Красный Буй и его обитатели

После неудачной дуэли Виктор Иванович постановил немного ограничить себя в соблазнении окружающих альф. Стаса и Бункера он отгонял (на первого даже как-то спустил Рекса), и в лидеры среди претендентов на руку и сердце большого омеги неожиданно вышел Крупа. Сразу после окончания сенокоса, правда, Виктор Иванович остался без кавалера, поскольку и Стас, и Крупа сидели в Доме Культуры за драку. Друг с другом, разумеется. Бункер писал бывшему сержанту любовно-покаянные письма – их зачитывал другу вслух Брыся, пока тот хлопотал по хозяйству. С одной стороны, Виктор Иванович радовался такому раскладу: ничто не отвлекало его от ведения хозяйства, тем более тут сенокос, прополка, подвязка, окучивание поздней картошки… А с другой – «скучно без ебли-то», как говорил он сам Брысе. Богатырёша и тут был на высоте. - Между прочим, - заявил он, пожирая молодую картошечку с отварной солёной кетой, – то, что для секса нужны двое, уже давно не факт. Знаешь, я хожу на курсы к Говинде, и там он нас обучает тантрическому сексу. - Это как? – озадаченно поинтересовался бывший сержант, мывший огурчики с целью их, как он выражался, «замалосолить». – Я про такой не знаю. - Это секс с помощью космоса, - туманно ответил Брыся. Большой омега мрачно посмотрел на маленького: - Завязывал бы ты с коноплёй-то. Опять, что ль, пятку долбишь? - Сам дурак, - обиделся богатырёша. – Приземлённая субстанция. Причём здесь пятка? Я же тебе говорю – Говинда учит! Уж он-то знает. - А он что – в космосе был? - Витя, - возмутился Брыська. – Ну какой же ты тупой! Быть в космосе – не значит летать на космическом корабле или там в спутнике сидеть, как Белка и Стрелка. Наша астральная сущность, при надлежащей степени просветления, может найти себя в любом уголке вселенной. - Это Говинда так говорит? - Ага. Когда он медитирует, он находит связь с космосом… - И ему скажи, чтоб завязывал. Домигитируется. - Ой, ты бревно-о… В августе милицейский «козлик» уезжал в обычный ежеквартальный рейд в райцентр Уйск. На этот раз с капитаном Крюковым и Лёвой поехал акушер Конь (доктор Прощай был в запое с самой дуэли, ставшей эпохальным событием и служившей для обозначения вех в истории Красного Буя), а также ещё один, весьма неожиданный пассажир – Тихон. Этот куриный маньяк продал несколько деревянных изделий: резные перила для новой веранды Мариничу, письменный стол и три стула в администрацию – и за это ему заплатили деньги. Обычно-то в Красном Буе практиковался натуральный обмен, так, например, за просветление Брыси Говинда получил очень красивый и удобный гроб, в котором теперь спал, благо, отношение просветлённого к смерти и её атрибутам было философским, а в гробу спать было намного удобнее, чем в кабине сломанного комбайна. Меняли картошку на молоко, земляничное варенье на квашеную капусту, баранину на солёного тайменя – у кого что было. И единственными местами, где таки водились деньги, были администрация и сельпо. У жителей монета появлялась в тех случаях, когда они выбирались поторговать на трассу, соединявшую Уйск с Биробиджаном, отстоящую от Красного Буя километров на двадцать. Решались на это самые смелые и выносливые, и в частности, Эдуард Казимирович, уходя утром в сторону трассы с десятком кроликов, двумя вёдрами слив и связкой свежей рыбы, неизменно возвращался при бабках. Нападения лупоглазовских или восьмимартовских он не опасался – все знали о его привычке палить на звук, поэтому даже не подходили. Более того, зная, что Маринич отправляется на промысел, наказывали пастухам скотину в тот район не вести. Так вот, Тихон получил деньги. Этой суммы ему как раз недоставало, чтобы сделать долгожданный подарок Брысе – на рождение Алисы Тихон обещал мужу автомобиль, хотя это самое рождение и явилось для всех неожиданностью. Когда Тиша отбыл, богатырёша, предвкушая новое приобретение, себе места не находил. Он скакал по огороду Иваныча резиновым мячиком, и большой омега, указывая на него, недовольно говорил через забор Степану: - Носится, а то на грядку упадёт и ну валяться, припадочный. Всю репку перемял мне, йог затраханский. Замухрышка бесноватая. А