Тэхён заснул с Чонгуком. Понимает он это, только когда капельница с оглушающим грохотом падает на пол, а они оба подскакивают от резкого звука.
Чонгук стонет от пронзившей тело боли, а Тэхён оглядывает комнату, проверяя все ли в порядке. Ни один из них не признается, но в этот момент, когда Чонгук под его боком, а Тэхён на локте чуть приподнимается над ним, оба чувствуют себя как никогда на своих местах.
"Он просто спал. Спал рядом со мной", — мелькает, следом за улыбкой, в прояснившейся головушке.
— Рука в порядке? — Тэхён спокойно откидывает одеяло, вытягивая руку юноши и проверяет, не вырвало ли катетер, но все хорошо.
— Видимо дернул во сне, — горло все равно больно саднит, но куда легче, чем утром.
Тэхён мычит на его слова и опускается рядом. Чонгук хотел бы возмутиться, но не может ничего поделать с чувством, что ему нравится тепло рядом.
"Просто болею и ничего больше!"
— Как ты себя чувствуешь? — Тэхён лежит рядом на спине, как и Чонгук.
Видимо он, как раз когда переворачивался, и дёрнул капельницу.
— Легче. Но все ещё, — Чонгук не договаривает, морщится и закашливается.
— Лучше тогда не разговаривай. Буду задавать вопросы на "да" или "нет", — Тэхён не язвит, теперь в его голосе скользит лишь тепло.
Чонгук не слышал ещё, чтобы он говорил так. Будто простой человек, будто ему не все равно на Чонгука. Мыслей нет, но в груди становится не так одиноко.
— Капельница закончилась, — Тэхён тянется к тумбочке с его стороны и берет телефон. — Мы спали семь часов.
"Мы", — повторяет про себя Чонгук и аккуратно смотрит на профиль Тэхёна.
Он знает, что ведёт себя глупо, но ничего не может сделать с тем, что хочется плакать от облегчения.
Тэхёна, кажется, совсем не беспокоит, что они проспали весь день. Он садится и звонит кому-то.
— Да, привет, — Ким трёт глаз, и даже в этом движении он весь такой изящный, аккуратно делает это указательным пальцем.
Чонгук бы просто кулачком потёр и дело с концом.
— Совсем не слышал, видимо сказался поиск. Все вечера ж были забиты, да.
О, а это он про поиск соулмейта. Чонгук тоже каждый вечер бегал на встречи и перестал высыпаться.
"Выходит, благодаря мне, он отдохнул. Нужно будет попросить его и завтра со мной остаться", — младший даже кивает сам себе.
— Хорошо, я посмотрю. Завтра? Да, хорошо, дай минуту, — Тэхён встаёт с постели и пересаживается на другую сторону, откладывая телефон на подушку и включив громкую.
Он аккуратно убирает от руки Чонгука одеяло и чуть вытягивает ее к себе, очевидно готовясь что-то сделать. Младший сразу круглит глаза в испуге, но Ким успокаивает:
— Я просто отключу капельницу от катетера, это не будет больно, — мягко произносит и скользит тёплыми пальцами по коже.
У Чонгука смятение внутри, потому что резко весь страх пропадает, а он может думать лишь о теплых и мягких пальцах на своей коже.
— Юнги, командуй.
— Размотай бинт, но аккуратно, он может зацепиться за катетер — тебе нельзя его дергать.
Чонгуку становится плохо только от пары медицинских терминов. Он даже думать не хочет, что у него внутри тела иголка, и сейчас Тэхён может ее случайно вырвать. Но от мыслей типа "не хочу думать об этом" уже начинает тошнить.
Юноша жмурит глаза, чтобы не видеть все это. Когда Тэхён поднимает его руку и начинает снимать бинты, Чонгук резко поворачивается и смотрит влажными глазами — все-таки не выдерживает не смотреть. Ким даже замирает на месте, с вопросом глядя на него, будто проверяя не сделал ли больно.
Какая-то часть Чонгука трепетно смущается от такого внимания, но остальные его части начинают орать от страха голосом, будто возмущенный хаски, когда Тэхён продолжает. Отвести бы взгляд, будет спокойнее, но Чонгук не может.
Зато он подмечает, как легко подрагивают пальцы мужчины, хотя от него по-прежнему веет абсолютным спокойствием.
"Он отыгрывает спокойствие, но ему страшно", — понимает Чонгук.
— Размотал, — Чонгук и забыл про врача на линии, вздрогнув от низкого и немного хриплого со сна голоса Тэхёна.
— На тумбочке лежит шприц с прозрачной жидкостью и крышечка, бери это.
Тэхён послушно тянется к предметам, всего на долю секунды задерживая в дрожащих пальцах шприц.
— Да.
— Дальше тебе нужно будет вытащить трубку из катетера. Просто потяни ее. Там клапан, поэтому как только она выйдет, кровь или жидкость не должна идти. Делай, если что-то начнет выделяться, скажи мне.
Ким кивает, хотя собеседник не видит его. Он медленно выдыхает, а Чонгук едва ли сдерживает подходящую к горлу истерику — если он увидит хоть каплю крови, пиши пропало его нормальное моральное состояние.
