивая разрешение зайти дальше. Тэхён не был против. Ему хотелось почувствовать ещё раз, как Чонгук старательно ласкает его. Это было слишком приятно. До согнутых пальцев на ногах и томных стонов в подушку. Чонгук купил смазку с приятным сладким запахом. Растирать тело маслом не перестал, из-за чего Тэхён весело улыбался, пока его гладили буквально повсюду. Наверное, влажные звуки смущали его больше, чем чужие действия. К анальной мастурбации он привык довольно быстро, а вот к тому, что смазка иногда громко хлюпала, когда пальцы Чонгука выскальзывали из него, до сих пор относился со смехом. Однажды и правда рассмеялся, уткнулся лицом в подушку, а Чонгук, стоя на коленях позади него, растерялся. Смущающие моменты всё же были. И немало. Порой хотелось смеяться, но чаще Тэхён краснел. Кажется, это произошло перед Рождеством. Чонгук тогда вернулся с работы пьяным, — коллеги затащили его в бар, а отказать у него не получилось. Он позвонил заранее, предупредив, что задержится, чтобы Тэхён не ждал его и ложился спать. Однако тот засиделся у телевизора. Лохматый, домашний, невероятно тёплый, — Чонгук обнял его и не хотел долго отпускать. Злиться на такого не было желания. Тэхён с усмешкой наблюдал за чужими попытками расстегнуть пуговицы на рубашке, а когда Чонгук всё-таки сдался и попросил помочь, Тэхён наклонился и поцеловал его в губы. Рубашку он всё-таки снял и притянул к себе за талию. Целовались лениво, мокро и тягуче. Оба соскучились за целый день, поэтому, оставшись на диване, не смогли оторваться друг от друга. Так получилось, что одних поцелуев оказалось недостаточно. Тэхён гладил чужие плечи, спину, прижимал к себе, роняя шумные вздохи, пока в это время Чонгук, прямо в брюках, толкался у него между ног и тяжело дышал. Хотелось большего. Тэхён потянулся к чужому ремню и, облизнув губы Чонгука, приспустил брюки вниз. Затем пробрался рукой в боксеры, заставив упасть на свою грудь. — Тэхён, я пьян… — И что? Чонгук шумно вздохнул. — Если продолжишь, я растекусь тут лужицей. — Это плохо? Он поднял голову и посмотрел в глаза. — Плохо? — Чонгук нахмурился. — Я от твоих прикосновений когда-нибудь растаю. А это обязательно произойдёт, и мне станет стыдно. В темноте глаза Тэхёна блеснули любопытством, — Чонгук хорошо знал этот взгляд, поэтому мысленно попросил прощения у ангела-хранителя, который за ними приглядывал. Крылатых созданий он не видел уже давно, поэтому периодически и вовсе забывал об их существовании. Хочется верить, что в тот момент они были одни, ведь то, что он делал с Тэхёном, заставило бы покраснеть самого Господа. Раздевал Чонгук мучительно медленно. Водил губами по груди и животу, касался повсюду, оставляя после себя следы в виде слабых царапин и засосов. Тэхён, лёжа на спине абсолютно голый, наблюдал за каждым его действием. Когда Чонгук склонился, обернув пальцы вокруг его члена, он несдержанно простонал, опустив ладонь на его затылок. То, как он подрагивал, и то, как тяжело дышал, сводило с ума. Чонгук ласкал его губами и языком, заставляя потерять всякий стыд. Было до одури хорошо и приятно обоим. — Когда ты на меня так смотришь, я готов положить весь мир к твоим ногам, — сказал Чонгук уже позже. — Боже, ты такой красивый… Тэхён, сидя на его бёдрах, вытянул руки, обняв за шею, и улыбнулся. — За тебя говорит алкоголь? — поинтересовался он, накрыв его ладонь своей, чтобы помочь расслабиться. Чонгук мотнул головой. Свободной рукой он притянул к себе за талию и прижался к губам, сладко поцеловав. — Это говорю я, мой ангелочек. Сидеть вот так, совсем близко и без одежды, соприкасаясь голой кожей, казалось чем-то нереальным и в то же время обыденным. Уже привыкли друг к другу, потому смотрели в глаза без капли смущения, сгорая