Никогда не заканчивающаяся история

***

— Ай-я-й-я-й, меня поймали, — послышалось из улицы. Из кустов на свет, из поднятыми руками показался под стать своему голосу молодой человек среднего возраста с любознательными зелеными глазами и острым взглядом. У него были не слишком длинные, взъерошенные темные волосы, что неряшливо торчали во все стороны, светлая рубашка без рукавов и коричневые хакама до колен. И вроде бы не было ничего особенного в молодом человеке с небрежным внешним видом, однако я нахмурился — на его оби красовался черный цветок с тремя лепестками — герб комиссии Тэнре. — Подслушивать под окнами управляющего комиссии Ясиро? А не слишком ли много комиссия Тэнре о себе возомнила? — спросил я, пока Камисато Аято наставил на него меч. — Нет-нет-нет, не поймите меня неправильно! — Замахал руками он, — Я не подслушивал. Я здесь с неофициальным визитом, — заговорил тише парень, смотря по сторонам. — Сначала позвольте мне войти… — он сделал было шаг вперед, но Камисато Аято не спешил убирать катаны: — Хваткий, проницательный взгляд, зеленые глаза, небрежный вид, родинки под глазами. Тебе здесь нечего делать, Сиканоин Хэйдзо. — О-о-о, многоуважаемый господин Камисато знает меня! Какая честь! Но за небрежный вид обидно было… — Почему ты не пришел с Кудзе Сарой? Приемное время уже давным-давно закончилось… — я оперся плечом о стену и скрестив руки, внимательно наблюдал за парнем: хоть он и отвечал на вопросы, но глаза его бегали по комнате со скоростью света, нигде не останавливаясь надолго. А еще мне было странно и непривычно видеть столь резкую реакцию господина на другого человека. Хэйдзо обколотился обеими руками на подоконник, оторвав ноги от земли и нависая на руках, наклонился вперед, заглядывая внутрь комнаты. Затем он повернул голову ко мне: — Мне не интересны мотивы и цели комиссии Тэнре, — ответил он, — я хочу знать, что происходит на самом деле. Мне нужна суть, истина! — То есть, будучи членом комиссии Тэнре ты влезаешь в дела другой Великой Комиссии? — поверить не могу, он даже этого не скрывал. И ради чего? — Я мог бы помочь… — хитро начал он. — Боюсь, ты не туда пришел, Сиканоин Хэйдзо. Здесь нечего искать ни Кудзе Саре, ни тебе, — прервал его Камисато Аято. — Ах, как жаль. Но если вдруг что-то случится — я тоже буду на территории имения, — улыбнулся он, прежде чем вылезти из окна, — доброй ночи, комиссар Ясиро! Берегите руки, ха-ха-ха-ха-а… Глава клана ловко потянул раму окна вниз и смех парня стих. Я стоял и смотрел, как он тщательно заслонял его шторами и только тогда, когда он закончил я отошел от стены в центр комнаты: — Кто он? И как он узнал о руке? Ведь повязку полностью прятал рукав одежды… — Сиканоин Хэйдзо, больше известный как детектив Хэйдзо — отличается блестящим умом. Также прославился своей эрудицией и умением распутать даже самое загадочное и тяжелое дело. Его нужно беречься, — Камисато Аято прошел к стойке и повесил катану обратно, — если есть возможность, то лучше не вступай с ним в диалог. — Ты никогда не знаешь, что в этого человека на уме, — продолжал он, пока снимал кимоно, — он будет влезать в это дело, пока не докопается до сути, но что произойдет, когда он удовлетворит свой интерес? Пока он из комиссии Тэнре — я вижу в нем угрозу. — Выглядит так, будто Вы его недолюбливаете. — Скорее, признаю, как потенциального противника… Если так можно сказать. Люди с переменным настроением, словно весенняя погода, ищущие все время новых ощущений — опасны и непостоянны. Сегодня он хочет помочь, а завтра ему интересней будет посмотреть на все с противоположного берега. Господин начал менять кимоно и я решил, что мне не