•••
Чонгук вытягивает губы и выдыхает облачко пара в мороз. Он совсем забыл, что на днях Новый год — а настроения нет абсолютно. Еще и Тэхён попросил не (запретил) работать, а почему — не сказал. Конечно, Чонгук рад провести целый день с Бэкхёном, но в нынешних условиях ему тяжело чего-то не знать. Тэхён был строг в своей просьбе, Чонгук и не понял, почему, но спорить с ним даже не захотел. Мало того, что Чонгук сам не в курсе дел, особенно, когда в лагерь приехал глава всего происходящего, да и их операция провалилась, так еще он чувствует почти не пропадающую злость от Тэхёна. Она направлена не на Чонгука, разумеется, но всё равно он не рискует соваться со своей поддержкой к Тэхёну, чтобы не зацепило. Вечером пообнимает и спросит, стоит ли днем отвлекать Тэхёна своими чувствами. От собственных мыслей тянет улыбаться. Вот каково это — быть в отношениях. Спрашивать вечерами, как прошел день и крепко-крепко обнимать. Возможно, излишней романтики прибавляет сыплящий с неба снег, как в их первое свидание. Чонгуку нравится близость, на самом деле. Нравится чувствовать силу Тэхёна, прикосновения, слышать голос и видеть его эмоции в глазах. Такой красивый, неприступный, и улыбается только ему, Чонгуку. — О чём думаешь? Тэхён появляется незаметно для Чонгука, но юноша не пугается голоса. Никогда не сможет, наверное. — О том, как сильно вляпался в тебя. — Звучит несколько оскорбительно, — Тэхён, в сером пальто и большом черном шарфе, усмехается и подбирается ближе. В его глазах отражаются фонари, поэтому Чонгуку не так неловко смотреть ровно в них. Он видит в них свое отражение, а потом Тэхён мягко обнимает его, но не снаружи — внутри. — Это так приятно, никак не привыкну, — Чонгук довольно прикрывает глаза, растворившись в тепле его души, и подаётся к нему телом, обнимая за лопатки и устраивая голову на плече. — Не привыкай. Наслаждайся каждый раз. Руки Тэхёна мягко скользят по его талии, он подшагивает вплотную к Чонгуку и глубоко вдыхает запах с его волос. Холод почти полностью отпускает, стоит Тэхёну крепче прижать к себе. — Ты позвал меня на свидание? — Улыбаясь своим воспоминаниям о той прогулке в Сеуле, Чонгук трется щекой о Тэхёново плечо. И теплее, и приятно, он будто котом ластится. Самого тянет смеяться с этого ребячества, но внутри всё поджимается от ощущения, что Тэхёну нравится, когда он такой. Простой, открытый, показывающий привязанность. — Можешь и так трактовать, — Тэхён легко соскальзывает лицом по волосам, зарываясь носом в прядки уже над ухом. Его дыхание щекочет кожу и вызывает целый рой мурашек по позвоночнику. — Думаю, целоваться на морозе — не лучшая затея, — Чонгук едва ли не стонет от него. Тэхён везде: согревает собой и внутри, и снаружи, его, пусть и едва заметный, одеколон забился в легкие, а руки держат, словно в кольце. — Я не стал бы вытягивать тебя на мороз ради такого, Чонгук. — Знаешь, можем отдать Хённи Чимину на часик-полтора, — не вслушиваясь в слова мужчины, Чонгук продолжает лепетать ему в шарф. — И… Ты не подумай! Я не это имел в виду! По-доброму усмехнувшись, Тэхён целует его в кромку уха и выдыхает еле слышное “Не думаю”, заставляя Чонгука сильнее смутиться. Потому что еще одно такое слово — и Чонгук подумает. Вернее, его тело не сможет устоять от низкого голоса, бьющего прямо по сердцу. — Так что ты хотел? — Дрогнув от еще пары поцелуев по холодному хрящику, Чонгук легонько толкает его в грудь и отстраняется, иначе они простоят так вечность. Тэхёну тоже не хочется отпускать его, Чонгук чувствует это. И даже видит в мягкой улыбке мужчины. — Побудем вечером наедине, — в его глазах проскальзывает нечто, похожее на ласку. Прикрыв веки, Тэхён чмокает Чонгука в лоб и, подцепив пальцем его капюшон, натягивает его до самых бровей. — Снег пошел, не простынь, — улыбнувшись ярче на недовольную мину Чонгука (он же в капюшоне выглядит как… яйцо!), Тэхён сплетает пальцы на их руках и сует к себе в карман, отводя Чонгука подальше от зданий. — Погоди, — Чонгук тормозит его свободной рукой и на вопросительно вскинутую бровь задорно улыбается. Приподнявшись на носки, юноша касается его губ. Старается не мочить их, лишь потягивает своими и дает оттянуть в ответ — Тэхён не особо церемонится, скользит языком дальше, но Чонгук отклоняется. — Мороз, Тэхён, — довольно улыбнувшись, он тянет его пойти дальше и не видит, но чувствует, как в притворном раздражении Тэхён закатывает глаза. — Несносный, — выносит вердикт и, поравнявшись с Чонгуком, отводит его дальше от фонарей, почти в полную черноту. Чонгук всматривается в темноту дальше, в которой не видно ничего вообще. Он здраво понимает, что там может оказаться кто-угодно, но рядом с Тэхёном и его уверенностью, что здесь безопасно, Чонгуку почти полностью спокойно. — Меня забрало правительство, — Тэхён начинает негромко, но не обнимает Чонгука, как минутой раньше. Смотрит ровно в глаза и внутри весь вытягивается по струнке, но все равно, даже в напряженном состоянии, от него идет шлейф любви к Чонгуку. — Всё время я был в разных резиденциях, с разными людьми. Последние дни — с президентом. Чонгук удивленно хлопает глазами, пытаясь понять, что человек перед ним, его возлюбленный, его Тэхён, жил несколько дней с президентом целой страны. — Они выпытывали у тебя информацию о нас? Тэхён будто морщится на это “нас”, но ничего не говорит. Отдаленно в нем плещется горечь, но Тэхён явно не дает Чонгуку отчетливее разобраться в его чувствах, заслоняет их. — Нет, они могли бы меня по-настоящему пытать, если бы им нужна была информация. Мне показывали всё изнутри, Чонгук. Страна — это тот же бизнес, просто в других масштабах. Они думают через несколько лет ввести послабления и разрешить по два родных ребенка на семью. Количество людей почти достаточно снизилось, нужно