Тёмная Королева

Катя Калинина, 33 года Однако неприятно, когда тебя душат и угрожают свернуть шею. Давно я не испытывала столь острых ощущений. Но другого и не ждала, спасибо и на том, что не дошло до резни. Догадываюсь, что пока мы с Рустамом делим одну территорию, он не даст мне проходу и будет всячески создавать проблемы. Ничего, и ему укажу на его место. Хотя это далеко не единственная проблема. Например, навстречу нам по пустому коридору двигалась ещё одна, со змеиным языком и не гнушающаяся использовать в своих интересах всё, что движется или пытается двигаться. Новая версия Волкова — Валери, или просто Танечка. Моя горячо любимая заклятая подружка. Мы поравнялись с ней, она окинула нас ненавидящим взглядом, ухмыльнулась и заложила руки за спину. Ну, давай, излей яд, что копила десять лет. — Надо же, кто явился, — мою распрекрасную Танечку аж трясло от злости, пока она говорила и одновременно старательно натягивала маску цинизма на лицо. Это так смешно выглядело и внутренне веселило меня. Какая она жалкая, однако. — Ты, наверно, очень расстроилась, что я не умерла, — каждая негативная эмоция, шквал чувств, что отображались на её лице, приятным трепетом разливались внутри меня. Уколоть врага, уничтожить словами — всему своё время. А я пока повеселюсь, глядя на страх, который Танечка так тщательно стремится скрыть. — Сначала — да, а потом поняла, что ты не сдохла лишь потому, что даже дьявол не способен выдержать смрад твоей насквозь прогнившей души рядом с собой больше пяти минут, — съязвила она, сверкнув глазами. Боится. Боится меня. Знает, что я здесь не просто так и не упущу возможности отомстить. — Уверена, увидев тебя перед вратами ада, он даже перекрестился. — Зато твою душонку дьявол примет с распростёртыми объятиями. Не переживай, твоё время тоже настанет, — меня уже утомил диалог с ней. Много яда, мало действий. Уж чем-чем, а языком трепать Танечка мастер, мне ли не знать. Намекая, что разговор окончен, не глядя на неё, пошла дальше, но она схватила меня за предплечье и прошипела: — Только попробуй приблизиться к моей семье. Никита и два моих воина приблизились к нам и замерли в ожидании сигнала от меня. — Твоей семье? — я расхохоталась, но глубоко внутри её слова цепляли, ранили, рвали в клочья. Но я не позволяла им засесть там надолго, отмела и выбросила из головы, как делаю это последние десять лет. — А может, мне рассказать ТВОЕЙ СЕМЬЕ всю правду о тебе и о том, что ты сделала? Как думаешь, Рустам тебя на куски разрубит, пока дышишь, или сначала подождёт, пока умрёшь? Лицо Тани будто свело судорогой, глаза пылали, а ноздри раздувались от ярости. Её рука на моем предплечье сжалась ещё сильнее, потом вдруг ослабила хватку, а после и вовсе отпустила. Черты лица разгладились, взгляд озарения прошёлся по мне. — Если бы ты могла, то давно бы сделала это, — усмехнулась она, успокоив себя мыслями, известными только ей. — Но ты не посмеешь. Сдашь меня, и о тебе всплывёт вся правда. Вся. До мелочей. — Ну, раз ты так уверена, значит, можешь ходить и не оглядываться, — произнесла я невозмутимо. Пусть говорит, что хочет, совсем скоро всё изменится. А ведь я уже начала забывать, что такое испытывать чувства. Холод и равнодушие давно завладели моим умершим сердцем. И сейчас ослабевшие от долгой спячки эмоции слегка покалывали сознание. Броню не пробьют, но неудобства доставят. Мы, наконец, разошлись с Танечкой, и я направилась к своим новым покоям. С дворцом это, конечно, сравнивать сложно, но в качестве временного пристанища сойдет. Пока мои люди занимались обустройством комнаты, я решила взглянуть на преподавательский состав школы. Нужно «прощупать» их всех, любой из них может оказаться предателем, помимо уже известных существующих. А заодно, впервые за столько лет увижу мать. Она не знает, как я выгляжу в жизни, и вообще думает, что я умерла. И пусть продолжает так думать. У меня есть причины не доверять ей. Я не знаю, на чьей стороне она играет. Возможно, на своей собственной. Ведь если бы она была за Волкова, то он бы всё ей рассказал. Или нет. В любом случае, как