Сто шестнадцать месяцев назад

      Из коридора потянуло прохладой. Профессор приподнялся на локте и насторожился, он не упускал из виду темный дверной проем и ожидал самого худшего – обнаружения троицей. Часы застыли на шестёрке, улица только начала пробуждаться, принуждая жителей зажигать в квартирах свет. Глаза метались от одной стены к другой, воображение дорисовывало в неизвестности издевающегося Лебедева, кокетничающую Перову и ухмыляющегося Фирсова. Вот они переступают порог зала, окружают диван и молча наблюдают за страхом их главного врага, пожирают иссякшие запасы энергии и оставляют на мягкой обивке иссохший труп. Воробей начиняет трубку потрохами и довольно зажимает её в клюве, смакуя новый, отдающий железом аромат. Он втягивает в себя воздух и брюхо его пропадает, затем выпускает под потолок несколько дымчатых колец и довольно кивает своим друзьям. Тут же эстафету принимает графиня, она обтягивает веер высушенной кожей и делает пару элегантных махов, улавливая в них запах впитавшегося ужаса. Чёрт создает из черепа новую рукоять для трости и зажимает её в алых пальцах, постукивая острыми ногтями по пустым глазницам.       Всё было бы так, однако коридор до сих пор оставался безлюдным. В спальне резко заиграл припев песни «Я больше не прошу» группы «Мираж», и так же быстро окружение снова кануло в тишину, прерываемую ленивыми скрипами кровати. Кто–то неуверенно раскачался и, шурша, зашагал ближе к коридору. Профессор уже привстал на руках, в горле повис не проглатываемый ком. Фигура! Женщина. Богиня…       Сергей Глебович смотрел на Афродиту, как смертные смотрят на выдуманных идолов. От неё исходила необъяснимая смесь гнева и спокойствия, взгляд в темноте не был различим, и лишь повернутая в его сторону голова одаряла слепым взором переночевавшего на Олимпе странника. Профессор спрятал ладонь под подушку и нащупал угол книги, пожелтевшая бумага на ощупь напоминала песчаную долину ненавистного воробья. Казалось, одно неверное прикосновение могло превратить шедевр в труху. Немного помявшись, богиня явилась в зал.       – Как спалось? – она прошла мимо и остановилась у окна, её обращение скорее относилось к шторам, которые она развела по сторонам ловким рывком.       – Вроде бы… вроде… неплохо, – обрывками отвечал профессор. – Утро на улице! О как! Сейчас солнце, значит, взойдет!       Странные ответы насторожили Афродиту, она повернулась к нему и заметила спрятанную под подушкой ладонь.       – Чего там?       – Рука!       Весы склонились в сторону гнева, богиня продефилировала по комнате и выдернула подушку, обнажив вору украденное из библиотеки произведение Шекспира. Божественный взгляд потупился, чаша спокойствия сумела вернуть настроение к равновесию.       – А зачем…       – За тем, – строго ответил Сергей Глебович.       Она вращала книгу в руках с особым интересом, словно видела её впервые. Афродита странно улыбнулась:       – Не думала, что на старости лет придётся предстать перед тобой в образе Милдред, – она пролистала несколько страниц, – нам ещё здесь Битти для полного счастья не хватает…       – Ты о ком?       Богиня молча покачала головой. Она вернула пропажу на полку и достала из кармана халата пачку сигарет с зажигалкой. Щелчок, и стоящая на подоконнике пепельница начала пополняться серыми хлопьями. Афродита села в кресло и положила руку на подлокотник, смотря в окно на разрезающуюся уличными фонарями мглу.       – Нужно будет сегодня что–то из творога сделать, – задумавшись, говорила она, – жаль, если пропадёт. Может запеканку… или сырников. Ты сырники любишь?       – Сырники? – переспросил профессор. – Можно.       – Вот. Потом в аптеку сходить, дома прибраться. Сериал вечером посмотреть, и день, считай, уже прошёл.       – А почему…       – Потому.       