Из воспоминаний Никиты Барабашова
Алиса опять во что-то вляпалась. И, очевидно, во что-то серьезное, раз мне приходится выкапывать труп Кати. Краем глаза следил за Егоркой, который, укутанный в мою куртку, не шевелясь, сидел под деревом и смотрел в пустоту.
Отчасти я понимал его, сам похоронил отца и брата, но не одновременно и не видел, как их убили. Да и было мне не шесть лет. Праздник в честь Дня рождения обернулся кровавой бойней. И если мы не сможем помочь Кате, то уже никто не залечит раны Егора, не заглушит любовью и заботой его психологические травмы от увиденного.
Я знал историю Кати, знал, как на нее повлияла смерть родителей. Тоже на ее глазах. Теперь история повторяется. И одному Богу известно, станет ли сын Кати таким же, как она. А может ещё хуже.
Я даже не пытался поговорить с Егором, да и, честно говоря, не знал какие слова подобрать, чтобы не навредить. И уж тем более не пытался выяснить, что произошло. Не каждый взрослый адекватно отреагирует, а тут ребенок. Единственное, спросил, не холодно ли ему, но ответа не получил.
Закончил копать и осторожно вытащил безжизненное перепачканное землёй тело Кати из могилы. Вся ее белая футболка была залита темной кровью, кровоподтеки были и на лице, но в основном синяки, били не жалея. Заметил и красные полосы на шее и руках, кожа там была в буквальном смысле прожжена. Расправились жестоко. Меня аж передёрнуло, хотя вроде уже и привык к подобному.
Егор зашевелился и подполз к телу матери.
— Не надо смотреть, — перегородил я ему дорогу и схватил за плечи.
— Пусти, — злобно прошипел Егор, не отводя взгляда от матери, и довольно сильно для своего возраста оттолкнул меня.
Не знаю, какой у Алисы план действий, но Катю мы просто обязаны вытащить с того света. Хотя бы ради этого мальчика.
Я ожидал детской истерики, слез, криков, чего угодно, что свойственно детям, да ещё и в такой ситуации. Но ничего из этого не случилось. Егор просто сел у тела матери и стеклянным взглядом снова упёрся в пустоту. В то время как я боролся с эмоциями и чуть ли не рвал на себе волосы, ребенок стойко держался. Это нормально?
Вскоре прибежала Алиса. К тому моменту, я успел закопать трупы убийц и по возможности притоптать землю. Пару недель, дождь, и скоро здесь все порастет травой. Тела вряд ли найдут случайно.
— Едем, у нас совсем мало времени, — запыхавшись, протараторила она.
— Мама умерла, да? — произнес Егор впервые после долгого молчания.
— Мы сделаем все, чтобы ей помочь, — ответила Алиса, но неуверенность в ее голосе все же не укрылась от меня.
Значит, надо готовиться к худшему. Хотя куда может быть хуже, когда прямо передо мной лежит труп женщины, которую я когда-то любил.
Без лишних вопросов в присутствии Егора я поднял тело Кати, а Алиса взяла мальчика на руки. Срезая все возможные тропинки и пути, в быстром темпе дошли до машин. Машина Алисы стояла прямо у въезда в лес, моя же была спрятана чуть подальше, среди деревьев.
Посадив Егора в машину Алисы и загрузив Катю на заднее сидение ко мне, мы собрались ехать, но я не удержался, чтобы не задать хотя бы один из вопросов, что буквально распирали мою бедную голову.
— Может, ты хотя бы в двух словах расскажешь, что здесь происходит, черт возьми?! — взвинтился я, словив нервяка. Вполне стандартная реакция для обращённых убийц. Контроль эмоций? Не, не слышали.
— Умоляю, Никита, не сейчас! — Алиса положила мне на грудь ладонь в попытке утихомирить. — Если мы хотим спасти Катю, то нам нужно ехать прямо сейчас. У нас максимум два часа осталось. Да и… — она запнулась.
— Да и что? — потребовал я ответа, пристально наблюдая за Алисой, которая упорно отводила взгляд.
— Скоро здесь везде будут и полицейские, и охотники, вот что! Сначала найдут машину, потом Ладу… Короче, нам надо ехать, — выпалила она и, занервничав, провела обеими руками по волосам.
— В смысле Ладу? Она что, была с ними? — я перестал понимать что-либо. — И мы бросаем ее здесь? Она жива?
— С ней будет все в порядке, просто поверь, — взмолилась Алиса. — Так нужно. Умоляю, поехали!
Я сделал глубокий вдох и постарался убедить себя, что Алиса знает, что делает.
— Хорошо. Куда едем?
— Держись за мной.