в своих чувствах и взаимном удовольствии, что делили на двоих. Приподнявшись, чтобы не мешать, Тэхён не переставал целовать. Оставлял поцелуи за ухом, возле скулы, на линии челюсти, пока Чонгук, прикрыв глаза, доводил себя до оргазма. Обмякший и уставший, он не сразу сообразил, зачем Тэхён ушёл в спальню. — Не сегодня, — оборвал на полпути, заставив того замереть посреди гостиной. Тэхён вскинул брови, поэтому он добавил: — Хочу сделать это на трезвую голову. — Завтра? — последовало в ту же минуту. Чонгук усмехнулся. — Завтра, — пожал плечами. — У меня как раз выходной. А сейчас пойдём в постель, иначе я засну прямо здесь.𓆃𓆃𓆃
Его поведение может показаться странным. Оттягивать секс несколько месяцев не было никаких причин. И всё же Чонгук хотел, чтобы их первый раз прошёл идеально. Проводив Тэхёна на работу (тот приглядывал за чужими детьми, пока взрослые были заняты), он принялся за уборку. Их квартира была маленькой, но уютной, так что навести порядок не составило труда. На столе стояла ваза со свежими цветами, а в воздухе пахло свежестью. Вернувшись из магазина, Чонгук приготовил ужин на двоих и сходил в душ заранее. Входная дверь открылась как раз в тот момент, когда он зажигал ароматические свечи с ненавязчивым запахом апельсина. Действительно постарался: накрыл на стол, достав красивую посуду, разлил охлаждённое вино по бокалам, причесался, ещё и рубашку любимую надел, — был готов покорять чужое сердце и влюблять в себя заново. — Привет. — Чонгук помогает снять верхнюю одежду и коротко целует в губы, холодные после улицы. Тэхён, ничего не отвечая, улыбается и вытягивает шею, заметив праздничный ужин на столе. Свет везде выключен, чтобы создать интимный полумрак. Чонгук ведёт его за руку, предлагает переодеться в домашнюю одежду, но тот отказывается и подходит к раковине, ополаскивая руки под проточной водой. О волнении речи даже не идёт. Тэхёну до сих пор каким-то образом удаётся положительно воздействовать на него. Достаточно одного взгляда, и Чонгук мгновенно успокаивается, забывая, что ещё несколько минут назад бегал по квартире в поисках портативной колонки. Да, он готовился основательно. Включает расслабляющую музыку, отодвигает стул, как подобает джентльмену, и только после этого садится за стол сам. — Я надеюсь, ты голодный, — с усмешкой проговаривает Чонгук, накладывая ему отваренные овощи. Мясо Тэхён не ест от слова совсем, — он к этому уже давно привык. Чонгук пододвигает к нему вазочку с фруктами и, подперев голову кулаком, тепло улыбается. Завтра Рождество, рядом с ним Тэхён, причмокивающий губами, а на душе долгожданное спокойствие. Прекрасный вечер. Всё наконец встало на свои места. Никаких демонов, падших ангелов, опасностей, лишь офисная работа, уютный дом и любящий человек, с которым он планирует провести всю оставшуюся жизнь. А ведь ещё год назад он жил совершенно по-другому. И хочется немного побыть романтиком, сказать какую-нибудь банальную фразу, поразмышлять о вечном, нерушимом, обернуться назад, чтобы осознать, какие большие перемены с ним произошли. Может, не у каждой истории есть счастливый конец, но именно в этой он присутствует. Обнимая Тэхёна за талию, Чонгук прижимается к нему ближе, покачиваясь из стороны в сторону. На фоне играет спокойная музыка; из-за вина тело кажется невесомым, а с губ не спадает улыбка. Танцевать он не умеет, поэтому следит за тем, чтобы не отдавить чужие ноги. Тэхён оборачивает руки вокруг его шеи и прислоняется щекой к щеке, прикрывая глаза. Малость опьянел и размяк, из-за чего кажется сонным, но спать он точно не планирует. Чонгук всегда относился к нему бережно. Он чуткий и понимающий партнёр, так что бояться совершенно нечего. Остановившись, Тэхён первым тянется за