Сто шестнадцать месяцев назад

      Лиза шла по парку медленно и вкрадчиво. Любой посторонний звук был способен насторожить её, будто сломавшийся сучок или внезапные шаги позади. Она не страшилась идти посреди дороги, невидимые толпы расходились перед её ногами и отвешивали низкий поклон. Четкая мысль достигнуть дальней части парка оказалась задумкой Тени. Лиза согласилась с другом, поскольку именно там могли притаиться «граждане под мухой». Совсем нередкое явление, о котором знали все, но противостоять никто не соглашался.       В уличных разговорах, когда ты проходишь мимо болтающих зевак, становишься невольным слушателем обрывков всякой всячины. Обычно удается понять самую малость, часть огромной истории о быте или последних новостях. На несколько секунд ты оказываешься участником чужой жизни, не желая того ныряешь в океан безразличной тебе судьбы и с неизвестной целью бороздишь дно. Абстрагироваться от таких трансляторов, порой, бывает тяжело, они перебивают мысли громким голосом, словно так и жаждут, чтобы все до единого знали, чем они завтракали, с кем спали и, вообще, какой у них сегодня отменный стул! Лиза старалась пробегать мимо таких людей, не хватать опасные для мышления обороты и не опускаться до самого примитивного уровня. Культура предпочитает тишину, а воспитание – покорность. Она – воспитанный и культурный человек, жаждущий отмщения за то, кем её вынудили стать. Лиза не выбирала такой судьбы, не мечтала о ней день и ночь, чтобы наверняка, где–либо или когда–либо это непременно произошло. Продолжая ступать по мокрому асфальту, она вспоминала слова профессора о мышлении: «Человек – структура крайне сложная, казалось бы, изученная единица, и тем не менее, наш мозг до сих пор является камнем преткновения для многих ученых. Нам известно строение, но до конца не известен принцип работы. Кстати говоря, совсем недавно разговаривал с коллегами касательно этой темы. Вообразите, длина всех нейронных связей головного мозга достигает более одного миллиона километров! Можно без особых усилий преодолеть расстояние от Земли до Луны туда–обратно целых три раза! Так вот, к чему я? А я к тому, что внутри вас, молодой человек, к примеру, вас, девушка, внутри всех нас в этой аудитории живут целые вселенные! Теоретически, то, о чём мы позволили себе даже задуматься, где–то оседает и живет своей жизнью! Мы создаем новые миры, новых себя, с крыльями, с жабрами, воображаем себя повелителями стихий или вовсе то, что было бы с нами, если бы поступили иначе… Не успел на этот автобус, не встретился бы с человеком, который уже стал родным. Все эти витки, несомненно, существуют. Мысль человека предопределена, а то, о чем мы думаем – лишь другие, существующие в миллионах световых лет от нас миры, до которых нам, к сожалению, никогда не добраться…».       Лиза остановилась на месте. Она снова представила профессора в полном здравии, с его нескончаемым стремлением к жизни, и толпы, толпы людей вокруг, не призрачных, а настоящих. Их можно осязать, слышать, видеть. Они рвутся попасть в переполненную аудиторию на лекцию и прикоснуться к рассуждениям виртуоза. Слезы очищались от туши и напоминали поблескивающие на небе звезды, между которыми бесконечно слоняется Сергей Глебович. Будто потерявшийся ребенок, он жалобно хнычет и желает лишь одного: поскорее найти маму. Профессор потерялся в мирах, навсегда застрял в нейронном плену и безрезультатно пытался вернуться туда, где ему было просто, хорошо, спокойно. Туда, где он был счастлив. Ему хотелось остаться одному, разобраться с мыслями, однако невиданная сила лишь сильнее спутывала их меж собой и все больше погружала его в отчаяние. Мурашки вдруг пробежали по телу, Лиза спросила себя, а виновен ли профессор в том, что с ним произошло? А виновна ли она сама?       