Худший

— Он странный, Лисси, — замечает Джеймс, увлеченно играя в Аркадной, — серьезно, ты бы видела, как он смотрел на меня. Мне действительно было не по себе. — Это я попросила его смотреть за тобой, — Алиссия откидывается на спинку стула, стоящего неподалеку и задумчиво смотрит в экран телефона, — почему он так тебе не нравится? — Он не такой крутой, как, например, Монти, а еще он назойливый и жуткий. Как его вообще пустили работать в детский сад? — рука мальчика соскальзывает с управления, и он проигрывает, — черт! — Слышала бы тебя мама, — Алиссия глубоко вздыхает, — ты просто не хочешь узнать его получше. Ты просто ревнуешь, Джейми, признайся! — Еще чего, пф, что за бред? Кого ревновать-то? Тебя? — он садится на стул перед ней, — мне, как будто, делать больше нечего. Я оцениваю ситуацию объективно. Он надоедливый, глупый и странный, а еще… — Ты повторяешься, малыш, — она щелкает брата по носу. — Не называй меня так! — Джеймс откидывает ее руку в сторону и надувается, — мне надоело. Поехали домой? — И ради этого ты пришел ко мне? Чтобы двадцать минут поиграть в один дурацкий автомат? Надо было сразу отправить тебя домой, а не возиться целый день, — Алиссия поднимается с места, — идем, я отвезу тебя домой. — Я надеялся попасть на концерт действительно крутых аниматроников, — Джеймс послушно направляется за сестрой, — к тому же, я очень устал в детском саду. Эти дети… — Ты целый день сидел в углу, в телефоне, — она поворачивается к нему со скептичной улыбкой. — Конечно, твой робот-зануда так внимательно пялился на меня, что я боялся лишний раз пошевелиться, потому что… — Джеймс вдруг остановился и шумно вздохнул. — Все нормально? — тут же обернулась Алиссия, — ты себя плохо чувствуешь? — Ты надоела с этими вопросами, — отмахнулся мальчик, — просто… вдруг не по себе стало. Идем. Всю дорогу домой Джеймс молчал, смотря в окно на мелькающие пейзажи. Эта молчаливость напрягала, но Алиссия не хотела давить. Возможно, Санрайз прав и ей действительно нужно просто отпустить эту ситуацию с его болезнью. Он здоров, с ним все хорошо. — Чем занимаешься дома? — решилась заговорить она. — Уроками, Алиссия, чем еще, — он тяжело вздохнул. — Ну, — протянула она, — а чего такой грустный. Разве тебе не нравится то, чем ты занимаешься? Родители говорили, что ты лучший с своем классе. — У меня нет класса, — отрезал мальчик, — мне не нравится сидеть дома в одиночестве. Если бы ты приезжала почаще, то было бы лучше. — Ты же знаешь, что я работаю, — Алиссия вздохнула, — а сейчас, когда Луну возвращают в работу, я буду проводить на работе еще больше времени. — Да, конечно, я понимаю. С роботом куда интереснее, — Джеймс отворачивается, как бы намекая, что разговор окончен. Раньше Джеймс был куда лояльнее и спокойнее. Алиссия понимала его реакцию. На нем сказывалось затяжное одиночество, жажда общения, привязанность. А еще он был подростком, которому хочется выражать свое недовольство громко и заметно. Алиссия проходила это, он перерастет. — Ну вот, мы приехали, — она останавливается возле дома, — передашь родителям привет? — Ты даже не зайдешь? — грустно поинтересовался Джеймс, — родители скучают, Лисси. — Может, завтра? Сегодня у меня есть одно дело. А в пятницу я могу остаться с ночевкой. Поиграем в игры, посмотрим ужастик. Как тебе? — она подмигнула брата. — Как хочешь, — он пожал плечами, — пока! Алиссия улыбнулась ему в ответ. Они так похожи. Фонетт была бы рада остаться сейчас здесь, поужинать с родителями, поговорить. Но сегодня она действительно занята. В этот вечер она наконец-то решилась опробовать антивирус, оставленный ей Элианом. Для пробы был выбран старый компьютерный клуб, в котором осталось разве что несколько геймеров