пристало глазеть, поэтому я пошел убирать чайный сервиз со стола, чтобы занять себя хоть чем-то. Я понарошку долго собирал пиалы, ставил чайник на место, не забыв протереть его, и стол, и поднос… Но, когда я повернулся он все еще был на пол пути переодевания. Большую часть времени я вижу его в белых, или же, в одеждах светлых тонов. И все непривычно видеть его в темном синем. Не могу сказать, что ему и темные одежды не шли. Они очень красиво контрастировали с его бледной кожей… Я хлопнул ладонями по щеках, отвлекая себя от этих мыслей и побежал приготовить кровать для сна. Хорошо, что в комнате было тускло. Я специально обошел ее с противоположной от накрытого тканью фонаря стороны, чтобы спрятать себя в темноте, так как я чувствовал смущение и был более чем уверен, что оно все отобразилось на моем лице. Я сосредоточенно мял простыни, бесцельно водя руками по ткани, пытаясь выровнять складки, создавая новые, чтобы выровнять и их. И только когда я послышал, что Камисато Аято закончил менять одежды я выровнялся и достал с осиирэ футон, положив его на кровать. — Вам что-то еще нужно, господин? — Все хорошо, Тома. Можешь идти отдыхать. *** Следующего утра я проснулся еще до рассвета и направился в южные покои. Еще сразу, как я переступил порог северного крыла я учуял, что привычная атмосфера имения Камисато изменилась: в глаза бросались люди комиссии Тэнре, что то и дело бродили по территории, или стояли у входов. От их присутствия здесь ставало как-то не по себе, и я поспешил к зданию. Господина уже не было в комнате — наверняка отправился на тренировку. Как только я закончил в покоях, то подумал, что можно еще заглянуть и в резиденцию и помочь Кохару с уборкой, раз я уже опять в имении и никуда из него не ухожу. Но как только я вышел с южного крыла и направился галереей к главному зданию, справа от меня раздался крик. Ко мне что есть силы бежала Кохару в одном только хакама и кое-как одетым хаори. Ее лицо было напугано: — То-о-ма! Помоги пожалуйста! Я спустился ступеньками и вышел из наружной галереи на открытое пространство: — Что случилось, Кохару? — Нет времени объяснять, пойдем быстрее! — она схватила меня за рукав и потянула к северному крылу, где располагались спальни слуг. Когда мы зашли внутрь, я услышал незнакомые мужские голоса. Дверь в комнату Фуруты была открыта нараспашку. Я молча направился туда, оставив Кохару сзади. Я переступил порог комнаты и пред моими глазами предстали стражники комиссии Тэнре. Двое из них стояли возле перепуганной пожилой женщины, а еще двое поднимали котацу. Осколки небрежно сброшенных пиал для чая лежали на полу. — Что здесь происходит? — спросил я, перегораживая выход из комнаты. — Вчера наши солдаты замерзли! — грубоватым голосом отозвался один из тех, кто стоял возле экономки. — Это и есть гостеприимство комиссии Ясиро? — Интересно, за прежних комиссаров случилось бы такое? — бросил второй. — Но у нас на складе были запасные котацу, мы вчера все их вам выдали, — проскрипел зубами я. — Если этого недостаточно — подождите немного — я попрошу привезти новых. Правда, в связи с плохой погодой они могут задержаться. — Ты что, шутишь небось? Хочешь, чтобы мы перемерзли, да? — Это ведь ты тот слуга, который все время бегает за комиссаром? — один из стражников с грубоватыми чертами лица подошел вплотную ко мне. — Что ты себе возомнил? Или ты не понимаешь с кем говоришь? — То есть вы собираетесь забрать у пожилой женщины из комнаты котацу? — я решил проигнорировать глупую провокацию и угрозы, вернувшись к сути. — А к тебе видать не доходит, что котацу нам нужен уже? — Будет у вас через пол часа котацу, — прошипел я, — а теперь