Никогда не заканчивающаяся история

***

Следующие недели две выглядели примерно одинаково: раз в день или два мы отправлялись на равнину Бякко на проверку тех святилищ, что остались непроверенными, а в те дни, когда Камисато Аято оставался в имении — у меня не было другой работы, кроме готовки и уборки. Сам же глава клана, после того, как отправлял меня гулять, либо находился в резиденции, если к нему кто-то приходил на прием, либо, больше всего, он сидел в своей комнате. Подозреваю, разгребая все те многочисленные отчеты Сюмацубан, о которых он недавно говорил. Была середина Декабря. И хотя снега все не было — с каждым днем приходилось одеваться все теплее и теплее. Сегодня нужно было проверить последние 3 алтаря у самого побережья. На открытых полях дул пронзительно-холодный ветер, нагибая сухую траву и пробираясь сквозь одежду. Я мог только припоминать здешние поля летом, усеянные космеей, разбросанные розовыми пятнами вплоть до горизонта, которым нету ни конца ни краю. Сзади возвышался старый кипарис у деревни Конда, а возле последнего алтаря, расположенного чуть ли не у самого обрыва, можно было увидеть вдалеке, окутанный туманом, остров Амаканэ — тот, где должен будет пройти главный обряд. Интересно, Аяка не там ли сейчас? После пол дня ходьбы на равнине Бякко все оказалось в полном порядке. Но, как сказал мне Камисато Аято, когда мы возвращались домой — он не думал останавливаться на этом и собирался проверить все. Кажется, холод ему совсем не досаждал. В отличии от меня, тщательно кутающегося в хантэн, он не обращал на порывы ветра особого внимания, хотя его нос, щеки и уши покраснели, а изо рта клубился пар в те редкие моменты, когда он что-то говорил. Зато на фоне мороза его глаза сверкали еще больше. Кстати, после того инцидента в комнате, я старался лишний раз на него не смотреть — мне все еще было немного стыдно и неловко. За все это время мало что изменилось. Я по прежнему ничего не мог сказать об Камисато Аято как о человеке — для меня он все оставался окутанный тайной и недоступностью. Мне как-то страшно даже попытаться нарушить эту стену невозмутимости, которая отделяла настоящего его от остального мира, так что большую часть времени мы шли молча и если не надо было — никто ничего лишний раз не говорил. Но одно я мог сказать наверняка. Камисато Аято был до невозможности предан тому, чем он занимался. Честно говоря, не приходилось мне еще встречать человека столь самоотверженного делу. А это не песни на досуге распевать с балкона. Быть во главе одной из трех наиболее влиятельных комиссий Инадзумы очень тяжёлое бремя и в такие моменты я понимал Аяку и ее желание всячески помочь. Глядя на него мне также очень хотелось пригодиться хоть как-то. Я не тот человек, который был создан писать историю или совершать подвиги — нет, это точно не про меня. Я чувствую себя прекрасно просто служа клану Камисато. Но когда все мои обязанности, упершись в стену отчужденности и невозмутимости, сводились к уборке, готовке, мелочных просьб из карточек, которые я сам же и брал, и молчаливых сопровождений к святилищам, порой от этого мне становилось горько, но что же я мог поделать? Погрузившись в собственные мысли я опомнился, когда мы зашли в лес Тиндзю, что означало, что скоро мы вернемся домой. Ранее Камисато Аято упоминал, что хоть и люди предпочитают лесом не ходить — поток энергии здешних алтарей поддерживает сам заколдованный лес. Но по его словам, поскольку к Тиндзю рукой подать от имения, он проверил тут все первым делом. Без какой либо причины мой взгляд остановился на маленькой каменной статуи улыбающегося тануки. Я невольно остановился и засмотрелся в его застывшие большие глаза. Что-то вынудило меня задержать взгляд подольше. Я часто разглядывал этот лес, как и статуи в