Худший

Снизу пиццерия совершенно не выглядит как место для семейного отдыха с маленькими детьми. Все стены жутковато-серые, повсюду ограничители передвижения. Алиссия потратила немало времени, чтобы найти наконец ремонтный блок. К счастью, она успела до окончания официального рабочего дня тех.отдела, застав одного из механиков за поиском детали в одной из комнат. — Добрый вечер, — поздоровался он, — я могу вам чем-то помочь? У вас есть допуск? — Да-да, — кивнула Алиссия и показала карточку, — меня зовут Алиссия Фонетт, я напарница Воспитателя из детского сада. Я бы хотела поговорить с вами о его конструкции. — О, я не удивлен, — техник устало вздохнул, — но боюсь, я вам с этим помочь не могу. Воспитателем занималось всего трое человек. Двое из них сейчас, к сожалению, не с нами, а третий — мистер Чедвиг — сейчас занят тех.обслуживанием Монти. Я провожу вас. Прошу за мной. Этот мужчина кажется дружелюбным, и Алиссия спокойно следует за ним. Он уверенно ориентируется в жутковатых коридорах, сворачивает в проходы, которые Фонетт и не заметила бы, если бы путешествовала здесь сама. Наконец, он вывел ее в большой зал с крупным цилиндром посередине. Она подошла ближе, удивленно разглядывая. Внутри на платформе лежал Монти. С его манипуляторами что-то делали, на что аниматроник смотрел не с самым довольным выражением «лица». — Мистер Чедвиг, это Алиссия Фонетт — напарница Воспитателя. Хочет поговорить с вами, — мужчина обратил на себя внимание. — Не знал, что наши аниматроники теперь работают с людьми, — удивился техник. — Это особый случай, — подала голос Алиссия, — так у вас найдется на меня несколько минут? — Конечно, мисс Фонетт. Я всегда рад обсудить свое творение, — мистер Чедвиг дружелюбно обернулся, но тут же снова сосредоточился на аниматронике, — только закончу с Монти. — Я подожду! — и Алиссия начала медленно прохаживаться по помещению. Техник, который провел ее, уже скрылся, а мистер Чедвиг, кажется, совсем не возражал. Алиссия поднялась по лестницам, рассматривая четыре крупные дверцы. На каждой из дверей значился символ одного из главных аниматроников. На плакатах рядом висели схемы их частей тела. Алиссия никогда не разбиралась в механике, и изображения не значили для нее ровным счетом ничего. — Интересно? — раздался грубоватый голос позади. Алиссия подскочила от неожиданности и обернулась. Позади нее стоял Монти, потирая руки, словно операция доставила ему дискомфорт. Возможно, так оно и было или же он просто пытался копировать человеческие жесты. Он с интересом осматривал ее. — Привет, Монти, — кивнула Алиссия и улыбнулась, — ты напугал меня. — Мне жаль, — безэмоционально ответил он. — Все в порядке. Честно говоря, я не очень во всем этом разбираюсь, — призналась Фонетт. Монти задумчиво кивнул и подошел к схеме, на которой были изображены его собственные руки. Он провел по схеме рукой, и Алиссии на секунду показалось, что он хочет порвать ее когтем. — Каждый из нас имеет какую-то особенность, — объяснил Монти, — моя — это особое строение рук. Они сильнее, чем у других, а когти острее. Я же аллигатор, — и он указал на выдвижные лезвия, подписанные на схеме, — это бесполезно. Я не знаю для чего нам это. Мы же артисты. Алиссия сосредоточенно слушала его. Он ведь прав, для чего аниматронику, что создан для детей, острые когти, способные рвать металл. Мера предосторожности? Способ обезопасить себя? Может, это сделано на случай, если другие аниматроники дадут сбой? — У Воспитателя тоже есть такая особенность, — задумчиво ответил Монти, — не знаю какая. Он не обслуживается с нами. — Не обслуживается? — удивилась Алиссия, — почему? — Слишком отличается от нас. Даже подзарядка, — Монти переводит взгляд окуляров на Фонетт, и ей кажется, что она видит в них вселенскую усталость и грусть, — ты зря пришла сюда. — О чем ты? — не понимает она. — Пока, Алиссия, — и он уходит в дверь со своим изображением. — Чт… Спасибо за ответы, Монти! — кричит она ему вслед. От него откровений она ожидала меньше всего. Что же, возможно, судьба завела ее сегодня сюда. — Мисс Фонетт, — раздался голос снизу, — о чем вы хотели поговорить? Алиссия быстро спускается по лестнице вниз и встает перед техником. Он пожилой. Она бы дала ему лет 60-65. Его руки грубы, но лицо мягкое. Наверное, у него есть