Фиеста

— Хэй, а вот и подарок для именинника, всё как ты хотел! Месяц ткань выпытать не могли у торговцев, — Мирабель протягивает кузену цветную коробку, но Камило с каменным лицом идёт мимо, — Камило, ты чего?       Вечно жизнерадостный кузен явно был не в своей тарелке, вся его забавная харизма была задута, словно свеча с первым лучом зари. Таким Камило Мадригаль Энканто ещё не видело. — С днём рождения, родной! — Долорес обнимает брата и целует в щёку, но и этот жест был им проигнорирован, — тебе не стоит переживать из-за него в такой день, мама не оставила ему выбора. — Выбор есть всегда, — чётко и спокойно проговаривает парнишка, — Я не хочу праздновать, начинайте без меня.       Долорес с недоверием глянула на брата, который твёрдым шагом направился вниз по лестнице к выходу. Переглянувшись с Мирабель, она всё же спросила его в спину. — А ты куда? — Я? — Камило застыл на пороге дома и, не оборачиваясь, тихо прошептал, — К Князю.       Прятать от Долорес правду смысла нет, ведомая заботой о младшем брате, она всё равно подслушает. Пусть знает. Кому, как не ей, знать, что Князь никогда и ничего плохого ему не сделает. Когда дверь за парнишкой закрылась, Мирабель и Долорес с ужасом посмотрели друг на друга и разом рванули к Бруно в башню, преодолевая боль, в горящих от бега лёгких, тысячи ступеней и песок во рту. — Дядя Бруно, беда, — Долорес хватала ртом воздух, жадно с хрипами дыша, — Камило он… Он… — Он к Княгине в дом пошёл! — Также запыхавшись, вымолвила Мирабель, падая на пол и растекаясь звёздочкой, как нагретая на костре зефирка.       Бруно, у которого брови от удивления поползли на лоб, схватил пончо и, перепрыгнув через уставших племянниц, побежал вниз по лестнице за Камило. «Только не Княжна!»       Двухэтажное здание с белоснежной облицовкой выделялось среди других домов красными окнами и такой же кроваво-грязной крышей. Рамы окон, покрытые красной краской и завешенные красными занавесками, словно кричали: «Лучше не приближайся». Около красной двери сидел крупный мужчина, монотонно потягивающий сигарету через фильтр. Он лишь взглядом обошёл Камило, кивая головой. Разрешение на вход Мадригаль получали всегда. Практически VIP-гости.       Первый этаж ничем не отличался от обычной таверны с алкоголем и закусками, если не брать во внимание полуголых дам с ярким макияжем, звонко смеющихся за столами в обсуждении вчерашнего вечера. Музыканты, лениво настраивающие инструменты, пытались репетировать. А рассыпанные по углам головорезы тихо дремали у своих тарелок с сытным завтраком. Утром в этом доме разврата клиентов особо не было, поэтому хамелеон быстро выцепил взглядом высокую фигуру, с коротко стриженными волосами цвета рыжей листвы. Князь о чём-то весело болтал со своим товарищем, попивая из кружки что-то похожее на молоко. Алкоголь он терпеть не мог, зато мог побаловаться семейной травкой. — Мне больно, — сразу падая ягодицами на колени к бывшему, Камило губами прильнул к рыжему виску, чувствуя как дрожат поджилки. — Приласкай меня!       Молоко, которое Князь успел отпить из кружки, полилось по губам и подбородку от удивления, оседая на груди розовой рубашки мокрыми пятнами. Улыбка от веселой беседы с телохранителем сменилась на гримасу непонимания происходящего. — Я думал, что тебя отпустило, — Князь удивлённо приобнял парня за талию, как он обычно это делал раньше. — Что случилось? Тебя так давно не было, котик. — Потом, пожалуйста, Князь, мне нужно! — Пойдём, — махнув в сторону барной стойки женщине двумя пальцами, Князь посмотрел на своего собеседника, — Хосе, ты с нами.       Княжна, наблюдая за тем, как её сын утаскивает одного из Мадригаль наверх во второй номер, только улыбнулась, продолжая наводить порядок за барной стойкой. Вчера был аншлаг, гостей была тьма, её девочки хорошо заработали, а алкоголя осталось всего ничего, но, благо, самогонные аппараты работали на славу и быстро. А вот интрижка её мальчика с хамелеоном Мадригалов мало волновало материнское сердце. Пока кровь не пролилась — всё под контролем. — Пусти, собачий сын, — слышится ей давно забытый голос и, оторвавшись от алкоголя, женщина взглянула на вход, где её охрана не пускала мужчину. — Я тебе сейчас такое будущее предскажу — в гробу вспоминать будешь! — Пусти его, — машет рукой женщина охраннику, и в кабак заваливается зелёное и разгневанное нечто с капюшоном на голове. — Сколько лет, Брунито, соизволил наконец навестить старую подругу? — Где Камило?       