Медвежонок

Внезапно для самого себя Чонгук привыкает к Тэхёну. Ему абсолютно удобно и приятно лежать на ноге того или прижиматься к боку, в поисках тепла, пока они смотрят сериал. Прикосновения будоражат, когда ему не так плохо от болезни, уже приятно, а не опасливо, как было пару дней назад. Тэхёну нравится быть рядом, Чонгук ощущает это сполна: мужчина даже перестал пытаться работать, иногда приобнимает за плечи и абсолютно расслаблен. А еще ему точно нравится, как Чонгук беспокоится и гонит его поесть. К вечеру больной соглашается тоже немного перекусить. Тэхён улыбается на такое заявление и заказывает на удивление легкую и очень вкусную европейскую кухню. Так Чонгук узнает, что Тэхён путешествовал немного, в редкие отпуска, по Европе. Ему понравилось там, мир совсем не такой, каким он кажется из родной страны и во многих из них мир совершенно другой, не такой как в Корее, но расскажет об этом Тэхён как-нибудь потом. Слово за словом Чонгука перестал окутывать страх сказать что-то не то рядом с ним. Тэхён оказался простым человеком, просто умеющим мыслить так, чтобы построить выгодный бизнес. Тэхён серьезен и очень, очень умен. Хоть Чонгук не видел его в работе, да и они не говорили ничего вообще о ней, но он уверен, что из него отличный не босс, а лидер. Как-нибудь Чонгук точно придет к нему на работу и принесет обед — и теперь эти мысли не пугают. Тэхёна хочется любить, Чонгук признается себе в этом и перестает отводить взгляд от его лица, с влюбленной улыбкой запоминая черты. Тэхён не остается в долгу: так он узнает, что Чонгук сирота, потерял родителей в тринадцать, он родом из Пусана, но сбежал в Сеул, потому что хотел престижную работу и учился на отлично. А потом бросил и пошел работать руками в кафе, чтобы получать копейки — кардинально против своих желаний, если даже не мечты. Но вопрос, почему Чонгук сделал так, он лишь опускает взгляд и качает отрицательно головой. Так у них появилось то ли правило, то ли традиция, то ли обещание — если о чем-то не хочется говорить по любой причине, будь то тяжело морально или нет настроения, они скажут простое "не сейчас" и не будут пытаться влезть туда, куда не хочется пускать. И это сработало, поэтому Тэхён так и не узнал, для чего нужны были деньги. Знает, правда, о том, что Чонгук сильно перерабатывал и очень уставал, а еще искал соула почти что полгода на вечерних собраниях и, скорее всего, поэтому слег от простых дождей — просто устал бороться. Тэхёну было интересно узнать, что от него скрывает Чонгук, но с первого же дня он уважал границы, поэтому не задает никаких вопросов. Чонгуку настолько рядом с ним становится комфортно, что он забывает каково это — быть без Тэхёна. Хотя скорее — каково быть одному. Каждую ночь он засыпает в кольце из его рук. И пусть температура не поднимается выше тридцати восьми с небольшим хвостиком и пригревать Чонгука уже не очень-то и нужно, справляется сам — но всё равно Тэхён рядом с ним. Старательно делает вид, что не чувствует больше той дрожи от озноба, а Чонгук старательно делает вид, что ему и правда нужно больше тепла. И всё налаживается. Чонгук, хоть и болеет, но прекрасно отдохнул. Физически слаб еще, но вот морально отлично себя чувствует, буквально расцветает. Каждый день он очень рад проснуться скорее и возиться на кухне, пока Тэхён не заметит и не погонит его отдыхать. И всё было замечательно, пока Чонгук не услышал от Тэхёна: — Сегодня воскресенье. Вышли на почту, я завтра просмотрю. В последнее время все разговоры о работе от Тэхёна были примерно такими, но важно вовсе не это. Чонгук вскакивает на ноги, бегом уносясь на второй этаж в душ. Впервые за свою жизнь он моется настолько быстро, одевается уже на лестнице, едва не падая, пока прыгает на одной ноге и натягивает одежду. — Чонгук, — Тэхён отворачивается от окна, заслышав шум. — Что такое? — Мне срочно, очень срочно нужно уехать! — У тебя капельница сегодня. Ты ведь еще не поправился, так что может перенесешь? — Тэхён, — Чонгук подбирается к нему на слабых ногах, рукой упираясь в спинку дивана. Он смотрит со всей мольбой, на которую способен. Глаза по-настоящему начинают наполняться влагой, потому что это и правда очень важно. Чонгук обещал до конца недели приехать к своему солнцу. — Пожалуйста, — Чонгук шепчет, едва уже сдерживая слезы. Он знает, что Бэкхён верит ему, и знает, что эта вера едва ли пошатнется. Поэтому малыш решит самое страшное — что с его Чонгуком что-то случилось. А он же такой крохотный, не знает, что в мире существуют проблемы и решит самое простое — Чонгук больше никогда не