поцелуем. Музыка продолжает играть. Чонгук, не отрываясь от губ, укладывает его на кровать и нависает сверху. Раздевают друг друга медленно, не спеша, обмениваясь тёплыми поцелуями и взглядами, наполненными искренними чувствами. Одежда летит на пол, тела жмутся ближе, соединяясь в танце, в котором ведёт Чонгук. Впрочем, Тэхён ему не уступает. Целует плечи, сильную грудь, заставляя рвано выдохнуть и перевернуться на спину. Чонгук совсем не против поменяться местами. Пылкость Тэхёна крайне возбуждает. Он такой один на всём белом свете, — Чонгук уверен. Ни с кем он так не задыхался от эмоций, никому не позволял мучить себя и никогда, чёрт возьми, не хотел растянуть минуты близости на долгие-долгие часы. Мог бы взять Тэхёна ещё тогда, в доме, когда они только встретились. Но разве в тот момент они не поддались бы влиянию момента? После долгой разлуки хотелось стать одним целым как можно скорее. Следующая их встреча была под вопросом, поэтому оба, что уж скрывать, торопились насладиться теплом друг друга. И как же всё-таки хорошо, что предоставленного времени оказалось больше. Чонгук ни о чём не жалеет. Целовать своего ангелочка — уже великое счастье для него, а уж видеть, как тот с придыханием прижимается к нему, раскрывая губы и припадая ими к животу… Мозг становится ватным. Всё тело горит и плавится от настойчивости и ласки. Тэхён подцепляет пальцами резинку его нижнего белья и тянет вниз. Поцелуи не прекращаются: опьяняют сознание, возбуждают сильнее, вынуждая дышать тяжело и часто. Чонгук запрокидывает голову, вжимая затылок в подушку. Мысли давно спутались. Он поднимается, обхватывая Тэхёна за талию, и меняет их местами. Заглядывает в глаза, улыбается, обводя ребром ладони раскрасневшееся лицо. Тэхён облизывает пересохшие губы. Притяжение слишком велико, чтобы ему сопротивляться. И всё кажется настолько правильным, настолько необходимым, что в голове становится пусто. Не хочется ни о чём думать, кроме как друг о друге. На мгновение Чонгук прислушивается к музыке, доносящейся из гостиной. Это похоже на сон. Он водит кончиками пальцев по груди Тэхёна, наслаждается ответной реакцией, чувствуя, как его ангелочек дрожит от предвкушения. Его ресницы едва заметно подрагивают. Чонгук припадает губами к его бёдрам, целует, касаясь языком горячей кожи. Торопиться совсем не хочется. Эта ночь принадлежит только им, а потому можно замедлиться, потеряв счёт времени. Он включает ночник и ненадолго отстраняется, отыскивая флакон со смазкой. Раздевает Тэхёна догола, придвигается ближе, прикасаясь как всегда бережно. Тэхён чуть ли не рассыпается в его заботливых руках. Преподносит ладонь ко рту, прикусывая кожу, чтобы заглушить низкие стоны. Чонгук растягивает аккуратно, свободной рукой растирая влажную головку, чтобы отвлечь внимание. Пообещал сегодня пойти до конца, поэтому сдерживается, нарочно не прикасаясь к себе. Сейчас в приоритете Тэхён, который тянет к нему руки, желая обнять. Чонгук налегает на него грудью и улыбается, поправляя растрепавшиеся волосы. — Всё хорошо? Тэхён кивает. Его ответная улыбка греет сердце. Честное слово, Чонгук готов отдать всё, что у него есть, ради этой улыбки. Большего не нужно, лишь бы Тэхён улыбался, как и сейчас, и обнимал его, скрещивая ноги за спиной. Разговаривают при помощи взгляда, прикосновений, неровного дыхания. Чонгук, облизывая губы, медленно входит и тут же замирает, смотря на напрягшееся лицо под собой. Какое-то время совсем не двигается. Ждёт, пока Тэхён распахнёт глаза и посмотрит на него, позволив продолжить. Кожа блестит от пота. Музыка закончила проигрываться, погрузив квартиру в плотную тишину. Чонгук, опираясь на локти с двух сторон от чужой головы, сгибает ноги в коленях, придвигаясь ещё ближе, — между