***
Питер второй проснулся и еле-еле разлепил глаза. Тёплый свет заходящего солнца оставлял на городских домах последний след перед наступлением ночи. Паркеры проспали практически весь следующий день после трудного боя с армией Кналла. Сон про Крейвена и Хамелеона часто мучил Паркера второго. И вот опять. В своём мире он не смог спасти Дмитрия. Теперь он не спас Сергея. Где его тело сейчас? Как со смертью старшего справляется младший брат из этой вселенной? Будет ли он мстить кому-нибудь?.. Питер второй взлохматил волосы, чтобы прогнать хмурые мысли, и остановил взгляд на спящем двойнике. Тот лежал рядом, спиной к напарнику. Бледное плечо с неровным шрамом под ним было оголено. Питер второй засмотрелся на нежную кожу, под которой скрывались, на удивление, крепкие мышцы. «Что теперь будет с нами? Как мы будем жить?» — размышлял Паркер второй. Он решил, что в раздумьях ему поможет душ, поэтому он уже было встал, как вдруг снова присел на диван. Питер второй протянул руку к открытому плечу двойника. Пальцы дрогнули, так и не коснувшись желанного тела. Паркер второй мысленно укорил себя и укрыл Питера одеялом. Оторвавшись от созерцания любимого человека, Паркер второй отправился в душ. Он закрыл глаза под струями воды и вспоминал эту ночь после боя, когда он и Питер вернулись в квартиру, побитые и уставшие.***
Ночь после боя с армией Кналла. — Какое блаженство… — почти пропел Питер, снимая с лица маску. — Лучшее чувство в мире, да? — вильнув бровью, спросил двойник, уже зная ответ. Питер улыбнулся и сел на стул, чтобы оголить ноги. — Кошмар, наверное, пахнут они сейчас, как задница бегемота, — хмуро смотря на грязную пятку, сказал он. — Не оскорбляй так бегемотов, — подшутил над ним Питер второй. — Ха-ха, — устало посмеялся Паркер, — очень смешно. Откуда у тебя есть силы шутить? Питер второй пожал плечами. — Я Человек-паук. — Скажи это ещё на тон пафоснее, чтобы я мог заснять на камеру и угорать всю оставшуюся жизнь, — Питер закатил глаза. — Вот видишь, у тебя получается тоже, — второй Паркер поджал губы на секунду и добавил, — ну, почти. — Невыносимый, — простонал Питер. Довольный Питер второй уселся на диван и снял с себя верх костюма. Сердце Паркера булькнуло у него в животе. Взгляд невольно остановился на спине двойника. «Его проткнули насквозь… Прямо под сердцем. А сейчас даже шрама нет. Как это возможно?» — думал Паркер. Следом за этой мыслью возникла другая: «Я мог его потерять». Питер второй не произнёс ни слова. Однако самый младший Паркер под мягким взглядом голубых глаз напротив остановил свой порыв отомстить Гоблину за смерть тёти Мэй. А потом Питера второго Гоблин проткнул со спины. Паркер третий подбежал к нему на ослабевших ногах. — Как ты? Питер второй мог только кряхтеть. — Тише-тише… — успокаивал его Питер третий, держа за руку. Рана была не смертельной, но он жутко испугался за своего двойника. За своего друга. На этот раз Питер второй действительно умер. И Паркеру ещё долгое время будет сниться начинающее окоченевать тело друга с лужей крови под ним. Нет, больше, чем друга… — Пит? Ты в порядке? Голос Паркера второго вывел Питера из облака болезненных воспоминаний. Питер второй смотрел на него с беспокойством, которое Питер мог ощущать практически физически. — Всё нормально, — соврал Паркер. Его двойник, конечно же, не поверил ему, однако решил