Никита Барбашов, 33 года
Утро нового дня. Что может быть прекраснее, чем просто иметь возможность проснуться? Последние десять лет каждое утро для меня как праздник. Спасибо, что живой.
Учитывая, что находиться рядом с Катей — это равносильно тому, что сидеть на пороховой бочке, то да — риск помереть в расцвете лет внушителен. Вчерашний день это в очередной раз доказал. Страшно представить, что принесёт сегодняшний.
Десять с половиной лет назад моя жизнь круто перевернулась. Наверное, будет неправильным сказать, что в лучшую сторону. Мой путь начался со смерти самых близких: сначала брат, потом отец. И оба погибли от рук охотников, хотя при жизни папа всегда помогал им, а Данил и вовсе был далёк от всего этого, прямо скажем, дерьма.
И если брат давно отомщён, то тот, кто лишил жизни отца, всё ещё гуляет на свободе. И чтобы справедливость восторжествовала, я пожертвовал собой — своей человечностью, которую так ценил мой покойный отец. Но несмотря на все «но», новая роль мне нравится, будто я был создан именно для того, чтобы стать убийцей. Удивительно, куда может загнать человека жажда мести. Но я ни о чём не жалею.
Что касается Кати (или Арины; у нее так много имён, что иногда вхожу в ступор, когда слышу очередное), то я ей верю и верен. Видел, как она упорно собирала осколки касты, видел, как за ней шли другие, видел, как она отстаивала каждого своего человека. Она настоящий лидер, коим может быть далеко не каждый. И это вызывает, по меньшей мере, уважение.
Но есть ещё одна причина, по которой я нахожусь рядом с Катей. Я знаю, что произошло с ней и её детьми десять лет назад. Я там был.
Но пока молчит Катя, я тоже рот не открою.
А раз всё идёт по плану и своим чередом, занимаюсь порученными мне делами. Оставив свой топор в комнате, чтобы не распугивать учеников, пошёл туда, куда меня пригласили накануне. А именно — в медпункт.
Если кто-то думает, что это очень просто: возьми да иди, то ничего подобного. В школе слишком много людей Волкова, и видеть с Алисой вместе они нас не должны. Она в опасности в первую очередь, а так рисковать ей я не могу. Поэтому хожу к ней через кабинет лаборанта, одна из его дверей имеет выход на задний двор школы.
Я подошёл к той самой двери и отправил Алисе сообщение. Спустя пару минут, она впустила меня внутрь маленькой лаборантской, которая больше напоминала склад канувших в небытие древних медицинских приборов, ведь в самом медпункте уже давно стояло современное оборудование. Почему это хламьё до сих пор не выкинули или не сдали, например, в местный музей — загадка прошлого века.
Как только Алиса заперла дверь, я притянул её к себе и зарылся лицом в волосы. Нам всегда будет мало этих моментов, и так горько, что мы вынуждены держаться на расстоянии друг от друга, играть враждующих бывших на публике. Всё ради общей цели. Каждый из тех, кто встал на путь войны, чем-то пожертвовал.
— Зря вы, конечно, приехали сюда, — прошептала она, уткнувшись в мое плечо. — Сможем ли мы пережить бурю, что надвигается?
— Потерпи немного, Волкову осталось совсем недолго, — я ободряюще гладил её по спине. — Ты же знаешь Катю, если уж она что-то решила, то не остановится.
— Этого я и боюсь, — Алиса вздохнула и отстранилась. — Ты не хуже меня помнишь, к чему привело их противоборство в прошлый раз.
Помню, ещё как помню. Тогда Волков выкинул знатный ход ферзём, правда, сильно поспешил, поручив дело не тому человеку, и получил в ответ куда более сильного врага. Только он ещё об этом не знает.
— В этот раз всё будет по-другому, — заверил я и аккуратно убрал ей за ухо прядь волос, упавших на лицо. — С Её Величеством наша каста достигла мощи, которой прежде никто и никогда не видел.
— Знаю. Но если мы потеряем нашу Королеву… — Алиса осеклась и сглотнула.
Я боялся не меньше неё. Сила, которой обладает Её Величество, убивает её саму. Медленно и беспощадно.
— Не будем об этом сейчас. Никто не знает, сколько нам отмерено судьбой, — закрыл я больную тему. — Лучше расскажи, что удалось выяснить.