На этой ноте мы разбежались по машинам. Алиса тронулась, а я поехал следом за ней. Сначала подумал, что в поселок, но мы проехали его, оставляя в стороне. Мимо проносились маленькие деревеньки, лес, потом снова деревеньки, потом опять лес, — и так около часа. В конце концов, мы приехали в какое-то безлюдное и вообще богом забытое место и остановились возле наглухо заколоченного домишки, который на ладан дышал.
Но так дом выглядел только снаружи, внутри был абсолютно другой мир — целый подпольный бункер, или даже лаборатория. За заколоченными окнами скрывались гладкие серые стены, переходящие в пол, ничего лишнего из мебели, да и в целом, явно с подачи Алисы, стерильно, как в больнице. В воздухе витал запах озона, а у противоположной стены стоял рециркулятор. Всего было две комнаты и небольшая кухня, отделанная в том же стиле, что и весь дом.
Алиса увела Егора в одну из комнат, а мне сказала нести Катю в соседнюю. Эта комната тоже была минималистична подобно остальному дому, ничего лишнего: средняя кровать, кресло, небольшой столик в углу, шкаф встроенный в стену.
То ли я сильно вымотался, то ли Катя стала тяжелее, но я с трудом удерживал ее, из последних сил стоял на ногах. Аж испарина на лбу выступила. Наконец я уложил Катю и свалился в кресло, даже, кажется, задремал, пока не залетела Алиса.
— Чего развалился? У нас работы невпроворот, — возмутилась она, заставляя меня оторвать себя от кресла. И далось мне это тяжело, чувствовал себя полностью выжатым и опустошенным.
Алиса взяла в руки пульт, что лежал на столе, и нажала на синюю кнопку. Стена справа от кровати медленно прокрутилась, являя взору огромную стеклянную бочку, наполненную водой.
— Давай, поднимай, — скомандовала Алиса и, нажав на другую кнопку, опустила стекло бочки.
Я наклонился над кроватью, чтобы взять Катю на руки, но в глазах резко потемнело, сквозь черную пелену прорывались всполохи искр. Меня мотнуло, а затем я почувствовал металлический привкус крови на губах.
— Никита? — Алиса бросилась ко мне и помогла сесть в кресло. Затем подбежала к шкафу, достала оттуда бутылку с водой и марлю и принесла мне. — Ты бледен и кровь из носа, — бормотала она, вытирая кровь с моего лица.
— Наверное, поплохело, потому что с утра ничего не ел, или давление, — неуверенно бубнил я себе под нос, выдавая весьма странные версии моего неожиданно ухудшившегося самочувствия. Я же убийца, ну, какое к черту давление? А завтрак я пропускаю довольно часто. — Сил вообще нет, будто высосал кто-то.
Алиса внимательно смотрела на меня с минуту, а потом вдруг спросила:
— Высосал, говоришь? — она отвела взгляд, задумавшись о чем-то.
— Да я просто сравнил, — ответил я, не понимая, чего она привязалась к словам.
Ничего не ответив, Алиса подошла к кровати, уселась на край и взяла Катю за руку, пытаясь что-то нащупать пальцами, периодически хмурилась. Что она пытается найти? Пульс? Я не врач, конечно, но Катя не выглядела живой и абсолютно точно не подавала признаков жизни.
— Лиса? — осторожно позвал ее я, но Алиса напряженно хранила обет молчания, сводя меня с ума.
Наконец она аккуратно положила руку Кати на постель и заторможено повернулась ко мне лицом.
— Кажется, колонна, — Алиса махнула рукой в сторону бочки, — нам уже не потребуется.
Внутри что-то оборвалось, лопнуло, сломалось.
— Мы… Мы не спасем ее?
Это были одни из самых страшных секунд ожидания ответа в моей жизни. Прямо перед нами лежало тело далеко не последнего для каждого из нас человека, а в соседней комнате сидел мальчик, которому мы подарили надежду, пообещали, что вернем к жизни его маму. И что теперь?
— Она и без нашей помощи хорошо справилась, — усмехнулась Алиса, и у меня отлегло от сердца, но вопросов меньше не стало.
— То есть, она жива? — переспросил я, не веря своим ушам. — Но как?
— Я не знаю, никогда с таким не сталкивалась даже в теории, но, похоже, она позаимствовала твою энергию, — быстро заговорила Алиса, видимо, пытаясь успеть за потоком мыслей. — У меня есть версия, что Клинок Гернштальд сработал не так, как должен. Как если бы натолкнулся на какую-то преграду…
— Какой еще Клинок Гернаштальд? Что это такое? — перебил я Алису, потому что окончательно запутался. Из-за того, что мы спешили, она так и не удосужилась объяснить мне, что произошло. — Ты мне расскажешь, наконец, в какие игры вы ввязались?
