Никогда не заканчивающаяся история

***

Я плохо помню обратную дорогу назад. Я помню, как Камисато Аято шел рядом со мной, как молча поддерживал меня за плечи, помню звук его дыхания и ледяные руки, что держали меня, не давая упасть. Как мы дошли к подножью горы и вышли на дорогу, ведущую к имению и как дождь все не переставал падать, а мои таби были полны воды и беспрестанно хлюпали. Путь занимал намного дольше времени. Мне было тяжело идти и каждый шаг отдавался глухой болью по всему телу. Я не помню, что было дальше, потому что я, в конце концов, потерял сознание и когда очнулся, то уже лежал у себя в комнате, а на улице светало. Голова ужасно болела. Наверное, дорога назад заняла вдвое больше времени, чем обычно. Тяжело было господину со мной… Вдруг я почувствовал возле своих ног как что-то зашевелилось. Мне захотелось проверить, не чудится ли это мне и я попытался подняться, но самое малое движение вызвало у меня новую волну боли по всему телу, поэтому я снова погрузился в неспокойный сон. И когда я снова открыл глаза на улице было уже светло. Сначала я просто неподвижно лежал некоторое время, вслушиваясь в тишину. Потом со страхом попытался пошевелить рукой, но в этот раз боль была терпимой и когда я немного приподнялся на локтях и посмотрел вперед, то понял, что на рассвете мне все же не чудилось. Сбоку на татами клубочком спала Саю. Погодите-ка, почему на моей кровати и почему она все еще спит? У меня было плохое предчувствие, что оно спало все время нашего отсутствия в имении. Я очень надеюсь, что Аяка ее не видела здесь, — только и успел подумать я, прежде чем услышал звук открывающихся седзи. — Тебе еще нельзя подниматься, — послышался знакомый голос. В дверях стоял Камисато Аято в одном только кимоно и хантэне наверх, — иначе старания Саю пойдут насмарку, — добавил он и прошел внутрь комнаты. — Господин… Где Вы ее нашли? — У тебя в шкафу, — глазом не моргнув, ответил он и сел возле татами. — Кхм… — Я опять опустился на подушку. Ну, спасибо, что хоть никак не прокомментировал. Потом в комнате повисла тишина. Я смотрел просто вверх, но чувствовал на себе пристальный взгляд. Камисато Аято не собирался здесь задерживаться надолго, так как хантэн он с себя не сбросил. Но все продолжал сидеть молча. — Мне жаль, что я принес Вам столько неприятностей, господин, — наконец-то нарушил тишину я. Эта мысль все не давала мне покоя: наверняка ему пришлось еще й нести меня, после того, как я потерял сознание. — Ты о чем? — на его лице появилось тень легкого, искреннего удивления, — я пришел, чтобы поблагодарить тебя. — Поблагодарить? За что? Но он не ответил. — Тома, отдохни хорошо. Ты задолго пробыл под действием эха руинного стража, — сказал глава клана и быстро рушил к двери. — Господин, Вы идете сегодня куда-то? — повернув голову, отозвался я. Камисато Аято был уже возле седзи, когда прозвучал мой вопрос. Его рука на мгновение замерла на раме. — Нет. Ты еще не оправился, — не оборачиваясь, ответил он и дверь закрылась с той стороны, оставив меня самого в комнате в полном замешательстве. Ну и что это за визит такой странный был? Через каких-то пол часа Фурута принесла мне завтрак. Она тоже никак не стала комментировать это спящее создание на краю моего татами. Когда я поел мне стало намного лучше я и начал понемногу думать. Наверное, сегодня он точно попытается что-то выяснить о той тени, с которой мы пересеклись на Арауми. Может, библиотека? Он всегда начинает с нее. Но что потом? Времени не так то и много осталось до Мицуги, а дело выглядело чем дальее заплутанней. Интересно, насколько большой угрозой фестивалю считает эту тень Камисато Аято? Я попытался встать на ноги, но в глазах у меня сразу же потемнело и я быстро отставил эту идею. Думай, Тома. Ты в ужасном состоянии. Но валяться позволить себе сейчас отнюдь не можешь. Что можно сделать, чтобы быстрее оправиться? И тут я почувствовал очередное движение у моих ног и меня как осенило: — Саю! — позвал было я но на меня никак не отреагировали. Я позвал еще раз, но результат был все тем же. Тогда я прибегнул к более внушительным мерам. — Ай! — взвизгнула она, когда я, собрав все свои силы, пнул ее ногой. — Наконец-то пробудилась? Почему не отвечаешь? — Я спала! — она сердито отползла с татами на пол. — Саю, мне нужно чтобы ты меня поставила на ноги, — сразу перешел к делу я. — Я сделала уже все возможное. Дальше выздоравливай сам, — бросила она и встав, потопала в сторону окна. Но я-то знаю, что Саю никогда не работает в полную силу. Пришел