Фиеста

      От красно-жёлтого рябило в глазах, как от долгого созерцания пламени. Счастливые лица пьяных жителей Энканто мелькали тут и там, весь город собрался на главной площади и радовался давно ушедшему дню. Дети, радостно объевшись сладкого, резвились рядом с Луизой, которая смеясь подкидывала и ловила на лету шебутную ребятню. Голоса повторяли одни и те же слова местной национальной песни под звуки гитары и аккордеона. Бруно счастливо отплясывал возле фонтана с сёстрами кордебалетом, в руках у него была бутылка домашнего вина, и в целом весь праздник казался удивительным. Такой откровенной радости и веселья он не испытывал последние лет десять. — Фух, устал, — запив горечь во рту дурманившим вином, брат облокотился на спину Пепы, свесив руку с её плеча, и сквозь смех попытался выговорить, — Давайте отдохнем, эй! — Ты что, сейчас будет парный танец! — Джульетта взглядом нашла своего мужа среди толпы и с улыбкой упорхнула в его сторону со словами, — Пепа, я видела Феликса у таверны, скорее хватай, пока не упился с мужиками!       Потрепав единственного брата по его серой шевелюре, повелительница погоды тоже убежала спасать свой романтический вечер. Семейная идиллия опьяняла лучше вина, с ней жилось намного легче, чем за стенкой с крысами. Бруно облегчённо выдохнул, всё плохое действительно было позади. Пусть даже он и не может также отплясывать в центре главной площади с любимым человеком.       Когда заиграла следующая мелодия, и дамы радостно похватали своих мужчин, Мадригаль глянул себе под ноги, где по всей площади расцвели тысячи желтых роз. Неподалеку Изабель только и делала, что восторгалась результатом своей магии, кружась в забавном танце с Мирабель. Эти двое наконец-то наладили отношения и могли воспринимать друг-друга без конфликтов. Все вокруг действительно заплясали в паре, оставив Бруно в тяжелом одиночестве возле фонтана. Но и тут его настиг личный чертёнок с горячим сердцем.       Мочивший голые ноги в воде Камило нежно улыбался происходящему. Его янтарные кудряшки переливались в свете факелов, а глазки блестели настоящим счастьем празднования Фиесты. Белая рубаха чуть просвечивала кожу, крестик издевательски свисал на грудь, а губы растянулись в ласковой улыбке от радости видеть любимого человека. — Ты сильно устал? — спросил племянник, протягивая Бруно холодную мокрую руку, — Может потанцуем? — Чтобы твоя мать узнала наш маленький секрет? — протягивая руку и помогая встать юноше, Бруно уселся на фонтан сам, чувствуя, как вода забирается под штаны, — Нет, спасибо, я еще жить хочу. — Да ладно тебе, — Камило пихнул любимого человека в плечо коленом и спрыгнул на цветы босыми ногами, — Давай, потанцуй со мной!       И стоило парнишке сделать шаг, как Бруно с ужасом выронил бутылку вина в воду фонтана. На желтых лепестках роз осталась кровь, а с каждым шагом Камило её проливалось всё больше из его разрезанных ступней. — Давай дядя Бруно, идем, — Камило плясал на цветах с лучезарной улыбкой влюбленного юнца и совсем не замечал боли, словно льющаяся алая кровь чудилась только Бруно, — Никто не осудит, я обещаю.       Под ногами у Бруно не было цветов. Только битое и колотое стекло с ярким отражением огня на острых краях, на которые раз за разом опускались голые ноги племянника, разрезая кожу, как нож масло. Осколки торчали из пальцев, резали пятки, кровь бежала ручейком по стеклянному полотну пыток. Стоило поднять взгляд на лицо Камило от его ног, как у Бруно сердце остановилось. Он плакал от боли, плакал как маленький ребёнок и плясал, плясал, плясал, с ненавистью опуская ступни на хрустящее стекло. — Камило, остановись, — преодолев всего три шага до парнишки и заключив его в крепкие объятия, Бруно задрожал, — хватит, пожалуйста, мальчик мой, прекрати! — Что-то не так? — зареванные красные глаза никак не сочетались с жизнерадостной улыбкой, — Что с тобой любимый? Давай веселиться! Фиеста в Энканто бывает лишь раз в году.       Все вокруг: семья Мадригаль, жители города, дети, они танцевали, не замечая абсолютно изуродованные ноги Камило и его слезы. Никто не смотрел в их сторону. Подхватив юношу на руки, так как это делают женихи с невестами, Бруно пронес его до фонтана, усаживая себе на колени. Кровь капала на штаны и камень, алой жидкостью пахло всюду, окроплённое стекло сверкало красным. — Что случилось крысенок? — Камило повис на дяде и полез целоваться, пропихивая язык ему в рот, — Такой бледный, красивый, добрый. Мой!       