— Что, голова совсем не болит уже? — Тэхён говорит с легкой издевкой, замечая взгляд юноши.
Чонгук собирается ответить ему колкостью, но ничего быстро не приходит на ум. И голова, черт ее побери, начинает раскалываться. Будто Тэхён напомнил ей о том, что это ее работа на ближайшую пару недель.
Дыхание спирает, когда он чувствует небольшое движение внутри руки. Глаза уже неконтролируемо горят, а к горлу подкатывает ком, сжимающий все изнутри болью.
— Все нормально там. Юнги, давай быстрее дальше.
— Ты бы не торопился, а то знаеш-
— Дальше, Мин.
— Шприц бери, сними с него колпачок и аккуратно вставь в ту дырку. Медленно выдави содержимое, убери его и закрути крышечку на резьбе.
Чонгук все-таки закрывает глаза и старается контролировать дыхание, но выходят лишь судорожные хрипы. Ему бы стыдиться, что он перед таким человеком так низко себя ведет, показывает страх и вообще тут истерику устроил, но сил даже на такие мысли просто нет.
— Это всё?
— Да. Я завтра приеду, поставлю раствор. На кухне оставил ему таблетки и рекомендации, что и как пить, и что делать, если станет плохо.
— Я позвоню тебе, если что.
— Конечно, можешь будить меня среди ночи, ведь я совсем не для тебя писал инструкцию на экстренный случай.
— До связи.
Очевидно, Тэхён сбрасывает первым. Когда голоса, на которых он концентрировался, пропадают, волной паники накрывает сильнее.
— Испугался, да?
Тэхён подсаживается к нему ближе — Чонгук чувствует рукой его ногу, — и касается плеча юноши теплой ладонью.
— Н-нет!..
— Хорошо, значит, нисколько не испугался, — с лёгким смешком говорит мужчина.
Чонгук давит улыбку, но губы тяжело слушаются. Почему-то они дрожат.
Он чувствует, как ладонь забирается ему под плечо и легко сажает, будто забрав всю нагрузку на себя. Для Чонгука вокруг всё смешивается в одну кашу — настолько кружится голова.
Но он чувствует со всех сторон от себя тепло, когда Тэхён его обнимает — паника сама собой уходит от него со слезами в уголках глаз.
Тэхён молчит, лишь поглаживает его по спине, натягивает повыше одеяло, чтобы не замерз, и потом перетаскивает к себе между ног, чтобы плотнее и удобнее обнять. Он будто понимает, что Чонгука накрыл совсем не простой страх, который легко подавить.
Чонгук впервые в жизни даёт кому-то помочь себе.
Панические атаки — привычное дело. Вокруг не холод, а тепло — совершенно нет.
— Всё хорошо, — шепчет ему Тэхён.
И Чонгук безоговорочно верит, падая в собственную бездну отчего-то уверенный, что ему не дадут утонуть.
•••
Тэхён, закутав Чонгука в кокон из одеяла, открывает в комнате окно: фактически, он что-то натыкал на пульте из тумбочки, отчего комната тут же начала заполняться холодным и свежим воздухом. Таким, не из кондиционера, а действительно уличным. Чонгук совсем выжатый после случившегося, сидит и пытается осознать хоть что-то, но факту просто еле держится, чтобы не уснуть на месте.
— Пойдем вниз, пусть проветрится, — Тэхён, понимая состояние Чонгука, поднимает его на руки.
Не будь он таким уставшим, вслух бы возмутился, а про себя бы восхитился. Но он уставший, так что просто прислоняется щекой к плечу мужчины, пока тот аккуратно спускается по лестнице.
Чонгук вспоминает про катетер в руке, резко выпрямляя ее. Тэхён мычит непонятливо, но потом говорит:
— Там игла пластиковая, мягкая. Ей не повредить вену, поэтому можешь сгибать руку.
Чонгук кивает и аккуратно сгибает руку, ладонь укладывая на грудь мужчине. Он честно не думает о том, как даже пластиковая трубочка мнется о его вену и давит на ее стенку. Но "не думать" и одновременно "думать" — талант Чонгука. Тэхён привычно усаживает его на диван. После спальни этот диван теперь второй дом Чонгука.
— Давай измерим температуру, — мужчина оказывается рядом и подает градусник.
Пока Чонгук сидит с ним подмышкой, а Тэхён отходит на кухню и возвращается. Младший рассматривает город за окном — вновь пасмурный, — но теряет момент, когда взгляд скользит на мужчину, присевшего на край стола.
Он быстро бегает взглядом по строкам на бумажке, которую держит в длинных пальцах. Они без колец сегодня, но едва ли это делает менее изящными.
Серьезно, Чонгук в жизни не видел таких красивых пальцев.
— У тебя такие красивые руки, — хрипит, до того как успевает подумать об этом.
Ладно, у Чонгука есть еще и второй талант: в нужный моменты думать, когда уже слишком поздно.
Когда Тэхён поднимает на него глаза, со вздёрнутой бровью, Чонгук краснеет и отворачивается к окну.
