Не по плану

      Алисия Лонгботтом ни о чём не подозревала, когда впускала в гостиную манора незнакомую сову с письмом, но стоило женщине вскрыть конверт…       Сириус Блэк оказался умён. А ещё он искренне желал помочь своей подруге детства, которой грозила опасность, ведь семью крестника он не сберёг, и следующей целью могли выбрать именно Лонгботтомов.       На пергаменте Бродяга изложил всю свою историю — без утайки, ничего не скрывая, пытаясь донести до Алисии максимум известной ему информации. Он рассказал, что покинул страну с Маккиннонами и пытался убедить Поттеров сделать то же самое, но некто «Сохатый» уперся рогами. И вот теперь они погибли все, ведь убийцы — а в том, что молодая семья погибла в результате покушения, сомнений не было — не пожалели даже годовалого малыша Гарри. Фрэнк, оказывается, тоже предложение о помощи со стороны Блэка получал, но отреагировал примерно так же, как и Сохатый, подставляя тем самым всю семью Лонгботтомов под удар.       Алисия медленно зверела, читая это письмо, и чувствовала, как в душе поднимается смешанное с яростью желание устроить великую "мстю". Ох уж эта горячая кровь Блэков, к которым принадлежала ныне покойная мать девушки…       Передав пергамент вовремя появившейся в гостиной свекрови, молодая мать подошла к камину и, с трудом сдержав желание злобно фыркнуть, сняла со стены меч.       Меч считался коллекционным и долгое время хранился в одном из помещений Лонгботтом-манора, пока Августа из соображений эстетики не повесила его на стену. Поскольку уроки фехтования для Алисии даром не прошли, десять минут спустя наставленное на побледневшего Фрэнка лезвие представляло из себя полноценную угрозу для его жизни… И для отдельных частей его тела, расположенных чуть ниже уровня пояса.       — Фрэнк Лонгботтом, — голос девушки звучал холоднее льда, лежащего на вершинах гор студёной зимой. Мужчина нервно сглотнул, поднимая руки и отступая от разъярённой жены. — Ты прямо сейчас идёшь в аврорат.       — К-конечно, милая, — мистер Лонгботтом, чувствуя, как по спине стекает пот, на всякий случай сделал ещё шаг назад.       — Ты рассказываешь обо всём невыразимцам и плащи им вручную стираешь за то, чтобы нам предоставили защиту. Можешь вылизать им сапоги, раз у самого мозгов не хватило послушать Блэка.       — Всё будет сделано, любимая, — Фрэнк нервно оглянулся в поисках поддержки, но со стен на него насмешливо взирали портреты предков, а стоящая неподалёку Августа лишь счастливо улыбалась. Зря она на невестку наговаривала, зря! Девчонка оказалась не хуже самой леди Лонгботтом, да и безопасностью семьи озаботилась, как выяснилось, намного лучше самого Фрэнка.       — Ты не возвращаешься домой, пока тебе не предоставят доступ ко всем защитным артефактам, которые можно использовать в нашем маноре. Всё тебе ясно? — едва не срываясь на рычание, прошипела пребывающая в ярости Алисия.       — Да, солнце мое, — проблеял испуганный мужчина, и сверкающий остро наточенной сталью меч наконец перестал метить куда-то в область его паха.       Униженный и оскорбленный, но до конца так и не сломленный, Фрэнк исчез в камине. Августа зааплодировала. Ей вторили обитатели развешанных по стенам холстов.       Усмехнувшись, Алисия присела в идеальном, насколько позволял тяжёлый меч, реверансе. Следовало принять все возможные и невозможные меры для того, чтобы они всей семьёй не последовали за другими доверившимися Дамблдору ослами. Или козлами. Или оленями.       Прямо сейчас под угрозой находилась безопасность малыша Невилла, единственного сына и единственного внука, а потому суровые женщины рода Лонгботтом вышли на тропу войны.