Без «здравствуй», без интереса как идут дела. Бруно со злобой смотрит на знакомую из далёкого прошлого, которой когда-то предсказывал будущее, сидя под звёздным небом перед костром. Он читал ей вслух о русских и их истории. Именно в тот момент Жезавина гордо назвала себя «Княжна» и также гордо несла свой титул через года. Но прижилась почему-то именно «Княгиня», практически все в городе называли её именно так. Кроме одного человека. — Княжна, я не шучу, где мой племянник? — Наверху с Князем, в моём кабинете, — рыжие кудри рассыпались по плечам, и добрая улыбка от встречи с другом сменилась угрожающим оскалом. — Обидишь моего сына — закопаю живьём.       Любую угрозу от этой женщины стоило воспринимать всерьёз, даже если миловидный тон голоса сбивал весь настрой и её слова казались пустой шуткой. У Княгини в городе была репутация честной женщины, у которой руки по локоть в крови. Если мать Бруно отстраивала город и помогала жителям с их повседневной жизнью, то мать Княгини взяла на себя обязательства по сохранению этого порядка и истреблению тех, кто не хотел соблюдать нормы установленной морали в городе. Но то ли магия продлевает жизнь, то ли просто от стресса и сигарет, мать Княжны скончалась. Оставила свой бордель, наркопритон и обязанности единственной дочери, которая быстро заработала себе репутацию хорошего справедливого головореза.       Много лет назад, когда Бруно ещё не знал человеческого презрения и тычков в спину «это он нам беду накликал», Княжна, Бруно и Альберто хорошо дружили. Мечтали когда-нибудь покинуть пределы Энканто и узнать, что скрывают горы. Их юные умы будоражили книги, в которых можно было разглядеть иллюстрации внешнего мира. Но сейчас многое изменилось. — Камило, открывай быстро! — Постучав в дверь со всей силы, мужчина впервые на своей памяти повысил голос осознанно. — Открывай, мы идём домой!       Дверь открылась и его за руку затащили в комнату, придавливая к стене. Небольшой кабинет с полками, на которых стояли свечи и книги, был идеально чист. Кабинет вмещал рабочий стол, на котором сидел Камило, и два стула, по стенам развешаны зеркала и фотографии. Князь изрядно вымахал с последней встречи с предсказателем, возмужал и даже стал выше всех присутствующих в комнате.       Пока Хосе запирал дверь и крепкой хваткой держал Бруно, как мелкого крысеныша, Камило с улыбкой нашёптывал Князю на ушко своё желание. Парень удивился такой необычной просьбе, но перечить имениннику не стал — он ведь ему подарок не подготовил. Да и это же совершеннолетие самого Камило Мадригаль, в такой день нужно действительно что-то особенное. — Хосе, усади нашего гостя, в ногах правды нет. — Князь наклонился к ящику стола, доставая оттуда стеклянную баночку с каким-то жиром. — Обеспечим ему место в первом ряду. — Что вы делаете? — Бруно грубо усадили на стул напротив стола, руками придавливая за плечи. — Камило пойдём домой, мы с твоей матерью… — Хосе, заткни его, он портит настроение моему любимому человеку. — И нежно обведя щеку Камило пальцем, юный бандит укусил шею любовника, выгрызая лёгкий пошлый стон. — Моему мальчику уже не терпится начать. Судя по тому, какой ты сегодня отзывчивый, у тебя давно никого не было? — Да, очень давно, — Камило еле дышит, ёрзая ягодицами по столу и наблюдая как Бруно завязывают рот тряпкой. — Приласкай меня, Княже, пожалуйста, Фидель.       