будет его поддерживать, а не снижать. — Мы сможем с тобой завести ребенка? — Чонгук хлопает ресницами и поднимает руку, стряхивая с волос мужчины снежинки, пока они не промокли. — Пока это не так важно. Тэхён улыбается, и Чонгук чувствует, что он считает Чонгука наивным. Ну и пускай! Два ребенка — это ведь здорово. — Мне рассказали, что во всем мире от людей скрывают правду, потому что в четырнадцатом веке начался геноцид истинных. Население росло, истинные почему-то перестали появляться, и когда людей без соулмейтов стало слишком много, они начали истреблять соулов. Подавить такие восстания и войны получалось с трудом, а из-за потери связь соулмейтов истончалась. Поэтому оставшиеся решили никогда не рассказывать о своей связи, и начали внушать людям, что угадывание настроения и действий человека — это не привычка, а истинность. — Это уже шесть веков длится? — Чонгук рассеивает взгляд за спину Тэхёна, представляя, как давным-давно людей сжигали на кострах за их связь. — С половиной. Вряд ли сейчас истинных бы истязали, но они опасаются, что из-за этого начнется классовое неравенство, которое не зависит от людей. — И что ты думаешь?.. Тэхён не сразу отвечает, он ловит щеки Чонгука в ладони и направляет его лицо на себя. Снова обнимает теплом в душе, прогоняя нелегкие мысли из головы. — Пока не знаю. Явно они дали мне не всю правду или преувеличили. Но, Чонгук, — Тэхён заглядывает в глаза и смягчается изнутри, будто готовясь утешить его. Чонгук от этого хмурится, но не вырывается, хотя такое поведение немногим напрягает. — Они рассказали мне о составах, которые вызывают реакцию при прикосновении. Их используют около ста лет и изготовление практически не менялось, особенно в последние десять лет. — К чему ты клонишь? — Предчувствуя плохие новости, Чонгук вытягивается по струнке и бегает по глазам Тэхёна, будто увидит в них правду. Он и видит, Тэхён не врет ему. И ему безумно жаль. — Это не они отравляли детей, Чонгукки. Это были повстанцы. Смотря ровно в глаза, говоря о том, что возможно его ребенок смертельно болен, Чонгуку врали. Они своими же руками сделали это с Бэкхёном. Чонгук отходит делает пару шагов назад и отворачивается от Тэхёна. В душе разверзается бездна предательства. Он ведь поверил всей душой в то, чем они занимались, в ложь, на которую нужно раскрыть глаза. А оказывается, лгали здесь они. И убивали. — Они не смогли отследить точно, когда и где, но какие-то вакцины заражают. Отравляют детей уже после прививки вещества, которым делают лже-соулмейтов. Бэкхёна могли заразить как год назад, так и месяц. Закрыв лицо руками, Чонгук старается вдохнуть. Он не понимает, как дальше просто стоять, если каждый раз выбивают землю из-под ног? — Я не знал, Чонгук. Клянусь. Под шагами Тэхёна снег тихо хрустит, он касается спины юноши и водит ладонью по плечам. — Сонпё знал? — Чонгук оборачивается к нему и чувствует, как нарастает в нем ярость. — Я проверял сегодня. У него есть зашифрованные документы, незнакомый мне шифр. Я не смог понять его, поэтому думаю, что да. Он знал. — Я убью его. Чонгук серьезно всматривается в лицо Тэхёна прежде, чем скинуть его руку и направиться в корпус. Сонпё потерял соулмейта, и навряд ли Чонгук сможет сделать ему больнее, чем была потеря, но уж помучиться заставит точно. — Чонгук, — Тэхён хватает его за локоть и держит не так сильно, чтобы Чонгук не мог вырвать руку. Но Чонгук не вырывается. — Ты можешь пострадать. Они добывали оружие, в сотни больше того, что мы закупали. За моей спиной они готовятся к штурму. Ты не представляешь, на что они способны. В добавок к мягкому голосу, Тэхён приобнимает его внутри. Не лезет слишком навязчиво, но показывает, что он рядом, готов поддержать. Плечи Чонгука скругляются и опускаются. — Тэхён, — больше как мольба. Тэхё отчетливо слышит его: и интонацию, и душу. Он тянет к себе и крепко обнимает, так, что не отпустит, не даст никому больше навредить. — Юнги интересовался раньше патологиями и биохимией. Не думаю, что он глубоко разбирается в этой теме, но он поможет. Знакомые точно есть, думаю, он и сам начнёт снова погружаться. Чонгук тяжело вздыхает ему прямо в шею и закрывает глаза. Голова отчего-то кружится. Можно ему просто спокойно жить рядом со своим соулмейтом? — Всё будет хорошо, Чонгук, — Тэхён понижает голос и прижимается щекой к капюшону. Всего пару минут назад такое же действие от него имело совсем другое значение. Принимать утешения приятно — Чонгук ведь впервые не один на один со своими сложностями. — Как, Тэхён? Мы в чертовом лагере повстанцев, которые борются за правду, при этом отравляя детей, потому что правительство заботится о своем населении и немного его обманывает! Мой ребенок даже не мой по документам, а ещё он болен не пойми чем. Может Бэкхён вообще умрет? Боже, Тэхён! Мужчина вдруг отстраняет от себя Чонгука, хотя он думал, что наоборот, крепче должен обнять. Всматриваясь в глаза с абсолютно невозмутимым видом, Тэхён обхватывает щеки Чонгука и сжимает их чуть сильнее, чем стоило бы. — Я тебе клянусь, Бэкхён будет здоровым и счастливым ребенком. Сделаю всё, что нужно для этого. Надо будет — сверну горы, будет мало — высушу океаны. Бегая глазами по его лицу, Чонгук успокаивается. Сомневаться в том, что Тэхён не сможет добиться чего-то, — крайне глупо. — Хорошо, — Тэхён чувствует, как цунами из тревоги улеглось внутри Чонгука, и быстро целует его. — Пойдем обратно. Нужно понять, что делать дальше. По пути в комнату они никого не встречают. Весь лагерь словно затаился, ожидая реакции на собственную ложь. На стикере на двери Чимин оставил записку, что Бэкхён заснул у них и до утра отдавать ребенка он не намерен. Тэхён едва заметно улыбается, за секунду прочитав слова. — И что дальше? — Стоило мужчине запереть дверь на замок, Чонгук падает