***
Вечером Рустам действительно появился на пороге моей комнаты. И выглядел он, конечно же, не очень счастливым. Он бесцеремонно вошёл внутрь и уселся в кресло Димы. — Почему не спросила у отца? — прилетел вопрос, как только я закрыла дверь на замок. — Уверен, он знает куда больше интересного, чем я. Причем обо всех нас, — он поднял руку и обвел пальцем круг. Разумеется, я попыталась аккуратно выспросить у Димы хоть что-нибудь, но он как воды в рот набрал: «Ничего не знаю, мы не так близко общались» и все в том же духе. У Димы много тайн за душой, для меня это не секрет, но как только я хочу открыть хотя бы одну, он сразу же закрывается в своей внутренней крепости и отгораживается от меня глубоким рвом с водой. — Сказал, что ни о чём таком он не знает. — Как это на него похоже, — ничуть не удивившись, усмехнулся Рустам. — Значит, точно что-то знает, но не расскажет даже под страхом смерти, — он взял с тумбочки детектив, который Дима читал уже месяц по вечерам за чашечкой кофе, полистал и положил на место. — Странно. — Что странно? — не поняла я. — Я думал, ты единственная, от кого у него нет секретов. Когда-то так и было. Когда мы были моложе и верили, что любовь преодолеет все преграды. Но годы шли и наши дороги разными путями тоже. Конечно, не жду, что Дима выложит мне все как на духу, учитывая, как внезапно я появилась в его жизни снова. Но слова Рустама все равно зацепили. Если Дима молчит о Екатерине, значит, ли это, что между ними есть какие-то общие договоренности? — Думаешь, между ними что-то было? — спросила я, а уже потом подумала о том, как двусмысленно это прозвучало. — Я не знаю, — насупился Рустам и весь напрягся. Кажется, я задела какую-то неприятную для него тему. — Что ты хочешь знать? — Екатерина, — напомнила я и приготовилась слушать увлекательный рассказ. — Она всегда была такой? Ну, я имею в виду такой, как сейчас. — Высокомерной, заносчивой, эгоистичной с необъятным чувством собственного величия, приправленного цинизмом и сарказмом? — перечислял Рустам, загибая пальцы. — Дай подумать, — он с притворной задумчивостью посмотрел на получившийся кулак. — Нет. По крайней мере, я такого за ней не замечал, даже в тот самый день она вела себя как обычно. — По твоему описанию можно подумать, что она ангел, который резко превратился в демона. Да уж, нашла у кого спросить. Возможно, он так сильно любил, что был слеп к её недостатком. Все мы этим грешим. — Никто не ангел, — он прошёлся по мне тяжелым взглядом. Слишком тяжелым для своих лет. — И она не была идеальной, конечно, но сейчас это как будто два разных… человека. Словно новая сущность изменила её, — он замолчал. Я хотела возразить, что сущность тут ни при чем, но он снова заговорил. — Ты сказала, что это поможет прояснить кое-что. Каким образом? — Я думаю, она не та, за кого себя выдает, — ответила я, наблюдая за реакцией Рустама. — В смысле? — удивился он и наклонился ко мне. — Ты говоришь, что не узнаешь её, но, обращаясь в убийцу, человек не меняется кардинально, — объясняла я, на что в ответ лишь поймала скептический взгляд. — Да, сущность усиливает черты характера, но этого не заметить, если не знать человека от и до. К тому же, ты говоришь, что до того самого дня она была той же, что и раньше. А Дима говорил, что её обратили за несколько месяцев до этого… — Подожди, подожди, я запутался, — тормозя меня, перебил он. — К чему ты клонишь? — За свою жизнь я видела сотни обращённых убийц, Рустам. Самых разных. И Екатерина не похожа ни на одну из них. — Поэтому ты считаешь ее странной? — он оперся щекой на руку и глубоко вздохнул. Выражение его лица будто кричало, что я отняла у него кучу времени, которое он мог бы потратить на что-нибудь куда более полезное, и спустила в мусоропровод. — Обращённые себя так не ведут, понимаешь? — я снова завела свою шарманку. Я всегда знала, что у охотников туго с интеллектуальными способностями, но с логическими связями проблем никогда не наблюдалось. Хотя не всем же быть великолепными детективами, как Дима. — Сколько бы лет ни прошло: обращённые остаются обращёнными. Их всегда выдают