Нежный

      Уже месяц Невилл жил в сладком дурмане первой влюблённости. Всё, что Гермиона говорила или делала — было важно. Но что ещё больше ему нравилось — она узнавала его.       — А теперь, Невилл, я хочу знать о тебе всё! — Гермиона смешно сморщила лоб, отчего её лицо приняло выражение, которое он про себя именовал «учительским».       — Тебе не кажется, что всё, слишком обобщенное понятие? — с лёгкой улыбкой ответил он, чмокнув девушку в носик, сам шокированный собственной смелостью. Она лишь отмахнулась и сказала:       – Не спрыгивай с темы! Я знаю, что ты вырос с бабушкой, у тебя есть дядя с нездоровой наклонностью выбрасывать детей в окно, и знаю про твоих родителей, — чуть тише и мягче закончила она свою напористую речь.       — Всё так, — улыбнулся Невилл, — а у тебя родители маглы, и они стоматологи, что-то связанное с зубами, если я правильно понял. И на каникулах ты ездишь с ними во Францию, — сказал он с мягкой улыбкой.       — Да, мои родители врачи и очень трепетно относятся к здоровью зубов. А ещё они не знают ничего о наших приключениях в школе, — добавила она, — они маглы и не поймут василиска и Турнира, на котором тебя может сожрать дракон. Потому я им рассказывала, что Турнир, это вроде школьной олимпиады по всем предметам. А про смерть Седрика я вообще рассказывать не хотела, они ведь не могут видеть магических газет. Значит, и не прочитали бы. Но это было бы неправильно, и поэтому я лишь сказала, что его гибель — несчастный случай. Такое случается и в магловских школах. Хотя родители были очень обеспокоены и даже хотели забрать меня из Хогвартса. Невилл кивнул. А затем спросил:       — А те книги, маггловские, по которым ты постоянно учишься, они зачем?       — Это школьная программа обычной школы. Специализированную я не потяну, — сказала она, будто признаваясь в смертельнейшем из грехов, — родители настояли. Чтобы я сдала и получила диплом. Они всё ещё верят, что я захочу жить в обычном, неволшебном мире.       И она грустно склонила голову. А Невилл стоял и думал о том, что она оказалась ещё умнее, хотя он думал, что это невозможно. Все эти годы Гермиона Грейнджер осваивала две учебные программы — школьную и волшебную, при этом сдала СОВ лучше всех на курсе! А он сам едва тянул одну, и то блистая лишь на Травологии. Он мягко привлёк девушку к себе и приобнял за плечи, млея от счастья. И тихо заговорил:       — Бабушка стала гордиться мной, когда я вступил в ОД и участвовал в боях в министерстве, но совсем не понимает моей любви к растениям. А мне бы хотелось, чтобы она её приняла. Это ведь огромная часть меня. Мне иногда кажется, что меня дома понимает только эльф.       Невилл почувствовал, как Гермиона напряглась.       — Вы поддерживаете рабство?       Невилл мягко отстранил её от себя и сказал:       — Эльфы не выживут без волшебников. Кроме того, они не люди. Это другая раса, с совершенно иным отношением к жизни, Гермиона. Проще будет объяснить твоими категориями. Вот представь, что эльфы — инопланетяне. У них иная физиология, уклад жизни, восприятие реальности, нужды и потребности. Их нельзя судить человеческими категориями. Ты же не заставляешь кентавров надевать одежду и жить в человеческих городах? И не основываешь общество защиты прав кентавров на одежду, которая им не нужна?       Гермиона притихла, хотя несколько раз порывалась вступить с ним в жаркую дискуссию.       — Вот и с эльфами так. Кроме того, эльфы не могут не работать. Не знаю почему, но они от этого чахнут и умирают. Они счастливы в труде. Кроме того, далеко не со всеми эльфами обращаются как с Добби. Мой эльф, например, ещё и диктует мне, как себя вести, — хохотнул Невилл, — попробовал бы я пригрозить ему одеждой… Есть мне пересоленную кашу и ходить в мятом, по меньшей мере, месяц.       Гермиона предупреждающе засопела. Невилл не удержался и чмокнул её. Не ожидавшая этого девушка смутилась, но лишь на несколько секунд. Она пригрозила ему пальцем и сказала:       — Не сбивай меня с мысли! Рабство — бесчеловечно! Я не говорю о том, что стоит разорвать связи волшебников и эльфов, но нужно создать им иные условия! Пускай будет контракт, запрещающий их обижать, зарплата, выходные…       — Милая моя, — Невилл посмотрел на Гермиону со всей нежностью, на которую был способен, — ты вновь мыслишь человеческими категориями и пытаешься освободить порабощённый народ, который не хочет быть свободным. Я читал историю рабства у маглов, но люди мечтали о свободе. А эльфы её не хотят.       — Но Добби…       — Добби — больной. Гермиона, Гарри много рассказывал об этом эльфе, и я тебе скажу как эксперт в душевных заболеваниях, а поверь мне, я прочитал огромное количество доступной литературы в связи с моими родителями, − Добби серьезно болен. И хорошо, если его расстройство закончится лишь обретением свободы и вязанием носков. Главное, чтобы он не решил «освободить» и «спасти» всех нас, скажем, убив. Ты себе слабо представляешь, на что способен взрослый эльф-домовик, не связанный клятвами и обязательствами. Его сила превосходит обычных волшебников в десятки раз. Ты ничего не успеешь, не то что сказать — подумать, когда эльф уже нанесёт удар. Гермиона, среди людей ведь тоже есть душевнобольные, ведь так?       