Попытка вырваться не принесла никакого результата. Против здоровенного мужчины, в килограмм сто, Бруно бы не выстоял даже в честном бою. Поэтому оставалось просто сдаться, очередной раз уступая Камило в его выходках. Связав руки незваного гостя за спиной, Хосе игриво подмигнул ему, как бы намекая, послушно открыть рот, иначе будет больно. Красная тряпка была нежно завязана на затылке, так что рот оставался открытым, и ткань больно врезалась в уголки губ, придавливая язык к небу. Бруно послушным пёсиком сидел как от него требовали, жалобно поглядывая на Камило, мысленно умоляя одуматься. Не мог его мальчик сделать такой колоссальный шаг назад. — Ты подготовился? — Фидель расстёгивает на штанах Камило ремень, заставляя того чуть привстать, чтобы снять лишнюю одежду. — Знаешь же, что я люблю когда всё чистенько. — Да, я планировал, — шепчет парнишка в ответ, опуская взгляд на шокированного дядю. Нет, он не остановится, как не умоляй. — Ещё с самого утра.       Штаны упали к ногам, и Камило грубо, как ему нравится, развернули к столу, нагибая словно текущую девочку только отданную замуж. Так, чтобы прогиб в пояснице смотрелся эротично и красиво, всё-таки сегодня у них есть зрители, нужно постараться на славу и сделать всё по высшему классу. Набрав немного жира на пальцы, Князь осторожно прошёлся между голых ягодиц Камило, сразу находя дырочку анального отверстия. Но, на его удивление, два пальца сразу не вошли. Только один, и уже от этого его личное солнышко млело и постанывало. — Ох, какой ты сегодня тугой. Неужели правда никому не давал? Как это на тебя не похоже, — Князь наклонился к Камило, сильно кусая за загривок, оставляя на коже отчётливый след зубов. — Наверное, он очень особенный для тебя, да? Знать бы ещё, кто смог так запасть тебе в сердце.       С сарказмом тянет юноша, взглядом осматривая побледневшего Бруно. Худощавый, низкий, трусливый и недостойный такого яркого солнышка, как его хамелеончик. Недостойный его ярких и неподдельных стонов. Камило зажмурился, чувствуя небольшой дискомфорт, когда в него протиснулся и второй палец. Эти руки уже знали куда давить, и сразу прошлись по бугорку простаты, заставляя прогнуться ещё больше, с пошлым шипением и закатанными от удовольствия глазами. Слишком давно в нём никого не было, слишком долго ночные фантазии оставались лишь мыслями. Член у Камило уже давно упирался в животик, с него аж текло от давно забытой, но такой необходимой, ласки изнутри.       Когда Князь вытащил пальцы и начал снимать свой ремень, Бруно дёрнулся, вставая с табуретки, предпринимая ещё одну попытку остановить безумную игру, но его тут же оттащили обратно, больно сжимая горло. Взвыв от боли, мужчина согнулся пополам, и из глаз его хлынули слёзы. От этого Камило подорвался со стола, привставая на руки. — Фидель, ему больно. — Хосе, не перебарщивай! — Строго скомандовал Князь, и боль в затылке у Бруно пропала вместе с пальцами. — Никакого рукоприкладства! Нежнее!       Бруно со слезами на глазах, не то от боли, не то от представленной картины, пытался что-то промычать, вроде «Не надо», вразумить племянника. Но Камило всё равно позволял к себе прикасаться, позволял этому мальчишке гладить свою спину, бока, ягодицы, словно в руки малолетнего бандита попала самая дорогая и редкая игрушка во всём мире. И он хотел насладиться ей сполна, медля и растягивая момент прелюдии до безобразия долго. Князь немного вздрочнул, — не крупный член, — наслаждаясь тактильным чувством обладания этого прекрасного тела. Бруно где-то в душе был доволен, — у него явно больше, но радость эта была недолгой. Потому что это не он сейчас будет ласкать Камило, а какой-то другой сопляк.       «Смотри на меня, не на него», — мысленно просит Камило не отводя взгляда от Бруно, чувствуя как головка медленно давит на его дырочку, и чуть приоткрыв рот от жуткого желания подался назад, помогая Князю скользнуть в себя быстрее. Лёгкая боль и удовольствие от забытой наполненности щекотали нервы, но тело помнило как расслабляться и всё быстро пришло в норму. Камило был доволен. Не тем фактом, что снова был наполнен и вынужденный целибат закончился. Он был доволен реакцией Бруно, из глаз которого бежали слёзы по щекам впитываемые краснотой тряпки. «Смотри, смотри, смотри», — шевелятся губы без звука.       