проваливайте отсюда. *** Когдая убедился, что старой экономке больше никто не досаждает — я пошел найти господина. Камисато Аято не выходил из резиденции, проводя собрания, и когда я принес нужные ему документы он как всегда отправил меня погулять. А вот его сестра была рада моей помощи. Я нашел ее на складе и провел день помогая ей с Мицуги. Мы давно не виделись с Аякой и нам было о чем поболтать. Девушка все была очень огорчена наличием комиссии Тэнрэ здесь, но она не могла ослушаться приказу брата и только бессильно сжимала кулики в гневе. Я попытался ее хоть как-то отвлечь, но все мои попытки рухнули, когда перед нами прошел один из стражников, присвистнув. Пришлось оттащить Аяку назад в комнату и присматривать, чтобы она кого не порубила случайно. Мы зашли в комнату и она что есть силы бросила катану в сторону: — Это неприемлемо! — в который раз прокричала она. — Госпожа, думаю сейчас лучше будет сосредоточится на том, чтобы как лучше приготовится к чествованию, — я замер у двери, не осмеливаясь подходить ближе. Она некоторое время стояла незыблемо, но потом медленно подошла к дзабутону и с шумом опустилась на него. — Ты прав, Тома. Так и сделаю, — буркнула она и сердито схватила первый лучший листок бумаги со стола, потупив глаза. Это было опасно… Хорошо, что обошлось. Я аккуратно отошел от двери и повесил брошенный меч на место: — Позвольте я помогу Вам с отчетами. Девушка ничего не ответила, не отводя глаз от листа. Я молча сел напротив и взялся разгребать документы: последние дни стол девушки напомнил мне о ее брате, для которого держать стол в таком состоянии было в порядке вещей. Однако у Аяки всегда был безупречный порядок, поэтому, наверное, такая картина немного удручала ее. Но мне то было не впервой — поэтому я со знанием дела быстро начал упорядочивать документы. — Спасибо, Тома, — отозвалась через некоторое время она. — Вам не за что благодарить меня. Это мой долг. — Нет… Мне есть тебя за что тебя благодарить. И я не только об отчетах. Я оторвал глаза от стола и посмотрел на Аяку: девушка отложила лист и ее большие светлые глаза смотрели на меня не моргая, полны серьезности. Я ждал пока она продолжит. — Я имела ввиду, ту помощь, которою ты оказываешь моему брату. И не нужно говорить, что это твой долг, Тома, — продолжила она прежде, чем я смог вставить хоть слово, — Даже если оно и так — ты не представляешь, насколько мне спокойней спать зная, что ты рядом с братом. Спасибо, что оберегаешь его. Брат тоже очень ценит тебя, хотя, может, не говорит тебе этого. *** Вымотанный я вернулся за полночь в свою комнату: этот день принес много перемен, и я чувствовал себя истощенным. Я открыл двери своей комнаты и поежился: меня встретил ледяной холод, но ничего не поделаешь, придется спать как-то так. Утром я отнес свой котацу людям из Тэнре, потому что лишних котацу и вправду не нашлось. Я устало вздохнул, но выбора у меня не было: не снимая одежды я залез под футон. Однако неистовый холод так и не дал мне уснуть и за всю ночь я ни разу не сомкнул глаз. А следующий день ничем не отличался от предыдущего и ничего хорошего также не принес. Отовсюду слышались смех и ругань людей Тэнре, которые своим вульгарным поведением все продолжали доставлять неприятности здешним обитателям. Было сложно готовиться к фестивалю, поскольку комиссия Тэнре то и дело считала своим делом все контролировать, — но на самом деле она просто мешала нормально работать. Поэтому плюнув на все это, я попытался найти Камисато Аято. Его ледяной выдержке можно было бы позавидовать: посреди всего этого хаоса, казалось, жители имения держались только благодаря хладнокровию