на постель. — Я хочу домой, не могу смотреть им всем в глаза. Тэхён молча усаживается на кровать рядом и касается руки. Планы провести вечер за нежностями испарились, никто даже не вспоминает об этом. — Признайся честно, Чонгук, ты ненавидишь наш мир. У тебя отобрали родителей, дом, ты едва существовал, не давая отобрать ребенка, — Тэхён задумчиво вздыхает, даже не смотря в сторону Чонгука. Ему и не надо — чувствует всё. Чонгук же знает, что Тэхён сейчас где-то поблизости, понимает его эмоции и мысли. И пусть знает, Чонгук никогда от него не закроется. — Ты винил в этом государство, президента, мэров и чиновников. Есть ведь страны, где люди свободны, так почему они не могут сделать так же? Ущемляют людей, без соулмейта жить нельзя, одному тебе ребенка не отдавали, на работу нормальную не брали. Пока не будешь с кем-то — не будешь человеком. Нормально ненавидеть их за это, — Тэхён поднимает на него крайне уставший взгляд, который прикасается теплее, чем их сплетённые руки. — А теперь посмотри с другой стороны. Люди вымирают с каждым поколением, деградируют, но при этом размножаются в геометрической прогрессии. Ещё сто лет назад людей было немногим больше полутора миллиардов — сейчас нас почти тринадцать. За сто лет, Чонгук. Мы, как рак, —- бесконтрольно растем и убиваем организм, понимаешь? И что делать с этим? Открыто убить людей? Запретить плодиться с любимыми людьми? — Тэхён в привычной манере задаёт вопросы, наталкивая этим на мысли. Только вот Чонгук слабо улыбается, узнавая любимого до каждого сказанного слова. Почувствовав его прилив любви, Тэхён закатывает глаза, но слабо улыбается в ответ — и Чонгука окатывает внутри теплом. Тоже любит, тоже узнает Чонгука, который совсем в неподходящий момент отвлекается на такое. Чонгук часто пропадает в Тэхёне, и никто ничего не хочет делать с этим. — Разве то, что делает правительство — это плохо? Они делают так, чтобы через сто лет нас было не пятьдесят миллиардов со сгорающей в наших руках планетой. Тяжело вздохнув, он замолкает. Смотрит на колеблющуюся от ветерка штору и тоскует, Чонгук чувствует это. Неприятно разбивать чужие жизни, Тэхён винит во многом происходящем себя — наверняка, сейчас он сожалеет, что вообще ввязался в эту историю с соулмейтами. Косвенно, но всё же отчасти из-за него Бэкхён болен, а вместе с ним возможно и тысячи детей. Чонгук подаётся к нему и телом, и душой, обволакивая своим теплом. — Тобой манипулируют, Чонгук. Мной тоже. И каждым человеком на земле, — несмотря на не сходящее отчаяние, Тэхён не отталкивает его, обнимает в ответ. "Никогда не сможет оттолкнуть", — проносится в голове юноши, и он с улыбкой целует плечо мужчины. — Ты хочешь изменить мир, Тэ? — Мягко спрашивает, потому что от этого зависит всё. Тэхён запрокидывает голову и смотрит в потолок, будто серая облезшая штукатурка даст ему ответ. Он все ещё не вписывается в это окружение, слишком дорого смотрится среди серых стен, пусть и одет в серую одежду. — Вопрос не в том, хочу ли. В том, хватит ли мне сил. — Хватит, — уверенно, даже не задумавшись, отвечает ему Чонгук. Он садится ровнее и нежно улыбается, коснувшись рукой щеки Тэхёна и направив его лицо на себя. Глаза в глаза, душа в душу. — Ты можешь сделать всё, что-угодно. Бэкхён поправится, ты пообещал. Я буду рядом, ты знаешь это. Я был во всех предыдущих жизнях и буду в этой. Буду во всех будущих и после, когда настанет наш черед не возвращаться сюда. Тэхён не показывает эмоций на лице, но Чонгук чувствует. Он бы уже едва сдерживался будь внутри него то же, что и у Тэхёна: сожаление, страх, амбиции, отважность, вина. Тэхён будто создан, чтобы творить мир. А вот Чонгук —- чтобы любить и поддерживать. Он не торопит, молчаливо водит пальцами по любимому лицу, наблюдая за процессом внутри. Тэхён никогда не чувствует что-то одно: он не может быть просто рад, или счастлив или грустен, но во всем хороводе его чувств всегда есть одно, главное. То, которое завладевает им в большей мере. Он будто по очереди перебирает их: сперва погружается в воодушевлённость. Будто решает про себя, настолько важно для него стать первым везде и во всем. Потом Тэхёна кутает сожаление, наверняка думает о том, что пришлось пережить Чонгуку и Бэкхёну, тысячам людей, из-за одного выбора Тэхёна — вложиться в ополчение. Потом страх. Его глаза кажутся опустошенными, когда он опускает их на Чонгука. — Завтра мы уедем отсюда навсегда. — Слово падает, будто каменное. Но Тэхён не жалеет. Потому что сейчас его центральное чувство — любовь. Он не хочет бороться, лишь любить.•••
Чонгук смотрит в темноту над ним — сна, отчего-то, ни в одном глазу. В голове всё крутится уже по двадцатому кругу, что безумно выматывает. Чонгук устал думать, он хочет просто закрыть глаза и уснуть, но не может, как бы ни пытался. Мысли надоели уже настолько, что голова просто трещит по швам, но заставить их замолчать не получается. Воздух приятно пахнет уличной прохладой из слегка приоткрытого окна. Под одеялом крайне приятно лежать из-за контраста холода и тепла, но нос уже превратился в ледышку. Пожалуй, Чонгук не сошел с ума от гула в голове только из-за приятного расслабления его тела. — Хочешь чай? — Тихо раздается из темноты по левое плечо. Чонгук вздрагивает от того, с каким звоном разбивается тишина. — Не хотел напугать, — теплая и сухая ладонь наощупь находит бок парня, забавно хлопает по нему, ориентируясь в карте тела, и почти сразу нашаривает руку Чонгука, лежащую на животе. Его пальцы зарываются между пальцев Чонгука и крепко их сжимают, в темноту, но все же Чонгук улыбается — Тэхён, все сильнее просыпаясь, окутывает его нежностью изнутри. Почти прогоняет мысли, становится не так тревожно. — Хочешь? Думаю, тут должно быть что-то успокоительное, — мужчина приподнимается на