Изнанка идеального созвездия

      Мирабель медленно, но верно приближаясь к звукам. Чем ближе она была, тем сильнее колотилось её сердце.       Неожиданно всё стихло. Мира замерла, не смея пошевелиться. Почему стало тихо? Кто производил эти звуки? Оно живое? Оно меня заметило? Что будет дальше? Вопросы пронеслись, подобно урагану. Она стояла и ждала, того, что случится дальше. Как можно тише сунула руку в сумку, взявшись за арепу. Стены безмолвствовали. Мне ведь не послышалось… Кроме лязга ведь было ещё бормотание, но оно стихло, а лязг остался. Девушка вновь медленно пошла, стараясь ступать как можно тише. К сожалению, каждый шаг нарушал тишину.       Тот, кто издавал звуки, начал медленно пятиться, чтобы не быть увиденным, напуганный новым звуком, доселе не проникавшим сюда. Ему не хватало духу на то, чтобы развернуться. Да и опасностей на пути, насколько он помнил, пока что нет. Рука, напряжённо сжатая в кулак, ждала чего-нибудь деревянного.       Мирабель, услышав новые звуки, захотела остановиться, но звук не приближался и не стоял на месте. Он отдалялся, и это подстёгивало любопытство. Да и о цели она не забыла. Туман обволакивал их ноги.       Неожиданно её левая нога врезалась во что-то твёрдое и холодное. Это «что-то» в тишине стен загремело не хуже грома, который сегодня разошёлся на полную. Мира замерла, её сердце стучало как у кролика.       С таким же бешеным сердцебиением Бруно уносил оттуда ноги, руки, голову — всего себя как можно дальше от этого неизвестного, нового… жильца? Монстра? Капюшон слетел с его головы.       ×Диос мио , кто это? Что это? Наверное, стоило остаться, но что если это кто-то из семьи?! Или вправду монстр?! Я обследовал здесь все закоулки, и, кроме крыс, тут никого никогда не было. Крысы не шумят ТАК громко.×       Мира так и стояла, зажмурившись и не шевелясь. Страх сковал её. Она ждала… Ждала новых страшных звуков, удара, нападения. Но… Ничего этого не было. Был только отдаляющийся от неё топот… Ног? Она рванула следом, крикнув, в надежде остановить убегающего:  — Тио! Стой! Подожди!       Это лишь подстёгивало его, укрепляло его намерение убежать, скрыться. И тио бежал так быстро, как мог. Он на полном ходу перепрыгнул через огромную дыру в полу, используя ещё не прогнившие доски, и продолжил бежать в свою комнату.       Вдруг он услышал треск ломающейся доски и вскрик. Мужчина замер ожидая того что будет дальше.  — Касита? Касита! Помоги мне!!! В голосе его младшей племяшки отчётливо слышалась паника. ×Она упала в дыру.×       Бруно быстро, почти бегом ринулся обратно. Преодолённое на адреналиновом выплеске расстояние дало о себе знать, и он двигался медленнее, чем хотел. Лишь бы успеть.       Тио схватил её руку как раз вовремя. Она уже соскользнула с ненадёжного обломка доски. Мира подняла голову. В её глазах всё ещё плескался страх, уступая место удивлению.  — Ты очень потная, — выдохнул он, оправляясь от пережитого страха за племяшку. Она слегка обескураженно посмотрела на него.       Бруно начал потихоньку отползать от края, вытягивая Мирабель из ямы. Отодвинувшись на безопасное расстояние, он сел на колени и протянул ей вторую руку, снова почти улёгшись. Та крепко схватилась, и мужчина вытянул её, словно из проруби, благо занозы можно было подцепить лишь от свеже-сломанной доски. Они успешно её миновали, оставив слева. Тио встал, помог девушке подняться и оглядел на предмет травм, обойдя вокруг. К своему облегчению и полному успокоению он отметил, что впринципе всё в порядке, лишь на ладони остались ранки от скольжения по доске, да одежда чуток испачкалась. Теперь уже она отходила от пережитого и наблюдала за ним. Обойдя её вокруг, он бросил:  — Пока.  — Стоп. Что? — переспросила девушка, опомнившись и придя в порядок от этого совсем нежданного слова.       