главы. Однако и сам Камисато Аято казался мне…немного подавленным? Я был с господином до тех самых пор, пока с официальным визитом не наведались лица из Тэнсюнкаку требуя личной встречи с главой комиссии Ясиро и мне нехотя пришлось уйти. Я вернулся в свою комнату и подошел к комоду. Из улицы несмотря на отвратную погоду слышался шум, создаваемый нежеланными гостями имения. Подойдя ближе, я медленно потянул на себя верхний ящик. Дерево поддалось и с легким скрипом открыло для меня маленький огонек, лежащий внутри посреди других предметов. Тяжело вздохнув я повернулся к футону, сел на него, внимательно смотря на амулет, позволяя энергии пройти сквозь пальцы, а сознанию соединиться с глазом. Но сколько бы я не пытался — я видел все одну и ту же картину… Я сердито и обессилено откинулся на кровать. *** В обед я встретился на кухни с Хиротацу, который обычно сторожил главные врата. Сейчас там расселись люди комиссии Тэнре. Оставшись без работы, мужчина выглядел уныло. Я попытался подбодрить его и заверил его, что даже если так — глава клана не выставит его за ворота имения, на что услышал в ответ: — Господин великодушен и добр, но что с того, если я превратился в нахлебника, что то и дело ничего не делает? У меня не нашлось на это ответа. Падая с ног, ближе к полуночи я вернулся в свою комнату. Этот день казался бесконечным, и я был рад, что он наконец-то подошел к концу. Голова болела, да и глаза немного жгло: давался в знаки мой плохой сон, как и его отсутствие в течении последних несколько дней. В этот поздний час на улице никого не было видно и только люди Тэнре день и ночь беспрерывно бдели. Время от времени где-то вдалеке, сквозь ветер было слышно их смех или крики. Это было единственное, что нарушало покой по ночах. В коридоре было так же холодно, как и на улице. Я вспомнил, что в моей комнате нету больше котацу и она ничем не отличается от коридора или той же улицы и пока новые не прибудут, мне придется мириться с этим и жить в холодной комнате, и мое настроение, что и так было не очень, испортилось совсем. Ведь никто из торговцев или доставщиков не путешествовал, да и не хотел путешествовать в такую погоду. Я раздвинул седзи о ожидаемо не почувствовал тепла. Плотнее кутаясь в хантэн я хотел просто упасть на кровать и уснуть, но потом понял, что мне нужно больше футонов, чтобы пережить эту ночь. Я прошел к комоду, чтобы засветить фонарик. Комнату вмиг наполнил слабый желтый свет. Я повернулся к кровати и почти уронил фонарь из рук: на футоне сидела маленькая девочка в капюшоне с огромным хвостом, которым она обняла себя. — Здравствуй, Тома, — улыбнулась Саю мне. Честно говоря, выглядела она не наилучшим образом. Было видно, что ей холодно, но дело было не только в этом. Под большими сиреневыми глазами были мешки и цвет кожи потускнел. Она выглядела очень уставшей. Не заболела ли она?.. Я одернулся от очередного гоготания за окном. — Что ты здесь делаешь? — спросил я. Сложно представить только, что было бы если люди из комиссии Тэнре ее увидели. — Тебя жду, — снова улыбнулась она, но в следующий момент лицо ее немного надулось, — почему здесь так холодно? Я растеряно застыл. В первые в жизни я не знал, что мне сказать. Я смотрел в большие, сиреневые глаза напротив и в голове было совсем пусто. К горлу подступил ком и слова терялись. Наверное, потому что я слишком устал за сегодня? — Саю, тебе нельзя здесь быть, — наконец выдавил я. — Почему? Саю хотела немного отдохнуть, — сказала она, а потом протянула ко мне свои маленькие руки, — - Саю замерзла, у нее аж пальцы опухли и щеки обветрились! — Саю мокла под дождями возле окон людей, эта дурная погода все