Тёмная Королева

Лада Мамедова, 16 лет Машина пролетела мимо поворота с табличкой «Липово 3», оставляя посёлок в стороне и уносясь по прямой к школе, где меня ждал самый близкий человек — мой папа. Я собиралась приехать позже, уже после начала учебного года, но сборы и некоторые незавершённые дела клана, порученные дядей Николаем, разрешились быстрее, чем планировалось. На радостях помчалась за билетом на самолет и улетела в Россию первым же рейсом. Захотела сделать папе сюрприз и приехать без предварительного созвона. Наконец-то мы станем полноценной семьей, не будет никаких встреч четыре раза в год, когда живёшь между ними в ожидании следующей. От встречи до встречи. Хотела бы сказать, что родные места вызвали приятные чувства, но я обрывками помнила только момент своего отъезда. Всё, что было до, стёрлось без следа, и за десять лет не вернулось ни одно воспоминание из прошлого. Может, это даже и хорошо. Если ничего не помнишь, то не останется и травмы от жутких событий, которые заперли меня в больнице на несколько месяцев. О том, что тогда произошло, папа рассказал мне всего пару лет назад. Скудно, сухо и осторожно. Я два дня не выходила из комнаты. Пребывала в прострации, силилась вспомнить самостоятельно хоть что-то. А когда ничего не вышло, просто пыталась переварить, свыкнуться с реальностью. Жить дальше, как ни в чём не бывало. Ради папы. Знаю, что он переживает больше всех. Я просто обязана улыбаться и демонстрировать счастье, чтобы счастлив был он. Ведь кроме него у меня никого больше нет. Однако в школе папы не оказалось. Зато Леся встретила меня с распростёртыми объятиями и, не дав опомниться, подхватила мой чемодан и увела в нашу новую комнату. Алина, о которой она так много рассказывала, действительно очень милая, правда, слегка импульсивная, что ни капли её не портило. — Так здорово, что мы будем жить все в одной комнате, — тараторила Алина, тряся из стороны в сторону рыжими волосами, собранными в хвост. В отличие от своего брата Максима, она вообще не похожа на родителей, ну, вот от слова совсем. Правда, этот вывод я сделала по фотографиям, что показывала мне Леся. — Кстати, когда-то в этой комнате жила моя мама. — И моя тоже, — рассмеялась Леся и вдруг осеклась. Она бросила на меня виноватый взгляд, а затем девочки переглянулись между собой. Всё стало понятно без слов. — И моя биологическая мать, судя по всему, жила тоже в этой комнате, — закончила я невысказанное вслух, но вертевшееся у каждой на языке, и глубоко вздохнула. — Я могу попросить другую комнату и переедем, — заверила Алина, пытаясь сгладить неловкую ситуацию. — Да нет, не нужно. Это всего лишь комната, тут много кто жил, — ободряюще улыбнулась я, и она облегчённо выдохнула. — А где папа? — обратилась я к Лесе. — Сказал, что у него дела, и уехал, — пожала она плечами и откинула прядь своих идеально блондинистых волос за спину. А потом, видимо, что-то вспомнила, и беззаботная улыбка сползла с её лица. — Вообще-то, когда мы сюда ехали, рядом со мной лежал завёрнутый в бумагу букет цветов. Думаю, он поехал на мост. Меня это не особо удивило, Леся уже рассказывала о печальной традиции папы. Понимаю, что он никогда не сможет переступить через горе, которое обрушилось на нас, но сделаю всё, чтобы облегчить его ношу. Ведь теперь я — его опора и поддержка — рядом, и ему необязательно тащить всё на себе. Я собиралась выйти из комнаты, как столкнулась в дверях с мамой. По-моему, она ещё больше расцвела за те полгода, что мы не виделись. Правду говорят, что после тридцати жизнь только начинается. А как ей шли чёрные джоггеры и косуха! Она так молодо выглядела, особенно распустив свой строгий пучок, и теперь светлые волосы свободно струились крупными локонами по плечам. Единственное, что портило картинку, — морщинка недовольства переездом, залёгшая между бровей, но и она была практически незаметна на фоне поблёскивающих зелёных глаз. Да, это моя мама. Пусть и не технически, но главное, что так считаем я и папа. Банально, но мать не та, что родила, а та, которая воспитала. Мою же биологическую мать даже язык не поворачивается назвать матерью. То, что она сотворила со мной и моим братом, лишает её вообще звания человека (впрочем, она и так не человек). Мы не в семнадцатом веке живём, чтобы происходило из разряда: я тебя породил, я тебя и убью. Нет, мою маму зовут Татьяна, на этом и закончим. — Родная, ты чего не позвонила? — сетовала мама, сжимая меня в объятиях. — Мы бы хоть встретили, подготовились. — Хотела сюрприз сделать, но как-то не вышло, — развела я руками. — Не дашь мне машину? Очень-очень хочу папу увидеть, боюсь, не дождусь, — я умоляюще сложила ладони