повременить с расспросами. Он похлопал себя по плечу и указал в сторону Пита. — У тебя рана сзади плеча. Нужно обработать. — Откуда ты знаешь? — Питер непонимающе похлопал ресницами. — Я внимательно за тобой слежу, — ответил Паркер второй. — Звучит пугающе, — театрально съёжившись, сказал Питер. — Надеюсь, твоя рана не такая пугающая. Иди сюда, — почти что приказал Паркер второй. Питер надул губы. Он устал и просто хотел обмыться и лечь спать. А раны на нём и так заживут как на собаке. Однако Питера второго такой план явно не устраивал. Он приподнял брови, смотря на двойника и ожидая послушания. — Кажется, у меня нет права выбора, — простонал Паркер, вставая со стула и плетясь в сторону дивана. Питер сел перед Паркером вторым и попробовал снять верх костюма. Однако он зашипел от боли, когда поднял левую руку. — Тише-тише, герой. Потихоньку, — сказал Питер второй, помогая вытащить руку из костюма. Сидя перед ним с голым верхом, Паркер ощущал неловкость. — От меня воняет… — тихо сказал он. — От меня тоже, — просто ответил Питер второй, — поверь, я последний, перед кем тебе должно быть стыдно. — Ну, да, логично, ты ведь почти что я, — согласился Питер и сжал губы, когда двойник провёл вокруг раны ваткой. — Однако ты всё равно смущён, — ответил Паркер второй, и Питер распознал в его голосе улыбку. «Наверное, меня опять спалили мои горящие уши. Ну почему у меня такие уши?» — ныл про себя Питер. Он не чувствовал себя так неловко, когда Гвен обрабатывала ему раны. Тогда сердце трепетало, но сейчас оно будто сошло с ума и сбилось с ритма. Питеру казалось, что ему не хватает воздуха. Он пытался дышать ровно, однако провернуть это так, чтобы Питер второй не заметил ничего странного, было трудно. — Успокойся, дыши ровнее, — вдруг сказал двойник. «Заметил», — сгорая от смущения, подумал Питер. — Вот и всё, — добавил Паркер второй, — теперь посиди немного. После душа надо будет только смазать. — Спасибо, ага, — закивал Питер, так и не рискуя оглянуться и посмотреть на Паркера второго. Внезапная тишина сзади заставила его напрячься. Сердце стучало в глотке. «Дыши ровнее, Питер», — твердил он себе мысленно, однако по какой-то причине не двигался с места. Мурашки пробежали от затылка до поясницы, когда Питер почувствовал тёплое дыхание у шеи. Он не успел понять, когда дыхание перешло в мягкие прикосновения губами. Крепкие руки обвились вокруг его талии, нежно прочерчивая путь к груди. Питер наклонил голову, чтобы дать Паркеру второму больше доступа к коже. Питер второй то вдыхал запах его волос, то целовал плечо, немного прикусывая и смачивая слюной. Паркер таял в тепле его рук. Мокрый язык коснулся уха. Питер не сдержал стон от неожиданности. Его ухо снова было мокрым. — Гвен, ты точно должна была родиться милым щеночком, — смеялся Питер. — Тогда ты бы был зоофилом, — поморщилась девушка, обнимая парня сзади. — Меня можно бы было понять, — шутя, ответил Паркер. Питер раскрыл глаза и замер. Мёртвая Гвен у него на руках. Питер, путаясь в конечностях, освободился из объятий удивлённого двойника и вскочил с дивана. — Питер? Что с тобой? — Паркер второй тут же включил режим опекуна. — Ничего. Прости… Ничего… Я в душ. Оставшись наедине с собой, Паркер второй думал, что предпринять. Он догадывался, из-за чего двойник решил убежать. Страх. «Он боится, что потеряет меня», — пришёл к