Алиса кивнула и ушла в кабинет. Она закрыла дверь на засов, и только тогда я смог выйти из лаборантской.
— В общем-то, подтвердилось то, что я предполагала, — проговорила Алиса, усаживаясь за стол. Она покопалась в результатах исследований и отыскала нужную бумажку. — Состав препарата, что колют Ладе под видом лекарства от мигрени, не имеет в своём механизме действия ничего общего со стандартными механизмами для купирования приступов, как и, в целом, с препаратами против мигрени.
Алиса подняла на меня глаза, а я тем временем пытался сформулировать полученную информацию попроще.
— Я правильно понимаю, что лекарство от мигрени на самом деле не лекарство от мигрени? — да, переформулировка — не моя сильная черта. Алиса подавила смешок и кивнула. — Тогда от чего её пытаются вылечить?
— В том то и дело, что её не от чего лечить, — вздохнула Алиса и уже серьёзно добавила, — Лада абсолютно здорова.
Где-то на этом моменте мой мозг ушёл в длительную загрузку. Очевидно, что Волков свои загребущие руки и к Ладе протянул. Кто знает, что за дрянь он на ней испытывает.
— Но давай начнём с того, что я знаю точно, — Алиса снова сосредоточилась на своих бумажках. — Препарат двухкомпонентный. Один из компонентов мне знаком: он контролирует её силы. А вот второй мне неизвестен, никогда раньше не сталкивалась с ним.
— По идее, — я подхватил мысль Алисы и попытался раскрутить, — первый контролирует силы, поэтому у Лады они не проявляются. Может, тогда второй контролирует память? У неё ведь её тоже нет.
— Вполне возможно, — задумалась Алиса и убрала бумаги в стол. — Но мы этого не узнаем, пока препарат не перестанут колоть. Мне попробовать заменить его на пустышку? — она сложила руки в замок в ожидании моего ответа.
— Нет, пока не нужно, — решительно произнёс я. — Если её силы проявятся и воспоминания вернутся не вовремя, это может здорово отразиться на наших планах и подвергнуть нас всех большой опасности.
Думаю, Катя со мной согласится. Мы близки к финалу как никогда, нельзя, чтобы намеченный курс изменился.
А впереди меня ждала ещё одна встреча. Тоже жизненно важная, но уже для меня.
Я вышел от Алисы тем же путём, что и вошёл, и поехал в соседний посёлок. Там меня должен ждать человек, который подведёт к кульминации мой личный финал.
Я оставил машину у въезда в посёлок и пешком дошёл до дома, указанного в сообщении. Увидев пустующий полуразрушенный домишко с выбитыми окнами и заросший терновником, пронастальгировал. Когда-то в школьные годы мы с моими двумя лучшими друзьями лазали по таким местам: покуривали, разрисовывали стены, рассказывали друг другу то, что не могли в школе. В целом, делали то, что делают многие подростки.
Теперь остался только я. Один друг погиб при выполнении задания через год после выпускного, а второй присоединился к Волкову, когда к власти пришла Королева.
Я осторожно вошёл в дом. Андрей, назовем его так, как он представился сам, ждал меня в самой отдалённой комнате, где окна были заколочены и увидеть нас бы при всём желании не смогли. Мы обменялись рукопожатиями и я сказал:
— Я уж думал, что ты того, — и поднял вверх указательный палец. — Слишком долго не было вестей от тебя.
— Не надейся, — усмехнулся Андрей и поправил платок в кармане пиджака. — Я ещё вас всех переживу.
Андрей был кем-то вроде частного сыщика, по крайней мере, так он сказал. Но сыщик ли он и Андрей ли вообще, понятия не имею, но точно знаю, что он был хорошо знаком с моим отцом, выполнял некоторые поручения, связанные со сбором информации не совсем законным путём. Андрей нашёл меня сам в тот момент, когда я уже отчаялся отыскать и наказать убийцу своего отца, и предложил помощь.
— Судя по тому, как ты настаивал на личной встрече, есть какие-то очень важные новости? — проговорил я, сканируя его и улавливая любые изменения в поведении.
— Мне удалось узнать, где сейчас оружие, из которого застрелили твоего отца.