черед еще одного решительного шага: — Ану стоять. Мой шкаф — твое последнее безопасное убежище. Ты хочешь и его потерять? Ниндзя, что уже было быстро вылезла на подоконник и собиралась пойти отоспаться в другом месте замерла: — Ну хорошо. Это возможно… — через несколько секунд тишины сердито пробормотала она, — Саю умеет. Только нужно больше времени. — Вот и договорились, — улыбнулся я. *** Как оказалось позже, в планы Саю не входило возиться со мной больше одного дня. Она предупредила меня, что такое лечение очень вредно, хотя способно полностью привести меня в сознание и рабочие состояние. Но мы оба знали, что я бы все равно ее не отпустил без желаемого, поэтому она вздохнула и начала колдовать надо мной сразу же после нашего разговора утром. Это отобрало много времени и сил, так как малышка выглядела уставшей больше обычного. Потом Саю залезла обратно в осиирэ, сказав, что ей нужно отоспаться и что вечером она закончит исцеление, а завтра утром я буду почти как прежде. Остаток дня прошел довольно скучно. Я не вставал, потому что ниндзя строго-на-строго запретила и мне только оставалось смотреть, как ветер за окном нагоняет все новые и новые тучи. Кроме Фуруты я больше никого сегодня не видел. Когда дело близилось к вечеру, я подумал: не разбудить ли мне Саю? Но, к моему величайшему удивлению, когда стемнело, она проснулась сама. Я и не знал, что она может так делать, если надо. Когда я ей это сказал, она ответила, что она б и не просыпалась, если бы на это была ее воля. Потом она приступила к лечению и комната погрузилась в тишину еще часа на два. Как только девочка закончила, то полезла обратно в шкаф, пообещав, что завтра утром ее тут уже не будет. *** А следующего утра радости моей не было предела, потому что я действительно встал на ноги. Более того — никакая боль меня уже не беспокоила, только чувство легкой усталости не покидало меня. Я сразу отправился на прогулку, чтобы посмотреть, как будет реагировать мое тело. По привычке я встал ни свет ни заря, поэтому в тэйэне, павильоне, на дорожках — везде было пусто. Только Хиротацу дремал у главных ворот. Сегодня ветер был еще сильнее. Я посмотрел вверх: небо все так же безпроглядно было затянуто тяжелыми тучами. — Тома? Я повернул голову на голос и увидел Камисато Аято, который стоял у входа у внутреннюю галерею. На нем были только серая юката и белые хакама, а в руках он держал катану в ножнах. Несомненно он возвращался с тренировки, но почему он был настолько легко одет? От одного только взгляда на него мне ставало холодно. — Доброе утро, господин. Вы сегодня очень рано. — Не просто рано. Обычно в такой час он только просыпался. — Много дел, некогда спать, — он спустился ступеньками ко мне, — как ты… хотя, неважно. Давай сначала зайдем внутрь. После этого он повернулся и зашагал галереей к южному крылу. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. В привычной уже полной тишине мы дошли к его покоям. Камисато Аято раздвинул седзи, пропуская меня вперед. Первым делом, конечно же, в глаза мне бросился столик, где навалом лежали разбросанные книги. — Тома, — снова отозвался Аято, — объяснишь? — Я и правда в порядке, господин. Меня полностью исцелила Саю, — не сложно было догадаться, о чем именно он спрашивал. Некоторое время от просто стоял, не отводя от меня пристального взгляда ясных глаз, а потом заговорил: — У тебя дар от бога. Даже сестре не удавалось использовать ниндзю во всю ее силу. А у нее больше над ней контролем, нежели у меня, — он развернулся, прошел к стойке с одеждой и взял хантэн, — Саю на самом деле очень сильная, как и остальные из Сюмацубан, — продолжал он, надевая верхнюю одежду на себя, — хотя, если посмотреть на нее, то по ней и скажешь. — Господин, Вы куда-то собираетесь? — когда Аято закончил одеваться он направился обратно к выходу. — Завтрак, — только и сказал он. — Позвольте я принесу! — я тоже было бросился к двери. — В этом нет нужды. Можешь подождать меня здесь, — глава клана остановил меня жестом руки и указал взглядом на дзабутоны у окна. А потом продолжил: — Сегодня мне нужно закончить кое-что, — и перед тем, как уйти, додал — и да, в комнате уже убирали, так что сегодня можешь полностью отдыхать. И седзи закрылись. Я еще мгновение постоял в замешательстве, но потом решил все-таки пройти к окну и сесть. Я чувствовал себя слегка напряжённо в непривычной мне обстановке. Обычно я здесь только для уборки и просто так не сидел. Чтобы скоротать время я начал рассматривать комнату: все было как всегда: бардак на столе, переполненные книгами и свитками стеллажи, стойка для кимоно, камелии в углу. Кстати, очень странно после всех этих серо-желтых, мертвых пейзажей увидеть живой цветок. Говоря о них, последние несколько дней они выглядели неважно. Я все ждал, когда они начнут отцветать. А еще, у меня была мысль притянуть в комнату котацу, когда камелии отцветут, чтобы здесь больше не было так холодно. Ведь цветов не будет и не будет для кого поддерживать холод? Нужно будет спросить об этом в господина. Тут мой взгляд упал на маленький декоративный столик возле цветов: именно там, в маленькой керамической вазе, я оставил веточку хвои, когда впервые здесь убирался. Но ее там больше не было. Мне стало интересно: выбросил ли ее кто-то из слуг, который здесь убирался, за время нашего отсутствия в имении, или же сам господин? Конечно, мне не составит труда поставить новую, но я не мог, потому что если ее выбросил владелец комнаты, то оставлять еще одну было бы неуместно. От мысли, что ее мог выбросить господин мне стало как-то грустно... С раздумий меня вывел сам Камисато Аято, который зашел, собственно, в покои. В руках он держал поднос, и когда молча пройдя ко мне, поставил его на притащенный когда-то мною столик, то я увидел онигири и две пиалы чая на нем. — Господин… — я хотел было подобрать нужные слова, но меня сбила с толку повязка на его правой руке, что выглядывала из-под рукава. — Господин, оно ранило Вас тогда? — я схватил руку Камисато Аято, когда он хотел ее убрать, после того, как поставил поднос. — А, это? — глава клана посмотрел на повязку, — ты заметил. Я был небрежен. Но рана неглубокая, поэтому не стоит переживать. — Позвольте взглянуть, — я все не отпускал его запястья. Камисато Аято ничего не сказал, но и руки убирать не стал. Я потянулся второй рукой и закатал рукав хаори вверх. Его руки были бледные, почти что синие, еще и ледяные на ощупь, когда я прикоснулся их. Аккуратно начиная разматывать бинты я чувствовал на себе пристальный взгляд. Однако, в этот раз мне было не до этого. Я боялся увидеть, что было под повязкой. — Почему Вы не попросили Саю залечить ранение? — Я не хотел ее беспокоить из-за пустяка. В конце концов, она была занята лечением тебя, — ответил тот. — Я могу позвать ее сейчас, — сказал я, когда снял последний бинт. — Оставь ее. Пускай отдыхает. Позовешь, если рана вдруг начнет выглядеть хуже. Ведь сейчас она выглядит неплохо, правда? Рана была и правда неглубокой, но это меня как раз таки не беспокоило. Я волновался о том, кто ее нанес. Что это было? Не опасно ли это? И все же, поскольку, я не увидел никаких признаков плохо заживающей раны, да и цвет был только слегка красный — мне пришлось отпустить его руку и выпрямиться. Камисато Аято, держа ее на столике в том самом положении, в котором я ее оставил, другой взял пиалу с чаем и поднес к губам. — Спасибо за заботу, Тома, — молвил он после того, как сделал глоток, а потом додал, — советую начать пить чай, а то он совсем остынет. *** После этого чаепития, которое состоялось в полной тишине, я перевязал руку господина вновь и ушел, дабы не мешать ему работать, а остаток дня прошел крайне обыденно. Хотя, вечером я встретил Аяку. Я шел тэйэном, когда она уже возвращалась в покои. Мне почти не приходилось видеть ее с тех пор, как я зачастил с путешествиями. Мы уходили, пока еще все спали, а возвращались позднее всех. И даже в те дни, когда Камисато Аято оставался дома — все равно пропадала Аяка, если не в своей комнате, запретив ее беспокоить, то на Амаканэ. Девушка очень нервничала последнее время. В отличии от ее брата. Хотя, я не могу сказать, что у него на уме, просто посмотрев на него. Эта была надежно закрытая книга для окружающих, но все же мне казалось, что если бы не его хладнокровие — он не смог бы быть столь успешным в своем правлении комиссией и возглавлении клана. До чествование было всего чуть больше недели и делались последние штрихи, поэтому нужно было все тщательно проверять. Сначала я думал, что Аяка полностью в ответе за организационные вопросы, в то время как сам глава был занят проверкой некой возможной более темной стороны, но, я б даже сказал, я не удивился, когда, убирая в покоях юной госпожи, нашел чрезвычайно детальный план указаний, возможных ситуаций и нюансов приготовления к Мицуги, написанный Камисато Аято (этот почерк не спутать ни с чем). Порой я удивлялся, как он может столько успевать. Я все думал, не поздно ли мы наткнулись на след той тени? Да и имеет ли она какое-то отношение