***

      Авроры визиту Фрэнка, надо сказать, очень обрадовались. А уж в каком экстазе от полученной под веритасерумом информации пребывали невыразимцы… Взаимное сотрудничество оказалось неожиданно удобным вариантом для обеих сторон, а потому к дому Лонгботтомов экстренно переместилась тревожная группа, которая, не теряя ни секунды, занялась защитой здания. Фиделиус переустановили, замкнув заклинание на Невилле: так как говорить и писать малыш не умел, шансов снять защиту посторонние практически не имели.       Уже через несколько часов установленные аврорами щиты сработали — в опасной близости от манора бравые служители закона арестовали Аластора Грюма и сопровождающего его Наземникуса Флетчера.       Обнаружив при незадачливых преступниках запасы оборотного зелья, невыразимцы впали в состояние экстаза второй раз за день. Сами Грюм и Флетчер, кажется, от происходящего слегка загрустили, но их мнения уже никто не спрашивал.

***

      Когда Дамблдору доложили о том, что Поттеры погибли все, включая Избранного, директор внезапно почувствовал острую боль где-то чуть повыше того места, которым он переваривал лимонные дольки. Озадаченно потрогав покрытую яркими цветочками мантию и с трудом, но всё-таки нащупав то самое место, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор внезапно замер от нахлынувшего на него осознания: что-то пошло совсем не по плану, и у него остался только один вероятный любов… Избранный. Необходимо было срочно известить о происходящем Аластора, отправленного устраивать резню, но на Патронус директора ответа почему-то не последовало.       Поняв, что уже поздно и безумный ублюдок прямо сейчас с диким смехом заливает кровью стены Лонгботтом-манора, Альбус решил аппарировать к соратнику лично, но тут же познал ещё одно потрясение — он понятия не имел, где находится дом Августы, Алисии и Фрэнка. А значит… Либо они успели изменить защиту особняка, либо, что более вероятно, у директора началась старческая деменция. Это было ужасно, ведь против геморроя маггловские рецепты с живыми огурцами ему не помогли, что говорило о бесполезности обычной медицины, а в магической директор разочаровался многие годы назад — когда целители не смогли избавить его от гонореи.       Этот удар оказался страшным. Настолько страшным, что Альбус вскочил с места, решив добраться до Министерства и сдать Грюма аврорам, но тут же упал, поскользнувшись на выроненной из кармана лимонной дольке, и в процессе приземления с размаху ударился о край стола.       Голова Дамблдора этот позор выдержала. Стол предпочёл совершить ритуальное самоубийство и печально, но очень звучно треснул, излишне впечатлённый встречей с затылком Светлейшего.       Пока работники Министерства, известные как невыразимцы, столпившись вокруг призрачного феникса, с интересом выслушивали визгливый голос ошарашенного происходящим Патронуса, сам директор пребывал без сознания. Подождав для верности ровно двадцать три минуты, всполошившиеся портреты после недолгого выяснения отношений решили послать сигнал в Мунго, а не в похоронное бюро, так что ещё два с половиной часа спустя Альбус оказался в приёмном покое магической больницы.       Помощь ему оказывали спешно, то есть грустно позёвывая и раз в пять минут строго по расписанию уходя на перекур. Люди в лимонных мантиях этого прекрасного человека любили странной любовью, больше похожей на BDSM. Давно уже Великого Светлого, запретившего ритуалы, способные спасти десятки жизней, дожидался праздничный набор клистиров, швабра для колоноскопии и другие целительские артефакты, позаимствованные у магглов — простецы оказались теми ещё затейниками, чего стоила одна процедура ФГДС.       — Хорошо, что мы практикуем вязки, — мрачно улыбнулся целитель Сметвик, не нашедший в себе силы пропустить это прекрасное зрелище. В одной руке Гиппократ держал Камасутру. В другой — тяжёлую и весьма объемную книгу с многообещающим названием «Вскрытие покажет».