у груди и попыталась округлить глаза, как кот из «Шрека». - Пожалуйста, пожалуйста. Мама расхохоталась от моего нелепого вида. — Мне, конечно, достанется от твоего отца, но тебе разве можно отказать? — она достала ключи от автомобиля из нагрудного кармана косухи и протянула мне. — Только аккуратнее. Я выхватила ключи, словно у меня сейчас их отнимут, рассыпалась в благодарностях, чмокнула маму в щёку и вылетела за дверь. Быстро села в машину и помчалась на всех газах навстречу папе. Его автомобиль стоял на обочине за мостом, но самого поблизости нигде не было. Цветы лежали между перилами, причем, судя по их состоянию, довольно давно, значит, папа точно уже был здесь. Где же он? Может, в лес ушёл? Решила подождать у машины, я совсем не знаю этих мест, ещё заблужусь, и тогда придётся ему искать меня. Вдруг между деревьями промелькнули два силуэта, и ни один из них не принадлежал папе. Не знаю как и почему, но шестое чувство подсказывало, что они выведут меня к нему. Я взяла из багажника лук и стрелы (как хорошо, что мама не изменила своей привычке возить с собой, как она говорит, «аварийный запас») и осторожно, держась на безопасном расстоянии, последовала за ними. Как только смогла рассмотреть этих двоих получше, поняла, что они убийцы. Нет, дело не в одежде. Даже не знаю, как это объяснить, наверное, только тем, что глаз уже намётан. Убийцы несколько раз резко оборачивались, осматривались, и мне приходилось нырять между деревьями и прятаться. Благо, лес старый, и толстые стволы скрывали меня полностью. Мы петляли довольно долго, они специально обходили известные тропы и лезли в самый бурелом. А я всё боялась наступить на ветку и привлечь к себе ненужное внимание. В конце концов они вышли к водопаду, а я осталась стоять за деревьями. Моя чуйка меня не подвела, убийцам действительно нужен был папа. Да уж, не при таких обстоятельствах я так долго мечтала воссоединиться. Как только увидела, что на папу навели пистолет, стало ясно: убийцы пришли не разговаривать. Без паники достала стрелу из колчана, не спеша натянула тетиву, ибо второго шанса у меня может просто не быть, прицелилась и выпустила в ту тварь, что посмела наставить на папу оружие. Есть! В яблочко. Ладно, всего лишь между лопаток. Убийца вскрикнула и рухнула на землю. Я вышла из-за деревьев и направилась к папе. На его лице отразилась гамма положительных эмоций: изумление сменилось радостью, радость — восторгом. Давно я его таким не видела, отчего внутри стало так тепло и комфортно. По-моему, он даже помолодел, когда увидел меня. Собственно, он всегда становился другим в моём присутствии. Даже не знаю, как описать, каким именно. Наверное, так выглядит истинно счастливый человек. — Ты что здесь делаешь? — папа обнял меня и потрепал мои и без того растрёпанные ветром волосы. — Ты же говорила, что минимум через неделю сможешь приехать? И вообще, когда ты приехала? — он заваливал меня вопросами, периодически искоса поглядывая на стонущую от боли убийцу. — Получилось вырваться пораньше, и я не стала терять времени зря. Папа расплылся в улыбке, услышав, что больше нас никто и ничто не разлучит. Я посмотрела вниз, где распростёрся обрыв водопада, омываемый бурными водами. В голове промелькнули скомканные, смазанные отрывки, похожие на какие-то воспоминания, словно я куда-то бегу по краю этого самого обрыва. А внутри ужас и страх. Внезапно всё закрутилось, закружилось перед глазами. И темнота. Голову резко свело приступом мигрени. После случившегося у меня такое бывало довольно часто, но не так сильно, как в тот момент. Наваждение исчезло, будто эти отрывки были лишь фантазией или сном. Вместе с ними прошла и головная боль. Откуда-то из глубины леса послышались голоса. — Надо уходить, — папа грубо рванул убийцу за ворот куртки, и та с шипением вынуждена была подняться. — Неизвестно, сколько их тут может появиться через пять минут. Я шла позади, а папа толкал эту тварь вперёд по тропинке, частенько вырывая из неё охи и рыки. — Ты сдохнешь, жалкий охотник! — хрипела она, через плечо кидая полные чёрной, такой же как её злые глаза, ненависти. — А твоя глупая девчонка станет лучшим экземпляром в коллекции Господина. Он обожает «ломать», таких как вы. Вот же гнида грязнокровая. Язык бы ей отрезать и ей же его и скормить. Все они такие, скольких успела повидать за свои шестнадцать лет, нет в этих тварях ничего святого. Гнилые и внутри, и снаружи. Мерзкие твари, не способные на человеческие эмоции, одним словом. Главное, вслух об этом не обмолвиться. Или тогда язык отрежут мне. За расизм. У Королевы везде уши. — Иди и помалкивай, — процедил папа, в очередной раз толкнув убийцу. — Я бы