локте, отчего тепло под одеялом рушится холодом из окна. Чонгук ежится, но не вырывает своей руки. Тэхён немного раздражается от его молчаливости и точно припоминает времена, когда Чонгук не мог молчать и без умолку тараторил, добрым словом. — Мне прострелили руку, но ты пугаешь меня сильнее, чем этот факт, — терпение Тэхёна лопается, но он не повышает голоса. Лишь нависает над юношей тенью в темноте и утыкается губами в щеку, говоря прямо в кожу. — Пожалуйста, отношения строятся в первую очередь из разговоров, кроха. — К-кроха? — Чонгук от возмущения аж воздухом давится. Это кто еще тут кроха?! — Ты удивительный, — усмешка заставляет Чонгука покрыться краской. — Почему ты не реагируешь на заботу, а вот на нелепое прозвище — сразу? Даже не нужно видеть лица Тэхёна: Чонгук прекрасно представляет, как немного растягиваются обе губы и один уголок чуть поднимается, а над ним появляется морщинка. От его взгляда мурашки разбегаются вдоль позвоночника даже через темноту. — А во вторую очередь? Чонгук слышит очередной выдох Тэхёна, в самую кожу на скуле. Ему или лень отстраняться, или нравится такая близость — Чонгуку точно нравится чувствовать его дыхание, тепло от тела. — Через действия. — Логично. — Люблю логику. — Поцелуй. Вновь усмехнувшись, Тэхён выпрямляется и, Чонгук уверен, смотрит ему в глаза. Видно лишь размытый силуэт мужчины, Чонгук без сложности находит его волосы рукой и вплетается в них, легонько потянув к себе. — Я не могу привыкнуть к тебе, — неожиданно для себя признается Чонгук. — Ты словно был всегда, но тебя ведь никогда не было. — Наверное, это дежавю, воспоминания нашего прошлого, — Тэхён предполагает, как и всегда, безумно спокойным голосом. В нынешнем состоянии Чонгуку не нравится его спокойствие, кажется, будто Тэхён не испытывает никаких чувств — внутри он закрылся, показывает только свое тепло. — Мне будет сложно вернуться в жизнь и делать вид, словно ничего не было, — Чонгук убирает от Тэхёна обе руки, одну из волос, вторую из замка на собственном животе. Он ведь и правда никто для Тэхёна, а Тэхён никто для него. Столько между ними ещё неизвестного, а сверху свалилась и болезнь Бэкхёна, и это чертово недовосстание. Тэхён улыбается, своеобразная волна омывает темную сейчас душу Чонгука. В такой момент Тэхён словно пахнет луговыми цветами, и откуда такая ассоциация, Чонгук даже не подставляет. Может, ещё одно дежавю из прошлого. Он касается губ Чонгука, как-то лениво покрывая их короткими поцелуями, не скупится на щеки, скользит по бровям и заканчивает снова губами, в этот раз скользнув глубже. Чонгук, будто ватный, лишь поддается на ласку, но не проявляет ее в ответ. — Пойдем искать чай, попробуем сохранить максимум твоих нервов.•••
— Я не могу так больше, — Чонгук по-настоящему хнычет. Чай сработал, но это не отменило того факта, что заснули они ближе к трем часам, а встать пришлось в восемь. Поэтому сейчас Чонгук, укутавшись в кокон одеяла на случай, если Тэхён попытается насильно поднять его с постели, катается от одного края матраса в другой, смотря на деловито расчесывающего волосы Тэхёна. — Ты воспитал прекрасного ребенка, — мужчина сдержанно улыбается, кинув на него взгляд, — но ведёшь себя хуже него. — Мне больше двадцати, так что имею право вести себя, как будто мне три! — Кроха. В этот раз Чонгук прикусывает себе губы, но не сопротивляется. — Ты снова подвисаешь, — констатирует очевидное мужчина, закончив быстрые сборы, и садится на кровать в ноги Чонгука. — Нечего быть таким, — Чонгук первым тянется и чмокает в губы, не позволяя себе зайти дальше. Улыбка Тэхёна становится вымученной. Он устал и на взводе. — Будь сегодня осторожен, держи Хённи рядом, постарайтесь отдохнуть. — Расскажи мне, пожалуйста. Постаравшись окутать Тэхёна максимальным теплом изнутри, Чонгук обвивает его шею руками и тянет его к себе. Ласка сама собой проявляется, губы скользят по чужим, по скуле, в точности повторяя вчерашний маршрут Тэхёна. — Ты будешь нервничать, — Тэхён поддается настроению, но перенимает инициативу, оттянув одеяло и прислонившись губами к коже Чонгука на шее. Легкий укол укуса прогоняет по телу мурашки. — Я в любом случае буду нервничать. — Освобожу людей, буду разговаривать с сотрудниками, чтобы понять, кто не знает, и вывезти их. Потом заберу некоторые данные, и мы с тобой тоже уедем. — И чего мне волноваться? — Ты прав, абсолютно нечему, — факт, что Тэхён говорит это в кожу, покрывая ее едва уловимыми поцелуями до самых краев футболки Чонгука у ключиц, напрягает. Но Чонгук не был бы собой, не поддавшись он таким ласковым уговорам и не расслабившись. — Ладно, с тобой проситься не буду, — а может это Тэхён не был бы Тэхёном, не подбирай он так способы воздействия. — Но приходи на завтрак и обед вместе со всеми, Бэкхён будет скучать. — Только Бэкхён? — Конечно, кому ещё ты сдался? На прощание Тэхён целует его, наплевав на нечищенные зубы, и кутает в свою душу. Чонгук едва может ему отвечать, сложно из-за улыбки. Завтракать он всё-таки не пришел, но Чонгук не расстроился. Судя по мельтешащему холоду внутри, Тэхён раздражен, и хорошо, что в таком настрое он не показывается перед Бэкхёном — ребенок-то не чувствует, что даже злым Тэхён их любит. Чонгук зато неплохо провел время с Юнги и Чимином, которые первый час постоянно шутили о ночи наедине с Тэхёном. Лучше бы их шутки оказались правдой, может не гудела бы тогда голова у Чонгука. Но поделиться с ними он не может. Тэхён сам расскажет, у него складнее получится. — Тэхён заглянул к нам утром, сказал, что сегодня поедем в Сеул, — делится Юнги, наблюдая, как Чимин и Бэкхён на полу собирают небольшой пазл. Чонгук широко улыбается, тоже наблюдая за ними, ведь Чимин настолько плох в мозаике, что Бэкхён находит нужные детальки и место для них куда быстрее