внуки. Глаза у него когда-то были голубые, но со временем выцвели и кажутся серыми. — Я… о программе. О программе Луны. Ее писали вы? — Алиссия внимательно фиксирует любое изменение в лице техника. — Нет. Ее писал мой коллега. Прошу вас, мисс Фонетт, я провожу вас в ремонтный блок, в котором мы обслуживаем Воспитателя, — он указывает рукой на дверь слева. — Почему вы не обслуживаете его с остальными? — не понимает Алиссия. — Потому что он особенный. Его системы требует более… специфичного обращения. Я постараюсь объяснить вам это, — и он приоткрывает дверь. Снова пустынные коридоры, железные двери и пыль. Фонетт прикрывает нос рукой, едва сдерживая желание чихнуть. Наконец, они подходят к двери, на которой изображен совмещенный с полумесяцем солнечный лик. Мистер Чедвиг подносит свой пропуск, и она медленно поднимается вверх. Алиссия заходит первой. Комната круглая и большая. Посередине установлена платформа, похожая на ту, что стояла в основном помещении, но меньше. Несколько чертежей, схем и прочих атрибутов робототехнического кабинета. Фонетт молча осматривается и проводит рукой по каждому изображению. Хочется что-то понимать. — Итак, наверное, стоит начать с того, что Воспитатель — это наиболее сложноустроенный аниматроник в нашем центре. Он совмещает в себе сразу две личности, а значит в его голове было заложено две программы. Нам с моими, ныне мертвыми, коллегами пришлось потрудиться, чтобы придумать, как установить их так, чтобы они не мешали друг другу. Его краска, его внешний вид — все было проблемой. Его перевоплощение должно было быть почти мгновенным. Мистер Чедвиг показывает чертеж, и он выглядит жутковато. Четыре руки, две головы из одного стержня. Что-то не вяжется. — Но это не первоначальная наша идея. Сначала аниматроников-воспитателей было двое — Луна и Солнце. Каждый существовал отдельно, — и мистер Чедвиг показывает ей два чертежа, демонстрирующих каждого из аниматроников, — но на первоначальных тестах Луна провалился. Он показал себя как чрезмерно агрессивное существо. Его программа постоянно сбивалась, мы не могли найти этому логичное объяснение. — Что? — Алиссия растерянно моргает, — они были раздельны? Но почему Луна был агрессивен? Это совершенно не вяжется. — Не вяжется, верно. Воспоминания о раздельном существовании были изъяты из их систем. Нам пришлось сплавить Солнце и Луну в одного аниматроника и сделать миролюбивого Солнца, который идеально выполнял каждый тест, главным. И тогда Луна начал выполнять свои обязанности правильно. Администрации мы объяснили свое решение так: содержание двух аниматроников в не самой популярной зоне экономически невыгодно. Вероятно, именно это вы слышали, верно, мисс Фонетт? — Да. Но зачем тогда вообще нужно было оставлять функционировать Луну? Вы могли просто избавиться от него. Оставить лишь Санрайза! — Его нужно было уравновесить. Солнце был не пригоден для самостоятельного существования. Его особенность — чувствительность. Создавая его корпус, мы сделали ошибку. Физическую боль ему доставляло любое прикосновение, любой источник света. И несмотря на то, что он должен был функционировать только при свете, он его отвергал. В итоге у нас получилось два аниматроника, которых нельзя было выпускать к детям. Один из них был агрессивен, другой — мягок физически. Совмещение казалось нам логичным выходом. Все получилось. Алиссия с трепетом ждала продолжения. — Луна начал выполнять указания, а Солнце — начал принимать свет спокойно. Правда, его конструкция до сих пор является чрезвычайно чувствительной, когда он Солнце. Мы предполагаем, что он ощущает прикосновения, как человек. Это лишь предположение. Из ряда фантастики. Мы не понимаем как это произошло. С пиццериями всегда что-то было не так, — мистер Чедвиг глубоко вздохнул, — в этот момент Солнце и Луна начали вести себя иначе. — Как понять «иначе»? — уточнила Алиссия. — Луна имеет личность взрослого спокойного человека. Он читает сказки, поет колыбельные и следит за дисциплиной. Солнце был запрограммирован как ребенок, следящий за безопасностью других детей. Но они начали меняться. Особенно Солнце. Мы начали замечать, что он мыслит как взрослый человек, что он рассуждает. Внутри него возникла ответственность. Он начал развиваться самостоятельно, — Алиссия замерла, — Луна