Алиса сбивчиво, но достаточно полно рассказала мне все от и до. И про Таню, и про Волкова, и про Ладу. Показалось, что у меня на затылке волосы встали дыбом от таких рассказов, напоминающих больше сценарий некоего триллера, нежели реальную жизнь.
— Получается, если ты права, то Кате теперь нужна энергия, чтобы выжить? — подытожил я.
— Думаю, да, — ответила Алиса и дотронулась до сережки в ухе. — Будем подпитывать ее энергией по очереди. Так она должна быстрее пойти на поправку.
— Можно же просто отловить убийц того же Волкова и «кормить» ими Катю, — «гуманно» предложил я. Ну а что? Они все равно долго не проживут, служа Волкову, а так хоть какая-то польза от них будет.
Алиса качнула головой.
— Слишком опасно. Мы и так сильно рискуем, хотя бы потому что находимся здесь. И еще… — она сделала паузу. — Еще надо решить, что делать с Егором, мы не можем оставить его одного ночевать здесь. Да и случись чего с Катей…
— Об этом не волнуйся, — я не дал Алисе излить поток опасений. — С завтрашнего дня я официально в командировке.
Мы встретились взглядами. Я видел, как она смотрела: с одной стороны выдохнула с облегчением, что мы нашли выход, а с другой глаза наполнились щемящей тоской от предстоящей разлуки. Да, наш совместный путь начался далеко не с вселенской любви, о которой пишут в романах, но родство душ куда сильнее скрепило наши узы. Друг для друга мы были гораздо большим, чем просто любимые.
Я протянул к Алисе руку, медленно провел по щеке, будто хотел запомнить, какая на ощупь ее кожа, затем привстал с кресла и нежно коснулся губами ее лба, шепнув короткое, но так много для меня значащее:
— Поцелуй за меня детей.
***
Два месяца спустя.
Вот уже два месяца я жил в этом доме с Егором и неподвижной Катей. Изредка меня сменяла Алиса и я срывался к детям, для всех остальных пару дней создавал видимость занятого и делового человека, а затем снова уезжал «в командировку».
За это время Танька успела прибрать к рукам власть, принадлежащую Кате по праву рождения, и провозгласить себя главой касты. Смех да и только! Я вас умоляю, ну, какая из Таньки глава? Такая же, как из меня балерина, разве что. Пешка Волкова она: как он прикажет — так и будет. Уверен, ее «безграничное» правление продлится ровно столько, сколько Катя будет находиться в коме. Ну, или до тех пор, пока Катя позволяет ей играть в главную.
Кстати о ней. Врать не буду, за два месяца мы с Алисой уже успели потерять надежду. С виду Катя не подавала никаких признаков жизни, и только едва заметно вздымающаяся грудь и четко бьющееся сердце свидетельствовали, что день ото дня ей становится лучше. Вот только приходить в себя она не торопилась.
Я вошел в комнату Кати и встал за спиной Алисы. Егор сидел на коленях перед кроватью матери и молился, сложив ладошки у груди.
— Боженька, не забирай мою мамочку. Я больше никогда-никогда не огорчу ее, только пусть она проснется.
Меня бросало в жар и покрывало мурашками каждый раз, как Егор невинно просил вернуть ему маму. Алиса, слыша детские мольбы, чуть ссутулилась: ее тоже разрывало изнутри.
— Что, если она не очнется? — тихо, чтобы Егор не услышал, спросил я Алису.
— Нам остается только ждать и надеяться, — так же тихо ответила она, не отрывая печальных глаз от Егора. — Мы уже сделали все, что могли. От нас теперь ничего не зависит. Только от нее.
Алиса развернулась ко мне и уткнулась лицом в мою грудь. Я приобнял ее, хотел хоть как-то облегчить ее страдания, хотя у самого на душе еще те кошки скребли. Знаю, как Лиса вымоталась и устала за этот период напряженного ожидания, ведь неизвестность страшнее всего. А мне так вообще казалось, что в один момент я просто перестану восполняться энергией и помру молодым и красивым.
Вдруг Катя пошевелила рукой. Сначала подумал, что привиделось — мозг выдает желаемое за действительное — но нет. За одним слабым движением пальцев последовало более крепкое.
— Лис… — шепотом позвал я и указал на Катю.
Алиса отстранилась от меня и подошла к постели. Взяла с прикроватной тумбочки фонарик и склонилась над Катей, но проделать какие-либо манипуляции не успела. Катя резко распахнула чернющие глаза, а рукой, которой совсем недавно только шевелила, вцепилась Алисе в горло, впиваясь острыми отросшими ногтями в кожу.