Музыка резко смолкла, танцы остановились, все в городе озирались на этих двоих, и Бруно с ужасом смотрел на людей. В их лицах был страх, презрение, омерзение от происходящего. Пепа, примкнув к мужу, не могла поверить своим глазам и от ужаса прижимала к рту руки. Её плечи дрожали, даже объятия мужа не могли согреть женщину. Бруно с испуганным видом дернулся в её сторону, чтобы объясниться. Но вдруг понял, что на коленях уже сидит не взрослый парень. — Ты меня любишь? — слишком громко спрашивает маленький шестилетний мальчик с кудряшками на голове с не сломанным голосом и улыбается, — Дядя Бруно, ты меня любишь?       Проснувшись от глубокого шока, Бруно резко открыл глаза, чувствуя стук собственного сердца в груди. Сон, всего-то сон, а картины перед глазами так и стоят. Придавив ладони к ноющему куску мяса, что отстукивало его время жизни, мужчина задрожал, как околевший на морозе жеребенок без матери. Тяжелое теплое одеяло укрывало его с головой, и недостаток кислорода привел к такому страшному сну. Выбравшись из-под одеяла и оглядываясь вокруг, Бруно облегчённо выдохнул. Никого вокруг. Это просто кошмар, злая шутка страхов в его голове.       Если Камило не захочет, в его комнату никто и никогда не проберется. Не стоит волноваться, что здесь их увидят. Нет, точно не здесь.       Эта спальня радикально отличалась от других комнат в доме и имела свой неповторимый антураж. Вместо кровати — сотни мягких ковров, в которых никогда не забивалась пыль. Мягкие теплые одеяла с подушками и красно алый гамак над самодельным лежбищем из ковров и одеял. Множество ловцов солнца с разноцветными зеркалами игрались цветными зайчиками, разбрасывая их по всему импровизированному гнезду. Тепло, уютно даже если опустить тот факт, что дорога сюда проходит через чертов зеркальный лабиринт. Прямо как норка для мышонка, который хорошо спрятался от жестокого мира.       Хозяин зеркальной комнаты крепко спал, мило пуская на подушки слюну и даже немного похрапывая. Его кудри одуванчиком торчали в разные стороны, а неестественно нелепая поза только умиляла. На скуле виднелся небольшой синяк, из-за которого у Бруно в груди снова поднимает голову чувство вины. Взрослый, почти совершеннолетний. Ключевое слово «почти». Благо, что вчера они больше не предприняли никаких попыток заняться интимом и просто уснули вымотанные долгим днем. — Камило, вставай, — слегка толкнув племянника в ногу, Бруно надеялся на его быстрый подъем, но тот среагировал иначе. Просто отвернулся что-то пробубня, — Вставай, завтрак пропустим, а не то Долорес всем расскажет, не удержится же! — Не расскажет, она свой… — кажется дальше должно было быть «человек», но Бруно не разобрал в сонном лепете, — Дай поспать! — А потом Абуэла еще спрашивает, когда у меня появятся свои дети, — чертыхнулся мужчина, вставая с ковров и взглядом ища рубашку и пончо, благо штаны все еще были на нем, — Как с вами девочки только справляются? — Нормально. Я — мамин лучик солнышка, — Присаживаясь и потягиваясь проскрипел юноша, хрустя позвонками, — И Бабушкина головная боль. Чего ты на меня смотришь, как мышь на кусок сыра? — Рубашку верни!       Зевая и сонно причмокнув ртом, Мадригаль глянул на свои предплечья. Действительно, старая рубашка цвета вымокшего кирпича была на нем и свисала, мятая, мягкая, вкусно пахнущая мужиком и нагретая его телом. Прикинув мысленно разговор и битву за рубашку, которая добавляла уюта к утру, Камило решил, что приз стоит нервов и времени. Напялил рубашку получше на плечи, довольно усевшись на подушках, как кошак. — Нет, она мне больше идет. — Камило, мы сейчас правда опоздаем к завтраку, прекращай вести себя как малолетний дебил и верни мне одежду. — И что ты мне сделаешь? — улыбнулся чертенок, — Отшлепаешь?! — Камило, блядь, — Нырнув в пучину одеял и подушек, Бруно попробовал схватить племянника за руки, но тот успел увернуться, — Давай снимай, я не выйду из этой комнаты полуголый! — А-а, спасите, раздевают! — Верещал мальчишка под сильным телом и со смехом схватился за первую попавшуюся подушку, заряжая ей прямо в шнобель противника. — Не отдам, это мой трофей, я победил в конкурсе «Минет года»! — Я тебе щас… дам, минет года.       