ними и так нет пространства. Тэхён тяжело дышит, надавливая ладонями на его поясницу и раскрывая губы в немом стоне. Он такой красивый в тёплом свете ночника. Чонгук, смотря на него, не может описать свои эмоции в полной мере. Толкается плавно, не спеша, ловит губами каждый вздох и думает: как у него хватало терпения до этого момента? Тэхён отзывчивый, чувственный и ласковый, и с ним до безумия хорошо. Сердце щемит от осознания столь интимного момента. Много трудностей осталось позади. Они наконец вместе, могут ощутить друг друга каждой клеточкой тела. Оба утопают в наслаждении, притягиваются, сливаясь в поцелуе, и двигаются навстречу. Чонгук, уткнувшись носом ему в шею, несдержанно стонет, запрокидывая чужое бедро на себя. Приятно. Очень приятно чувствовать жар тела Тэхёна и проживать это мгновение вместе с ним. О прошлом даже думать не хочется — всё, что было до Тэхёна, уже не имеет значения. Лёгкие словно воспламеняются. Одеяло сползает с плеч, когда Чонгук приподнимается, упираясь кулаком в матрас. Тэхён раскрывает рот, одаривая тягучими стонами, и хватается за его плечи. Каждый толчок отдаётся вибрацией вдоль позвоночника. Чонгук накрывает его член ладонью и толкается бёдрами глубже. Меж бровей залегает складка, — Тэхён чувствует всем телом, как тот напряжён. — Чонгук… — Что такое? — Он тут же останавливается и наклоняется, выдыхая горячий воздух в ухо. Тэхён открывает глаза. Взгляд, расфокусированный и плавающий, находит другой. Чонгук невесомо проводит пальцами по его щеке, вглядываясь в любимое лицо. — Так хорошо… — шепчет Тэхён, боясь, что его может кто-то услышать, кроме Чонгука. — Ты не говорил, что это настолько приятно. Чонгук, не отрывая от него взгляда, улыбается. — Мне тоже хорошо, мой ангелочек, — признаётся тихим голосом, приближаясь к раскрытым губам. — Это потому что ты рядом. Пальцы сцепляются в крепкий замок. Чонгук проникает языком в рот, целуя громко и влажно, и толкается особенно глубоко, замирая на несколько секунд в таком положении. Тэхён, сильнее сжимая его пальцы своими, прогибается в спине. Рассыпается на простынях, млеет от каждого толчка, позволяя Чонгуку топить в своей любви. И сам тянется навстречу, отвечает нежностью, обнимая за шею двумя руками. Ради этого стоило спускаться на землю. Запретный плод, как известно, всегда сладок. Будучи ангелом, Тэхён с интересом наблюдал, как Чонгук прикасается к себе, нуждаясь в тепле другого человека. О поцелуях с ним оставалось только мечтать. Тогда любовь казалась далёкой и недоступной, но сейчас… Сейчас он купается в ней, чувствуя себя желанным и нужным. Содрогается в оргазме, пачкая ладонь Чонгука, и словно оказывается высоко в небе. И пускай за спиной нет крыльев, чувство невесомости настигает его стремительно. Летать среди облаков больше не может, зато может обнять любимого человека, притянув его к своей груди, и вздохнуть с облегчением. — Как себя чувствуешь? — за спиной раздаётся хриплый голос Чонгука. Тэхён, сидя на краю кровати с полотенцем в руках, оборачивается. Тело уже остыло после близости; губы зацелованные, волосы спутались после душа. Он слабо улыбается, когда Чонгук, забравшись на матрас, оставляет поцелуй на его плече и прижимается щекой к щеке. — Лучше не бывает. — Ты был великолепен, — признаётся Чонгук, заставляя улыбнуться шире. — Не хочешь прогуляться? — Прямо сейчас? — удивлённо протягивает Тэхён, поворачивая голову в сторону окна, за которым уже давно стемнело. — Почему бы и нет? Чонгук берёт его за руку, переплетая их пальцы. Несмотря на поздний вечер, людей на улице оказывается много. Стоило им дойти до главной площади, как в небе закружил снег — тот невесомо ложился на землю, укрывая его тонким одеялом. Пушистые снежинки вызывают детский