старой закалки. На своем она попробовать не рискнула. Припарковавшись на пустой площадке перед зданием, Алиссия плотно сжала в ладони флешку и вышла на холодную улицу. Зима в самом разгаре. Холодный воздух морозил щеки, обветривал губы. В клубе было всего три человека, включая работника. — Добрый день, — поздоровалась Алиссия, привлекая к себе внимания мрачного сотрудника, — я бы хотела поработать на одном из компьютеров. Но на самом старом и, желательно, чтобы он не был подключен к Интернету. — Мисс, тут все компы не подключены, — тяжело протянул он, — выбирайте любой, они одинаково старые. Но предупреждаю, работать на них будет не весело. — Спасибо. Уйдя в самый дальний угол, Алиссия все-таки проверила компьютер на подключение. Рука, держащая флешку заметно дрожала, пока Фонетт подносила ее к разъему. Воспоминания той ночи проносились вопреки ее желанию. Компьютер приветливо пикнул, оповещая, что флешку он обнаружил. Ничего страшного не происходило несколько секунд, а затем на экране появилось окошечко. «Добро пожаловать в антивирус-программу ЭлианЛучший. Подтвердите свою личность». Алиссия улыбнулась. Как это похоже на Элиана. Но зачем вставлять подтверждение личности? Это же заметно усложнит ей жизнь, когда она попытается вставить флешку в систему комплекса. На экране появилось строчка для пароля. Черт бы побрал этого Элиана. «ЭлианЛучший», «Санрайз», «ЭлианЛучшийИнженер». Противный звук ошибки уже выводил из себя. Два с половиной посетителя клуба посматривали на нее с осуждением. Алиссия вытащила из кармана письмо Элиана и пробежалась по нему глазами. Глаза зацепились за постскриптум. Отчаянная попытка, «АфтонНеудачник». Экран вспыхивает зеленым и появляются приветственные слова «Личность подтверждена. Алиссия Фонетт. Допуск к программе разрешен. Для последующего использования пароль не нужен. Проводим сканирование на наличие угрозы «Пиццаплекс». По экрану прошла рябь, все ярлыки задрожали. На всякий случай, Алиссия обхватила шнур пальцами, чтобы в любой момент отключить компьютер из сети. «Угрозы не обнаружена. Тест пройден. Программа готова к работе с системами ПиццаПлекса». Алиссия с облегчением вздохнула. Элиан хорошо знал ее. В ближайшее время она уничтожит вирус. Остается надеяться, что это не ловушка, и программа действительно сработает правильно. Собрав вещи, Алиссия быстро покинула клуб, чтобы наконец оказаться дома. Простояв в пробке двадцать минут, она наконец доехала до своего дома. На часах было около семи, но ее подкашивало ужасное желание спать. Едва вытерпев водные процедуры, Алиссия залезла на кровать и быстро уснула, прижав к себе плюшевую игрушку. Сон был беспокойный. Пустота и необъяснимая тревога. Из сна хотелось скорее выбраться. В нем не было ничего, что могло бы вызвать страх. Только гнетущая тишина и ослепляющий белый цвет пространства, в котором она находилась. «Избавься». Утром в голове осталось только это слово. Вероятно, сказывалось ужасное состояние в последние дни. Беспокойство и напряженность негативно сказались на ней. Ожидаемо. Надо будет пропить успокоительные. Особенно, если вспомнить о том, что ждет ее завтра. Мысль о новом контакте с Луной беспокоила сильнее, чем что-то прочее. У детского сада ее уже ждал Нейтан, держащий в руках папку с документами. Судя по его недовольному лицу, условия, прописанные в договоре не совсем отвечали их желаниями. Но от руководства компании ничего другого ожидать и не стоило. — Они не передумали, — вместо приветствия бросил Нейтан, протягивая ей папку, — идем, нужно подписать все это. — Я даже не сомневалась — Алиссия послушно взяла их в руки, — сильно все плохо? — Да нет. В целом, они действительно заверили наши права. Если что-то в детском