можно простить мать, которая тебя продала? Хотела зайти в учительскую незаметно, но тут же поймала на себе тучу презренных взглядов рядовых преподавателей, с которыми мы даже не были знакомы близко. Да, это точно не дворец, где тебя безмерно уважают и смотрят с обожанием. Все отвлеклись от своих дел, но насколько же разными были взгляды тех, с кем у нас было общее прошлое. Дима оторвался от ноутбука, а на лице его застыл немой вопрос; Рустам снова вспыхнул и отвернулся; Полина опустила глаза в пол; Артем, наверно, единственный, кто был рад мне и тепло улыбнулся; Софи скорчилась в мине неудовольствия, она не уважает Королеву и её подданных. — Добро пожаловать, — официозным тоном произнёс Дима, поднимаясь со стула, и кивнул в знак приветствия. Я кивнула ответ. — Уважаемые преподаватели и агенты, многие из вас знают Екатерину как ученицу нашей школы. Теперь же она прибыла к нам как главный советник Её Величества, чтобы защитить нашу школу от Волкова. Очень надеюсь, что вы будете с уважением относиться к нашим гостям, — и бросил предупреждающий взгляд на Рустама, который усердно оттирал маркер от доски, делая вид, что ничего не замечает. — Благодарю, Дмитрий Валерьевич, — и обратилась к присутствующим, — Не переживайте, наше присутствие никак не повлияет на вашу работу. И во внутренние дела школы мы вмешиваться тоже не будем. Наша забота — исключительно Волков, а ваша — воспитывать достойных воинов, — после моей речи напряжение несколько спало. Я обратилась к Диме. — Я хочу допросить убийцу, которая напала на Рустама в лесу. — Мы подготовим допросную и сообщим, — ответил он. — Хорошо. Я собиралась спокойно уйти, но Софи решила, что и ей необходимо выплеснуть на меня порцию яда. — Ваша Королева так радеет за справедливость и законы, а сама назначает своей правой рукой убийцу детей, — она смерила меня оценивающим взглядом и скривилась. — Как же так? Ведь по закону тебя должны были казнить. Ей ли меня упрекать? — Надо же, а я смотрю, среди нас есть восставшие из мёртвых. Христос воскрес? Так вроде бы не Пасха, — ответила я, ничуть не тушуясь. Послышались тихие смешки, судя по которым, Софи не очень-то здесь и уважали. — Значит, Её Величеству я нужнее с головой на плечах, чем без неё, — ледяным тоном сказала я и не спеша подошла к Софи. — А ты прямо мать года, — смотрела ей прямо в глаза и с неким упоением наблюдала, как вытягивается её лицо. — У нас и торговля детьми запрещена, но ты тоже почему-то до сих пор жива. — Что?.. — опешила она. Подлила масла в огонь — получи жар от пламени в лицо первой. — Кто тебе сказал такую ересь? — процедила она со злобой, но в глазах плескался страх. А он не появляется там, где не скрывается истина. — Об этом давно все говорят, — я усмехнулась. — Все знают, что ты продала свою дочь Волкову. — Да как ты смеешь клеветать на меня?! — завопила она, изображая из себя униженную и оскорбленную «грязной ложью». Поняла, что её и без того шаткая репутация из-за моих слов зашаталась ещё сильнее. И, может, я пожалела бы её, если бы могла простить. — Кто ты вообще такая, чтобы так со мной разговаривать?! Я графиня из могущественной династии Гернштальд, моя кровь благороднее крови большинства присутствующих здесь, в том числе и твоей, безродная обращённая! — Так чего ж ты тут сидишь, графиня? Отправляйся в свое графство и там разглагольствуй о благородстве крови. А здесь власть — я. Хотела уйти, но Софи вцепилась в мое запястье. Да что ж за день! Все, кому не лень, хватают меня сегодня. Это уже порядком поднадоело. Моё терпение не безгранично. Никита и воины снова напряглись, в который раз за сегодня. — Ты просто глупая несчастная женщина, которой дали в руки веретено, а она не знает, что с ним делать, и исколола себе все пальцы, — Софи брезгливо откинула мою руку. — Мне тебя жаль. — Себя пожалей, — кинула я и вышла. Сегодня я проглочу эту выходку. Но только сегодня. Если подобное будет продолжаться и дальше, придётся предпринимать меры. Ей жаль меня, а мне её. Дожила до такого возраста, а кроме благородной крови у неё ничего не осталось. — Кать, зачем ты с ней