восторг у всех прохожих. Многие достают телефоны, желая запечатлеть такую красоту на память, другие просто наслаждаются сказочной атмосферой. Кажется, в ночь на Рождество и правда случается настоящее волшебство. В центре площади стоит огромная ёлка, украшенная разноцветными гирляндами и игрушками. Вокруг неё столпился народ, поэтому подходить ближе они не захотели — вместо этого решили прогуляться вдоль торговых лавок с уличной едой, от которой очень вкусно пахло. — Простите! — Их окликает детский голосок. Тэхён, держась за плечо Чонгука, останавливается и вскидывает брови, смотря на девочку в меховой шапочке. — Можно сделать Вам подарок? — Позади неё стоят родители. Щёки розовые, взгляд блестящий, — на вид ей не больше шести лет. — Подарок? — Тэхён теряется. — Да. Я сама его сделала! — та улыбается. — Мой воспитатель сказал, что я могу вручить его кому угодно. Я хотела повесить его на ёлку, но решила подарить Вам. — Девочка протягивает подарок, вкладывая его в большую мужскую ладонь. Тэхён замирает, смотря на маленького ангелочка с красивыми белыми крыльями за спиной. Из-за нити, прикреплённой сверху, она напоминает ёлочную игрушку. — С Рождеством! — поздравляет громко, сияя от радости. Тэхён отпускает Чонгука и присаживается на корточки перед ней. — Как тебя зовут, милая? — Чхве Наён. — А меня Тэхён, — он хмурится, вспоминая полное имя, которое ему придумал Чонгук, — Ким Тэхён. Спасибо за подарок. Улыбнувшись, Наён кивает и убегает к родителям, обнимая отца за ноги. Тэхён, смотря ей вслед, сжимает игрушку в ладони. Чонгук уже открывает рот, собираясь что-то сказать, но отвлекается, сталкиваясь с кем-то плечами. Он поворачивается, намереваясь извиниться, но вместо этого округляет глаза. Позабытое имя вспоминается быстро. — Юнги? — Он вскидывает брови, смотря на старого знакомого, которого видел всего раз в жизни, но хорошо запомнил. Тот не один. Рядом с ним стоит Чимин, переглядываясь с Тэхёном. Все четверо замолкают. Снег хлопьями падает на верхнюю одежду и стряхивать его никто не спешит. Первым отзывается Чонгук: — Здесь есть бар неподалёку. — Он показывает себе за спину. — Он должен быть открыт. Не хотите присоединиться к нам? Словно выныривая из своих мыслей, Юнги подаётся вперёд, обхватывая ладонь Тэхёна двумя руками и припадая к ней губами. — Верховный хранитель… — договорить он не успевает. Растерявшись на мгновение, Тэхён мотает головой и выдёргивает руку, чувствуя себя неловко. — Нет-нет, не стоит! Я уже не Хранитель. Судя по замешательству на чужих лицах, они об этом не знали. Чонгук незаметно усмехается. Юнги с Чимином всё-таки соглашаются составить им компанию. К счастью, в баре отыскивается свободный столик. Чонгук заказывает всем безалкогольные коктейли, говоря, что сегодня угощает, — настроение уж слишком хорошее, даже денег не жалко. Как ни странно, видеть этих двоих радует. А вот Тэхён, узнав Юнги, начинает волноваться. Чонгук обхватывает его ладонь, напоминая, что он рядом. Юнги не желает зла, — это читается в его взгляде. Несколько минут они сидят в тишине. Чонгук замечает одну интересную вещь: чужие щёки бледные, а ведь совсем недавно они были на улице. Он поворачивается к Тэхёну, видит лёгкий румянец и задумывается о своём. — Как долго вы на земле? — любопытствует Чонгук с ухмылкой. Так значит, перед ним два ангела, которые выдают себя за людей, поэтому даже не скрываются. Чимин, что сидит по правую руку от Юнги, отводит взгляд в сторону. — Около года, — отвечает Юнги совершенно спокойно. Что-то подсказывает Чонгуку, причина у них и Тэхёна одинаковая. — Неужели тебе удалось разорвать сделку с демоном? В последний раз они виделись при странных обстоятельствах, — Чонгук уже и позабыл об этом. Тогда нормально