саде случится, то нас это никак не коснется. Это будет проблема компании, но… — он глубоко вздохнул, — там очень много «но». Прочитайте все это очень внимательно, мисс Фонетт, в большей степени это коснется именно вас. — Поняла, — она толкнула дверь в детский сад и вошла внутрь, — на стойке охраны есть ручка. — Отлично. — Алиссия! — раздался голос Санрайза, едва они вошли внутрь, — как ты… мистер Адамс. Доброе утро! — Привет, — улыбнулся механик, — как ты? Ничего не беспокоит? Шарниры в норме? — Да, спасибо, — он кивнул, подходя к стойке, — что-то случилось? — Нет, все отлично, — улыбнулась Алиссия, бросив на инженера короткий, предупреждающий взгляд. — В полном, — кивнул он, — зайдите ко мне после смены, я проверю твои системы перед завтрашним днем. Мы должны сделать все, чтобы избежать… неприятностей. — А что будет завтра? — не понял Солнце, — завтра очередная проверка? — Я еще не сказала ему, — громко произнесла Алиссия. Глаза Нейтана округлились, он комично приоткрыл рот, но спустя мгновение с пониманием кивнул и отвел взгляд. Аниматроник переводил взгляд окуляров с него на Алиссию в отчаянной попытке найти ответы. Фонетт не решалась посмотреть на него, подписывая документ за документом. Ей действительно следовало сказать Санрайзу о новом режиме еще вчера. Дать ему больше времени на принятие. — Поторопись, — тихо сказал он, подходя к Алиссии и указывая на пустые строчки, — я оставлю их тебе, чтобы ты почитала. Принеси их к Коутон до конца дня. И зайдите на обслуживание. — Хорошо, мы будем, — кивнула Фонетт, смотря как Нейта покидает детский сад, — как он тебе? — Он нравится мне больше, чем Элиан. Я ему доверяю, — признается Санрайз. — Я не удивлена, — Алиссия закатывает глаза, — ты такой противный, ты в курсе? — О чем он говорил? — Солнце опирается на охранную стойку и поворачивает голову чуть в сторону, — произошло что-то серьезное? — Да. Прости, вчера не сказала тебе. Здесь был мой брат, поэтому… как-то не нашла нужного момента. Санрайз, — она поднимает глаза, заглядывая в темно-синие окуляры на против, — отнесись к этому спокойно и с пониманием. К сожалению, ни я, ни мистер Адамс, ни кто-то еще ничего с этим сделать уже не можем. — Не тяни, — просит аниматроник. — Вчера руководством компании было принято решение вернуть старый режим работы детского сада, — Алиссия поджимает губы и заканчивает, — они решили вернуть Луну. Пару секунд робот стоит неподвижно, продолжая изучать лицо напарницы. С каждой секундой ее молчания, системы начинают функционировать все громче и громче. Он не двигается, и Алиссия начинает переживать, что подобное заявление могло вызвать какой-то системный сбой. — Санрайз? — Ты серьезно? — К сожалению. Они не стали прислушиваться к нам. Видимо, они готовы к жертвам и жалобам, которые посыпятся на компанию, к искам и, — она запинается, смотря на Солнце, — не слушай меня. Прости. Все будет хорошо. — Нет, — тихо выдает он, а затем заходится в почти человеческой истерике, — нет-нет-нет! Этого нельзя допустить! Все снова повторится. Инцидент! Инцидент! Нельзя возвращать старый режим! — Санрайз, — Алиссия быстро обходит стойку и старается подойти к дерганному аниматронику ближе, — Санрайз, остановись, послушай… — Нет! Останови это! Так не должно быть! — лучи втягиваются в корпус, движение становятся заторможенными, а речь начинает лагать, — эт-т…о п-п-пло.хо кон…н-нчитьс-с-ся! Ал-л-лис-с-си.