нем, и мы часто возвращались через лес домой, но только теперь я заметил, что что-то изменилось, как будто он не спал больше своим беспробудным сном. — Тома, что-то не так? — от Камисато Аято не утаился мой встревоженный вид. — Лес как-будто обеспокоенный… Странно звучит, знаю. Камисато Аято ничего не ответил, только подошел ко мне и какое-то время молча смотрел на статую. — Аяка говорила, что ты очень хорошо ладишь с животными и понимаешь их, — вдруг заговорил он. — Она и такое Вам рассказала? Что ж, это правда, но вряд ли имеет здесь какое-то отношение… — Тома, ты знаешь что это? — Камисато Аято указал головой на каменного тануки. — Маленькие статуи магических зверьков тануки? — Это не статуи. — Что Вы имеете ввиду? — я с легким недоумением смотрел, как Камисато Аято присел и внимательно начал его изучать. — Они живые, только превращенные в камень, — всего-навсего сказал он. Сначала я не совсем понял смысл только что сказанных мне слов, но в следующее мгновение у меня пробег мороз по спине. — Но почему…? — Это было очень давно. Где-то в те времена, когда все вместе: сегун, люди и мистические создания как один боролись против тьмы. Участвовали в битве и тануки. Но однажды, один бакэ-дануки украл у кицунэ очень ценную вещь. Я не знаю, почему он это сделал. А у него мы вряд ли сможем спросить. Но предмет был необходим для очень важного ритуала очищения. Разгневанная лисица превратила его и всех его друзей в камень. С тех пор они застыли и стоят так и по сей день. Говорят, лиса, которая прокляла их, пропала после последней битвы. Но это был очень страшный бой. Много кто умер, еще больше пропало. Внезапное осознание того, что все то, на что я так любил смотреть оказалось последствиями некогда столь ужасных событий пробрало морозом до самых костей. Интересно, как люди могут жизнь прожить, но ничего не знать об окружающем мире. Но откуда это все знал глава клана? Спрашивать я не стал. Все еще в недоумении, я смотрел, как он переключил свое внимание куда-то вдаль: — Может, оно хочет что-то тебе показать? Пошли, — сказал он, сворачивая с тропы, направляясь куда-то вглубь леса. Я молча прошел за Камисато Аято, пока он не остановился возле торо, обошел его с противоположной стороны и опять присел. — Смотри, он треснут. — А что странного в том, что треснул старый каменный фонарь? — я тоже обошел его, чтобы посмотреть, на что указывал мне Камисато Аято. — Это не простой каменный фонарь. Этот лес заколдованный и в нем нет ничего простого. Ты был прав — что-то здесь не так, — молвил он поднимая на меня свои ясные глаза. — Что мы будем делать, господин? — Пока не знаю. Мне нужно подумать. Давай возвращаться. Тогда мне показался странным этот ответ, так как я был уверен, что Камисато Аято всегда мгновенно знал ответы на все вопросы, как это бывало обычно. Но это только доказывало, что дело очень серьезное. *** Я убирался в покоях господина. После того, как мы начали ходить к алтарям и глава клана реже бывал в имении — он все чаще засиживался до поздней ночи, что в свою очередь было причиной чуть ли не ежедневного беспорядка на столе. Тогда произошло мое второе столкновение с Камисато Аято в домашней обстановке, если это можно так назвать. Только в этот раз я едва ли кровать успел заправить, как он возвратился в комнату. Видимо, я не смог скрыть своего удивления, потому что он, пройдя к окну и что-то там высматривая, сказал: — Встреча в последний момент отменилась, — а потом додал, — можешь стол не убирать, я все равно сейчас буду работать. — Как пожелаете, господин Аято, — сказал было я, но когда увидел, что он повернул голову от окна и посмотрел на меня, то понял, что я впервые назвал его по имени. Черт. С Аякой я мог позволить такую фамильярность, но здесь… — Если Вам что-нибудь будет