Схватив парня за ногу, Бруно потянул на себя тело, издающее звук поросячьего визга. Мужчина с улыбкой придавил Камило подушкой к груди, и так остался лежать, пока парнишка пытался, кряхтя и махая руками, выползти из-под тела дяди. — Все, победил дракона? — еще не до конца отойдя от веселой истерики, Камило потерся эрекцией о бедро Бруно, благо на нем было нижнее белье, — А с этим теперь что делать?! — Ты мальчик взрослый, сам знаешь. — М-м, ты не хочешь читать мне лекции по половому воспитанию молодых содомитов, как это печально, — чуть укусив Бруно за кончик носа, Камило распластался звездой, — Я думал, ты возьмешься за мое перевоспитание! — У меня нет такой цели, как сделать из тебя приличного гея, я тебя любого приму. Камило, тебе нужно кое-что уяснить, — вдруг сменил тон на серьезный Бруно, с его лица пропала та чуть детская радостная улыбка, — У нас не будет полноценного секса до твоего восемнадцатого дня рождения! — До дня рождения?! — Камило аж подпрыгнул, немного приподнимая тело, настолько он был возмущен, — Это же только в апреле. — Всего четыре месяца, потерпишь? — Нет! — Потираясь эрекцией о живот дяди, Камило прямым текстом говорил, — Так долго, это издевательство! — Я сказал полноценного секса, а вот про все остальное я ничего не говорил… — Хм, то есть тебя смущает конкретно твой член в моей заднице, а в моем рту нет, — Камило послушно вытащил руки из рукавов рубашки и, снова зевая, улыбнулся, — Логично, ничего не скажешь. — Пожалуйста, давай повременим, — перед глазами стояло лицо маленького мальчика из сна, — для меня это очень важно!       Хлюпнув носом, Камило немного поежился от холода без одежды и прижался к Бруно в поисках тепла. Он прекрасно отдавал себе отчет об их положение в обществе и семье, дальнейшие отношения будет прятать сложнее, чем все то, что было до вчерашнего дня. Особенно когда Бруно хотелось тискать ежеминутно в каждом темном закутке дома, как ту милую пушистую крыску не способную укусить. Нельзя чтобы родственники узнали о них до того, как Камило сможет заявить им «я взрослый, и я принял решение». И самого Бруно, который еще не до конца обвыкся с происходящим, тоже стоило брать в расчёт. Эгоизма в новых отношениях должно быть по минимуму. Камило не хотел потерять только-только обретенный покой на сердце. — Четыре месяца — это очень долго, но я обещаю, что продержусь, — Поцеловав дядю в щеку, он как взрослый добавил, — Но ты тоже обещай, что не бросишь меня к тому моменту и выполнишь свою часть уговора! — Какого уговора? Трахнуть тебя, как ты станешь совершеннолетним? — он притерся тканью брюк о прикрытый стояк юноши. Глаза Бруно блеснули зеленью, а хитрая улыбка расцвела на лице, — И как же ты хочешь, чтобы я это сделал?!       Зубы Бруно слегка коснулись ключицы Камило, словно холодный жидкий мрамор стекающий по коже. Сухие поцелуи опускались все ниже и ниже, ни оставив ни одно место на груди мальчишки без ласки. Парню осталось лишь довольно лежать на коврах и наслаждался. Прикусив немного розовый сосок, выгрызая из юного тела легкий дурманящий стон, Бруно еще сильнее оскалился. Наконец тот самый момент, когда он может отплатить поганцу той же монетой! — Хочешь, я буду нежно и медленно растягивать тебя пальцами со смазкой целый час, не прикасаясь к твоему истекающему члену и игнорируя весь твой щенячий скулеж?! — пошло и развязно язык прошелся по всё тому же укушенному соску, и Камило вздрогнул, слегка приоткрыв рот. Глубоко в душе Бруно был доволен как бес, — Я бы осторожно брал тебя, ласково, долго. Обласкал бы тебя с ног до головы, чтобы ты весь пропах мной. Засунул язык тебе между ягодиц и вылизывал оттуда собственную сперму, доводя тебя до оргазма. Так ты хочешь?       Грубая рука, с которой вдруг начал сыпаться песок, прошлась по голому бедру Камило вниз на нижнее бельё, сжимая на ягодице пальцы. Резко и со всей силы мужчина потянул парнишку на себя, что тот аж ахнул. Теперь тела соприкасались еще больше, а Бруно сменил милое заботливое лицо на жёсткое. С голодом в глазах он не отводил взгляда от пунцового лица племянника. — Ах нет, как я мог забыть, не о таком ты мечтал все это время, наш Камило любит по другому, верно? — сильный укус в шею сопровождался тихим визгом. Камило вновь и вновь льнул к мужчине телом, уже не зная куда деться от возбуждения, — Тогда бы я даже не стал тратить времени на подготовку. Нет-нет, такой роскоши я тебе не предоставлю, мой хороший. Я жёстко и резко засажу в тебя свой член по самые яйца и со вкусом выебу, так чтобы ты у меня скулил от ощущений и кричал. Вспомнил каждую молитву, рыдал и просил остановиться.       