у тебя-то как? - Нормально, - отрапортовал Стёпа. – Тимоня уже мне «ты» говорит. И Алексей Петрович согласные. Иннокентий Савельич, правда, упёрся. Антилихент. Ничо-ничо, я вот дом-то дострою, приведу его сюда, покажу, как у меня Тимоня как сыр в масле будет, я ж ведь серьёзно, Вить. Вона, Тихон воротится, будет ему кресло плести, чтоб читать. У нас кресло одно, в ём Вася вяжет. - Брыська!!! – рявкнул бывший сержант, отвлёкшись от светской беседы. – А ну пошёл нахуй оттуда, баклажаны помнёшь! Иди вон, в кукурузе валяйся, только в компост не наебнись. - Злой ты, - богатырёша вприпрыжку выкатился из-за жёлто-зелёной стены топинамбура. – И я знаю, почему. У тебя течка на носу, а ты обет целомудрия вздумал давать. Хоть бы раз послушал умного человека… - Тебя, что ль? Но богатырёша сарказма не услышал. - …И сходил бы со мной к Говинде. Расширил бы картину мира… - Я б лучше огород бы расширил, - усмехнулся Виктор Иванович. – Мне вон бы ещё картошечки ряда четыре, паслёна грядочку, да к птичнику навес припиндюрить, индюков хочу завести. Варенье-то паслёновое, которое ты банками хряцаешь, небось с космоса не упадёт, а? - Дуб, - махнул рукой Брыся. – Тебя не папа родил, ты из жёлудя вырос, Витя. Вечером «козлик» вместе с его экипажем вернулся из Уйска. Тихона с ними не было. Встревоженный богатырёша расспросил Коня на предмет местонахождения физической оболочки мужа, но эскулап меланхолично пожал плечами под кожаным регланом: - Он по приезде в Уйск ушёл по адресу в газете, и с тех пор мы его не видели, Добрыня Антонович. Но я тебе скажу – этот Уйск, это страшное место. Просто какой-то Чикаго. Сплошная мафия кругом. Мильтоны не успевают убитых с улиц убирать… - Дурак ты, Вася, - встревожившийся было Добрыня понял, что его пытаются разыграть. – И шутки у тебя дурацкие. - Да ладно, - тем же заунывным тоном отозвался Конь. – Даже если в Уйске была бы мафия, твоему мужу ничего не грозило бы. Ты что, не помнишь, как он выглядит? Да при виде этого снежного человека даже карательный отряд разбежался бы с визгом, как кучка гимназисток. - Нормально он выглядит, - проворчал Брыся, содрогнувшись при мысли о том, что Алиса всё больше походит на отца. Тихон не появился и на следующий день, и через день. Брысю это мало беспокоило – о некоторых особенностях Тихона вроде того, что зимой, например, он мог залечь в лесу в берлогу на манер медведя, супруг его уже знал. Да и вообще богатырёша не был склонен волноваться о ком-нибудь сильнее, чем о себе. Так что он продолжал просветляться, и в следующем сеансе вместе с ним участие принял Виктор Иванович – у большого омеги и в самом деле началась течка, и ему хотелось попробовать космического совокупления. Вдруг поможет обойтись без обычного способа, который окружающие почему-то расценивали как блядство. С сеанса эротической связи с вселенной бывший сержант шёл раздосадованный: - Хуйня, - кратко и ёмко резюмировал он. – Ебстись – так уж ебстись, а это так только мудями потрясти. Теперь мне ещё больше охота на альфу влезть. - Ты просто не духовный, - кисло сказал Брыся. – И не сбивай меня с толку. Вечером я опять пойду на тантрический, и если Тиша не объявится – буду каждый день ходить. - Делать тебе нехуй, - подвёл итог Виктор Иванович. И по его лицу Добрыня понял, что сегодня ночью повезёт первому альфе, что встретится бывшему сержанту. Он был прав. Повезло Стасу – его уже выпустили из подвала Дома культуры, и он пришёл к возлюбленному с бутылкой вишнёвки, умолять о прощении. Прощения он не получил. Иваныч молча за отворот рубахи втащил альфу в дом, бросил его на раскладушку, стянул с него штаны, влез верхом и прыгал на нём около десяти минут. Сцепку он прервал любимым своим способом – сунув альфе палец в зад. Узел у героя-любовника моментально опал, омега слез с него, как с лошади, и хмуро сказал: - Всё, вали домой. Вишнёвку оставь. - Да я… - начал было Стас, но Виктор Иванович решительно наклонил раскладушку, и альфа свалился с неё, чудом не укатившись по инерции в открытое подполье. - Кому сказал, - отчеканил бывший сержант. – Онегин, итицкая сила. Штаны забери, они в сенцах где-то. Штаны Стасу