старшего. — Завтра поеду в больницу, обсужу с отцом, и приезжайте тогда послезавтра с Хённи. Возьмём все анализы, пока думаю придется пособлюдать нейтральную диету, чтобы мы могли разобраться без провокации, как на него повлияла та вакцина. Не говорю, что это так, но вполне возможно, что то, что тут нашли, — это просто врождённое. Вы обследовались? — Толком нет, он не жаловался никогда, — Чонгук припадает головой к плечу Юнги, ласково улыбаясь. Перед глазами появляется кроха Бэкхён, который учился ходить и падал постоянно в его, Чонгука, руки. Маленький, пугливый, любящий и всегда здоровый его малыш, которого отравили. — Всё будет хорошо, Гук. Если бы болезнь была серьезной и неизлечимой, она бы уже проявилась, — Юнги сжимает его руку и приваливается щекой к голове. Каким бы Чонгук всегда ни был отстранённым, чужие касания приятны. Юнги будто оберегает, но Чонгук не знает его чувств, как сейчас Тэхёна. Он не чувствует, каково к нему прикасаться, что в целом чувствует от этого старший. Но он не отстраняется, от этого в Чонгуке разливается тепло, где-то в районе груди. — Спасибо тебе. Мне становится не так страшно из-за твоих слов. Думаю, могу оставлять его на ночь с вами, если не будете против, — у Чонгука замирает сердце, когда он чувствует поцелуй в макушку. Кажется, ему не показалось: Юнги тоже подозрительно замер, даже задержал дыхание. Смутился своего порыва? Быстрее, чем кто-либо успевает нарушить неловкость, дверь в комнату распахивается. Чонгук весь сжимается, готовы к оглушающему удару о стену, но Тэхён придерживает ее. — Берите вещи и идем, — он обводит развалившегося на полу Чимина, который все еще усердно пытается поставить кусочек пазла между другими. — Уезжаем? — Юнги сразу же поднимается на ноги, стоит Чонгуку убрать голову с его плеча, и обводит комнату взглядом. Из вещей он берет лишь две сумки, которые они даже не разбирали. — Обязательно соберем у меня дома, договорились? Хочу еще собрать большую, — бубнит Бэкхёну Чимин перед тем, как Юнги дергает его за руку и помогает подняться на ноги. Чонгук же посмеивается под нос, обещая себе подарить ему огромный пазл, который Чимин точно не сможет собрать, а процесс записать на видео и ускорить в тысячу раз. Абсолютно не расстроенный таким раскладом Бэкхён семенит к родителю и уверенно забирается в кольцо рук, утяжеляя Чонгуку подъем с постели, но парень не жалуется. Тэхён возглавляет небольшую процессию, кивая проходящим мимо людям. Внимательно всматриваясь в их лица, Чонгук вроде находит следы правды — красные или отекшие глаза, поникшие губы, рассеянный взгляд. Хотя есть вероятность, что ему кажется. — Когда приедете, ложись сразу спать, — просит Юнги, толкнув легонько плечом, чтобы привлечь внимание. Чимин заинтересовано склоняет к ним голову, прислушиваясь к его тихому голосу, и улыбается себе под нос, Чонгуку даже не нужно смотреть на него, чтобы ощущать кожей эту улыбочку. Кому она адресована — Чонгуку внезапно нашедшему свою семью или Юнги открывшему в себе заботу? — Конечно, — Чонгук не сдерживает своей улыбки, когда замечает небольшие зубки Юнги и его десна. Мужчина редко так улыбается, от этого приятно. — Заедете завтра на ужин, когда все выдохнем? Думаю, Тэхён выделит спальню, можем выпить немного вина. — Я бы от соджу не отказался! — Я тоже хочу, — Бэкхён с умным видом кивает на слова Чимина, заставляя всех, кроме Тэхёна, прыснуть смехом. — Юнги, — зовёт он абсолютно серьезным голосом, ведя всех по коридорам. Хоть Чонгук и ходил здесь сотню раз, он путается. Слишком много ответвлений, дверей и узких поворотов. — В том, что детей заражают, виноваты ополченцы, — голос Тэхёна едва слышно, но он не отскакивает от стен. Юнги, вставший с ним рядом, тормозит и Чонгук не врезается в него только из-за дернувшего его за руку в бок Тэхёна. — Потом расскажу подробнее, но ни одно государство в мире не причастно, что бы здесь ни говорили. Я смогу взять образец этого вещества, сколько нужно? — Максимум, — Юнги говорит ошарашенно, смотря другу в глаза, но пребывая будто бы и не здесь. Он промаргивается, прежде чем дать более внятный ответ. — Нужно провести испытания и опыты, поэтому чем больше сможешь привезти, тем лучше. — Погоди, — Чимин цепляется горячими пальцами за ладонь Чонгука, которой тот поддерживает Бэкхёна на себе, и заглядывает ему в лицо, быстро бегая по нему глазами. — Ты знал. Знал и не сказал? — Тэхён вчера сказал, — Чонгук снижает свой голос до шепота, чтобы не отвлекать беседующих о делах Тэхёна и Юнги. — Поэтому я такой разбитый сегодня. — Сонпё ведь знал... Он что, просто врал нам в глаза? — Чимин хмурится и смотрит то в стену перед ним, то на Чонгука, не фокусируя взгляда. — А зачем, зачем им детей-то трогать? Боже, они что всех малышей? — Пока не знаю. Главное, — Чонгук перевел взгляд на скучающего и улегшегося на его плечо Бэкхёна, уставшего пытаться понять разговоры взрослых. — Да, — Чимин грустно улыбается и ласково треплет ребенка по волосам, кивая самому себе. — Юнги справится, увидишь. Он как начинает мне что-то рассказывать про работу или медицину, я всё, не понимаю вообще ничего! — Давай, — Чонгук кивает на снова пошедших мужчин и трогается за ними следом, слушая поток слов от Чимина. Ему вот, когда сложно, хочется молчать, Чимину же наоборот — рот не закроешь. Но Чонгук даже не пытается, прекрасно зная, что Чимин переживает за них, как за себя, потому что любит. А Чонгук же тоже любит, так что он слушает каждое слово, почти внимательно и даже кивает, засматриваясь на временами виднеющийся Тэхёнов профиль. Смутно припоминая дорогу, Чонгук расслабляется, когда они доходят почти до самой парковки. Людей рядом нет абсолютно — либо Тэхён еще не начал вывозить сотрудников, либо они уходят очень тихо, чтобы им не помешали. Тэхён со многим так хорошо