выводу Питер второй. Он поднялся с дивана, взял из шкафа чистое полотенце и направился в душевую. Паркер второй намеревался убедить Питера в том, что он не останется один. Больше нет. Струи воды мягко постукивали по лицу Питера, который будто бы пытался вымыть ужасные воспоминания из своего сознания. Однако Паркер был не уверен, что даже водопад помог бы ему в этом. Прошлое изменилось, его уже давно не существовало, но в памяти Питера оно отпечаталось навсегда. — С этим мне придётся жить, — вслух произнёс Паркер, уставившись в стену душевой. — Только не в одиночку, — раздался голос Питера второго сзади. Питер взвизгнул и обернулся, потом вспомнил о своём виде, отчего ахнул и снова отвернулся. Паркер второй не сдержал смешка. — Извини за вторжение, но меня не устроило то состояние, в котором ты направился в душ. — Думал, я тут покончу с собой? — повернувшись головой, спросил Питер. — Типа того, — признался двойник. — Я, конечно, убогий, но не настолько, чтобы потом все смотрели на голый труп. Питер второй шлёпнул его по попе мочалкой. — Ай! — воскликнул Паркер. — За что? — За то, что назвал себя убогим, — как ни в чем не бывало ответил Паркер второй и принялся намыливать мочалку. Питер нахмурился и стоял с лицом буки всё время, пока двойник намыливал ему спину. — Я не разрешал тебе мыть себя, — пробубнил он. — Неправильная формулировка, — парировал Питер второй, — ты не предлагал мне помыть себя из-за своего смущения. — Между прочим, оправданного. — Потому что ты любишь меня? Питер затаил дыхание. Вот этот момент, который решит всё между ними. — Я ведь тоже люблю тебя, — добавил Паркер второй. Отложив мочалку, он прильнул к спине двойника и обнял его за талию. — Любишь меня? — в голосе Питера можно было распознать лёгкий шок. — Люблю. Очень сильно. И я хочу, чтобы ты знал, что я никуда не уйду от тебя. Питер набрался смелости и обернулся к двойнику лицом. В глазах — море надежды. — А если… Если… — Если мы умрём, то только вместе, — читая все его сомнения по взгляду, ответил Питер второй. Минуту спустя два Паркера уже целовались, совершенно забыв про счёт за воду. Для них имела значение только близость. Ранее — близость душ. Теперь же ещё близость тел. — Ты останешься на ночь? — отрываясь от мокрых губ двойника, спросил Питер. — Я останусь на все ночи, Питер, — целуя щёки и скулы, ответил Паркер второй. Он мягко посасывал шею Питера, переходя мокрыми поцелуями на грудь. Сосок Паркера тут же оказался в зоне его максимального внимания. Рука гладила ягодицы и поясницу. — Ах… Паркер второй, услышав это, понял, что всё делает правильно. Опустившись на колени, он осыпал поцелуями бёдра возлюбленного. В это же время одна рука мягко проводила по мокрой и покрытой мурашками коже живота. Пальцы другой руки провели по внутренней стороне бедра. — Питер… — Вижу, малыш. Рука Паркера второго коснулась мошонки. Питер задрожал и прислонился спиной к стене, чуть раздвинув ноги. Пальцы дрожали и взъерошивали волосы двойника, который уже поглаживал яички. — Ты наверняка сладенький, — почти промурлыкал Паркер второй, проводя пальцами по встающему члену Питера. — М-м-м-м… — Весь горишь, — улыбнувшись, заметил Паркер второй. — С тобой-то, конечно… Ах! Питер второй взял его в рот и принялся сосать, поглаживая яички и смотря прямо в глаза покрасневшего от смущения двойника. Горячо.Мокро.