же начал перенимать привычки капризного ребенка, отвергающего правила. Со слов Солнца. Он просил нас переписать программу Луны, просил дать ему более четкие указания, и мы делали это. Но… Луна всегда блестяще выполнял задания на тесте. Он словно знал, что его проверяют. — Они живые. Они мыслят, — догадалась Алиссия. — И это необъяснимо. Солнце имеет доступ во Всемирную сеть — единственный из всех аниматроников, который получил эту возможность, кроме Фредди. Они могут развиваться, но Луна. Между ними словно происходит обмен. — Что вы хотите сказать? — Мисс Фонетт, вы же пришли ко мне, чтобы попросить разделить их, верно? — он дожидается кивка, — это невозможно. Сделаем это и Солнце погибнет: уничтожит свои системы от боли; а Луна переубивает нас всех. — Неужели, нельзя что-то сделать? — переспросила Алиссия, — это ведь просто код. — Это не просто код. Мы, а теперь уже я, предполагаю, что Луна, а может и другие, находится под влиянием. — Влиянием? — не поняла Алиссия, — что это значит? — Под влиянием вируса. Вируса, который их отравляет. Отравляет код и программу. Солнце этого вируса избежало. Когда мои коллеги высказали это предположение и попытались заменить аниматроника на другого, уничтожив Воспитателя, Луна убил их. Произошедшее было скрыто от общественности, а я остался один в отряде обслуживания Воспитателя. Чтобы сохранить себе жизнь, я трусливо допустил его к работе. И произошел Инцидент. — Что за Инцидент? — Это неважно. Тогда я решительно сказал нет и запретил использование Луны. Они должны были просто оставить его нерабочим, пустым. Просто довесок к Солнцу. Я не знал, что они попытаются нанять психолога, чтобы выявить проблему. Это верх глупости. Если бы все было так просто, — мистер Чедвиг вздохнул, — вам лучше уволиться, пока вы живы. Однажды Луна переборет Солнце. Санрайз мягкий, дружелюбный и любящий. Он считает Луну своим… почти родственником? Ему станет жалко или он устанет бороться, возможно, его что-то сломит, и Луна займет место Солнца. Воспитателя нужно уничтожить — это единственный выход. — Но это жестоко! — Что поделать? — мистер Чедвиг, — либо он, либо мы. Он неисправен. Я не знаю почему его до сих пор не заменили. Возможно, в недалеком будущем это наконец-то случится. Я буду надеяться на это. — Я не позволю. Санрайз не заслуживает смерти! — Вы говорите так до тех пор, пока он не слетел с болтов и не попытался прикончить вас. Прислушайтесь к моему совету, мисс Фонетт, бегите. И берегитесь Уильяма Афтона. — Кто это? — не поняла Алиссия. — Я рассказал не все, но все, что мог. Прощайте, мисс Фонетт, больше я ничем помочь не смогу. Берегите себя. Теперь вы одна из нас. И он выпроводил ее из комнаты. Алиссия устало прислонилась к двери. «Старый идиот!» — раздраженно подумала она. Он мог наврать ей? Его слова звучали логично, а значит угроза того, что Воспитателя утилизируют, действительно существует. Несчастный Санрайз. Его жизнь была обречена на мучения с самого начала. Как же это жестоко. Если Луна заражен вирусом, значит его можно стереть. Но как он смог заразиться с самого создания? Возможно, один из его создателей сознательно вписал в программу ошибку, которую теперь исправить нельзя. Почему они тогда не уничтожили первых Солнца и Луну и не создали новых, чтобы устранить совершенные ошибки? Вопросов было больше, чем ответов, и Алиссия предположила, что мистер Чедвиг либо наврал ей в чем-то, либо очень многого не договорил. Она докопается до всего сама. Или же просто постарается окружить Санрайза заботой настолько, что у Луны не выйдет перебороть его. Она справится. Всегда справлялась. И кто такой Уильям Афтон? Спустя двадцать минут, Алиссия поняла, что заблудилась в жутких коридорах. Она проходила одно и тоже место уже, наверное, третий раз, и уже была готова заплакать, сесть на пол и просидеть здесь до тех пор, пока кто-нибудь не придет. И она бы сделала это, если бы не странный шелест за ее спиной. Она резво обернулась. Никого. Но она слышала. Засветив фонарик, она поспешила быстро уйти оттуда. Наверное, это ошибка. Теперь она заблудилась еще сильнее. Вокруг стала висеть паутина, а звуки шелеста за спиной становились громче с каждой секундой. — Кто здесь? — громко спросила она. Ответом ей послужило громкое цоканье нескольких лапок. Алиссия похолодела