Звёзды. Тысячи звёзд. Они стали до остервенения противны, их хотелось задуть облаками больших ртов, потушить, истоптать лунным сапогом, навечно погрести под тучами и даровать тьме свободу. Лиза сделала шаг, второй, третий. Ноги повели её по следу вони, дурманящим перегаром разило от всех облетевших лип. Ничего, кроме избавления от жизни другого, не посещало её разум. Маленькие квадратики с буквами складывались в привлекательное, чарующее слово: С М Е Р Т Ь. Плач затмился удушающим смехом, гениальный план друга ожидает успех. Лиза не попадёт в тюрьму за убийство, она удостоена стать царицей Тьмы, но чтобы это сделать, она должна избавиться от всего, что удерживает и терзает её душу. Тень шептала о прошлом, первым под удар попадёт алкоголик, вслед за ним Павел. Сложнее всего будет убить Сергея Глебовича и родителей. Профессора, чтобы забыть весь бред и исцелить себя, маму и папу, чтобы легко распрощаться с собственной жизнью. Лиза остановилась. Заслуживает ли смерти профессор? А родители? Нет! Ни за что! Никоим образом! Как она только могла подумать о таком?! Не она. Тень.       Сомнение в правоте друга породило кошмар, парк окружил тёмный плющ, что вился у самого неба, нанизывал на острые шипы звёзды и тянул их к земле. Яркий свет обжигал кожу Лизы, она завопила от неимоверной боли и упала на четвереньки. Тень не шутила, её настрой не останется сломленным, задуманное следовало довести до конца, каким бы он ни был. Пострадают другие? Каждый день кто–то страдает. Умрут невинные? Невинных можно сделать виновными. Ударить по голове, оттащить в укромное место и пытать до того часа, пока жертва не сознается во всех смертных грехах и мировых катастрофах. Таким не жалко всадить в затылок пулю, наоборот, это сделают с превеликой радостью. Когда виновный испустит последний вздох, о нём благополучно забудут, личность сотрется из памяти и перестанет существовать. Правильные выводы убеждали Тень пожалеть ещё не осознавшую таких простых постулатов жизни художницу. Мёртвая хватка ослабла, звёзды рассыпались по небу и вернулись на свои места. Волдыри зашипели и набухли чернильной жижей, одного касания могло быть достаточным для умопомрачительной феерии. Лиза поднялась, превозмогая страшную боль, поднялась и решительно зашагала по свежему водочному дурману. Кто бы там не оказался, кто бы ни источал этот отвратный аромат, он должен умереть.       Прыжком хитрой лисы, Лиза нырнула в куст и притаилась. На исписанной бранью лавке лежали восемьдесят килограмм мяса второй свежести. Влажные, пропитанные спиртом губы подрагивали от храпа. Округа затихла, невидимая толпа жаждала хлеба и зрелищ. Всё происходящее не могло быть сном, Лиза ещё никогда не сталкивалась с такими яркими сновидениями, в которых бы так чётко и ясно определялись границы вседозволенности. Они рухнули, стёрлись, перестали существовать. Она могла прямо сейчас подбежать к спящему мужчине и засадить в подбородок лезвие клеймора, чтобы его кончик пробил макушку и выплеснул содержимое пропитой головы на заиндевевшие закорючки – то, что осталось от травы и не примирялось со смертью. Могла с размаху ударить по горлу и отделить голову от тела, или же поступить более изощрённо: отрезать свесившуюся с лавки руку и под пьяные вопли пробить насквозь живот. Только что Тень создала три вселенные, где она разными способами избавляется от человека. Лиза предлагала четвёртую: развернуться и уйти домой. Решения и последствия взыграли новыми красками. Она отчетливо вспомнила, как чей–то голос шептал ей о важности ответа за свои поступки, что за любое решение придется поплатиться последствием. А был ли вообще тот голос? Но она же слышала. Был. Был!       