***

      — Твоё колено упирается мне в живот.       — Заткнись и терпи, Рудик. Кажется, она где-то рядом…       Рудольф с Рабастаном уныло прятались в кладовке, обнимаясь со швабрами, тряпками и ароматно пахнущими ликом Смерти средствами для уборки. Беременная Беллатрикс оказалась ещё большим кошмаром, чем просто Беллатрикс, а потому мужчины семьи пользовались каждым шансом отдохнуть от супруги и невестки соответственно.       Буйный темперамент Беллы под воздействием гормонов эволюционировал в странное состояние, которое маггловские целители назвали бы таинственным «биполярным аффективным расстройством». Фарфоровые тарелки и хрупкие бокалы бились о пол особняка один за другим; беспричинные слёзы хаотично чередовались с приступами агрессии и фазами умиления любой, даже самой незначительной мелочи… Проще говоря, миссис Лестрейндж задавала жару всем, планомерно доводя домовиков до самоубийства своими противоречивыми приказами. Но так как запрет убивать себя был выдан хозяевами первым делом, ушастые твари лишь горестно подвывали в тон звонкому голосу хозяйки и смачно бились головой об углы стен.       Присев прямо на пол и скривившись из-за хрустнувшей спины, Руди вытащил из кармана мантии потрёпанную колоду, перепачканную чем-то багряным. Впрочем, мужчина даже перемешать карты не успел, как вдруг где-то в глубине манора раздался дикий крик Беллы.       Во время истерик она визжала чуть тоньше и не с такими скорбными интонациями, а потому, выхватив палочки, братья рванули в сторону шума — выяснять, не покушается ли кто на их жену и невестку соответственно.       Белла стояла на коленях и выла, как оборотень на луну, заливаясь слезами и потёкшим от рыданий макияжем. В её руках находился лист пергамента, а незнакомая пушистая сова с презрением взирала на мир из-под потолка гостиной.       Пока Руди успокаивал жену, которая из-за истерики начала икать и жутко злиться, Рабастан поднял с пола выпавшее из рук Беллатрикс письмо. Заметив почерк, знакомый до фантомной боли в том месте, где спина теряла своё благородное название, мужчина нервно сглотнул и прищурился, вчитываясь в текст — очки для близоруких он носить не хотел чисто из принципа.       Письмо представляло из себя недвусмысленный приказ сидеть тихо и не высовываться, потому что Лестрейнджей хотят уничтожить. Лорд бы паниковать зря не стал, поэтому братья, переглянувшись, счастливо оскалились и рванули поднимать защиту манора.       Через полчаса поместье скрылось под максимально мощными щитами, которые применялись ещё во времена войны, а грустный Рудольф и счастливая до неприличия Белла вносили в свою сексуальную жизнь разнообразие, изучая сложнейшие техники сибари. Купленный многие годы назад том с загадочным названием «Библия BDSM» супругам наконец пригодился.

***

      — Нашёл отличие, — задумчиво проговорил Джеймс, откладывая в сторону потрёпанную газету.       — Любимый? — как-то неуловимо знакомо вскинула бровь Лили, чьи рыжие волосы были собраны в высокий хвост.       — Не было взрыва и гибели магглов, — сообщил ей мужчина, ласково улыбаясь. — Значит, Сири как-то сумел выкрутиться. Вряд ли бы известие о подобной бойне стали скрывать. Ну и Снейп, конечно…       — А что Снейп? — напряглась Лили. Все-таки к пробуждению на руках рыдающего зельевара её жизнь не готовила.       — А он объявлен единственным выжившим героем, который до последнего защищал семью Поттеров, — злорадно оскалился Джеймс. — Пусть наслаждается. «Слава — это еще не все».       Супруги переглянулись и весело рассмеялись, вспоминая желчного зельевара, стычки с которым теперь воспринимались не столь ярко, как в детстве. Лили, понимая, что что-то беспокоит мужа, прикоснулась к его запястью и поинтересовалась:       — А ты откуда знаешь про Снейпа?       — Из маггловских газет, дорогая, — устало улыбнулся Джеймс, потирая лоб. — Не знаю, что делали возле нашего дома простецы, но в газете он указан единственным выжившим после нападения террористов.       — Как-то странно все завертелось, — тоскливо вздохнула рыжеволосая девушка, которой хотелось лишь спокойной жизни и безопасности для любимых людей. — Как бы гадости какой не случилось…