с большим удовольствием прикончил тебя прямо тут, но не хочу марать руки. Лучше предоставлю эту возможность Королеве. В глазах твари, простите, убийцы, проскочил испуг. Обычно тех, кто попадал Королеве в руки, больше никто и никогда не видел. Собственно, как и саму Королеву. Точнее её лицо. Если она выходила к народу, то всегда прикрывалась вуалью. Кто-то говорит, что её лицо сильно изуродовано ожогами или шрамами, и потому она его прячет, кто-то считает, что у неё его вообще нет, потеряно всякое человеческое обличье, а кто-то, что она просто некрасивая. Я же думаю, что ничего из этого, а причина намного глубже. — Каково это прислуживать ей? Каково главе охотников быть её ручной собачкой? — ядовито ухмыльнулась убийца, но её голос сквозил отчаянием. Наверно, хотела, чтобы мы её всё же убили, только бы не попасть на «приём» к Королеве. Я слышала, у неё искусные палачи: с наслаждением выбивают информацию и с упоением казнят. Папа пропустил мимо ушей её выпад и ничего не ответил. Я последовала его примеру. Мы дошли до машины, связали её верёвками, пропитанными алмазной пылью, и положили в багажник. Кто-то может начать кричать: «Как негуманно!», но от таких, как она, можно ожидать чего угодно. Риск ни к чему. В школе папа передал её своим людям, и те увели убийцу в подвальное помещение. Мало кто знает, что оно оборудовано специальными карцерами временного содержания: есть для убийц, есть для охотников, а есть для обычных людей. Но всех их объединяет одно — эти камеры для преступников. Для тех, кто выбрал ошибочный путь в жизни. — Переодевайся и спускайся в столовую, — папа устало улыбнулся и потёр ладонью лоб. — У нас сегодня семейный ужин. Быстро сбегала в душ, нашла для такого случая более-менее праздничную одежду среди кучи строгих нарядов пастельных оттенков. С некоторыми трудностями нашла столовую, школа была намного больше, чем казалась снаружи. Внутри меня уже ждала вся моя семья, нарядные, улыбающиеся. Хоть бы каждый вечер проходил у нас теперь так, как сегодня. Мы сидели за отдельным столом у стены недалеко от входа, в середине зала группками сидели ученики старших классов, по бокам малыши, а на противоположной стороне стоял стол преподавателей, самый близкий к раздаточному. В это вечер папа говорил необычайно много, рассказывал интересные истории с работы, шутил так, что мы с мамой и сестрой надрывали животы. На короткий миг забылись все переживания, все заботы, но всё закончилось, как только порог столовой переступил Дима. Не знаю, почему я никак не могла назвать его дедушкой даже в голове, как вообще-то должно было быть. Словно какая-то установка, о которой я забыла, мешала мне это сделать. Дима, Дмитрий, но никак не дедушка или как-нибудь иначе. В общих чертах я знала о конфликте папы и Димы и понимала, почему ему неприятно находиться здесь. Но в тот момент моё внимание приковалось к парню, зашедшему следом за Димой, приблизительно того же возраста, что и я, может, чуть старше. Смутило то, как сильно он похож на папу. Очень сильно, не как близнец, конечно, но как младший брат точно. — А кто это? — спросила я у папы, который тоже скользил взглядом по пришедшим. — Грегори. Сын Владимира, — сразу понял, о ком я говорю. Он произнес это и поморщился, будто просчитал уже все проблемы, что свалятся на нас с появлением новоиспечённого родственника. — Того самого Владимира? — наверное, мои глаза готовились выпасть от удивления. О Владимире долго ничего не было известно, одно время все даже думали, что умер. Да и запомнился он всем как предатель: бросил свой пост главы и сбежал. — Угу, — промычал папа и уткнулся в стакан с апельсиновым фрешем. Эта новость не порадовала меня от слова совсем. Если этот самый Грегори — сын Владимира, значит, в нём течёт кровь династии, и значит, он может претендовать на место главы касты после папы. Я теперь не единственная наследница. И не готова отдать своё законное место. Однако, всё кристально прозрачно. Если выбор встанет между мной и, будь он неладен, Грегори, то шансов стать главой у него намного больше. Просто потому что он мужчина. Не было ещё в истории нашей касты женщины-правительницы. И, похоже, не будет. Эта мысль так сильно испортила мне настроение, что я, извинившись перед родителями, ушла с ужина раньше остальных. Брела, погружённая в мрачные мысли, по витиеватым коридорам школы в комнату, раздумывала, что делать дальше, и делать ли. Может, просто пустить неприятную ситуацию плыть по течению? Куда-нибудь да приплыву, и проблема рассосётся сама собой. Наверно. Свернула на автопилоте за угол, не замечая мимо проходящих людей, и вздрогнула от незнакомого женского голоса за спиной: — Лизи?