Громко. Увидев своё семя на лице Питера второго, Паркер чуть не кончил второй раз. Он пытался отдышаться, продолжая опираться на стену. Питер второй поднялся и положил руки на талию двойника. — Ты хорошо держался на ногах, хотя они и дрожали, — подшутил он. — Может, ты всё-таки меня помоешь? — сгорая от стыда и от возмущения одновременно, выдал Паркер. Питер второй тихо смеялся, пока намыливал ему спину. Снова.***
Настоящее время. Приятный запах кофе разбудил Питера. Он ещё не разомкнул глаз, а уже протянул руку за горячим напитком. — Эй, сначала открой глаза, красавица, — сказал Паркер второй. — А ты поцелуй, — шутя ответил Питер и потянулся. Он не ожидал, что двойник просто наклонится и поцелует его. Удивлённо распахнутые глаза Паркера стали наградой для Питера второго и поводом для его гордой ухмылки. — Вот теперь можно пить кофе, — сказал он и, дождавшись, когда Питер сядет, передал любимому кружку. Сам Паркер второй уселся рядом, приобнял Питера за плечи и включил телевизор. «Так по-домашнему и мило», — подумал Питер и тут же словил себя на мысли, что ведёт себя, как герой какого-нибудь ромкома. В новостях тем временем все разговоры были о прошедшей битве с богом симбиотов. Показывали множество материалов о разрушениях, интервью с очевидцами, пострадавшими и родственниками погибших. Показали маму, у которой погиб сын: в него вселился симбиот и, понятное дело, организм мальчика не справился с этим. — Ты сделал всё, что мог, — сказал Питер второй, заметив мокрый взгляд двойника. — Но многих мы не спасли, — ответил Паркер. — Всех невозможно спасти. Питер вспомнил о дяде, тёте и Гвен. Он взял с полки телефон. — Звонишь своим? — уточнил Паркер второй. Питер кивнул. С замиранием сердца он слушал гудки, а через пару минут уже спокойно выдыхал. Дядя и тётя живы. До Гвен он не смог дозвониться, хотя гудки шли, но никто не отвечал. Клубок беспокойства завертелся в груди. — Мы проверим её, Пит, я уверен, что всё хорошо, — успокаивал Паркер второй двойника. Он чмокнул его в висок. — Как ты думаешь, Эдди и Веном скоро вернутся? — перевёл тему разговора Питер. — Смотря, как скоро они доберутся до Клинтара. Хотя они в мгновение ока очутились у Солнца… Веном же теперь бог симбиотов. Ему нужно дать его сородичам цель существования и передать полномочия вождя кому-то другому. — Надеюсь, что с ними всё будет в порядке, — покусывая губу, сказал Питер. — Конечно, они ведь есть друг у друга. Как и мы друг у друга. Питер расплылся в улыбке, и Паркер второй снова его поцеловал.***
В заброшенном убежище на окраине Бруклина было необыкновенно тихо. Здесь никто не строил планов по созданию лекарства от радиоактивного заражения, никто не сражался, никто не ходил. В лаборатории на кушетке уже почти сутки лежал труп Сергея. А рядом с ним на стуле сидел Дмитрий. В голове младшего брата снова и снова прокручивался момент смерти Сергея. Он разбился, оставив лужу крови на стекле. Но вот он жив. Это чудо. Он воскрес. — Я отдал тебе свет жизни. Хотя сейчас я умру без этого света. Но я так решил. Ты будешь жить, Дим. — Что? — Дмитрий чуть не задохнулся. — Ты не можешь… Нет… Шрамы уже исчезли с его лица. Глаза Сергея закрывались. — Живи… А потом он снова умер. Дмитрий думал о том, насколько он проклят, если потерял Сергея и из своего мира, и из другого. «Я должен был спасти тебя… Это было моим искуплением. А ты пожертвовал собой. Кто дал тебе право? Приказал мне жить, а сам умер. Но… Брат, зачем мне жить без тебя?.. Что мне делать без тебя?» Часами Дмитрий оплакивал брата. Он разговаривал с ним, а потом ругал за то, что тот умер за него. Он называл брата эгоистом, а потом снова срывался в плач. Однако скоро слёзы иссохли. Через сутки Дмитрий не чувствовал ничего, кроме пустоты. Он представил свою возможную будущую жизнь без брата. Воспоминания о времени после гибели его Сергея от рук Паука всплыли из глубин сознания. Теперь же ему предстояло прожить так всю жизнь. Долгую жизнь, ведь теперь Дмитрий был здоров. «Нет, я не смогу. Я разочарую тебя, Серёжа. Но я не смогу жить без тебя», — вновь и вновь говорил он мёртвому брату. В ночь следующего дня Дмитрий опять молча сидел рядом с трупом Сергея. Иногда он не верил, что Сергей перед ним мёртв. Казалось, вот-вот он проснётся и обнимет его. Но синева кожи, разбитая голова и отсутствие дыхания давали Дмитрию понять, что его брат мёртв. «Серёж, — вдруг обратился он к старшему вновь, — ты прости меня. Прости, пожалуйста. Я не такой сильный, каким ты меня считал». Рука Дмитрия не дрожала, когда он спускал курок пистолета, приставленного к своему виску.