Сборник миниатюр. Пейринги на любой вкус

Невозможно. Невозможно смотреть на Сокджина и не зависнуть. Это известно всем и каждому, это такой тест: если вы не залипли,у вас что-то не то с чувством прекрасного, со вкусом. Это же картина! Скульптура! Живое настоящее произведение искусства... — Знаешь, Джин-хен, если корейские боги есть, то ты либо их внебрачный сын, либо просто один из них. И я бы поспорил, ахххх... — Тэхён сжимает пальцы в волосах старшего, изо всех сил стараясь не направлять его, Джин это терпеть не может. — Оувоооууууу, хеееееен.... Поспорил, потому что боги вряд ли отсасывали простым смертным... И вряд ли... Ох.. так.. а про внебрачного сына, хм... Хотя, это же боги. Что им стоит?... Джин, ты когда-нибудь был с девушкой? — Ты заткнёшься или нет?! — Ким-старший недоволен тем, что его отвлекают от приятного занятия, да ещё так, ну нет, фантазия у Тэхёна кого надо фантазия, это благодаря младшему они здесь. Здесь — это домик в Альпах, и камин так приятно трещит, и в музыке Тэхён знает толк, и Джин уверен: будет красиво, томно, сексуально, пошло, горячо, и необычно. Тэхён и обычно — антонимы. Тэхён и красота — одно и то же. У него даже член роскошно смотрится, неебически красивый, аккуратный, с лёгким загибом влево, и родинкой на головке. Джин целует родинку и снова вбирает его целиком в рот, вкусно. Пальцами он уже в Тэхёне, осторожно в начале, и довольно нагло сейчас, подготавливая, смазывая любимой клубничной тэхеновой смазкой. — Не заткнусь, потому что тебе нравится. Тебе нравится меня слу...аааауууу... Оооо, ещё... Слушать... Слушать, что я тут несу, тебя это отвлекает, и растягивает не только нашу прелюдию, но и меня получше, ай! Тэхён опрокинут на мягкий ковер у камина (пошлость какая, но как красиво!), и его ноги вздернуты к его плечам, член красиво блестит в огненных отсветах, а его длинные пальцы жадно тянутся к Джину, к его шее, ключицам, груди, чтобы невесомо скользить, дразнить, цеплять, хвататься... Старший знает, что когда движения потяжелеют, станут резче и грубее, можно осторожно направить жадные пальцы перехватить подрагивающий красивый член, и вколачивать тонсена в ковер без зазрения совести: он будет стонать, подмахивать, облизывать длинным языком рот, упрашивая о поцелуе, и сжиматься вокруг Джина, заставляя того усилить и без того плотные движения, а если выбрать момент и прикусить хотя бы одну бусину-сосок, Тэхён взорвётся в оргазме, и его громкие полустоны-полукрики наполнят пространство бархатом, и будет невозможно сдерживаться. Старший знает, потому не спешит. — Джин-хен... А можно... Можно я буду сверху сегодня? Такое настроение!... Трахнуть бога. Ты бог красоты. И я очень хотел бы... Джин смеётся, и интересуется, как Тэхён это видит. Он уверен, что даже если пожалеет в самом начале, потом будет вспоминать этот эпизод с дрожью удовольствия. Тэхён выскальзывает из его рук, замирает на несколько мгновений (Джин уверен, что это не специально, но так красиво, так чертовски правильно — Тэхён обласкан бликами, кожа — карамель, без излишней сухости, мягкий, изящный, летящий...), хватает было рубашку, бросает и возвращается: — Я хотел привязать тебя, но подумал, что ничего нет приятнее, когда твои ладони скользят по мне, и как же тогда... Просто будь моим? Он валится сверху, опираясь на руки, он квадратным ртом своим выцеловывает дорожку от ключиц к пупку, насаживается губами на джинов член, и увлекается, ему нравится, ему вкусно, посасывать, втягивая щеки, облизывать смачно, оставляя ниточки слюны, и длинными пальцами играть, по каждой венке водить, сжимать яички, шлёпать по бедру, по ягодице, и в конце концов он приподнимается и усаживается, хорошо подготовленный, и движется, плавно, сильно, не быстро, обхватив свой член рукой. Джин смеётся про себя ("ну, в целом, он сверху, конечно"), а руку тэхенову убирает, заставляет держаться за себя, и хныкать, забирая инициативу. — Давай, малыш, кончай, кончай!.. — Тэхён послушный, Тэхён нежный, глубокий, пульсирующий, и он просит о том же в ответ: — Джин, кончай...