В голове у наблюдающего почему-то сразу возникли воспоминания о том, как он в первый раз взял племянника на руки, ровно восемнадцать лет назад. Маленький орущий младенец, которого Феликс вынес из их с Пепой спальни. Розовый бутон, которого Бруно полюбил всём сердцем, ещё один Мадригаль в семье. Не девочка, а мальчик — внук Педро. Глядя на то, как нежно и ласково этот Князь вытрахивал из его Камило пошлые звуки, стоны, охи, вздохи, Мадригаль почему-то думал именно о семье и её ценности. Маленький Камило ползёт по полу за одной из его крыс, хватает зверя за хвост и та послушно терпит все издевательства восьмимесячного ребёнка. Он делает свои первые шаги от мамы к папе, играет с Мирабель в театр в их детской комнате, получает свой дар и радостно бежит к дяде на ручки похвастаться. Мелькает тысячами лиц, наслаждаясь волшебством… — Ты лучше любой маминой шлюхи, чёртов демон, Мадригаль. — Чётко проговаривает Князь, дергая жёлтое пончо, поднимая Камило над столом и прижимая к себе. — Такой тугой, яркий, солнышко, ты же знаешь, что я спущу в тебя!       Увернувшись от поцелуя, Камило вернул взгляд на Бруно, который оставил любые попытки вырвать и просто с широко открытыми глазами смотрел. Смотрел как его племянника сношает другой мужчина, не он. Как младший Мадригаль и хотел. От толчков Филипе не было той насыщенности, не было тех чувств в груди, и даже стимуляция простаты не помогала кончить. Хамелеон уже ощутил, как его сегодняшний любовник спустил в него всю свою сперму. И это не принесло никакого облегчения от боли в сердце. Пустота в душе оставалась глубокой бездонной ямой. — Ещё, — шепчет запыхавшийся Камило, вновь ложась на стол, и оттопыривая задницу. — Князь, мне мало. — Понятно, как обычно значит. Я думал, сегодня ты быстрее кончишь. — Застегнув свои штаны и вытащив из нагрудного кармана самокрутку с коноплей, Филипе подкурил, приглашая своего телохранителя себя сменить. — Хосе, закончи дело.       Мысли и воспоминания настолько затуманили разум, что Бруно не заметил вблизи стоящего мастурбирующего мужчину. Князь отошёл от Камило, и на его место встал другой, сразу резко вторгаясь членом в горячее, скользкое от спермы, нутро. Именинник взвыл от боли, царапая стол когтями, но остановиться не просил. Лишь шептал каждую секунду одно слово — «Ещё». — Красивый, да? — Князь подошёл к Камило вплотную, выдыхая дым от наркотика ему в лицо. — Молоденький, резвый, выносливый. Был бы моим, никогда голодным на член бы не ходил.       Вновь затянувшись и потеряв всякие границы дозволенного, Князь обогнул Бруно кругом, развязывая импровизированный кляп. Схватив мужчину за волосы, он грубо заставил его подняться на ноги и сделать два шага к столу. Теперь между разгневанным и тяжело дышащим мужчиной, племянника которого грубо, резко и быстро трахали в задницу, оставалось всего десять сантиметров. — Смотри. Он хотел, чтобы ты смотрел. Неприлично отказывать имениннику в такой день. — Затянувшись вновь, Князь выпустил дым из ноздрей, имитируя быка на кариде. — Не знаю, чем ты это заслужил, мужик, но моё солнышко получит всё чего желает.       Самокрутка оказалась у губ Бруно, а со спины к нему прижимался сын старой подруги. Плюнув на всё и вся, мужчина блаженно затянулся травой, чувствуя как по телу идёт волна расслабления. Ноздри его уже не раздувались от гнева и краснота с лица спала. В штанах тесно, но этого нельзя показать местным уродам. Нет, он не сдастся. Ещё одна затяжка, только ради того, чтобы выдохнуть сладкий дым Камило в лицо, который он жадно соберёт своим носиком. Стекающая с губ племянника слюна капала на стол. Его вспотевший скулы уже болели от широкой похотливой улыбки. Язык непроизвольно вываливался изо рта. Камило здесь не было, остался только тот больной ублюдочный чёрт с желанием, чтобы в него спустило как можно больше людей. — Шлюха, — тихо рычит Бруно, не отводя взгляда от лица любимого. — Мразь, я всего лишь хотел тебе помочь. Вытащить из этого дерьма. — Ты ещё не понял, дядя? — Князь зарылся в волосы Бруно пальцами и демонстративно наклонился к Камило, туша бычок об его ключицу. Хамелеон на это никак не отреагировал, а только послушно облизал пальчики с сигаретой. — Его не надо спасать, его надо драть как захлебнувшуюся в гормонах девку. Посмотри на него. Ты правда думаешь, что ему не в кайф? Что ему сейчас плохо? Да он живёт только ради этого, чтобы в него член пихали во все дыры.       