повадки, присущие их прошлой человеческой жизни, излишняя импульсивность, которая тяжело поддается контролю, — пока я объясняла, Рустам отвёл взгляд и задумался. — Например, тот мужчина с топором, что ходит за ней, точно обращённый. А она… — я закашлялась. — Когда ты набросился на неё, она не отреагировала так, как любая бы другая обращённая на её месте. Скорее, напротив, она повела себя как… Я не закончила фразу, шальная мысль обухом ударила по голове и запутала и без того сложный мозговой лабиринт. — Как кто? — Как… по праву рождения… — Это невозможно, — отмахнулся Рустам. — Во-первых, у нас каким-то образом появились дети, а во-вторых, Катя была человеком, я лично проверял её несколько раз, а когда все случилось, видел её чёрную кровь. — Только кровь? — переспросила я. Это же всё меняет! — То есть, ты не видел, как она обращается? — Нет. Она же сбежала, когда я мог это увидеть? — Чёрная кровь еще не доказывает, что она убийца, — проговорила я тоном победителя. — Ты серьёзно? — затрясся он в припадке хохота. — Знаешь, — успокоившись, серьёзно произнес он, — я понятия не имею, где ты пропадала столько лет, но, по-моему, это не пошло тебе на пользу. Ты видишь то, чего нет, и пытаешься навязать свою точку зрения другим. Это ты ненормальная, а не Катя. Меня так взбесило его пренебрежительное отношение, что я выдала информацию, о которой охотникам в принципе знать не следует. — Я тебя умоляю! Одна таблетка из лаборатории Волкова, и твоя кровь станет какой угодно. — Вот как? — усмехнулся он, заметив мою растерянность. — Буду знать. Я ничего не ответила, но краем глаза видела, что Рустам за мной очень внимательно наблюдает. — То есть, ты хочешь сказать, что Катя не убийца, я все правильно понял? — не выдержал он и заговорил первый. — Не совсем. Есть несколько вариантов, — продолжила я, наконец видя искреннюю заинтересованность Рустама. — Вариант с избранной убийцей мы отметаем. Остается следующее: она, как ты и спросил, не убийца вовсе; она действительно обращённая, но по какой-то причине ведет себя неестественно. Либо вариант три: это не она. — Поясни, — Рустам опять недоверчиво напрягся. — Настоящая Екатерина мертва, — та самая мысль, которая сбила меня с толку. — И некая избранная убийца использует её внешность, выдавая себя за неё. Это рискованно, отнимает много энергии и требует колоссального опыта, потому используется сейчас крайне редко, но имеет место быть. Ошарашенно выслушав, Рустам закрыл лицо руками и только спустя минуту заговорил: — Но если Катю правда убили еще тогда, то зачем весь этот спектакль с окровавленной розой, подорванной машиной, пистолет с её отпечатками… Для чего? — Чтобы ты в это поверил? Но Рустам меня уже не слушал. Он сидел, уставившись в одну точку и бормотал себе под нос что-то вроде «кому это нужно» и «за что детей». Стало жаль его. Я ведь тоже мать. — Рустам? — тронула я его за плечо, вытаскивая из ямы саморазрушающих размышлений. Он посмотрел на меня, наверное, в тот момент в его взгляде собрались все жуткие человеческие чувства разом. — Это всего лишь теории, — я поддерживающе погладила его по плечу. — Давай, сначала проверим их, а потом будем думать. Внутри отчего-то защемило, не могла равнодушно смотреть на его боль и сумрачный огонек надежды, горящий где-то под толстым слоем мрака печали. — А это возможно? — вышел он из ступора. — Да, у меня есть план, — активно закивала я и быстро перешла к вопросу, пока Рустам не передумал. — Но мне нужна твоя помощь, одна я не справлюсь.***
Было уже за полночь, а я всё не могла уснуть. Неожиданно свибрировал телефон, уведомляя о входящем сообщении. Номер скрыт. Я открыла сообщение и чуть не разрыдалась от радости. Пришла весть, которую я так долго ждала. Наконец-то. «Доброй ночи, Софи. У нас есть для вас хорошая новость: мы знаем, кто убил вашу дочь. Ва́лери готова встретиться с вами и рассказать всё, что удалось выяснить. В ближайшие дни мы вышлем вам координаты, время и место встречи.» Я прижала телефон к груди и медленно вдохнула, успокаивая дрожь в руках. Столько воды утекло, но тайное всегда становится явным.