Лиза сконцентрировала в жертве все беды и невзгоды, мысленно сделала из невинного бездомного человека преступника, которого опасно оставлять на свободе. Его нужно убить, и чем дольше она будет его пытать перед смертью, тем громче прогремят овации зрителей. Чернильная сфера собралась в ладони и вылетела к лавке. Словно мыльный пузырь, она разрасталась и всё больше прятала их двоих от внешнего мира. Никто не увидит ужаса, что произойдёт внутри через мгновение. Звуки заглохли, как машина соседа на парковке, ничто не мешало приступить к воплощению превеликой радости в реальность. Лезвие мстительного меча скреблось по каменной клади, затем взмыло над головой художницы и приготовилось к атаке. Внезапно глаза алкаша продрались, спросонья он успел лишь несколько раз моргнуть. Лиза резко вытянула руки навстречу плоти, тело на лавке протяжно взвыло и почти встало на мостик. Тепло забавно тянулось к холоду, мужчина фыркнул кровью и тяжело рухнул на деревяшки, соскользнув с лезвия. Всё как в видении, только за место Павла под ней лежал незнакомец с тяжелой судьбой, измученный работой и уволенный, отчаявшийся в жизни человек. Его дом могли отобрать за неуплату, семьи, возможно, у бедолаги никогда и не было. Трагичный конец бессмысленного существования. А если всё представить иначе? Имеющий все блага эгоист проиграл в карты дом, развёлся с женой, отрёкся от детей и окончательно спился? По его жалостному, ещё живому взгляду непонимания, за что ему пришлось лишиться жизни этой ночью, прослеживалось, что приближённой к истине оказалась первая версия. В любом случае, правды от покойника добиться нельзя, да и Лизу эта пресловутая искренность совсем не беспокоила. Она снова вытянула руки, мясо податливо потянулось к лезвию, но уже без былого энтузиазма. Художница кружилась вокруг лавки под покровом оберегающего от посторонних глаз пузыря и дирижировала клеймором, что парил над испустившим дух телом и оставлял на нём алые узоры. Она вальсировала с Тенью, её лучшим другом, вращалась в беспамятстве и зачёркивала пункт с пьяницей. Следующим по списку стоял Павел.       – Лиза?!       Время приняло её сторону. Ни у кого не возникнет подозрения, что убийца – хрупкая девушка, в которой тайно поселился настоящий мрак. Пугающее слово перестало быть отталкивающим, теперь оно приманивало к себе и казалось панацеей от зла:       С – созерцание решений       М – мерило страданий       Е – единство мыслей       Р – распри сознания       Т – терзания виновных       Ь – мягкость последствий       Мужчина не шевелился, его глаза стали обычными, он больше не таращил их и не задавался лишними вопросами. Сердце остановилось, но мозг ещё жил. Лиза посмотрела прямо на него и задумалась, как быстро человек может угаснуть из–за решений другого. Она вернулась во вторую вселенную, где обезглавила незнакомца. Исход тот же, что и сейчас – С М Е Р Т Ь. Третья вселенная – С М Е Р Т Ь. Только предложение художницы имело выход из безумия, где никто бы не пострадал, кроме неё.       – Лизуха!       Голос был знаком и раздавался откуда–то сзади. Печенья. Какао. Трофеи. Лизе стало невыносимо холодно, кухонный нож выскользнул из рук, клацнув об пустую лавку. Она обернулась на зов и приметила спешащую к ней девушку с рыжими локонами. Живая. Живая!       – Лизуха! – Дарья заключила её в объятия. – Я думала, что больше не увижу тебя! Почему ты в одном халате?       Лиза опустила голову, черное платье оказалось алым халатом, вынесенным Арсением из загадочной комнаты. Ледяной ветер почувствовался только сейчас, не стало тьмы, не стало Тени. Вероятно, она испугалась видящего сквозь черную сферу человека и ненадолго отступила.       – А ты? – не верила себе Лиза. – А ты как? Как ты тут?       – Сейчас это не важно, пойдем скорее домой, ты же околеешь!       – Околею. Околею.       Лиза окончательно потерялась в том, что видела, и что происходило на самом деле. Она разделила участь Сергея Глебовича и окунулась в пучину сумасшествия, из которой нет протоптанных дорог к уютному дому. Павел, родители, профессор – все они растворились в образах и разбились на осколки. А существовали ли они вообще? А кто тогда шептал на ухо о выборе? Подруга вела художницу под руку, шаг за шагом они приближались к дому. Знакомый район, узнаваемый подъезд, чистая лестничная клетка.       – Мы пришли, – Дарья позвонила в дверь и принялась ждать ответа.       Ошеломление постепенно проходило, Лиза перевела взгляд на номер квартиры. В глаза врезались две позолоченные восьмёрки.       С М Е Р Т Ь.