Внутри мгновенно проснулся вулкан, изливая свою лаву прямо в кровь, от сдвинувшихся тектонических плит эмоций разразилось мощное землетрясение, передающееся телу, а цунами чувств и вовсе смыло остатки трезвого рассудка. Одно короткое предложение поделило всю мою жизнь на «до» и «после».
— И где же оно? — едва слышно проговорил я, чувствуя, как пересохло в горле.
— Я смогу достать его не раньше декабря, — уклончиво ответил Андрей. Возможно, тот, у кого сейчас пистолет, договорился с Андреем о неразглашении своей личности и местоположения.
— Я десять лет ждал и ещё три месяца уж точно смогу.
***
(От лица автора)
— Как можно было так облажаться, скажи?! — Волков метал взглядом искры, молнии и чашки из чайного сервиза правой рукой в Валери, которая, не шевелясь и потупив взгляд, стояла перед ним, как провинившийся ребенок в ожидании наказания. — Я дал тебе все карты в руки, чтобы решить проблему раз и навсегда. Но ты даже с этим не справилась! Правильно говорят, если хочешь сделать что-то хорошо, то сделай это сам.
— Она была мертва, — как заведённая, повторяла Валери. — Я проверяла несколько раз.
— А потом чудесным образом воскресла? — рявкнул Волков, заставив Валери вздрогнуть. — Никто и никогда не выживал от удара в сердце клинком Гернштальд! НИ-КОГ-ДА, — он подошёл к Валери и грубо дернул её на себя за подбородок, встречаясь с ней взглядом. — Значит, ты промахнулась.
— Я не могла промахнуться, — выдавила Валери сквозь сжатые пальцами Волкова скулы. — Может, у неё вообще нет и не было никакого сердца.
— Смешно, — прошипел он и отпустил её. Волков повернулся спиной и отошёл к столу. — Она теперь куда большая угроза, чем раньше, — тихо проговорил он, наблюдая, как качается маятник в часах. — На её стороне эта непонятно откуда взявшаяся Королева, о которой мы, кстати говоря, так ничего и не знаем, — он резко развернулся и невидящим взглядом уставился на Валери. — А если она и есть Королева?
— Будь она Королевой, то не стала бы ждать десять лет. От нас бы давно ничего не осталось, — возразила Валери и, наконец-то выпрямившись, вдохнула полной грудью. Гнев Волкова поутих, значит, не накажет, и можно слегка расслабиться. — Ты не хуже меня знаешь, что она не из тех, кто подаёт месть холодным блюдом.
— Так-то оно так, — он сдвинул брови к переносице и о чём-то задумался. — Но я часто её недооценивал, и каждый раз мне это выходило боком, — Волков замолчал, а потом отдал приказ. — Следи за каждым её шагом и докладывай мне. И за её людьми понаблюдай, особенно, за этим… как его… сынишка Барбашова…
— Никита?
— Он самый, — Волков поджал губы. — Очевидно, что они что-то задумали. Вот ты и узнаешь, что именно. Но в этот раз никаких ошибок, Валери, — пригрозил он. — Считай, это твой последний шанс.
— Слушаюсь, — напряжённо выдавила Валери и пулей выскочила за дверь.
Волков тяжело вздохнул и подошёл к сейфу. Набрав код, он вытащил оттуда небольшую деревянную шкатулку, очень-очень старую по внешнему виду. Может, ей лет сто, а то и все сто пятьдесят. Трудно было сказать какого она цвета, были ли на ней когда-нибудь узоры, но то, что её реставрировали не единожды, заметно бросалось в глаза.
Он открыл её и заиграла тихая переливчатая мелодия, а балерина на подставке закружилась под звук. В маленьком зеркальце на крышке шкатулки Волков поймал своё отражение. За десять лет он нисколько не постарел по сравнению со своими ровесниками, как, например, Дмитрий Валерьевич, напротив, даже помолодел: на проплешинах вновь росли волосы, морщин стало гораздо меньше. Изобрёл лекарство от старости? Может быть, кто его знает.
Как только мелодия закончилась, площадка с балериной щёлкнула и открылась. На дне лежал аккуратно сложенный кусочек холста. Волков вытащил его и развернул.
— Немного осталось, — говорил он наброску углём молодой женщины, изображённой на холсте. — Они ответят за всё, что сделали с тобой, мама.
А на обратной стороне виднелась подстёртая надпись: «Викто́ру от А́гнез, 1730 год».