Стол начал гулять от резких и сильных толчков Хосе. С каждым толчком Камило издавал забавные милые звуки, как пищалка для детских игр. В его глазах уже не читалось никакого разума — одно сплошное удовольствие и желание, чтобы это никогда не заканчивалось. Бруно заскулил, потираясь членом о край стола. Это мерзко, это пошло, но блять… Он прекрасен, в этом Филипе был прав, сейчас Камило перед ним был настоящим, и им хотелось наслаждаться. Его кожей, дыхание, и самим существованием. Растраханный, доведённый до сумасшествия, нимфоман. — Камило, посмотри на меня, послушай, — Бруно почувствовал свободу рук, Князь таки снял верёвку, и одна из ладоней легла на щёку племянника, большим пальцем опускаясь в рот. — Тебе нельзя кончать, слышишь меня? Ты очень расстроишь своего дядю. — Бруно, — заикаясь выдаёт Камило, чувствуя как внутри всё наполняется спермой, — Крысëнок… — Хосе, пошли отсюда. — Бросив на стол пару самокруток с коноплей для Камило, Князь осмотрел своё солнышко на наличие ран, и вышел из кабинета. — Дальше они сами разберутся.       Стоило бугаю Князя только закрыть за собой дверь, как Камило потянулся к Бруно и поцеловал, осторожно, нежно, ни на что другое просто сил не хватало. Он всё ещё не пришёл в себя, но отчётливо знал, чего хочет и кто поможет ему закончить. — Ещё, пожалуйста, — опьяненный, то ли коноплей, то ли представлением, Бруно осторожно притягивает мальчишку к себе, расставляя его ноги по обе стороны. — Ещё, Бруно.       Почему голос разума молчит именно сейчас? Где его страшные ночные сны? Где совесть и то человеческое, что Бруно в себе так берёг? Почему сейчас нет никакого выбора и желания останавливаться? — Шлюха, какой же ты красивый, — шепчет в губы любимого человека Бруно, слегка приспуская резинку штанов. — Чёрт, грязная блядь. — Ахах, я всё ещё узкий, тебе понравится, я обещаю. — Если Камило чувствует такую блаженную пустоту, и оголённую в душе любовь при таких вот оргиях, Бруно его понимает. Легко угодить в эту западню и не желать просыпаться. — Я всё ещё не кончил, пожалуйста, Бруно, помоги мне.       Этот момент должен был стать особенным для них. Бруно представлял себе всё совсем по-другому. Не так, чтобы он грубо толкнул племянника в грудь, и забрасывал его ногу себе на плечо, жадно, и без чувства любви, вторгаясь в уже растянутую задницу, где вместо смазки была чужая сперма нескольких мужчин. В груди разрывался пожар ревности и желание присвоить — зубы смыкаются на мягком бедре, выгрызая раз за разом новые метки. «Моё», — орут демоны в голове, и Бруно хочется перегрызть Камило глотку, чтобы никто и никогда больше к нему не притрагивался. — Дядя, агх… В меня, хочу тебя всего, — Камило подмахивает в такт, стараясь насадиться глубже. — Да-да, любимый, ах, я сейчас…       И не солгал, стоило мужчине вогнать свой член как можно глубже, задевая простату, как Камило согнулся с громким криком, кончая себе на живот с одеждой, грудь и даже лицо. Его уставшее красное лицо, с обкусанными губами и капельками спермы на них, довели Бруно до предела, о котором он даже не подозревал. Самый позорный и яркий оргазм в жизни, от которого онемело лицо и заалели огнём уши. Позвонки на шее хрустнули от того, как задергались мышцы на спине, когда яйца поджали, руки немного подкосило, и Бруно упал на Камило с тяжёлым дыханием. Мужчина всё ещё не до конца понимал где он, и что он натворил.       