так? — Никита зашёл в комнату следом за мной и закрыл дверь, за которой осталась охрана. — Это же твоя мать. — Где была эта мать, когда я так нуждалась в ней? — я раздражалась, бесилась, злилась. И нет, не на Никиту, а на себя, чувствовала, что перегнула палку. Но не хотела признаваться в этом даже самой себе. Он прав: она какая-никакая, а всё равно моя мать. Родителей не выбирают. — И это я ещё не говорю о том, что она меня продала. Продала свою родную дочь, свою кровь и плоть, — слова застревали в горле, оседая комом. — Знаешь, сколько я стою, Никки? Девятьсот тысяч, — я усмехнулась, прогоняя наваждение и отрезая путь слезам, уже подступившим и щипавшим глаза, снова обращаясь в статую. — Вот она — моя цена. Никита вздохнул и отошёл к окну. — Знаешь, я бы многое отдал, чтобы хотя бы ещё раз увидеть отца, услышать его голос… — смотрел он вдаль, а затем обернулся ко мне. — Но его не вернуть. А у тебя такая возможность ещё есть. — Я не собираюсь раскрывать себя перед ней, — нервно перебила его. Я ценила Никиту, он был одним из немногих, кто мог убедить меня изменить принятое решение на другое, с более благоприятным исходом. Но сегодня этого не произойдет. — Я не говорю о том, что ты должна раскрыть себя, нет. Но хотя бы не влезай с ней в перепалку, держись достойно, пусть она тебя уважает. — Мне не нужно её уважение, — холодно произнесла я и отвернулась от Никиты. — Ты — один из близких мне людей. Но даже тебе я не позволю поучать меня. — Просто подумай над моими словами, — и удалился. Не разуваясь, плюхнулась на кровать и упёрлась взглядом в потолок. Я снова здесь, в школе, но теперь всё по-другому. Мой второй дом, где раньше было много любви, превратился в террариум. Здесь одна змея опаснее другой, а те, которые нападут со спины и воткнут свои ядовитые зубы, притаились в самых тёмных уголках и ждут своего часа. Но я беспокоилась не за себя, а за того единственного, ради которого продолжаю жить… — Моя Госпожа, — взволнованный Никита ворвался в комнату, на ходу поклонившись, — у нас проблемы. Убийца, что мы хотели допросить, умерла от инфаркта. — Инфаркт?.. — я вскочила и побежала в подвал. — Нужно осмотреть тело, — бросила Никите, не отстающему от меня. Мы столкнулись с охотниками на входе в подвал. Они выносили тело. — Положите носилки, — приказала я им. Откинула простыню и осмотрела труп. И правда инфаркт. Но ей не больше двадцати пяти… В голове мгновенно всплыло воспоминание, как я убила Мериту металлическим шариком — изобретением Волкова. Ещё раз осмотрела глаза мертвой. Серые. Клан Воздуха, как у Мериты. — Мне нужен список имен всех, кто входил к ней, — сказала я подошедшему Рустаму. — Это ещё зачем? — насупился он. — Здесь не было никого, кроме моих людей. — В таком случае, поздравляю! Среди твоих людей — предатель, — выпалила я и уже после подумала, что стоило проверить всё по-тихому. Очевидно, что до этой убийцы добрался Волков, и точно не руками Тани. Раз Рустам утверждает, что здесь были только его люди, значит, среди охотников есть те, кто служит Волкову. И стоит поскорее найти предателя, пока тот не наворотил дел похуже. — Какой предатель? — громко возмутился Рустам и сжал ладони в кулаки, опять начиная закипать. — В чём ты обвиняешь меня и моих людей?! Эта тварь умерла от естественных причин! — В двадцать пять лет от инфаркта? Ты издеваешься надо мной?! — не выдержала я. Еще чуть-чуть и обратилась бы, чтобы выместить на ком-нибудь агрессию. Но вовремя остановилась и сделала глубокий вдох. — Мы не виноваты, что вы пошли такими слабыми и хилыми, — выплюнул он, но в глазах промелькнула неуверенность в собственных словах. — Я все сказала. Список передашь Никите, — повторила я и покинула подвал, оставив охотников наедине с трупом. Вышла на улицу. То ли от спёртого подвального воздуха, то ли от резко ворвавшегося в легкие кислорода слегка закружилась голова. Сколько бы мы ни старались, Волков всегда впереди нас на два шага. Он везде. В каждой дождинке, в каждой травинке, в каждом глотке воздуха. Его глаза и уши повсюду. И необходимо выколоть эти глаза и отрезать эти уши.