Ким выдыхает негромкое "Спасибо", то ли удерживаясь от ехидных комментариев, то ли и правда не желая подтрунивать над парнем. Щеки неприятно горят, поэтому Чонгук аккуратно вытаскивает руку из-под одеяла и по очереди их растирает, даже не догадываясь, каким милым выглядит со стороны.
Заметив себя в отражении окна, Чонгук чуть косит взгляд и следит за отражением Тэхёна. И когда тот вновь вчитывается в бумагу, Чонгук снова начинает его рассматривать. От фигуры, сидящей в неудобной позе, но все равно с идеально прямой спиной, до небольшой морщинки между бровей, когда мужчина читает что-то не очень ему понятное.
"Идеал"
У Чонгука, бесспорно, жар.
Когда из кипы одеял раздается негромкий писк, Тэхён вытягивает ему руку и негромко просит:
— Давай.
А когда Чонгук передает ему градусник, даже не глянув на результат, он чувствует себя в безопасности. Возможно, дело в том, что голос Тэхёна стал теплее, или в том, что Чонгук привык к нему и теперь среди постоянного спокойствия в нем различает что-то другое.
Тэхён не похож на человека, проявляющего эмоции. Даже не представить, чтобы он ярко улыбался и прыгал от счастья, это совсем не про него. Его лицо всегда спокойно, сначала Чонгук принял это за безразличие в свой адрес и кого бы то ни было (Тэхён ведь наверняка только о себе любимом беспокоится), то сейчас он четко видит, что небезразлично ему все окружающее. Чонгук, вот например, небезразличен. Да, Тэхён не улыбается ему ярко, не шутит рядом, не обнимает, но всё же Чонгук чувствует что-то большее.
Сейчас Чонгук вовсе не чувствует от него опасности. Если ещё несколько дней назад от мужчины волнами исходили превосходство, лоск и надменность, то сейчас лишь красота, статность и безопасность.
Конечно, страшно, когда такой человек холоден с тобой. Но оказаться по другую сторону баррикад, там, где этот холод не убьет тебя, а защитит — слишком.
У Чонгука пальцы подрагивают под одеялом и совсем не от температуры.
— Опять высокая, — Тэхён даже хмурится, будто он произведение искусства!
Чонгук видел на его лице от силы несколько действительно искренних выражений. Но он твердо уверен: каждое из них должно красоваться в Лувре, в Эрмитаже, как самая настоящая, естественная, идеальная красота.
— Голова болит, да?
Тэхён спускается со стола и садится на край дивана. Больше от его близкого присутствия бежать не хочется. Хочется упасть в его руки.
— Ты совсем не здесь, — тише говорит мужчина и поправляет одеяло у шеи парня, чтобы к чувствительной коже не просачивался воздух.
— Да, — Чонгук кивает и закрывает глаза, когда из-за этого все вокруг начинает плыть. Это его адекватность машет ему ручкой, говоря, что он влюбился в самого завидного холостяка в стране.
Он слышит мягкую усмешку Тэхёна, а потом чувствует руки, которые тянут его лечь на подушки.
— Устал?
— Совсем капельку, — Чонгук еле раскрывает губы, лениво моргая.
— Хорошо, — Тэхён приседает рядом, рукой легко придавливая плечо, видимо, чтобы не дать уснуть. — Тебе нужно будет чуть-чуть поесть до таблеток. Что хочешь?
— Я не голоден...
— Надо, понимаешь? Может хотя бы сок хочешь?
Чонгук выдыхает тяжело, выпячивая губы будто ребенок. Возможно, у них с Бэкхёном куда больше общих черт, чем он думает.
— Морковный.
Тэхён забавно удивляется перед ним, но кивает.
— Значит будет морковный.
Силуэт поднимающегося на ноги мужчины немного размывается, пока Чонгук проваливается в сон.
•••
Ещё не проснувшись до конца, Чонгук слушает бархатистый голос Тэхёна. Он тут же видит его перед веками: с таким красивым, умиротворённым лицом, лёгкой, будто игривой улыбкой и блестящими кольцами на руках. Всего за несколько дней его бархатистая кожа, глубокий взгляд и мягкие губы ярко отпечатались в сознании, но хочется больше подробностей. Чонгуку жизненно необходимо минимум два часа сидеть и изучать каждый миллиметрик его лица, впадинку, родинки и может быть небольшой бугорочек!
У Чонгук сводит что-то внутри и это совсем не из-за болезни или голода.
— Спишь? — Тэхён спрашивает шепотом. Настолько тихо, что если бы Чонгук спал, это бы его не разбудило.
В ответ он мычит, не в силах раскрыть глаз. Тело будто налилось свинцом, как и голова. Почему вообще во время болезни так плохо?..
— Тебе нужно сделать хотя пару глоточков и потом дам таблетки от температуры, хорошо?
Конечно хорошо, когда он помогает сесть, замечает, что от спавшего одеяла Чонгука начинает потряхивать, и больше не даёт тому оголять его, поэтому сам аккуратно поит из кружки морковным соком.
Возможно, судьба и правда не ошибается.