надо, только позовите, — я уже было побежал к седзи как вдруг услышал одно единственное: — Надо. Серьезно? Сколько не спрошу — все хорошо, Тома, можешь идти. А сейчас уже надо? Я еле как обернулся к Камисато Аято и спросил: — Слушаю, господин? — Время завтрака. — Простите…? А, завтрак? Сейчас что-нибудь принесу, одну минуту, — я покинул комнату под пристальным взглядом в мою спину. Еле как на ходу надевая хантэн на себя, я почти бежал к кухне. Кажется, ему нравится приготовленная мною еда. Нужно посмотреть, что можно сделать так, чтобы было и быстро и вкусно. Через минут пятнадцать я уже нес к южному крылу тамаго-яки, данго и чай: — Завтрак, господин. Прошу прощения, что заставил Вас ждать, — я поставил еду на столик, что однажды владельцем был пересунут к окну. — Спасибо. Тут только одна пиала для чая. Ты уже ел? — поинтересовался тот, откладывая письмо, которое он пересматривал, стоя у окна. — Все хорошо, господин. Вам не стоит беспокоится об этом, — я уже собирался раскланяться и уйти. Он же не думал, что я принесу и себе что-то…? — Тома, завтра на рассвете мы отправляемся. Будь готов, — вздохнул тот и вернулся к чтению письма. *** Весь остаток дня, как мне известно, Камисато Аято провел у себя в комнате, перед тем притащив из библиотеки несколько солидных стопок книг. Я не узнаю, что так усердно глава клана выискивал, пока в следующий раз не приду убираться. Хотя, можно предположить, что это как-то связано с тем странным торо из леса Тиндзю. Вечером я решил, что мне стоит перепроверить резиденцию, раз уж сегодня, по всей видимости, Камисато Аято отменил все встречи — она наверняка была пуста. И я не ошибся: после того, как Кохару начала «помогать» мне с уборкой, — здесь все выглядело… не наилучшим образом. Я даже мог увидеть паутину… Что ж — мое время пришло. И когда я как раз вымыл до блеска последний дзе гостевой комнаты, то вдруг услышал справа от меня звук открывающегося окна: к моему удивлению в комнату запрыгнула маленькая девочка с большим хвостом. Я молча оперся на швабру и смотрел, как она начала вертеть головой вокруг, пока не увидела меня: — Тома! Я искала тебя! — она подбежала ко мне и вцепилась в один из моих кусадзури (выше она не доставала). — Давно не виделись, Саю. Как поживаешь? — Отвратно… Спрячь меня! Мне нуж...но... по-о-спать… — из-за зеваний ниндзя я еле понимал, что от меня хотят. — От кого ты прячешься? Не думаю, что жрица будет тебя здесь искать… — Да не от нее же! — Саю снова взволновано начала вертеть головой, прогоняя сон и дергая подол моих одежд, — от Камисато Аяки! — Но если госпожа узнает, что я тебе помог, она очень разозлится на меня… — Спрячь меня так, чтобы она не нашла! Саю очень долго не спала… Мне нужно поспать как минимум дня… — но сколько она собиралась спать я так и не узнал, потому что девочка опять зевнула. И как ее только еще не поймали в таком состоянии? — Думаю, можешь остаться у меня в комнате. Где-где, а там искать тебя точно никто не будет… — Тома лучший! Спасибо, — улыбнулась она и не ожидая больше ни минуты направилась назад к окну. — А ты разве знаешь где моя комната? — Саю знает все! — послышалось уже с улицы. Я только вздохнул и закрыл окно назад. А когда я поздно вечером вернулся в свою комнату — Саю уже сидела та тумбочке возле открытого окна с полузакрытыми глазами, опирая голову себе на руку. — Эй, здесь не спать. У меня будут неприятности, — я прошел к окну и закрыл его. Потом подошел к осиирэ к раздвинул двери: если убрать футон с верхней полки, то Саю целиком может поместиться в тот дальний угол. — Смотри, я нашел тебе место. Девочка спрыгнула с комода и заглянула внутрь: — Так здесь же меня найдут! — Нет. Поверь, госпожа не будет копаться в моем шкафу. Кстати, Саю, а зачем ты ей? — Затем, что и всегда. Я все еще