справляется, что Чонгук не удерживается и затапливает его своим теплом внутри. Мужчина даже оборачивается и вскользь улыбается ему, почувствовав прилив чужой ласки. — Он почувствовал тебя, да? Ты что ему сказал? — У Чимина, заметившего такой безмолвный диалог, глаза загораются любопытством. Временами он так похож на ребенка, может, поэтому они так ладят? Чонгук не успевает ответить — Юнги перед ним спотыкается, видимо, наступив на горку в полу. Младший даже тянется его поддержать, но мужчина почему-то ускользает из-под руки вбок, в небольшой проём. Тэхён первым понимает, его тревога и напряжение окатывают Чонгука будто ведром ледяной воды. Мужчина кидается за Юнги в комнату, Чонгук же следует за ним чисто по инерции, оставив ничего не понимающего Чимина одного в коридоре. Глаза недолго привыкают к ослепительному свету лаборатории, но стоит проморгаться — Чонгук с отчетливым ужасом видит Сонпё, схватившего Юнги поперек груди и держащего кулак около его шеи. Тэхён, снова, первым ориентируется, поднимает ладони перед собой и внимательно, без эмоций на лице, но утопая в них и заодно топя страхом Чонгука, смотрит на Сонпё. — Не глупи, — мягкий, почти не напряженный бархат разливается по помещению. — Ты сглупил, — Сонпё улыбается, когда за спиной Чонгука шебуршится Чимин, вошедший к ним. — Нужно было бежать с близкими, ты промахнулся, Ким Тэхён. — Промахнулся твой человек, когда пытался меня подстрелить, — Тэхён, смотря на напряженного мужчину и едва дышащего Юнги, бегающего взглядом вокруг себя в поисках помощи, расслабляется. Он не показывает своего страха, опускает руки в карманы штанов и даже чуть откидывается назад, имитируя полное спокойствие. Бэкхён, почувствовав напряжение и услышав ледяные голоса, начинает дрожать и хочет осмотреться, но Чонгук не дает ему, крепко прижав к себе. Рядом испуганно дышит Чимин, не сводя взгляда с любимого человека, когда Сонпё раскрывает пальцы и показывает приставленный к шее Юнги шприц. — Пояснить, что это такое? — Его улыбка перерастает в победную ухмылку. Тэхён не отвечает ему, но Чонгук чувствует — он понял. С пробегающими по шее мурашками, он и сам догадывается, что за прозрачная жидкость там находится. — Правильно думаете, только это концентрат, в десятки раз сильнее того, что мы поставляли в больницы.•••
Тэхён неотрывно смотрит на Сонпё и, как бы Чонгук ни пытался, он не может понять мыслей. Не окрепла связь до такого уровня. К сожалению, потому что ему жизненно важно знать, может ли быть правдой такое заявление мужчины. — Если ты вколешь это в него, в тебе окажется в два раза больше, — всё такой же ровный голос Тэхёна разлетается по комнате. — Ты только и можешь отвечать, хотя раньше, — мужчина тяжело вздыхает и даже качает головой, словно он разочарован в Тэхёне. Чонгук смотрит на него, стараясь обуздать себя, не расклеиться здесь и сейчас от одного вида Юнги с шприцем у шеи. Всего одно движение, одна секунда, и жизнь каждого человека в этой комнате будет разрушена: от смерти Юнги пострадает больше всего не он сам. В момент, когда Тэхён напрягается, будто готовый что-то сделать, Чонгук первым делает шаг, привлекая к себе внимание, и выпаливает: — Давайте рассуждать объективно! Судя по резкому желанию закатить глаза у Тэхёна, Чонгуков порыв мужчина не оценил. Чимин аккуратно перетягивает к себе Бэкхёна из рук Чонгука и отступает ближе к двери, словно готовится сбежать. Встретившись взглядом с Сонпё, Чонгук пытается заставить ноги крепко его держать, а не трястись. — Серьезно, — Тэхёну не нравится, но Чонгук всё равно подходит поближе к Сонпё, ведь тот прямой угрозы ему не предоставляет, да и не особо реагирует на приближение. — Просто поймём, кто чего хочет, и найдем компромисс. — Он бы завалил переговоры, — кидает Тэхёну Сонпё и с презрением обводит Чонгука взглядом. Тэхён с ним согласен, пусть и отмалчивается. Постаравшись послать ему сильное ‘’ты предатель”, Чонгук приподнимает свои ладони, чтобы показать, что не собирается атаковать. Да и он не смог бы, честно говоря, со своей худобой и отсутствием тренировок. — Ты не убийца, я знаю это. Всё, что ты делаешь, это ведь из-за справедливости, так справедливо ли убивать невинного человека? Шаблонность своих слов Чонгук осознаёт, когда Тэхён настойчиво тянет его к себе, словно хочет обнять. И без слов понятно, что мужчина просит его уйти с опасной линии. — Мне нужно, чтобы вас не было, — Сонпё переводит взгляд на Тэхёна, и отчего-то Чонгук не решается отступать, хоть и хотел. — Но я знаю, на что ты способен, если захочешь. Голос Сонпё никогда не вызывал таких эмоций в нем, как тот же Тэхёнов, но всё же Чонгук не боялся его. Но сейчас ему не по себе от каждого слова, будто оно пропитано ядом и травит их всех. — Хорошо, проблема в Тэхёне, — тот, точно поняв, что собирается сделать Чонгук, шипит его имя, но младший не реагирует, поймав взгляд Сонпё. — Отпусти Юнги. Я ведь его соул, со мной ты сможешь манипулировать Тэхёном или даже убить его, он не сможет без меня. Примирительно подняв руки, Чонгук смело подходит ближе настолько, чтобы мужчина мог схватить его за руку и притянуть к себе. Только Сонпё не двигается, внимательно всматриваясь в его глаза. — Вы можете уйти и быть счастливы, — Чонгук чувствует резкую волну от Тэхёна и немного запоздало понимает: он правда смог зацепить Сонпё. — Сбеги с ним, Чонгук. Живи со своей семьёй, ребёнком. — В этом же и суть, — Чонгук слабо улыбается, вдруг придумав те самые слова. — Тэхён для меня превыше всего, я сделаю всё, что ему будет нужно, приму всё, что он нажил, и буду такой же частью этого, как и он. У тебя ведь был соул, как ты этого не понял? Или… Внутри всё словно резко дёргается назад. Чонгук по-настоящему шатается, на что Сонпё напрягается, а всё из-за Тэхёна, воющего внутри, молящего