к бедствию, тогда, на Цукими? Я бы мог немного в этом сомневаться, однако, Камисато Аято был более чем уверен, что так оно и есть и у него должны были быть веские причины на то. Девушка обрадовалась, увидев меня и похвасталась мне веером, который ей подарил брат. Я помню этот веер. Точнее, я не заглядывал внутрь, когда забирал футляр, поэтому увидел его впервые. Я мог бы догадаться, что если уж веер прибыл с Рито, то, скорее всего, изготовили его не в Инадзуме. Без сомнений он был сделан мастерами из Ли Юэ. Стиль нарисованных на нем пионов не возможно было перепутать с чем-либо. Цветная гамма веера была в холодных тонах. *** На следующее утро я почувствовал себя еще лучше, поэтому взял ведро и швабру и отправился на уборку комнат. На улице все по-прежнему не утихал ледяной ветер, так что я поспешил к южному крылу. Не знаю, мыли ли полы этими днями у покоях, но даже так, если это была Кохару — то лучше уж все сделать еще раз самому, как следует. Но почему, когда я зашел в покои, Камисато Аято уже сидел на дзабутоне возле окна и преспокойно пил чай? Я даже проснулся пораньше, чтобы подстроится под его новый график. Когда он встает? Среди ночи что-ли? — Доброе утро, Тома, — он повернул голову от окна ко мне, — хорошо, что ты пришел. Проходи. Была в Камисато Аято некая интересная традиция, которую я заметил совсем недавно. В те моменты, когда он пил чай, он ничего кроме этого не делал. Хотя, конечно же, мог. Аяка, к примеру, всегда пила его когда работала. Я прошел внутрь комнаты и сел на дзабутон напротив главы клана. В этот раз на нем было только однотонное, серое кимоно. Как будто в цвет пейзажу и погоде за окном. И только его блестящие синие глаза как будто контрастировали с этим миром. — Сегодня ближе к обеду мы пойдем в Великий Храм Наруками, — молвил он. — Вы нашли что-то об этой тени? — Нет, но я выяснил где следует искать. Думаю, там мы узнаем ответы на все вопросы, — сказал он и продолжил пить чай. Я немного задумался, поэтому не ушел сразу, но и глава клана, кажется, ничего против моей молчаливой компании не имел. Некоторое время мы сидели в полной тишине, пока Камисато Аято допивал чай. — Тебя что-то волнует, Тома? — спросил он. Наверное, я был просто подавлен погодой, которая становилась все хуже. Или, где-то внутри, я также волновался о том, как пройдет чествование и фестиваль. У меня не было точного ответа. — Не уверен… — ответил я, думая, что же мне ответить. И тут я замер от удивления: прямо у меня на глазах, за спиной Камисато Аято, с куста белых камелий упал цветок. — Ты еще никогда не видел, как отцветают камелии? — он проследил за моим удивленным взглядом и обернулся назад, — цветок цубаки опадет целым бутоном. Я молча встал и подошел к растению, чтобы лучше рассмотреть это чудо. Невероятно, мне и вправду никогда еще не приходилось этого видеть. А я все гадал, почему лепестки никак не начинали опадать. Когда я протянул руку, чтобы поднять цветок, Камисато Аято вдруг спросил: — Не боишься? — Чего именно? — выпрямился я, держа бутон. — Говорят, что нельзя прикасаться к опавшему цветку камелии, — глава клана подошел ближе и взял у меня из рук бутон. На секунду наши пальцы пересеклись. Его руки были такими холодными. — Нет. Это просто поверье. — Я тоже так считаю, — то ли мне, то ли, скорее, самому себе молвил Камисато Аято. После этого он сказал, что ему нужно повидаться с Аякой и ушел. Я воспользовался этим, чтобы убраться в комнате. В этот раз я решил не трогать беспорядок на столике, поэтому много времени у меня не ушло. Я хотел было уже уходить, но когда закрывал окно, то в глаза мне бросились кисти. Они показались мне очень знакомыми, но я все не мог вспомнить, почему. Я подошел ближе к столу и коснулся одной из них. Это был красный клен. Дерево на ощупь было приятное: гладкое и прохладное. — Кисти? — Из клена! Красивые? — все допрашивала девушка, выводя меня из размышлений. Я наконец-то отвел взгляд: — Простите, почему кисти? — Брат очень увлекается каллиграфией. Я подумала, что что-то очень ценное он положит туда сам. А от меня пускай там пускай будут материалы для его хобби. Я наконец-то вспомнил! Это же были те самые кисти, которые я принес в химицу-бако для Аяки в канун Цукими. Это было так давно, что я совсем забыл об этом. Я еще раз окинул взглядом комнату, но самой шкатулки нигде не было. Наверняка он спрятал ее, ведь она не попадалась мне на глаза за все это время ни разу. Я вернулся к открытому окну и потянул за раму. Вверху над землей нависал омут черных туч.