никак не ставала лучше ни на секунду, — продолжала она, пока я молчал, — почему никто больше не искал Саю? Даже Кано Нана не преследовала меня, как обычно. — Знаешь, ситуация ведь совсем поменялась, — все не умолкала она, — после Цукими люди боятся ненастья и чем ближе к Мицуги, тем меньше у них желания выходить. Но от Камисато Аяки больше не было указаний и Саю не знает, что делать. В комнате опять стало тихо. Я все пытался собрать мысли воедино. Конечно, плохая погода в день фестиваля сильно ударит по репутации комиссии и клана, но если люди не будут выходить из домов в этот день, то возможно обойдется без жертв. Значит ли все это, что есть надежда хотя бы на не самый худший исход? — Прости, Саю. Тебе больше нельзя спать у меня в комнате, — отозвался я. — Но почему? Никто же не узнает, ведь я из Сюмацу… — Сюмацубан больше нет. Шибки седзи слегка задрожали от очередного порыва ветра снаружи и желтый свет фонарика неспокойно замигал на долю секунды искажая комнату: от окон потянуло холодом. Воцарилась абсолютная тишина. Она давила, угнетала, захотелось выйти отсюда. — Саю понимает, — через некоторое время отозвалась она, — все хорошо, — бесцветным голосом продолжала она, глядя куда-то в стену. — Я уйду из имения, меня никто не заметит, — закончила девочка, а потом не проронив ни слова больше, запрыгнула на комод, далее через окно на улицу, и исчезла, потерявшись в темноте ночи. Я устало сел на футон. Под весом трех одеял сразу было тяжело, неудобно и ненамного уж теплей. Я долго возился с боку на бок, пытаясь уснуть, но холод, назойливые мысли и тяжесть футонов сверху мешали, а с улицы, не взирая на плотно закрытое окно слышался гогот. Почему-то мне стало очень горько. Я так и лежал, не знаю сколько, пока под влиянием усталости, накопившейся за последнее время, кое-как погрузился в тревожный сон. Все наступающие дни принесли смуту и смятение в имение Камисато. Появление людей Тэнре здесь оказалось не просто испытанием, оно всецело изменило мирный и размеренное течение жизни в особняке. *** — Тома, эй, Тома. Очнись. Я недовольно поморщился. Я пол ночи провозился и только-только уснул, кому я понадобился посреди ночи? Веки были тяжелыми, и я не сразу смог открыть глаза. Но назойливые руки трясли меня за плечи. Я открыл глаза, но ничего не мог увидеть: все вокруг плыло, да и в комнате было темно. — Господин? Что Вы тут делаете? — наконец-то я смог разглядеть нечеткий силуэт белых одежд предо мной. — Вчера ты выглядел совсем неважно. Я только освободился и хотел проверить, все ли в порядке. Почему ты спишь вот так? — ребром руки он коснулся моей щеки. Неужели я настолько замерз, что вечно ледяные руки Камисато Аято показались мне теплыми? Но я был слишком усталым, чтобы хоть как-то реагировать на этот жест и просто продолжал смотреть куда-то прямо. — Пойдем, — он подхватил меня под руки, пытаясь помочь встать, но я еле держался на окоченевших ногах. Тогда ловким движением он нагнулся и подхватил меня под ноги, подняв вверх. — Господин, плохая идея. Не хорошо будет, если Вас увидят вот так, — я постарался высвободится, но мои попытки были слишком уж слабыми. — Почему? У меня только один такой слуга. Нужно его беречь. Я закрыл лицо обеими руками, чтобы хоть как-то спрятаться. Молясь богам, чтобы в такую рань все спали и нас никто так не увидел, я почувствовал, как Камисато Аято вышел на улицу — мы направлялись к южным покоям. То ли мои молитвы подействовали, то ли время и впрямь было слишком раннее, но добраться удалось без приключений, даже не попав людям из Тэнре на глаза. Я вспомнил было Сиканоина Хэйдзо, но выглядело так, будто его не было поблизости. Когда