замолчать, пока не поздно. — Она не стала всей твоей жизнью? Его слова срабатывают, Чонгук с радостью чувствует крепкую хватку Сонпё на своем локте. Но всё же они проиграли, потому что рядом с ним на пол падает Юнги, хватающийся за торчащий из его шеи шприц. Чимин зовёт его, спрашивает всё ли нормально, но Чонгук едва понимает смысл слов: он будто через мутную толщу воды видит, как Юнги убирает убирает руку от шеи, а на его ладони оказывается почти пустой шприц. Все внутренности замирают и падают вниз, разбиваются словно лёд, таким же холодом разнося по телу боль. Он даже не понимает, это его, личная, или Тэхёна. Сонпё шипит ему что-то на ухо, тянет встать ровнее, а Чонгук едва может двигаться, будто находится в море, которое глушит, ослепляет и сбивает с ног. Так ощущается боль за близкого человека. Юнги, то ли не слыша, то ли игнорируя голос Чимина, так же ошарашенно смотрит на Чонгука в ответ. — В больницу, — голос Тэхёна, как всегда его спокойный голос, выдергивает Чонгука за руку из воды. — Центральная Сеула, там работает его отец. Чимин, живо в больницу, — твёрдо, с расстановками акцентов, паузами. Тэхён всегда умеет владеть собой, в отличии от Чонгука с его подкашивающимися ногами. Даже Чонгука его уверенность успокаивает, пусть юноша и чувствует, что внутри Тэхён почти что в панике. А на Чимина действует безоговорочно: он ставит Бэкхёна за ногу мужчины и, даже не глянув на Сонпё, подбегает к Юнги, помогает подняться на ноги. — Нам нужно договориться, — Тэхён, за время что Чонгук наблюдал, как Чимин выводит Юнги, успел прижать одной рукой голову Бэкхёна к своей ноге, оставив пистолет в правой. Даже в такой ситуации Чонгуку становится спокойнее — Бэкхён в безопасности. Если что, Тэхён справится ради него. — Условия? — Ты уезжаешь из страны, передаешь мне контрольный пакет акций корпорации в Корее и молчишь о том, что знаешь. — Бессмысленно. Президент и все его советчики в курсе, — Чонгук едва удерживает тяжёлый вздох, почувствовав острие иглы на коже. — Сонпё! Нет! Тэхён, должно быть, тоже чувствует этот лёгкий укол. Он на секунду даже подаётся к ним ближе, опустив пистолет, выдав наконец свой страх. — Я не отступлюсь, Тэхён. Мне нравится этот мальчишка, и я никому не пожелаю испытать смерть соулмейта, — голос становится снова знакомым, таким, как в первый день. Мягким, будто родительским. Чонгуку не по себе от боли мужчины, потому что он прекрасно ее понимает, потому что сам сильно любит. И понимает, зачем Сонпё делает всё это, но стоит только опустить взгляд на крохотные ладошки, обнимающие Тэхёна за колено, Чонгук забывает обо всем. Как бы Сонпё ни хотел изменить мир, ему не стоило трогать детей. — Но не вынуждай меня. Я творил и более страшные вещи. — Мы можем уехать, — вкрадчиво, снова взяв себя под контроль, проговаривает Тэхён. Он смотрит внимательно в глаза Сонпё и плавно опускает пистолет дулом в пол. — Забирай хоть всю корпорацию и активы дочерних. Отпусти Чонгука и составим соглашение. На миг Чонгуку становится не по себе от того, чем ради него готов пожертвовать Тэхён. — Хорошо, ты положишь пистолет на пол и насчёт три оттолкнешь его, а я уберу шприц. — Один. Досчитать Тэхёну не даёт поднявшийся из коридора крик. Чонгук дёргается от неожиданности, руки Сонпё уже не фиксируют его настолько надёжно, что не сдвинуться с места. За криками следует удар, а Чонгук тянется чувствами к Тэхёну, который, как и Сонпё, напряжённо вглядывается в коридор. Тэхён натягивается, когда чувствует, что Чонгук зовёт его. Он не оборачивается, лишь скашивает взгляд в бок, на Чонгука, чтобы не привлечь к ним внимания. Юноша смотрит ему в глаза и опускает свои в пол, снова поднимает и снова опускает. Тэхён не согласен, его спектр чувств Чонгук бы перевел как ‘’ради всего святого, только не рыпайся”, но не ему в конце концов решать. Чонгук мгновение смотрит на зажмурившегося от страха Бэкхёна и, когда раздается очередной громкий крик, Чонгук даёт ногам подкоситься и падает прямиком вниз из кольца рук Сонпё. Почти сразу же Тэхён стреляет, а Чонгук переваливается на бок. Его никто не хватает, но он всё равно быстро, как только может, откатывается ближе к выходу, из которого тоже слышны выстрелы, и подскакивает на ноги возле Тэхёна. Только он оборачивается, как мужчина отбегает, вывешиваясь из окна и стреляя уже из него. За его плечом Чонгук видит темный силуэт, пока всё внимание не забирает тихий плач. Бэкхёна он крепко обнимает, опустившись на колени. Малыш трясётся от испуга, от страшных звуков выстрелов. Чонгука тоже начинает накрывать от них: когда Тэхён оборачивается, он уже не сдерживает слёз в глазах. Злость в Тэхёне практически сразу стихает, когда он чувствует — Чонгук боится не просто громкого звука. Он травмирован им, до глубины души. — Пойдем, — мужчина оказывается рядом и крепко поднимает их обоих на ноги, сажает на ватного Чонгука такого же пассивного ребенка. — Держись между мной и стеной. Выглянув в коридор, Тэхён хватает его за руку и быстрым шагом направляется к парковке. Мимо них пробегает несколько человек, кто-то из них кричит, кто-то на ходу готовит оружие, но на пару внимания не обращают. Лишь раз из очередной двери показывается женщина, как Тэхён сразу стреляет в стену около неё и бегом проводит Чонгука дальше, отстреливая себе за спину, пока кто-то не подхватывает оборону. Чонгук смотрит перед собой и думает о своих руках. В одной Бэкхён, в другой Тэхён. Он совсем забывает, как его учили дышать, когда накрывает паника, забывает, что Бэкхёна она тоже накрывает и сперва спасти нужно себя, чтобы потом помочь ему. Чонгук забывает обо всём, судорожно хрипит и глотает влагу, отчего временами Тэхён напряжённо оборачивается на него. Кажется, Чонгук близок к потере сознания — он ярко слышит выстрелы, они словно