Она вновь повернулась к нему и застыла в тишине. Сергей Глебович почувствовал себя подбитой косулей, что до недавнего времени беззаботно скакала в лесах и не задумывалась о завтрашнем дне. Визиты троицы стали настолько привычным явлением, что и загадывать что–либо не имело малейшего смысла. Он точно знал, в какой день прилетит воробей, когда графиня появится в лунном свете и чёрт предстанет перед безграничной пустотой. Вся неделя пестрила торжествами безумия и сумасшедшими вакханалиями, время расставило свои границы, а жизнь, несмотря на всё её тяжёлое для понимания устройство, имела какой бы то ни было смысл. Вопросы получали ответы, а они, в свою очередь, легко и тесно пересекались с жизненным ритмом. Профессор чувствовал, что богиня не желает делиться с ним тайной похода в аптеку, ровным счетом, как и он не желает объяснять озадачивший её манёвр с трагедией английского поэта. Однако в недосказанности таилась печалящая деталь: поход в аптеку был логически обоснован, а спрятанная под подушку книга не имела под собой никакой идеи. Зачем? Профессор задал себе этот вопрос и попытался отщипнуть от разума тот единственный кусочек с ответом, но он так и не объявлялся. Люди ходят в аптеку, чтобы приобрести лекарства, мази, и прочие лечебные препараты. Но для чего они прячут книги под подушку?       – Действительно, – помрачнел он, – а зачем?       – А? – прозвучавшие вслух мысли профессора озадачили богиню. – Ты про книгу?       – Про неё самую.       – Откуда мне знать? Я в твоей голове не сижу, ты там сам себе всемогущий король. Ладно, пойду собираться.       – В аптеку?       – И туда тоже.       – А куда ещё?       – Календарь на кухне висит, день недели видел? Сегодня воскресенье. Нужно сходить на воскресную службу.       – В церковь что ли?       – Нет в посудную лавку! – она повысила голос и сразу же замолчала. Что–то остановило её, весы в очередной раз приняли равновесное состояние. Афродита не стала объяснять причину такого эмоционального всплеска, лишь стыдливо прошлась до ванной и заперла за собой дверь.       Вернувшаяся на место книга продолжала заманивать профессора, он косо смотрел на красивый корешок и золотистые инициалы автора. Название подразумевало повествование истории двух людей с именами Ромео и Джульетта. Сергей Глебович выглянул в коридор, и, убедившись, что Афродита плещется в воде, взял произведение с полки. Он опустился на край разобранного дивана и обрадовался восторжествовавшей справедливости. Хрупкие страницы шелестели в руках и пахли временем. Труды человека, к которым ещё никогда не доводилось прикасаться, лежали прямо перед ним и отражали подтёршиеся буквы. Профессор остановился на занимательной строке «Монтекки, Капулетти – главы двух враждующих домов». Он отложил книгу и взглянул в окно, мысли погрязли во внеплановом вселенском беспределе: его дом – дом Монтекки или Капулетти, кто из них мафия, а кто борется с мировым злом? Выключившаяся вода прервала раздумья, профессор спешно поднялся с дивана и вернул обратно, возможно, самый настоящий сборник любых, касающихся только него вопросов.       Афродита вышла из ванной с полотенцем на голове и направилась на кухню. Отчётливый треск плиты и всплеск огня донеслись до зала вместе с тяжелыми, липкими шагами. Звонкий удар, хруст пластиковой упаковки, шипение песчинок. Профессор вспоминал этот ритуал, как он беспрерывно выполнялся каждое утро и завершался добавлением в кружку свежего молока. Афродита варила кофе в десятитысячный раз и явно не замечала счастья, таящегося в юбилейном напитке. К запаху кофе добавился легко уловимый табачный аромат. Последующие полчаса богиня слонялась меж комнат и недовольно цокала, когда забывала что–то убрать в сумку.       – Я пошла, – она подвязала платок и брызнула на себя остатки духов из круглой склянки. – Часа через три вернусь. Прошу тебя, не прячь книги под подушку, можешь читать столько, сколько влезет. Ты меня хорошо усвоил?       – Да.       Профессор остался наедине с собой. Только сейчас он обратил внимание на то, как его зал был схож с залом богини. Раскладывающийся диван, шкаф с фигурками и хрусталем, кресло в одном и единственном экземпляре, книжная полка. Тоже одна.       – Одна! – отразилось от стен и поглотилось тишиной.       Афродита жила на Олимпе в полном одиночестве. Сергей Глебович задумался о переселении богов: «Неужели стало так тесно, что потребовалось уходить в другие места? Но ведь все боги являлись какой–никакой… семьей. Не поверю в то, что Гефест с концами посвятил себя газовым плитам, Посейдон водопроводу, а Зевс – розеткам. Все божества были выдуманы человеком, а значит, они соприкасались с наукой и всеми изобретениями ученых».       – Вполне логично, – вслух подметил он, расхаживая по комнате, – а с чего этому не быть логичным? Всё верно!       Для пущей убедительности собственным словам профессор вышел на балкон и окинул дома исследовательским взором. Боги здесь, конечно же, давно не жили, всего лишь уступили место смертным и передали загадочную эстафету стоящему у карусели мужчине в аболле и сандалиях. За место головы сиял до блеска намытый гигантский персик с сочным зеленым листом. Перстни на его пальцах переливались во тьме, свет их падал на стекла балкона и ослеплял Сергея Глебовича. Незнакомец направился в его сторону, призрачная поступь растягивалась по земле маленькими дырами, в которых застывало усыпанное звездами небо. Сомнений не осталось: фрукт идет к нему, через мгновение он поднимется по лестнице и слёзно попросится погостить на Олимпе. Профессор прильнул к дверному глазку и принялся ожидать неминуемой встречи. Незваный гость показался на площадке и коснулся звонка.       Тынь–Дынь       Холодная дрожь пробежала по телу, Сергей Глебович отпрянул от двери, стало тяжело дышать. Неужели так быстро нашли его новое убежище? Слежка за Афродитой принесла свои плоды прямо к порогу дома?       Тыыынь–Дыыынь       Профессор в испуге вернулся в зал и вооружился книгой. Её толщины вполне хватало для пробития мягкого персика, в любом случае он мог вдарить по нему с размаху и позволить мякоти разлететься повсюду.       ТЫЫЫЫЫЫНЬ–ДЫЫЫЫЫЫНЬ       Последняя трель осела в голове и звучала по памяти. Гость ушел, так и не дождавшись ответа. Профессор вздохнул с облегчением: фруктовая атака была успешно отражена. Он уже собирался погрузиться в чтение, как краем глаза приметил со стороны балкона взмывший спелый шар. Персик залетел в открытую створку и забрызгал полы соком, вслед за ним карабкался его безголовый владелец и ворчал откуда–то из шеи:       – Ни стыда, ни совести! Звонишь – не открывает! Стучишь – прикидывается глухим! Ну что за человек?! С чего я должен по балконам лазать?       Он подобрал плод и поставил его на обрубок, дернув за зеленый лист. Персик начал крутиться по резьбе, пока не зашел в паз до конца.       – Я уже ничему не удивляюсь, – настороженно отвечал ему профессор, – и покруче видал. Ну что, всё, тюрьма, смерть, конечная?       – Спокойствие, – размеренно говорил с ним незнакомец, – спокойствие, друг.       – Друг? Мне не послышалось?       – Вовсе нет! Я пришел от твоей подруги, ты её прекрасно знаешь.       Он достал из одежды припрятанную фотографию пышногрудой дамы в шляпе с широкими полями. Сергей Глебович не мог не узнать в ней знаменитую переселенку с запада и актрису театра Мариэллу Хоппер.       – Маришечка! – радостно воскликнул он, степень доверия к фрукту на человеческих ногах заметно возросла.       – Она самая! Недавно прилетала к тебе домой и, о ужас, застала там не тебя, а целых трёх негодяев!       – Я прекрасно догадываюсь, кого она увидела…       – Плохие люди?       – Плохие?! – усмехнулся профессор. – Сволочи последние! Тварьё, твари!       – Значит мне не соврали… – гость огорчённо помотал персиком по сторонам. – Недавно общался со своим знакомым, так знаешь, что он мне поведал? В нашем городе, оказывается, есть плохие люди! Вот так новость!       – Ну, открытия ты для меня не сделал. Я давно это знаю. Ты мне лучше поведай, как тебя звать и зачем пришёл.       Он сел в кресло и приосанился, затем начал молча перебирать в руках нить с пурпурными шариками, отдалённо напоминающих чётки.       – Мать дала мне необычное имя – Ари́стант, что–то с шумерскими корнями… А пришел я сюда по наводке Мариэллы. Есть дело.       Профессор с интересом ударил в ладоши и уселся на диван.       – Хоппер рассказала мне, что я могу найти тебя здесь, на Олимпе. Так и произошло.       – А сама она чего не навестила меня?       – Пешки Носухоротова гоняются за ней по пятам, у дамы проблемы с хвостом. Приходится мотать круги по городу, пока хилые шпионы не выдохнутся. Как понимаешь, прилететь к тебе – значит раскрыть твоё новое убежище. Поэтому она попросила меня присмотреть за тобой.       – Звучит правдиво, – Сергей Глебович потёр подбородок.       – Их планы меняются как перчатки графини, – Ари́стант продолжал перебирать шарики, – я был поистине удивлён, когда они решили помиловать тебя и не прихлопнули в квартире. Казалось, тебя загнали в ловушку, всё! Нет–нет, Носухоротов никогда не славился милосердием, он явно что–то задумал. Что–то нехорошее…       – Оно и понятно! – отмахнулся профессор. – Эта падла не угомонится, пока я коней не двину.       – На днях они готовили новую западню! По легенде, твоей соседке, бабе Мане, родственники с Дальнего Востока должны были прислать посылку: пятнадцать килограмм резиновых сапог. Причём хотели в двух, по семь с половиной в каждой! Это же умом тронуться можно! Куда ей столько? Нет, там проскальзывали речи, что часть можно засолить на зиму, часть засушить, но этого всё равно колоссально много!       – Согласен. А в чём, собственно, западня?       – Они хотели обуть весь город, чтобы ты шел по одному из тысячи следов шпионов, который и привёл бы тебя в логово Носухоротова! Если увидишь резной протектор в грязи, или же мокрый след на сухом асфальте с косыми линиями, то знай, что он ведёт прямиком туда, откуда не возвращаются.       – Так его логово под магазином одежды, трикотаж всякий, я там был!       – Переехали! – Аристант вознёс ладонь к потолку. – Теперь одному Фирсову известно, где их главарь обитает. Они хитрые, ведут игру на сменяющемся поле, где был бой, уже цветущая равнина!       – Вот суки! – выругался профессор. – Извини.       – Всё хорошо. Да, чуть не забыл, настоятельно рекомендую смотреть почаще на небо! Объясню: иногда днём может пролетать Лебедев, по ночам – Перова. Патруль у них своеобразный, тебя выискивают.       – А как же Маришечка узнала, что я здесь, на Олимпе?       Аристант указал на столик, где стояло Счастье.       – Это твой маяк во тьме, мы видим его свет отовсюду и можем прийти в трудную минуту.       – А как же мне вас позвать? Вдруг спать будете, а меня по кускам тут раздербанят.       – Не волнуйся, всё под контролем. Мы работаем против Носухоротова вот уже восьмое столетие, представь, какой у нас за плечами опыт работы с ним! Куча секретных документов, кипы перевязанных бумаг, склады макулатуры!       – Постой, а разве он не с появлением нашей планеты буйствовал?       – Всё верно, вот только восемьсот лет назад ему удалось уничтожить наше агентство, нас разбросало повсюду, кто–то храбро пал, кто–то из оставшихся в живых отказывался начинать новую борьбу и уходил в подполье, и только мы с Мариэллой не падали духом и поклялись довести дело до конца.       – А Галина из ларька в парке, где выпечку продают…       – Наш человек, – кивнул Аристант, – у неё личные счёты с Михаилом Альбертовичем.       – Это же, это же получается…       Профессор обомлел. Он не мог вымолвить и слова, весь мир за несколько минут беседы с новым другом перевернулся с ног на голову. Помимо вездесущих шпионов Носухоротова, как выяснилось, есть и работающие против него агенты. Масштаб происходящего плавно переходил от вселенского к ещё не изученному учёными пространству.       – А как же Афродита?       – Двойной агент. Она прильнула к нам девять лет назад, мы долго готовили её и, наконец, внедрили в общество Носухоротова. Благодаря этому мы заполучили через неё очень важные сведения, и даже некоторое время были на два шага впереди. Сейчас богиня пошла в церковь, там у неё важная встреча с нашим человеком, он должен передать ей данные о возможном местоположении логова. Если данные подтвердятся, я снова прибуду к тебе и поделюсь свежими догадками.       – Да… да, конечно! А вы сами где, в смысле, ваше расположение?       – Извини, но этого я тебе сказать не смогу, есть вероятность, что они будут пытать тебя, и ты рано или поздно расскажешь им всё.       – Ты же обещал помочь мне, маяк, свет, мы придём…       – Всё будет зависеть от ситуации. Пойми, что борьба сейчас находится на самом напряжённом пике – либо он, либо мы. Твоя жертва, в случае чего, никогда не будет забыта. После победы мы поставим тебе памятник, миллионы людей по всему миру будут приходить к его подножию и благодарить тебя за подаренное счастье!       – Да к Фирсову мне памятники! – разозлился Сергей Глебович. – Я сейчас жить хочу! Вот зачем тебе персик, под Магритта косишь? Боишься узнают, шифруешься?       – Я понимаю, эмоции бьют через край, но сейчас я с тобой предельно откровенен: на кону великая ответственность, и возложена она на тебя. Именно от тебя будет зависеть исход.       – Ага, а если меня хапнут, ну и хрен с ним! Прекрасный план, ничего не скажешь!       – Ты меня не понял, – пытался успокоить его Аристант, – мы знаем как разобраться с троицей, чтобы подобраться к главарю. Начнём с воробья. Инженер цитадели Лебедева сотрудничает с нами благодаря тебе, вчера приходило письмо, наши сотрудники перевели с птичье–лапьего на русский язык и получили следующее: «Постройка арбалета готова на девяносто девять процентов. Тестирую воспламеняющиеся болты». Ты хоть понимаешь, сколько людей, птиц, и прочих созданий желают поквитаться с Носухоротовым? А сейчас ты изъявляешь желание бросить всё, после стольких лет мук?!       – Хорошо, хорошо, – нехотя соглашался с ним профессор, – ты прав. Ты действительно прав. Что я должен делать сейчас?       – Пока ничего, старайся жить прежней жизнью, как и до моего появления. Совсем скоро я опять прибуду к тебе. Очень надеюсь, что лазать по балконам мне больше не придётся.       – В следующий раз открою дверь.       – Благодарю. И ещё: не рассказывай о нашей встрече богине, всё это очень секретно.       – Настолько?       – Настолько.       Аристант прислонил указательный палец к персику, будто там были губы. Их встреча подошла к концу, гость покинул квартиру через дверь и попрощался с профессором интересным образом: он поднял и опустил зелёный лист, как если бы носил шляпу. На ум сразу же пришла Хоппер. Где она сейчас и куда её завела слежка, сколько кругов вокруг города требуется пролететь, чтобы избавиться от назойливой нечисти? Новость о внезапно возникших союзниках ни сколько его не обрадовала, а наоборот, ввела в ещё большее отчаяние. Его поставили перед выбором: либо живой он и обращённая в пепел вселенная, либо он павший герой, которого почитает весь выкарабкавшийся из тьмы мир. Сергей Глебович опустился перед кактусом и подпёр голову, рассматривая каждую иголку.       – Когда всё это закончится? – его голос надорвался, из глаз рухнули слёзы. – Когда всё это закончится?!       Счастье не знало ответа на подобный вопрос.