наблюдаю за людьми в Инадзуме по поводу фестиваля, — пробормотала она, залезая внутрь. — И как обстановка? — Я даже не думал, что Аяка настолько серьезно к этому отнесется. В конце концов, уже так много времени прошло. — Все только и говорят об этом на улицах. Люди взбудоражены и готовятся не менее тщательно. Если честно, я и перед объявлением о фестивале наблюдала за их настроением, по ее же приказу. Только позже, потому что она была занята я смогла убежать. — Саю накрылась одеялом, которое потянула с нижней полки, и обернувшись к стене, додала, — люди стали намного спокойней, потому что верят, что комиссия Ясиро знает, что делает. *** Как оказалось, мы направлялись в деревню Конда. Камисато Аято считал, что раз уж возле торо вчера он не нашел никаких следов, то люди могут замечать разные странности не хуже, и стоит их немного поспрашивать. Когда мы перешли реку, он вдруг нарушил тишину: — Тома, я останусь возле великого кипариса. Мне не стоит расхаживать и спрашивать о непонятно-чем. Доверяю это тебе, а я буду ждать тебя с новостями. — Хорошо, господин, — думаю, в его словах был смысл. Камисато Аято известная личность, к поступкам которой приковано много внимания. Тяжело быть во главе комиссии… Одним из первых в деревне был дом дядюшки Саимона и я знал, что его всегда можно увидеть у дворе уже с раннего утра и можно было б спросить для начала его. Вот только в окрестностях было слишком тихо и я не слышал голоса детей, обычно играющих в поле. И когда я приблизился к деревенским вратам мои подозрения остаточно подтвердились: на дороге не было даже старого Ясуды, который любил гулять круг да около в любую погоду и встречать прохожих. — Тома! Я обернулся и увидел как ко мне быстро приближался Камисато Аято. — Вы тоже заметили, господин? — Да. Никого нет и слишком тихо. Идем вместе, — сказал он и мы перешли каменный мост, входя в деревню. Будь на стороже, — Аято повернул голову налево к дому дядюшки Саимона, — даже у Кацумо-сана двор закрыт. — Давайте попробуем постучать к нему? Только, хорошо ли будет перелазить через забор? — Думаю, он нас простит, — и одним ловким движением, правой рукой опираясь на бамбуковые балки, перепрыгнул ограду и подошел к дому, — давай не будем поднимать шум на всякий случай, — бросил он мне, когда я сровнялся с ним. Странно, но окна были тщательно закрыты так, что даже солнечный свет не проникал. Глава клана подошел к двери и негромко постучал три раза: — Кацумо-сан, Вы дома? Это Камисато Аято. Но в ответ была только тишина. Мы подождали еще немного, но к нам так никто и не вышел, хотя с того что я знал — дядюшка Саимон никогда не покидал деревни. — Что-то не так. Смотри, — он указал на двор напротив. У входа лежало ведро с рассыпанным зерном, будто его бросили, — давай пройдем вглубь. Мы вышли на дорогу и у меня возникло чувство, как будто за нами кто-то наблюдает. Когда я повернул голову направо, то увидел в окне одного из домиков лицо маленькой девочки, что тут же исчезло. — Господин… — Да, я тоже видел. Но нам никто не ответит, так что не будем даже пытаться. Поищем того, кто не будет столь напуган говорить с нами. Где-то здесь должен жить один старый самурай — Ясуда. Думаю, он нам ответит. И вправду, когда мы постучали в его дом — дверь открылась и оттуда вышел седой мужчина среднего роста. В руках он крепко держал катану, но как только узнал Камисато Аято, то немного ее опустил: — Это же господин глава комиссии Ясиро. Вы очень кстати пожаловали. Может быть, вы сможете помочь деревне Конда. Из слов Ясуды мы узнали, что последние несколько дней здесь творится что-то неладное — местные говорят что видели, как ночью здесь кто-то ходит окрестностями, но никогда не могут разглядеть, как он выглядит, через его расплывчатой силуэт. — Я всю жизнь служил, но