взрываются в его голове, но при этом едва может идти и не чувствует под ногами пола. Лишь Бэкхёна со всех сил старается прижимать к себе, малыш и сам намертво вцепился в его свитер. Чонгук едва замечает тревогу Тэхёна в себе. Ему даже не хочется ничего тому сказать, вся их связь, все его чувства покрыты туманом. Мужчина сильно тянет его за ладонь, а в какой-то момент обнимает за плечи и ведёт уже так. Больше он не стрелял, хоть вокруг и появлялись люди. Чонгук всего один раз моргает и, видимо отключается, потому что стоит открыть веки — уже видит перед собой парковку и сосредоточенного Тэхёна. А потом чувствует крепкие руки, усаживающие его на сидение. Почти полностью придя в себя, Чонгук подхватывает из пальцев Тэхёна ремень и пристёгивается поверх Бэкхёна. Рядом с ним хлопает дверь, а он, закончив, смотрит в стекло в поисках Тэхёна, но тот почему-то не садится в машину. Он будто всматривается куда-то, и Чонгук, отъехав на кресле назад, видит за ним вход на парковку и двоих мужчин там. Один из них взмахивает руками, но выстрел раздаётся куда ближе — Тэхён стреляет по ним первым. Запоздало Чонгук вспоминает о Бэкхёне и крепко накрывает его уши своими ладонями, не дав услышать все следующие выстрелы. Целых восемь раз громкий звук оглушает Чонгука, с каждым следующим он слышит их хуже и жмурится крепче и крепче. Чонгук следит, как Тэхён, выпустив всю обойму, пригибается и быстро пробегает перед машиной. Он заводит её ещё даже не успев закрыть дверь, и Чонгук уже не видит преследователей. Но, кажется, чувствует пулю, попавшую в багажник. Тэхён резко тормозит на поворотах парковки, везёт их на круговом подъёме так, что у Чонгука кружится и без того больная сегодня голова. Стоит им оказаться на улице, Чонгук чувствует сильную вибрацию двигателя, и машина наконец показывает всё, на что способна: всего несколько секунд, а деревья пролетают так быстро, что Чонгук не успевает сфокусироваться на них. Он закрывает глаза и сосредотачивается на дыхании. Как учили когда-то давно: три на вдох, задержать, пять на выдох. Пока у него не получается это делать, сердце бьётся как бешеное и кажется, что дыши он медленно — задохнётся. — Даже мне сложно дышать, хотя это не в моем теле, — тихий, всё ещё спокойный голос Тэхёна разрезает темноту вокруг. Неожиданно Чонгук вновь ощущает под собой твердость кресла. — Бэкхён, — Тэхён касается руки Чонгука, убирая ее с головы ребенка и поворачивает ту на себя, не отрывая его щеки от груди отца. Чонгук мягко гладит малыша по спине, зная, что он переживает сейчас то же самое, ту же боль. — Всё хорошо, медвежонок? Ответа нет от обоих. Чонгук снова уплывает в темноту, крепко стискивая вжимающееся в него маленькое тело. Его кружит по черноте, он теряется в пространстве и не чувствует ничего, падает в бездну и жутко боится этого, всем телом содрогаясь. Воздуха не хватает, как под водой — Чёрт, — голос Тэхёна звучит далеко, будто из отброшенного на пару метров телефона без громкой связи. — Чонгук? Следом за его голосом Чонгук слышит скрип и даже немного чувствует, как тело шатает в сторону. Ещё работающей частью мозга понимает — Тэхён резко свернул. Но открыть глаза, сказать ему что-то не хватает сил. Он снова проваливается в черноту, а в себя приходит резко, от пронизывающего холодного ветра. В глаза не ударяет свет, но всё немного расплывается, пока Чонгук не фокусируется на лице Тэхёна. Кажется, впервые он видит в нём открытый страх. — Чонгук, — и даже голос даёт слабину, немного срывается. — Да, — Чонгук хрипит и наконец выдыхает полной грудью. — Что “да”? — Тэхён говорит с облегчением и выгибает брови, будто отпуская напряжение. — Ты хоть представляешь, как напугал меня? Чонгук хотел было ответить, но ему не даёт сам же Тэхён — он дёргает Чонгука на себя и крепко стискивает в руках. Рука мужчины цепляется за шею, вжимая голову себе в плечо. — Бэкхён, где Бэкхён? — Чонгук, наконец полностью придя в сознание, пытается оттолкнуть Тэхёна, чтобы найти сына, но мужчина не поддается, держит, будто каменный. — В машине, в тепле, — рука чуть расслабляется и мягко гладит по шее. — Он молча плакал, но понимал меня, когда я тебя вытаскивал. — Я… Это была такая паническая атака, — выдохнув всё напряжение из себя, Чонгук растекается по Тэхёну и цепляется пальцами за его плечи. Мужчина почти полностью держит его вес, но не пытается поставить на ноги. — Всё хорошо, мы в безопасности. — Знаю, дело в другом. Чонгук хотел рассказать это совсем в других обстоятельствах. Возможно, сидя на их диване в гостиной, уже выпив вина и расслабившись, обязательно смотря в глаза. Но сейчас он может только крепче вжаться в шею. — Мы оба боимся выстрелов, — он шепчет эти слова едва слышно и даже сомневается, сможет ли расслышать Тэхён его слова. — Именно этих хлопков. Первые годы даже гроза пугала до истерик обоих, сейчас я уже почти справился с ней, но он — нет. — Чонгук, — Тэхён перестает ласкать его и мягко тянет, чтобы отстранить от себя. А Чонгук даёт. Решает, что за всё то тепло, которым сейчас пытается окутать его Тэхён и физически, и ментально, нужно отблагодарить покорностью. — Что произошло? Он смотрит даже мягко. Чонгук уверен, признайся он, что убил кого-то и закопал, Тэхён всё равно его поддержал бы. — Пожалуй, давай поговорим об этом потом, — мужчина улыбается и касается теплой рукой ледяной щеки Чонгука. — Ничего страшного. — Я хочу домой, — Чонгук кивает и закрывает глаза, склонив голову к руке. Он давит в неё, вызывая у Тэхёна усмешку. От его слов в Тэхёне стало теплее. Ему нравится слышать, что для Чонгука его квартира — это не просто жилье, а дом. Делясь этим с Чонгуком, Тэхён мягко целует его и на пару секунд прижимается лбом ко лбу. — Тогда скоро ты будешь дома, — а после подталкивает к спорткару, чтобы исполнить обещание.