пришлось отбирать у Рекса, и получил он их назад довольно потрёпанными. Иваныч, ещё больше разозлившись на Стаса, так удачно подловившего омегу в момент неудовлетворённой течки, раздразненного тантрическими фокусами Говинды, даже не стал ему помогать, так что альфу ещё и чувствительно тяпнули за лодыжку. Бывший сержант приговорил вишнёвку один, выпив наливку пополам с чаем за ужином. Компанию ему составил Брыся, похожий на свежевыпеченный блин – так он сиял и маслился. На вопрос друга, чего это он так лыбится, богатырёша таинственно заметил: - Знаешь, Витюша, и тантрический секс может быть очень классным, если найти правильный подход. Пожалуй, нам с Говиндой стоит практиковать именно такой вариант. - Да ну вас нахуй с вашей кришной, - миролюбиво пожал плечами большой омега. – Я лучше уж так, по старинке. - Ага, - гигикнул Брыся. – Степан рассказывал, как Стас от тебя домой пришёл, на жёваную лебеду похожий. И нараскоряку в баню полез. - Мудила этот Стасик, - смущённо пробурчал Виктор Иванович, потупив глаза и привычно запуская руку в затылок. Утром произошло сразу несколько событий. Брыся, отправившись искать Говинду Свами, гуру своего не нашёл. Зато его нашёл Эдик Кнопочкин, которому стукнуло в голову учиться рисовать, и он искал место для этюдов: Говинда, в своём оранжевом одеянии, сидел у запруды, на полусгнившем лодочном причале, и медитировал. Неподалёку сбились в робкую кучку гопники – Говинда, со своей лысой, как дамская коленка, головой и бронзовыми колокольчиками, их пугал. На вопрос Эдика, что это он тут делает, гуру приоткрыл один глаз и простонал: - О горе мне, о горе… Низменное вчера взяло верх над духовным в сущности моей… О всемогущий Вицлипуцли… Карма моя черна, как чрево Кали… О горе мне… Помилуй меня, о Будда… Никаких более подробностей от Говинды Свами больше никто не добился. Брыся, когда его нашли в доме Виктора Ивановича и рассказали о неадекватном поведении гуру, почему-то смутился, что-то забормотал, и закончил бормотание отчётливой фразой: - А чего сразу я?!! – из коей бывший сержант ясно понял, что именно Брысю и следует винить во внезапном помешательстве Говинды. Но богатырёша, сколько его ни расспрашивали, стоял на своём: вчера вечером они занимались обычным тантрическим сексом, просто внесли некоторое разнообразие. Виктор Иванович махнул на приятеля рукой. - Блядина, - заключил он. – Буддиста совратил. Профурсетка ты, Брысюк. - Сам-то… - огрызнулась профурсетка. - Кто вчера Стаса трахнул? Спорить долго не пришлось. Иваныч, сунув в рот последний драник и завершив утреннюю трапезу, проследовал в огород – у него было, как и всегда, много дел. Брыся, справедливо опасаясь того, что его нагрузят работой – не у Вити, так дома, - пошёл погулять по Красному Бую. Он собирался дойти до запруды и поговорить с Говиндой. Но не успел. Он был у подножия взгорка, ведущего к запруде – а оттуда в сторону уйской трассы, - когда из-за этого самого взгорка показался странный предмет. Сначала возникла плоская поверхность интенсивно фиолетового цвета, потом – сияющее в утреннем солнце стекло, капот и круглые фары. Это был автомобиль. Фиолетовая «Ока» плыла по воздуху, медленно, как верблюд в караване. Брыся, а также находившиеся вместе с ним на дороге Козлевич с Николенькой и Эмилия Анатольевна, застыли – Эдуард Казимирович на всякий случай вскинул «Зауэр». Но вслед за «Окой» показалась и человеческая фигура – и стало ясно, как именно двигалась машина. Её нёс Тихон. На руках, над головой. На крыше "Оки" был повязан капроновый голубой бантик. - Тиша, - прошептал Добрыня. – Ты что её – от Уйска пёр? - Ага, - сообщил Тихон. – Она не на ходу маленько. Не волнуйся, Брысюня, я её сейчас Винту отнесу, забегает, как новая. - Ты… Нёс… Машину?! - Трелевать на буксире не взялся никто. Не бросать же. Подарочек тебе. Видишь - бантик. Брыся, сообразив, что изменил, хоть и тантрически, человеку, обладающему силой, достаточной, чтобы донести от Уйска до Красного Буя машину, грохнулся в обморок. Подхватили его Николай Карлович и Эмилия, поскольку Маринич, на которого начал заваливаться богатырёша, невозмутимо отошёл на шаг в сторону.