от ужаса и едва не выронила телефон. Бежать! И она побежала. За ней погнались. Поворот, прямо, налево, прямо, снова налево. В руку что-то цепляется, и Алиссия кричит от боли. Чувствуется густая кровь, стекающая по руке. Адреналин придает сил, открывается второе дыхание, и Алиссия ускоряется. Она бежит долго, так долго, что в глазах уже темнеет от нехватки воздуха. Именно в этот момент она слышит откуда-то знакомый голос. — Алиссия? — Фредди? — всхлипывает Фонетт, — это ты? Ты нормальный? — Как понять «нормальный»? — аниматроник выходит на свет от фонарика ее телефона, — что ты здесь делаешь? Это ты кричала? — Да. Да, я. Я заблудилась, — она вытирает выступившие слезы, — выведи меня, пожалуйста, наверх. — Боже, что у тебя с рукой? — Фредди указывает на длинную глубокую царапину на ее руке, — тебе нужна медицинская помощь! Я помогу. — Не надо, — почти стонет Алиссия, — просто уведи меня отсюда, умоляю. — Ладно-ладно, — он успокаивающе поднимает руки, — идем со мной. Я выведу тебя. Расскажешь, что ты здесь делаешь? — Я ходила поговорить с техником, который обслуживает Санрайза. Было несколько вопросов, — честно отвечает она. — Ты прислушалась к моему совету, — улыбается Фредди, — но зря ты пошла сюда ночью. Потеряться здесь проще простого. А по ночам здесь… небезопасно. — Почему? — не понимает Алиссия, — и сейчас не ночь. Всего восемь вечера. — Что? — хмурится Фредди, — твои часы опаздывают. Уже почти два часа ночи. — Не может быть, — Фонетт зарывается руками в волосы, — мне кажется, я схожу с ума. — Все в порядке, — пытается успокоить ее аниматроник и неловко гладит по голове, — останься в центре на ночь. Но не в детском саду. — Я отключила его, — отмахивается Алиссия. — Правильное решение. Дальше они идут в тишине. Коридоры становятся светлее, паутина исчезает, появляются признаки жизни. И когда выход уже почти на горизонте, их окликает женский голос: — Мисс Фонетт, Фредди? Что вы здесь делаете? — сзади к ним быстро приближается женская фигурка с фонариком, — Фредди, ты должен быть на подзарядке сейчас! — Простите, офицер Ванесса, — произносит аниматронник, — я услышал крики снизу и подумал, что здесь мог остаться какой-то посетитель. Возможно, ребенок. Я не мог оставить это без внимания. Как оказалось, Алиссия потерялась и нуждалась в помощи. — Понятно. Возвращайся на подзарядку, Фредди. Я провожу мисс Фонетт до выхода, — и она навязчиво берет Алиссию под руку, — спасибо. Алиссия бросает умоляющий взгляд на Фредди. Он колеблется несколько секунд, а затем грустно вентилирует систему, осматривает Фонетт, словно извиняясь, и уходит, оставив Алиссию наедине с Ванессой. Та сразу отпускает ее руку. Охранница напрягает ее еще больше после слов Санрайза. Зачем она стерла ему зрачки? — Меня зовут Алиссия, — глупо представляется она, стараясь наладить контакт. — Я знаю, — отрезает женщина, — я Ванесса. Ты тоже это знаешь. — Верно, — сконфуженно произносит Алиссия, стараясь не отставать, — лучше с Ванессой, чем одной, — значит, ты работаешь ночью одна? Тебе не сложно? Не страшно? — Нет. Это просто торговый центр. Здесь нет ничего необычного или страшного, а если что, на помощь мне придут боты-охранники. Их много во всех помещениям. Как ты оказалась здесь? — Ходила к технику, — честно говорит Фонетт, не видя смысла скрывать, — хотелось знать больше о напарнике. — Узнавала, как сбежать, если он вдруг сойдет с ума? — как-то зло интересуется Ванесса, а затем тут же добавляет, — это не мое дело. Мне жаль. Они молча поднимаются по лестнице, а затем, наконец, выходят в общие помещения. — Не плутай по подвалам, — советует Ванесса, — ничего интересного там нет. — А… там может кто-нибудь… — начинает Алиссия. — Нет. Тебе показалось. Спокойной ночи, — и Ванесса быстрым шагом удаляется. Алиссия провожает ее тяжелым взглядом, а затем облегченно выдыхает, когда она исчезает. Дорогу до детского сада девушка запомнила хорошо. Пусть пустой и темный, он выглядит уже знакомым и родным. Сегодня она останется здесь. Фонетт находит в темноте аниматроника и садится рядом с ним. Она перекидывает ноги через его колени, приобнимает корпус и опускает голову на металлическое плечо. По щекам стекают холодные слезы. — Я не оставлю тебя, Санрайз. Я буду с тобой до последнего. До самого последнего вздоха, Алиссия.