мне не приходилось сталкиваться с чем-то потусторонним. Если честно, даже я напуган, — только и бросил он и вернулся в дом, закрыв дверь. — Господин, Вы думаете это может быть связано с тем происшествием в лесу Тиндзю? — Это мы сейчас и выясним. Сначала осмотрим все вокруг — может, что-то найдем. Давай разделимся. Но вокруг были только поля сухой травы, которую все так же развевал во все стороны неугомонный ветер. И сколько бы я не бродил круг да около я видел все тот же зимний пейзаж и ничего необычного трава мне не поведала. Я даже прошелся вдоль реки, вплоть к дороге, которая сворачивала к горе Его. Но мне пришлось вернуться ни с чем. — Очень странно, Тома, — говорил Камисато Аято позже, — я не нашел каких-либо следов элементальной энергии. Но что более странно — возле треснутого торо следов также не было, хотя это без сомнений дело рук не обычного природного явления. Все сверхъестественное в этом мире оставляет след. Но фонарь был просто пуст. Понимаешь? Все в лесе Тиндзю имеет его ауру, а он был просто пуст. Это даже больше, чем аномально. — Тогда, не значит ли это, что за делами в деревне в ответе просто какие-то разбойники? — Очень даже возможно. Но даже если это так — мы не можем просто так уйти. Нужно подождать ночи. *** — Почему ты прибыл в Инадзуму, Тома? — спросил вдруг Камисато Аято, когда мы сидели между каменных глыб, недалеко от деревни, чтобы хоть немного спрятаться от пронзающего ветра, который к вечеру только становился сильнее. — Здесь очень тяжело иностранцам, да и глаза бога у тебя нет, — продолжал он. Странно, раньше он никогда меня ни о чем не спрашивал, более того, лишний раз Камисато Аято не будет говорить. — Я прибыл, чтобы найти моего отца, — начал я, ведь в конце концов это не тайна. — Моя мать родом из Мондштадта, а отец — отсюда. Когда я был маленький — мы все вместе жили счастливо в небольшом городке, который назывался Спрингвейл. Но однажды отец сказал, что ему нужно возвратиться в Инадзуму и с тех пор от него не было никаких вестей. Когда я стал старше, то решил во что бы не стало найти его. Но когда я прибыл сюда и перевернул все верх дном — здесь не было никаких признаков отца. Такого человека как будто и не существовало. Я совсем отчаялся и дела мои шли отвратно. Да, иноземцам действительно трудно найти тут место. Но потом я встретил Камисато Аяку и оказался в имении. — Очень жаль это слышать. — Все в порядке, господин, спасибо. Камисато Аято кое-какое время молча наблюдал за мной, отчего мне стало как-то неудобно и я опустил взгляд. После очередного порыва ветра я снова поежился и попытался спрятать руки под хантэном. — Кажется, ты совсем замерз, — прокомментировал он. — А Вам не холодно? — мой взгляд остановился на уже синем носу Камисато Аято и таких же самых руках. Только выглядело так, будто он не собирался их прятать, чтобы хоть как-то согреть. — Холодно, — только и ответил он. Мне напрашивался логичный вопрос: почему же он не прятал хотя бы руки, но я ничего не сказал. Очень сильный ветер не позволит разжечь огонь и если нам придется ждать всю ночь, то мы просто замерзнем. Но тут Камисато Аято встал и начал обходить камень. Я с интересом наблюдал, как он нагнулся и пальцем что-то выводил на поверхности. — Что вы делаете? — Я б встал посмотреть, только ноги уже не слушались меня. — Барьер. Намного теплее, может, не станет, но, хотя бы, ветер не будет проникать внутрь. Прости, мне следовало сделать это еще раньше. Я не привык путешествовать с кем-то. Так если бы меня здесь не было, он и не делал бы этого? Я почувствовал тепло благодарности, что разлилось внутри меня. Когда Камисато Аято закончил и вернулся на свое прежнее место, наш внезапный разговор оборвался и мы продолжили сидеть в уже привычной тишине среди поля пожелтевшей травы.