я позже спросил об этом господина, он ответил, что тот наверняка ошивается где-то во внутреннем дворике, под его окнами. Когда мы приблизились к покоям господина, он поставил меня на ноги, открыл дверь и повел к котацу. Несмотря на то, что комната сейчас замерзшему мне казалась как никогда теплой, в сравнение с другими здесь все-равно было на порядок холодней. Я опустился на дзабутон возле, смотря, как Камисато Аято копошится возле котацу, подбрасывая угля в ирори, чтобы в комнате стало теплей. Я просунул ноги под футон, чувствуя, как тепло растекается от ног, выше по всему телу. Потом он принес мне еще одно одеяло, положив сверху на меня. Наконец-то очутившись в уюте и тепле мои веки мгновенно налились свинцом и я, устроившись на полу возле теплого котацу, крепко-накрепко уснул. А когда открыл глаза, то не сразу понял, где нахожусь. Было так хорошо, что я не спешил открывать их, наслаждаясь покоем. Как будто сейчас погожий летний день и мне никуда не надо идти… Где-то совсем рядом слышался звук скрипения пера. Постойте, пера? Воспоминания один за другим нахлынули на меня: ведь это был сон? Нет, я и правда был не у себя в комнате. Протирая глаза, я попытался сфокусировать взгляд: надо мной был темный потолок из юмэмиру. Я повернул голову вправо: возле шкафа, вплоть небрежно набитого свитками и книгами аж до самого потолка, сидел Камисато Аято. Почему-то он повернул столик боком к шкафу, и я мог видеть его профиль. Его лицо по-прежнему отображало спокойствие и только иногда едва ли нахмуренные брови свидетельствовали о задумчивости… или беспокойстве? Мне показалось, он выглядел немного уставшим. Хотя, в силу событий последней недели это не удивительно. Камисато Аято прекратил писать, отложив перо и повернул голову ко мне: — Проснулся? Как ты чувствуешь себя? Я замешкался немного с ответом. На самом деле на душе кошки скребли. Я повернул голову к окну, но оно было тщательно закрыто: — Какой сейчас час? — Пол пятого. — Я проспал весь день? — я резко принял сидячее положение и в глазах потемнело. — Не беспокойся. Я не стал тебя будить потому что сегодня не было никаких дел — я даже никуда не выходил из комнаты. Да и утром ты выглядел мягко говоря неважно, — ответил он, а потом додал, — я узнал от Фуруты, что произошло. Соседняя гостевая комната пустует — принесем тебе котацу оттуда. Ну как это не было дел в канун Мицуги…? Постойте… Ведь если соседняя комната пуста, почему меня не оставили там? И не там ли должна была остановиться Кудзе Сара? — Ты голоден? — Камисато Аято не давал мне времени на подумать. — Да… Я принесу, извольте! — я быстро встал на ноги, когда Камисато Аято оперся рукой о стол, и начал искать глазами свой хантэн. Найдя его на стойке, я сорвал его и выбежал из комнаты. В голове будто на повторе все раздавался голос господина: — Почему? У меня только один такой слуга. Нужно его беречь. Наверняка это мне приснилось, правда? Ведь правда же…? Я опять похлопал щеки ладонями. Соберись, Тома, нужно приготовить ужин. Простая, доведенная до автоматизма работа отвлекла от одних мыслей, но нагнала другие: как так вышло, что я целыми днями то не вижу господина, то сплю? Он же меня не избегает? Нет, совсем не похоже. Иначе бы он не оставлял меня у себя в комнате. Но что-то было не так. Я что-то где-то упустил, но я не знаю где и что именно. Я ударил кулаком тесто. *** Мы позавтракали в тишине и после Камисато Аято вернулся за столик дописывать письмо. А я подвинулся поближе к котацу наслаждаясь теплом и уютом. Не помню, с каких пор мне стало уютно в присутствии этого человека. Это случилось само-собой. Я вспомнил, как при первых встречах нервничал и