Алиса попыталась высвободиться, но Катя (если это вообще была она в тот момент) лишь сильнее сомкнула пальцы на ее шее. Зло скалясь и утробно рыча, Катя выкачивала из Алисы энергию, своими глазами видел, как она течет по ярким венам Кати. Вряд ли она отдавала себе отчет в том, что делает, и если бы не я, то убила бы Алису.
Конечно, я вмешался. В прямом смысле слова оторвал от Алисы Катю, которая затем попыталась напасть и на меня. Она была дикой, голодной и абсолютно неконтролируемой. Хуже, чем бешеное животное.
Я крепко прижал Катю спиной к себе и обхватил ее руки своими, чтобы уж точно не добралась до меня, пока Алиса трясущимися руками судорожно наполняла шприц успокоительным. Хотя сомневаюсь, что оно сработало бы.
— Мама, ты что? Они хотят тебе помочь! — вскрикнул Егор, о котором в суматохе все успели позабыть.
Он стоял посередине комнаты и с широко распахнутыми от ужаса глазами смотрел на происходящее. Катя мгновенно отреагировала на голос сына: резко повернула голову в его сторону, а затем перевела взгляд на зеркало шкафа, стоящего за Егором.
Она тут же обмякла в моих руках, спрятала зубы, несколько раз моргнула, пытаясь придать глазам человеческий вид, но ничего не вышло. Глаза так и остались черными, и сетка выпирающих темных вен на бледной коже по всему телу тоже не исчезла, дополняя жуткий образ Кати.
Она сглотнула ком в горле и. отвернувшись к стене, хрипло скомандовала:
— Уведите его отсюда.
Алиса в замешательстве посмотрела на меня, затем с опаской перевела взгляд на уже не такую озверевшую Катю, а потом снова на меня. Я молча кивнул. Конечно, промелькнула мысль, что это уловка Кати и она планирует меня «сожрать», но я отодвинул подозрения в сторону и наглухо заколотил дверь подсознания для чувства тревоги. Поверил, что Катя ни за что бы не стала использовать своего ребенка в грязных играх, в каком бы состоянии ни была.
Как только дверь за Алисой и Егором захлопнулась, Катя надтреснуто заговорила:
— Не хочу, чтобы мой сын видел меня такой.
И я ее хорошо понимал. Не передать то чувство, когда боишься оказаться чудовищем в глазах собственных детей. Конечно, рано или поздно они все узнают, но лучше бы поздно.
Я аккуратно выпустил Катю из своих «объятий». Буйной она уже не выглядела, но кто знает, как говорится: в тихом омуте…
— Простите меня. Я не хотела никому навредить. Но инстинкт сработал за меня, — снова произнесла Катя, уставившись пустым взглядом по-прежнему черных глаз. — Что со мной?
Я сел напротив нее и осторожно спросил:
— А что ты помнишь?
***
(От лица автора)
Неделей позже.
Катя поправила черную вуаль на лице и крепче прижала к себе Егора, который читал вслух книгу сказок.
В дверь негромко постучали.
— Войдите, — проговорила Катя и села на кровати.
В комнату вошел Мираж и поклонился. Он делал так всегда.
«Привычка, привитая Госпожой Крисией», — отвечал он каждый раз Арине-Кате, как только та пыталась ему объяснить, что в ее касте нет Господ и Госпожей. Но теперь эта привычка ему пригодилась.
Мираж стал одним из тех, кто ушел из «Черной Лагуны» после прихода к власти Тани, или Валери, как она сама себя «короновала». А еще он стал единственным, кого Катя-Арина посвятила в свои тайны и кому позволила остаться рядом с собой. Он знал все: что случилось, что произойдет и даже то, что Алиса местный Штирлиц.
— От Госпожи Берты и Госпожи Крисии пришли новости: они собирают войско и ждут приказа двигаться на Москву. Наши люди в правительстве здесь и из других стран также присягают Вам на верность и ждут сигнал, — отрапортовал Мираж и снова поклонился.
— Отлично. А от Владимира есть вести? — спросила Катя и украдкой бросила взгляд на сына. Конечно, ей не хотелось расставаться с Егором, тем более после того, что с ними произошло, но другого безопасного варианта она не видела.
— Он уже едет сюда, моя Госпожа, — опять поклонился Мираж, но на этот раз Катя лишь холодно кивнула и жестом показала ему, что он может идти.
— Почему я не могу остаться с тобой? — насупился Егор и захлопнул книжку, когда они с матерью вновь остались одни. — Почему мы не можем вернуться к папе и все рассказать? Папа обязательно нас защитит!
— Сейчас нельзя, милый, — произнесла Катя со вздохом и, обняв сына, поцеловала его в макушку сквозь вуаль. — Никто не сможет защитить нас, кроме нас самих.