придет к нему, потому что его больше нет. Тэхён бегает внимательным, серьёзным взглядом по лицу юноши. Чонгук бы засмущался такого пристального внимания, но совсем не до этого. Ему срочно, очень срочно нужно — уже вечер, вот-вот их начнут укладывать на ночь. — Хорошо, но наденешь шапку, — Тэхён вздыхает и сдается. По нему видно, как тут же опадают плечи и смягчаются черты лица, но появляется тревога в глазах. Сегодня у Чонгука была температура, а тут и внеплановый душ, и выход на улицу... Чонгук бы обнял его, но способен лишь кивнуть и быстрым, на какой только способен шаг, отправиться в прихожую одеваться. Тэхён же немного медлит, прихватывает с дивана излюбленный Чонгуком плед и шапку из гардеробной. Когда он приходит, паренек топчется на месте, придерживаясь о стену. Мужчина успел сменить в гардеробной рубашку на более деловую и накидывает длинное черное пальто. Он подходит к Чонгуку и двумя руками аккуратно натягивает на влажные волосы шапку. В этот раз Чонгук опускает взгляд — он не привык вот так чувствовать Тэхёна, всем телом настолько близко и не ночью. Это, оказывается, интимно. Его терпкий одеколон приятно заполняет пространство вокруг, Чонгук даже прикрывает глаза, на секунду растворяясь в нем. — Я отвезу тебя, так будет быстрее и теплее. Тэхён словно нарочно медлит, поправляя резинку шапки, оставаясь близко несколько лишних мгновений. Но он все-таки отстраняется, и Чонгук послушно ныряет за ним в лифт, по пути вбивая в телефон мужчины адрес, куда ему нужно. По дороге Тэхён не задает ни одного вопроса и открывает на карте информацию о месте, куда везет их. Он просто следует маршруту, изредка поглядывая на сжавшегося Чонгука. Каким-то образом ему удается идеально настроить теплоту воздуха в машине, и, когда в сотый раз, Тэхён чуть-чуть поправляет печь, чтобы не стало слишком тепло, Чонгук ему улыбается. Зато сам Чонгук нервничает. Большей частью из-за малыша, который наверняка испуган им. Чонгук упрекает себя, что забыл совсем в своей болезни и влюбленности о нем, что поставил себя на первое место, хотя всю жизнь Бекхёна ставил именно его. И лишь уже потом Чонгук переживает о том, что скажет Тэхён. Хотя не так. В голове просто появляются разные варианты его выражения лица, когда все поймет. Чонгук готов ко всему, даже к самому худшему исходу — если Тэхён прогонит его, их с ребенком, то уйдет. Справлялся не один год, справится и снова. А последние дни будет вспоминать с теплом в сердце. Готовый к такому, он все оставшиеся полчаса дороги поглядывает на мужчину, запоминая свой идеал на всю жизнь.

•••

Чонгук выныривает из темноты мягко, под теплый голос и ласковые прикосновения. Тэхён касается его головы сквозь шапку и проводит по ней, снова окликая по имени. Сон как рукой снимает. Резко выпрямившись, Чонгук озирается по сторонам, замечая знакомые дома — они приехали. — Ты иди, я найду место для машины и приду за тобой. Тебе бы долго не задерживаться, ты даже здесь заснул. И кажется температура растет... Сможешь быстро управиться? Просто кивнув на его слова, Чонгук выходит из дорогой черной машины. Он не слышит мотора и, уже открыв дверь в нужное здание, он замечает, что Тэхён, наклонившись к пассажирскому, следит за ним через стекло. Возмутиться бы, что нарушает личные границы. Но Чонгук даже не собирается думать, что это не забота. Забота, вызванная чем-то бо́льшим. — Чонгук? — Чимин уже выходит из комнатки, округляя тут же глаза в шоке от вида почти что друга. — Ты чего так поздно? — Как он? Чонгук бредет к нему, не в силах ускориться. Кажется те несчастные пятнадцать шагов от машины до двери забрали все его силы. И температура правда растет, голова начинает сильно болеть, как было в первые дни. — Грустит, но старается не показывать, — нахмурив брови, Чимин сам сокращает между ними расстояние. — Что с тобой? Выглядишь просто ужас... Это что, шапка Gucci?! — Я не знаю, Господи, — Чонгук отмахивается от него, будто от мухи, пока Чимин без зазрения совести прикасается к ней пальцами. — Чонгук, она стоит полторы моих месячных зарплат! По взгляду все становится ясно. Чимин закатывает глаза и выходит из личных границ, отрицательно качая головой. — Уже поздно, я не могу отдать его, Гук. Да и что с тобой? Почему ты не пришел раньше? — Заболел, Чим, тяжело заболел. Приведи сюда? Хоть обниму его... Тяжело вздохнув, Чимин озирается по сторонам, будто проверяя не наблюдает ли за ними кто-то прежде, чем кивнуть. — Но только ненадолго, ладно? Нельзя, чтобы узнали. Чимин уходит. Всего через пару минут он приведет ребенка и всё станет хорошо. Выдохнув