даже боялся находиться с ним в одной комнате и улыбнулся: Камисато Аято тогда произвел впечатление холодного и властного человека, окутанный тайной и неприступностью. Тогда он меня пугал. Я перестал улыбаться, — как так вышло, что мы поладили? Поладили ведь? Я начал проматывать в голове все происшествия последних месяцев одно за другим. Как вдруг у окна послышался слабый шум. Мы с господином резко посмотрели один на одного, и я тяжело вздохнул: кем бы ни была комиссия Тэнре здесь — подсматривание за комиссаром другой Великой Комиссии — вне предела допустимого. Я поставил пиалу на стол и закатав рукава хаори обошел окно с правой стороны. Камисато Аято же встал с другой, одной рукой держа катану, а второй открывая окно. Там действительно виднелся силуэт юноши. В этот раз мы не церемонились и я, схватив «незнакомца» за ворот, хотел было забросить его сразу в комнату. Вот только когда я притянул его ближе к свету пред глазами престал отнюдь не Хэйдзо или кто-то из комиссии Тэнре. Ростом, похожим на детектива и такими же торчащими во все стороны волосами в темноте их можно было перепутать. Но в этого были пшеничные волосы и голубые глаза. — Стойте-стойте, я не враг! — замахал руками тот. — Не кричи ты, — шикнул я ему. Думаю, мы с господином думали об одном и том же, так как Камисато Аято взволновано огляделся по сторонам — где-то рядом бродил Сиканоин Хэйдзо. — Глава клана Камисато и управляющий комиссии Ясиро, — не спеша, важно начал он, — Меня зовут Горо, генерал Ватацуми, по совместительству… Далее он не договорил, потому что в следующий момент я таки взял гостя за воротник и что есть силы потянул на себя, закидывая его в комнату. Когда он полностью оказался на свете, я увидел у него на макушке каштановые собачьи уши, а сзади самый что есть настоящий хвост. — Эй, что ты себе позволяешь? Я тебе не мешок с дайконом! — Я — правая рука госпожи Сангономии! — Вот именно! Что ты здесь делаешь? — Я оттаскивал его подальше от окна, пока Камисато Аято его закрывал. — Я пришел предложить помощь, — он выдернул свой воротник из моих рук, сердито поправляя одежды, — Сангономия Кокоми на Вашей стороне, комиссар! — он повернулся к главе клана и опять говорил громко. Да что же такое… Сангономия Кокоми — Божественная Жрица острова Ватацуми, она же и правитель. Именно она возглавляет восстание против Сегуна Райдэн. — Боюсь, генерал острова Ватацуми, ты зря теряешь время. У меня есть мой долг, который я выполяю и в помощи восстанской стороны не нуждаюсь, — медленно обернулся от окна Камисато Аято. — То есть, хотите сказать, что будете нести службу сегуну и дальше? Или Вы согласны с теми ужасами, что она творит? Забрать в человека глаз бога — наибольшее преступление! Или же Вам нравится смотреть, как комиссия Тэнре топчется в Вашем доме и делает, что ей вздумается? — Следи за словами, — прошипел я. — Мой наибольший долг сейчас — обезопасить близких мне людей и сохранить то, что так тяжело строили мои предки, — не замешкался с ответом Камисато Аято. Не смотря на грубость неожиданно прибывшего гостя, он оставался спокойным. — Не знаю понимаешь ли ты абсурдность своего предложения? — продолжал господин. — Ты сейчас в Инадзуме — в самом сердце правительства Сегуна Райдэн. Что будет, если я восстану? Я не буду вести своих людей на бессмысленные жертвы… — Просто уйдите семьей Камисато отсюда! Ситуация становиться все более опасной! Никто из них не пришел сюда с мирными намерениями! — Бежать отсюда на другой остров и бросить все здесь я тоже не смогу. Мне не интересно, что ты думаешь об моих мотивах и решениях — я буду нести бремя моего выбора до конца. Горо потупил взгляд. — И, я