я… пожа…ал-луй…с-ста… — Санрайз, прошу тебя, успокойся, — она пытается поймать его за запястье и тут же отдергивает руку — температурные датчики сошли с ума, его руки почти как раскаленная сковорода, — черт! Надо поговорить с инженерами, этого не должно случиться с детьми. — Алиссия, — он хватает ее за плечи, и она вскрикивает от жара, который тут же обдает ее плечи, — ты должна уволиться! Сегодня! — Я не буду говорить с тобой до тех пор, пока ты не отпустишь меня и не выслушаешь, — шипит она, сквозь боль. Аниматроник смотрит на нее несколько секунд, а затем разжимает руки и отходит. Он медленно оседает на пол, сжимает голову руками. Обхватив себя за обожженные плечи, Алиссия садится рядом. — Мне очень жаль, что так вышло, Санрайз, — она глубоко вздыхает, — я пыталась отговорить их, пыталась объяснить, но меня никто не слушал. Это все равно случилось бы рано или поздно. Новые посетители действительно стали задавать вопросы про Луну. Дети не видят двух заявленных аниматронников, возмущаются. К сожалению, слова потребителя для компании важнее, чем слова персонала. — Неужели они готовы рискнуть детскими жизнями? — он медленно поворачивается к ней, — я не смогу его контролировать. Он навредит, я уверен. — Мы попробуем договориться с Луной. Однажды это у меня вышло. Я постараюсь сделать все, чтобы ни один ребенок не пострадал, — она глубоко вздыхает, — попрошу, чтобы в зоне всегда играла колыбельная во время работы Луны. Возможно, это позволит мне удерживать его. — Я хочу, чтобы ты уволилась. Он может не тронуть детей, но тогда он будет вынужден выместить злость на тебе. Пусть найдут кого-то другого, — Санрайз печально вентилирует системы, бубенчики на его запястьях звенят в такт его движениям. — Какая разница кто пострадает? Я или какой-то другой работник. Это ничего не изменит. Инциденты продолжат случаться, если оставить все так, как есть. Надо что-то делать, Солнышко. Я готова пробовать изменить ситуацию, — она протягивает ему руку. — Но другой работник не будет тобой, — уже просто теплый металл прикасается к ее коже. — Да… Вот именно. Он не будет мной, у него не будет того, что есть у меня. Надежды изменить все здесь, надежды избавить пиццерию от ужасов. Сделать это место таким, каким оно выглядит со стороны, — она улыбается, — всё будет хорошо, Санрайз. Мы избавимся от вируса, и все вернется на круги своя. Уверена, Луна — отличный парень, на самом деле. Мы будем работать вместе. — А ты уверена, что мы оба доживем до этого момента? — он внимательно смотрит на Алиссию. — Что ты имеешь ввиду? — она позволяет себе нервный смешок, — Солнышко? — Он либо убьет тебя, Алиссия, либо сильно покалечит. И если он сделает это, то я сделаю все, чтобы он больше не имел возможности вредить кому-то. Я убью его, а значит и себя, — его голос резок и серьезен. — Санрайз, выкинь эту чушь из головы, — Алиссия поднимается на ноги, — все будет хорошо, не нагнетай. Я понимаю, что тебе страшно. Мне тоже. Но мы будем вместе. Я буду пытаться контролировать его снаружи, ты — внутри. Вместе мы сможем удерживать его в рамках соблюдения правил. В конце концов, его работа в общей сложности составит всего 5 часов. Как-нибудь, управимся с этим. Я понимаю тебя. Санрайз поднимается на ноги, возвышаясь над Алиссией. Его рост иногда пугал. Зачем для работы и личного контакта с детьми сделали такого высокого робота? Его не должны видеть со сцены, он должен работать с малышами, которые редко отличаются высоким ростом. Есть ли в этом смысл? — Ты не понимаешь меня, Алиссия. Ты не пережила того, что пережил я, — он глубоко вздыхает, — личность Луны — прямая противоположность моей. Все его протоколы противоречат моим, это медленно подтачивает и мою, и его личности. Возможно, сбои происходящие со мной, девиантное поведение Луны — это результат несостыковки, а не вируса. Ты можешь быть уверена в том, что когда ты уничтожишь вирус, Луна станет нормальным? Уничтожение вируса может убить нас. — Санрайз, — с опаской отступила Алиссия, нервно облизнув губы. — Каждый его