Только когда ясность разума вернулась в голову, Бруно немного приподнялся на руках, заглядывая в грязное от соплей, слюней и спермы лицо племянника, которое не выражало никакого сожаления. Только похоть с довольной, как у сатаны, мордой. Добился своего, ублюдок. Гнев в груди наконец прорвался наружу, потому что сил его сдерживать у Бруно просто не осталось. — Я всего лишь хотел тебе помочь, а ты затащил меня в это пекло вместе с собой! — Прижимая ладонь к шее Камило, и со всей силы сдавливая, Бруно шипел ему в лицо как змея. — Я тебя ненавижу! Ты смешал всё что было в тебе хорошее с дерьмом, и ты сам это выбрал! Сам!       Покрытые зеленью глаза мерцали на бледном лице как два изумруда. Жёлтые зубы в оскале смотрелись как у бешеного пса. И в целом мужчина стал похож на то, как его видели другие люди. Бруно даже не заметил, когда Камило стал хрипеть от недостатка воздуха, без сил пытаясь разомкнуть руку у себя на шее. — Я ни в чем не виноват! Ни в чем! Я просто люблю тебя, идиота!       Через хрипы боли Бруно слышит одно только «Дядя», и холодная волна происходящего окатывает с головы до пят. Резко отпустив горло племянника, мужчина делает пару шагов назад, сбивая табуретку и оставив, согнувшегося в плачущий комочек, Камило одного. Прижатые к груди колени и громкие всхлипы начавшейся истерики заставляют его ощутить мерзость уже к самому себе.       Круг замкнулся и всё началось с начала: вина, похоть, нежное чувство с желанием успокоить. Бруно в гневе бьёт кулаком вблизи стоящее зеркало, чтобы не видеть своего отражения. Происходящее должно оказаться ещё одним кошмарным сном, но боль от осколков, застрявших на костяшках, отрезвляет окончательно. Это не сон, и он не проснётся в тёплой кровати рядом с любимыми крысами. — Я хороший человек, хороший. Даже если я содомит, я стараюсь поступать правильно!       Дверь ручки не поддаётся, потому что руки трясутся от презрения к самому себе и происходящему. Ему больно, мерзко от самого себя и от того, что пригрел на груди змею, которая всё-таки укусила. Да ещё и в самое сердце, выпустив туда весь свой яд. Плач и всхлипы Камило заставляют его биться лбом об дверь, которую он никак не может открыть. Нужно уйти. Просто уйти и забыть обо всём как о страшном сне, чтобы всё это наконец закончилось. Жить дальше, так словно ничего и не было, позволяя этому демону творить гадости и дальше, но уже без него. Бруно вздыхает, вспоминая сестёр, и как они заботились о нём. Пепа бы ему не простила этого поступка. Ясность мыслей всё больше возвращалась в голову, вытесняя эмоций и задетое эго. Сердце разрывается от чужих рыданий, и доброта вновь цветёт, как кактус на сердце обиженного человека. — Ты не виноват, — вдруг шепчет он и оборачивается на ноющего юношу. — Я обещал тебе, что всё будет по-другому, что мы будем вместе. Даже не расстался нормально, чтобы ты не тешил себя надеждами.       Преодолев расстояние от двери до стола, и осторожно коснувшись плеча вздрагивающего в истерики племянника, Бруно дрожащим голосом еле выговаривает. — Наша семья, она другая, мы с тобой другие, но это не значит, что мы должны быть вместе. — Я просто хочу, — Камило осторожно дрожащими руками хватает зелёное пончо. Видеть зелень перед глазами, значит Бруно рядом и здесь с ним, — Чтобы ты любил меня. — Камило, я тебя люблю. И буду любить, чтобы не случилось. — Помогая встать парнишке, Бруно вытер с его лица своим пончо слезы, сопли и всё остальное. — Но я так же люблю и твоих родителей. Твоя мать была со мной от самого рождения. Мы вместе выросли, вместе учились ходить, и я был с ней рядом, когда ты родился. Мне важно, чтобы они нас любили, а не терпели в доме присутствие двух извращенцев. — Моя семья меня бросила, когда мне была нужна помощь. И тебя они тоже бросили, вынудили уйти. Говорили о тебе гадости, что ты злой, что ты приносишь несчастье. Но это всё ложь, только ты делаешь меня счастливым!       Надев на племянника штаны и застегнув на них ремень, Бруно подхватил Камило под руку, медленно ведя к двери. Ноги у парня подкашивали, а голос хрипел. — Твои родители в курсе наших отношений и нам дали второй шанс, остаться в семье без клейма «инцест». Почему ты не хочешь жить как нормальные люди?       Камило осторожно открывает дверь, и примкнув к сильному тёплому плечу, со слезами на глазах отвечает: — Не знаю.