поговорить не представилось возможности — помешал Хосок; зато сейчас времени предостаточно. — Он сам её разорвал, — вздыхает Чонгук, чувствуя налёт грусти при упоминании Хосока. — Я слышал, сам Абаддон пришёл по его душу, — в разговор вмешивается Чимин. Тэхён кивает. — Да. Мне пришлось отправить его в Ад, из-за чего он разгневался ещё больше. На тот момент я был Верховным хранителем, но выполнял обязанности ангела, поэтому оберегал своего подопечного, — рассказывает он, поворачивая голову к Чонгуку. — Хранителям удалось обуздать его гнев. Он забрал другую душу. — Чью же? — хмурится Юнги. — Дворецкий Хосока, Феликс, пошёл на самопожертвование. Он был ангелом без крыльев и сил, делать в мире людей без своего хозяина ему было нечего. К тому же, он был предан Хосоку. — Чонгук поджимает губы. Эта история осталась далеко позади, однако от воспоминаний становится тягостно. — Если честно, мне даже не верится, что Абаддон так легко согласился на этот обмен. Кто знает, что на самом деле заставило его усмирить свой нрав, — задумчиво говорит он. — В любом случае я рад, что всё закончилось благополучно. — А как же тот мальчишка? — Джихён? — Да. Чонгук отворачивается к окну, не имея желания говорить на данную тему. — У него теперь своя жизнь, — отвечает вместо него Тэхён. — И свой любимый человек, — добавляет с улыбкой. — Хранителям пришлось частично стереть ему память. Все воспоминания, связанные с другим миром, исчезли, чтобы он жил обычной жизнью. — Меня он тоже забыл, — говорит Чонгук тихим голосом. Он притягивает Тэхёна к своему плечу и некоторое время молчит. — Чем старше он становился бы, тем больше понимал, что с этим миром что-то не так. Своего соулмейта Джихён уже встретил, поэтому через пару лет он бы заметил нашу схожесть. — Хранители правильно поступили, — качает головой Юнги. Все присутствующие с ним согласны. — Вам категорически нельзя пересекаться. — Мы знаем, — грустно усмехается Чонгук. — Поэтому живём здесь, в другом городе. Он приобнимает Тэхёна, отыскивая в нём необходимое успокоение. Джихён счастлив со своим человеком, он счастлив рядом со своим ангелочком, — всё ведь хорошо. Тогда почему ему так грустно? Даже попрощаться не смог… — Я был уверен, что небеса постараются исправить свою ошибку. — Ошибку? — переспрашивает Тэхён. Юнги объясняет: — Да. Две одинаковые души не могут жить в одной реальности. Вы ведь и сами это знаете. Поняв, о чём идёт речь, Тэхён расплывается в улыбке. Он кладёт голову на плечо Чонгука, чувствуя себя на своём месте. — Не думаю, что чувства двоих можно назвать ошибкой. Не всё в этом мире подвергается логическому объяснению. Даже ангелы, если захотят, могут что-то чувствовать. Мне ли вам об этом говорить? — улыбается Тэхён, поглядывая на Юнги и Чимина, чьи руки соприкасаются под столом. — Любви не нужны объяснения. Она просто существует, невзирая на обстоятельства и правила. Наверное, это самое сильное чувство, известное человечеству. Осмелюсь предположить, что пройдёт некоторое время, и ангелы будут спускаться на землю, чтобы отыскать свою любовь. Я же, — Тэхён переводит взгляд на Чонгука, — уже нашёл её, став человеком. — Но… — Нет ничего невозможного, — перебивает Тэхён, улыбаясь. — Если чувства искренние, они преодолеют все преграды. Вы ведь покинули небеса по этой же причине? Подтвердить его догадку не хватает смелости. Ответа и не требуется — Тэхён и так всё видит. Поэтому его лицо озаряется радостью. — Я всегда знал, что не один способен что-то чувствовать. Грядут большие перемены. Запомните мои слова. Снег за окном продолжает кружить. Тэхён опускает взгляд на свою ладонь, смотря на игрушку в виде ангелочка. Его губы трогает улыбка. Кто сказал, что ангелы не умеют любить?♫ Coldplay — Sparks ♫
The End