весь воздух с легким стоном, Чонгук прислоняется спиной к стене, стараясь не поддаваться лихорадке, но выходит слишком плохо. Он устал болеть, устал бороться и хочет только обнять малыша и лечь в постель. Даже не заметив, как как спина проскользила по стене, Чонгук усаживается на пол и обнимает себя руками. Он не реагирует на открывшуюся дальше по коридору дверь, настолько ему все равно на мир вокруг. — Чонгук? — Тэхён зовет его громко, быстрыми шагами направляясь в его сторону. — Почему ты на полу? Чонгук бы ответил. Он уже поднимает глаза на своего мужчину, отмечая, что даже после стольких дней дома, не стараясь произвести впечатления, Тэхён все равно его производит. Какой же он статный, в этом чертовом пальто и с этой идеальной осанкой, уверенностью во взгляде. Чонгук бы ответил. Если бы не малыш, который не громко, но проникновенно зовет: — Папа! И перебирает маленькими ножками, когда рука Чимина его отпускает. На лице Тэхёна всего на мгновение, на короткую секунду мелькает шок. Но стоит ему моргнуть, и там снова оказывает всепоглощающее спокойствие и уверенность. Он следит взглядом за маленьким человечком, на которого все-таки смотрит и сам Чонгук. — Привет, медвежонок, — Чонгук улыбается ему, хотя это сложно дается. Он приподнимает одну руку, приглашая к себе, а Бэкхён робко улыбается в ответ и обнимает поперек груди. Как раз когда он стоит, а Чонгук сидит на полу, они почти что одного роста, обнимать удобно, личико идеально упирается в ключицы. Прижав его к себе, Чонгук поднимает мутный взгляд на Тэхёна. Ждет реакцию, ждет "предатель" в его взгляде, ждет "убирайся" из уст. Но Тэхён просто наблюдает. На нем та самая холодная маска спокойствия, и почему-то от этого режет в сердце. Зато Чимин, заметив мужчину, кажется кончается на месте. Он смотрит на него глазами-блюдцами, переводит их на Чонгука, губами ему шепча "Это же Ким Тэхён!" и снова смотрит на Тэхёна, словно на ангела, сошедшего с небес. Дело ли в пальто от того же бренда на нем? — З-здравствуйте! — Чимин глубоко кланяется, смотря потом на Тэхёна, как чудо света. — Меня зовут Чимин! Пак Чимин! Тэхён направляет на него привычно холодный взгляд. Чонгука тянет улыбаться от того, как Чимин буквально осязаемо под ним скукоживается — да, Тэхён это умеет. Малыш возится на груди, отвлекая. Слегка прикрыв глаза, Чонгук загребает его плотнее к себе, обеими руками прижимая поближе. — Хённи, я люблю тебя, слышишь? — Шепчет ему в волосы, целуя мягко туда же. — Слышу, — послушно откликается малыш и сам жмется ближе, сжимая в маленьких руках его бока. — Почему ты на полу? — Устал немного, — Чонгук улыбается с детской тревоги, поднимая взгляд на Тэхёна. Чимин, заикаясь, что-то ему говорит, покраснев до самой шеи. Но мужчина едва ли слушает его, неотрывно смотря на Чонгука. На лице снова ничего не прочесть, сплошная ледяная, как в первые дни, маска. — Ладно, — Чимин неловко улыбается и снова кланяется, разворачиваясь к Чонгуку. — Нам пора, а то заметят. Не забудь перевести Сокджину деньги, хорошо? — Мы никуда не пойдем? — Бэкхён отстраняется от него, смотря своими огромными, будто у Бэмби, глазками. — Не сегодня, малыш, — Чонгук грустно улыбается и поправляет его волосы, не решаясь пока отпустить. — И уже поздно, пора спать, верно? Чимин подпрыгивает на месте от бесшумно подошедшего к нему Тэхёна. Тот понижает голос, и Чонгук еле-еле слышит его слова: — Кто такой Сокджин? — Директор, — пищит Чимин, выпучив глаза на Чонгука и боясь пошевелиться, пока Тэхён держит его цепкими пальцами, будто в плену. — Он здесь? — Д-да? — Веди, — Тэхён переводит взгляд на Чонгука, — а ты сиди здесь. Чонгук прикрывает глаза, не понимая, хорошо это для него или нет. Отвлекает малыш, так искренне интересующийся делами и слушающий внимательно настолько, будто отвлечется — а Чонгук исчезнет. Он терпеливо отвечает на вопросы ребенка, стараясь не показывать усталости, но получается плохо. Бэкхён замечает это и в какой-то момент замолкает, снова пристраивать на плече своего взрослого, размеренно поглаживая его по свободному плечу. Тэхён возвращается вместе с Чимином через какое-то время. Младший трясется рядом с ним и в разы бледнее обычного. Это не укрывается и от Бэкхёна, но он лишь крепче прижимается к Чонгуку. — Давай руку, — Тэхён протягивает ему руку и помогает подняться на ноги. Мужчина спокойно окольцовывает талию юноши, пока тот прижимает к себе Бэкхёна и старается не упасть от головокружения. — Тогда вы свяжитесь... — Неуверенно лепечет Чимин. Проигнорировав его слова, Тэхён ведёт Чонгука с ребенком на руках к выходу.