Мягкую нижнюю губу Камило прикусил до кровоподтека, все сильнее и реще потираясь членом о Бруно. Ах, если бы только этой ткани не было! Тогда он бы сам уже насаживался на этот член, наплевав на все свои обещания и слова, лишь бы ощутить его в себе. — Я крепко прижму тебя к своей груди и не позволю даже дернуться в этих объятиях, буду драть тебя в твою истекающую дырочку, прямо как податливую продажную шлюху в переулке, искусал бы все твое тело, вот так…       Мужчина продемонстрировал силу сжатия челюстей на другом плече, от чего Камило простонал с глубоким возбуждённым дыханием. Бруно немного встряхнул головой, убирая черные пряди, прилипшие к взмокшему от пота лицу. Ему нравилась эта игра, пусть даже у самого в штанах тесно. То, как этот чертенок просил, как менялись эмоций на его лице, оно того стоило, однозначно. — И ты не посмеешь кончить, пока я тебе не разрешу. Даже когда я буду останавливаться каждый раз, когда ты будешь на грани. Я остановлюсь, войдя внутрь тебя полностью и не позволю тебе двигаться самому на моем члене, пока ты не взвоешь, Камило. Пока тебя не услышит весь дом! Как ты сильно этого хочешь, как тебе нужно, чтобы я наконец кончил в твою тугую жаркую задницу, — толкаясь бедрами, словно трахая, мужчина тёрся об юношу и сам краснел как рак. С каждым таким толчком по телу бежала жаркая волна, — Ты будешь хныкать и умолять меня быть быстрее, а я, издевательски наслаждаться твоей сладкой мукой… — Бруно, — Камило чуть приподнялся на локтях, хотя добраться до губ и поцеловать, но мужчина отвернулся, — Дай мне! Пожалуйста!       «Нет, мой милый, ты будешь ждать» — шепчет кто-то в голове, и Бруно скалится, как кот, добравшийся до свежего мяса. Моё, всё моё. Пунцовые щёки Камило были по-особенному любимы, от них тлели остатки самообладания где-то внутри. Ему хорошо, хорошо с ним, и это самое главное. Камило его не боится. — Я буду любить тебя, всю ночь, пока петухи не пропоют, так ты хочешь, мой мальчик?! — Да, ага, да, блядь, — выгнувшись дугой, Камило все же дорвался до губ Бруно, замерев еле касаясь их в немом крике оргазма, — ахгр, крыса! Сука, Тио, что ты… творишь?       Влажное пятно на трусах мазало по члену. От этой картины Бруно довольно улыбнулся, выдергивая из-под племянника свою рубашку. Она была не просто теплой, а горячей, ещё сохраняющая запах несостоявшегося любовника. Встав с постели и молча натянув рубашку на себя, мужчина стал медленно застегивать пуговицы, пока Камило, все еще не очухавшись, смотрел в его сторону как на предателя родины. — Это подло. — Месть бывает и горячей, да? — с улыбкой ответил дядя, глазами выискивая старое пончо, — Приводи себя в порядок и давай к завтраку, я пока первый из спальни выйду.       Наклонившись к племяннику, Бруно чмокнул его в щечку, после чего с улыбкой ушел к стеклянным поворотам кривой тропы. Там, у самого выхода из бездны, он и нашел любимый атрибут одежды.       За завтраком Бруно грубо откусывал от свиных рёбер куски мяса, не жуя их глотал, как самый голодный в мире человек. Вся семья смотрела на него так, словно их дядюшку подменили. Почти месяц его не было видно, а тут такие резкие перемены: разговаривает, улыбается, даже аппетит вернулся. Рядом с его тарелкой на столе, грызла косточку любимая крыса, не совсем понимая почему все эти люди так пялятся на её человека. — Доброе утро, — Камило наклонился к матери, целуя ту в щёчку, — Чем сегодня порадуете, тётя Джульетта? — Камило, руки убери, сначала гарнир!       Ударив сына по руке, Феликс протянул парнишке тарелку с картошкой. Все члены семейства Мадригаль наконец перестали буравить взглядом провидца, принимаясь за трапезу в галдеже обсуждения планов на сегодняшний день. Камило присел рядом с Бруно, и тут же стащил с тарелки дяди одно из мясистых ребрышек. — Доброе утро, — как ни в чем не бывало улыбается паренек, слегка наклонившись и опуская ладонь на бедро дяди, — Как спалось?       Когда ладонь опустилась между ног, Бруно подавился мясом, кашляя с широко открытыми глазами. Крыса осуждающе глянула на странного человеческого детеныша, устало пискнула и продолжила грызть свою косточку. Странные люди, наверное им так надо.