Гермиона надулась, но кивнула. — Почему-то, когда об этом говоришь ты, — и она обвинительно ткнула ему пальцем в грудь, — всё звучит логично и понятно. Но я всё равно знаю, что и я права тоже!       Невилл расхохотался. Гермиона была очаровательна! Он обнял её и поцеловал в губы со всей страстью и отдачей юной любви. Гермиона будоражила его и восхищала. Её губы были мягкими и податливыми. Она так легко и естественно прижималась к нему, так льнула и подавалась всем телом, так сдавалась на его милость, что Невилл одновременно ощущал себя победителем и побеждённым. Он чувствовал себя выше и сильнее, и впервые в своей жизни что-то значил. Был по-настоящему важен. Их поцелуй внезапно прервали.       − Да ладно! Вы вместе?! — раздался окрик.       Невилл оторвался от Гермионы и посмотрел в сторону кричавшего. Рон Уизли неприлично показывал в их сторону пальцам. Его глаза были размером с кофейную чашку, а брови и вовсе слились с волосами. От возмущения он пошёл красно-бурыми пятнами. Лаванда, висевшая у Рона на другой руке, глупо хихикала.       Гермиона опомнилась быстро и сразу же пошла в наступление:       − Это не твоё дело, Рональд, но если уж ты решил поинтересоваться, то да — мы вместе!       И она гордо вскинула подбородок. Невилл в очередной раз восхитился своей любимой.       − Но ты же…и он! — Рон не мог найти слов, потому лишь неопределённо махнул руками, при этом стряхнув Лаванду.       − Я же? Договаривай, Рон, мне очень хочется узнать, что же ты хочешь мне сказать!       Гермиона скрестила руки на груди и уставилась на Уизли с самым возмущённым видом. Невилл приобнял свою девушку за талию, оставив ладонь лежать у той на животе — талия у Гермионы была тонкой, а лапищи у него выросли, прямо как лопаты. Уизли уставился на его руку и сравнялся цветом с перезрелым томатом.       − Но он же — рохля! Неудачник! Он же не может по лестнице пройти, чтобы не споткнуться! Он же, он же… − кипятился Уизли.       У Невилла было, что ему ответить, но Гермиона его опередила:       − Удивительно слышать такие громкие слова от волшебника, который не заваливал экзамены только потому, что его подруга — лучшая ученица курса.       Уизли тут же взорвался:       − Да если бы тебя не было, я бы сам учился! Но я — вратарь Гриффиндора! Мы с тобой и Гарри столько приключений вместе прошли! А ОД?!       − О, да… − протянула Гермиона, − ОД основала я, а преподавал Гарри. Кстати, если ты забыл, Невилл тоже в нём состоял и проявил себя в Министерстве с лучшей стороны. Кроме того, кто бросил Гарри на Турнире? Что касается твоей должности вратаря, если бы твой лучший друг не был капитаном команды…       Невилл знал, что на самом деле она так не думает. Но Уизли подёргал дракона за усы и получит за это по полной. Это потом Гермиона будет сокрушать и плакать, а сейчас — ни за что не отступится. Потому он решил принять огонь на себя, чтобы уменьшить душевные страдания любимой.       − Рон, не кипятись. Каждый имеет право на личную жизнь. Мы же твою не осуждаем и не лезем в неё, а ты не лезь в нашу. − А ты вообще молчи! — вызверился Уизли. − Думаешь, я не понимаю, что ты сделал? Она была расстроена, ты её утешил. Так бы она в твою сторону и не посмотрела! — Затем он перевёл взгляд на Гермиону и добавил с презрением: − Даже Маклаген был лучше! Подбираешь то, что никому не нужно. Это даже не объедки − мусор.       Гермиона уже было набрала воздуха в грудь, чтобы выпалить что-то в ответ, но Невилл бережно сжал её талию и мягко отстранил девушку в сторону. Затем сделал шаг навстречу Рону и резко, от души, вмазал тому по физиономии. Рон упал как подкошенный — силы у Невилла, бесконечно работающего в теплицах, было не занимать. Невилл размял ушибленный кулак и сказал поверженному противнику, вокруг которого хлопотала Лаванда:       − Иногда стоит держать рот закрытым.       Развернулся и спокойно подошёл к Гермионе, хотя на душе у него было тревожно. Он переживал, как она отреагирует, ведь рыжий был её лучшим другом, и что бы тот ни чебучил, она его вечно прощала. Но Гермиона смотрела на Невилла, как на героя. Её глаза светились. Когда он подошёл, девушка сама потянулась к нему и коротко поцеловала. А затем сказала для небольшой толпы, которая уже собралась вокруг них:       − Все всё видели? Довольны? Расходимся! Народ загалдел.       − Я сказала — расходимся! Повторяю, как староста!       Народ начал расползаться, обсуждая происшествие. Над Роном хлопотала Лаванда, причитая. Рон бранился, а Гермиона утянула Невилла куда-то вверх по лестнице, в сторону башен.