проступок я ощущал на себе. Каждый из инцидентов, я проживал как свою собственную оплошность. Это разрушало мой чип личности изнутри, приводило к системным ошибкам. Теперь есть протоколы, которые были искусственно созданы мной специально для тебя, для твоей защиты. И если что-то случится с тобой, это разрушит и их. — Что я могу сделать? — хотелось расплакаться, хотелось помочь. — Ничего, Алиссия, в этом вся проблема. Ты либо уволишься и забудешь дорогу в это место, либо… либо пострадаем мы оба, — он отворачивается. — Санрайз, я не могу бросить свою работу из-за теоретической угрозы, даже не попробовав найти какой-то другой выход. Я попробую, я сделаю все возможное, чтобы никто не пострадал. Я в том числе, я же не самоубийца. — Подумай, Алиссия, у тебя есть ради чего жить. У тебя есть семья, брат. Ты талантливая, умная девушка, хорошо находишь общий язык с детьми и другими людьми. Почему ты держишься за эту работу? Ни для кого верность пиццерии не принесла ничего, кроме боли и траура. — Ты дорог мне, Санрайз. Мы столько времени провели вместе, столько пережили вместе. Разве для тебя это ничего не значит? — Алиссия делает шаг вперед, сокращая расстояние между ними. — Алиссия, ты забываешь одну важную вещь. Что бы ты не говорила сейчас, через некоторое время ты захочешь оставить это в прошлом. Для тебя это будет пройденный этап жизни, необычный эксперимент, — он запинается. — Почему ты говоришь так, Солнышко? Ты очень дорог мне, — она пытается коснуться его лица, но он уворачивается. — Потому что ты человек, а я аниматроник. И так будет всегда. Я действую на программах, которые заложили в меня такие люди как ты. Ничем это не кончится, понимаешь? — его окуляры быстро тускнеют, как у плачущего человека, — я хочу уберечь тебя, защитить. Тебе не нужно это. Чем раньше ты пройдешь этот этап, тем лучше для тебя. — Может, ты не осознаешь этого, Санрайз, — Алиссия мрачно опускает голову, — но своими словами ты делаешь мне больно. — Я осознаю это. Но это единственный способ спасти тебя. — Ты не можешь так просто отказаться от меня, — она пожимает плечами, — мне казалось, что я нравлюсь тебе, как и ты мне. Мне казалось, ты действуешь не только согласно программам. Для меня ты человек, Санрайз. Я очень люблю тебя. Ради тебя я вернулась в пиццерию после того, как на меня напали. Разве ты не можешь оценить этого? — Алиссия, ты понимаешь мои слова неверно. В этом вся проблема. Ты молодая, из поколения, которое выросло на фильмах про любовь вопреки. Но это не фильм, не книжка. Ты пойми, лучик, для тебя это быстро перестанет быть болезненной темой, ты переживешь это и сможешь жить дальше. Ты будешь жива, будешь счастлива, — он аккуратно берет ее руки в свои, — в этом принципиальная разница между нами. Для тебя я этап, ты для меня часть жизни, часть систем, которые я никогда не вычеркну. Ты буквально одна из формирующих черт моей личности, понимаешь? Каждый из моих протоколов был отредактирован под твой комфорт. И я хочу, чтобы ты поняла, что я не желаю тебе ничего плохо, только хорошего. Поэтому прошу тебя как можно скорее покинуть пиццерию, потому что любви я тебе дать не могу и никогда не смогу. Я аниматроник, лучик, и всегда им буду. Во мне нет чувств, которые ты себе представляешь. Только глубокая привязанность, желание быть рядом и благодарность. Не трать свое время. — Я не могу сказать, что ты говоришь ложь, Санрайз, — тихо начинает Алиссия, — но и согласиться с тобой не могу. Своими словами ты ничего не добился, я сделаю это. Ради тебя. Но ты… перечеркнул мое отношение, Солнце. Я не ожидала подобного от тебя. Алиссия забирает документы со стола и направляется к выходу из детского сада, бросив короткое: — На сегодня я возьму отгул.