предполагаю, Сангономия Кокоми не знает, что ты здесь? — безжалостно наступал Камисато Аято. — Нет… Правитель предупреждала меня, что человек столь высоких моральных принципов и железной воли не пристанет, — выдавил из себя он, а потом поднял взгляд и прокричал, — но я должен был попытаться! — Да тише ты, — уже в который раз шикнул я, но было поздно: возле окна послышался шорох сухой травы. О нет. Мы наделали шуму, и он привлек внимание снаружи. Это мог быть только один человек. Он все еще лазит под окнами господина… Если Сиканоин Хейдзо увидит здесь генерала повстанцев — кровопролития в имении не избежать. Я завертел головой в разные стороны, пытаясь придумать решение, но на ум ничего не приходило. Я посмотрел на Камисато Аято. — Под кровать его, — только и бросил он. — Куда? — взвизгнул Горо. — Слушаюсь. — Я немедленно схватил его за воротник и потащил вглубь комнаты, — быстрее полезай. — Ты перестанешь меня таскать? Я тебе не товарищ с идзакаи! — шипел он, но под кровать все же полез. Я обернулся и застал Камисато Аято опрокидывающим книги со столика, создавая еще больше грохота. Когда я подбежал к нему, он повернулся и на мгновение наши взгляды пересеклись, а потом он сказал: — Прости, Тома, — и схватив меня за запястье, дернул на себя. От неожиданности я потерял равновесие, но меня поймали, крепко держа обеими руками, а потом развернули на все сто восемьдесят градусов и завалили на стол. Я немного ударился лопатками, но это последнее, что меня сейчас волновало. Сердце бешено забилось у груди, а в лицо опять ударила краска. Его лицо было в пару сантиметрах от моего, и я чувствовал, как его волосы касались моего лица, слышал и его глубокое, ровное дыхание, чуял запах ладана и кипариса. Мои глаза встретились с бездонными омутами блестящих, распахнутых глаз передо мной, и я почувствовал, как у меня остановилось сердце. Хотелось убежать куда-то далеко-далеко от этой близости, спрятаться хоть как-то, но Камисато Аято был прямо передо мною, нависая надо мной, не отводя своих глаз от моих, держа мои руки прикованными к столу. И я тоже не мог отвести своих. Я чувствовал, как краснею, как понимаю, какое дурацкое выражение моего лица было сейчас в сравнение с невозмутимым лицом напротив, и от этого, наверное, краснею еще больше. Его грудь взымалась и опускалась — я чуствовал это, а его ноги в упор касались моих. Еще немного и у меня внутри бы что-то оборвалось, но Камисато Аято отпустил меня и выпрямился: — Он ушел, — прокоментировал он и резко обернувшись прошел к кровати, оставив меня кое-как подниматься со стола. — Генерал Ватацуми, — заговорил он, присев возле кровати, — как видишь, тебе опасно оставаться здесь, поэтому тебе лучше, как можно быстрей покинуть имение, кишащее твоими врагами. — Но ведь они и твои враги! — Это мой дом. А ты — уходи, — спокойно ответил он. — Камисато Аято… — сиплым голосом выдавил мужчина, высовываясь из-под кровати, — теперь я собственными глазами вижу, что все, о чем говорила госпожа Сангономия — правда. Но знайте — если Вам понадобится рука помощи — Ватацуми придет невзирая ни на что! — Благодарю, Горо, — ответил Камисато Аято и повернулся ко мне, — Тома, нужно увести Горо. Думаю, стоит подождать более подходящего времени — Хэйдзо еще бдит, — продолжал Камисато Аято, пока я все еще не мог прийти в себя и сказать хоть слово, — отведи его в свою комнату пока. Завтра перед рассветом нужно покинуть имение. Почему моя комната с недавних пор стала проходным двором? — Никто не подумает слоняться возле твоей комнаты, — будто отвечая на мои мысли молвил глава клана, — буду ждать вас завтра у тэйэне, у старой сосны в самом южном углу.