Бруно пошёл к комнате. Убегать уже точно не было смысла, его увидел другой Мадригаль. Да и стены — не лабиринт. Его смогут найти ещё раз. Мира явно знает о том, как попасть в стену. Да и бежать сил попросту не было. Ни физических, ни душевных, если думать об уходе из Каситы. Он шёл, используя простые приметы, дабы не привлечь новые беды и добраться до жилища в целости. Хах, мио Диос, когда он стал таким суеверным? В 10 лет посеялись первые зёрнышки. Деревенские дети посоветовали стучать по дереву, задерживать дыхание, скрестя пальцы и бросать соль с сахаром через плечо. Были и совсем уж странные приметы и оберегалки. Он отнёсся к этому со здоровым скепсисом. Задержанное дыхание и скрещённые пальцы никак не могли повлиять на события в жизни людей.       Но чем старше он становился, тем сильнее был соблазн «отвести» беду, которая ещё не случилась, лишь была запечатлена в стекле. Запечатлённое всегда сбывалось. Две или большее число вероятностей будущего перестали давать надежду на положительный исход. Всегда происходило худшее из возможного. Он знал это, потому что слышал об несчастье, которое постигло того или иного. Порой паренёк видел, как будущее приносит беду людям. Если видение давало знать о серьёзной травме, которая вскоре настигнет беднягу, Бруно рассказывал ему об этом. А потом наблюдал. Иногда видение сбывалось почти сразу, иногда в течение дня. Бруно наблюдал, и когда события перед бедой наступали, он быстро бросал щепотку соли или стучал по ближайшей деревянной поверхности. Бывало, что несчастье приходило через несколько дней, и тогда его поминали недобрым словом. Иногда он слышал это лично, стоя за углом или неподалёку. Всё это удручало. Плохие события были неотвратимы. Вся деревня старалась не общаться с ним без крайней необходимости. Чаще парень сам был инициатором бесед.       Примерно с 15 лет он перед каждым обрядом применял меры, пытаясь отпугнуть неудачу, в очередной раз коварно заслонявшую фортуну. Каждый раз заглядывая в будущее, Бруно боялся. Что он увидит на этот раз? Молодую девушку, куда-то спешащую со всех ног и случайно ломающую свой прелестный носик, врезавшись в местного каменщика? Вроде бы это не беда. Выпечка его сестры лечит подобное на раз-два. После инцидента оказывается, что она спешила на свидание и уже почти опаздывала. Нелепо? Да. Когда он утром сообщил ей об этом, девушка улыбнулась, поблагодарила, но явно не придала этому значения. А вечером и ещё несколько дней спустя она всем говорила, что Бруно сказал ей, что она сломает нос. Так и вышло. Посему выходило, что он накаркал, навлёк неприятность, изменил её счастливое будущее своими словами. Бывало, что он видел смерть кого-то из жителей. Эффект — тот же. «Дар» тяготил его. И вполне по-настоящему на самого Бруно навлекал людское недовольство, осуждение и обвинения в произошедшем. Он чувствовал себя лишним, ненужным этому обществу. Люди не здоровались с ним, не улыбались ему при встрече, как Джульетте, старались обходить его стороной. Многие, кого он вылавливал, жестом просили не говорить о грядущем. Но это не мешало видениям сбываться.        Среди них ползли слухи и свои суеверия, мол, на кого этот Бруно посмотрит, того в скором времени ждёт несчастье. Капюшон на пончо пригодился. Парень надевал его, чтобы не пугать жителей Энканто. Если им так легче сохранить иллюзию светлого будущего, то пусть. Это не так трудно, как ждать светлое видение. Окружающие, думавшие, что он не замечает из-за того же капюшона, провожали его опасливыми, боязливыми, осуждающими, злыми и ненавидящими взглядами, когда Мадригаль шёл мимо. Он замечал. Это угнетало, подпитывало желание избавиться от «дара». Увы, это было невозможно. Бруно возненавидел свой дар и отчаялся ждать удачу. Он устал от всего этого: от плохих видений, взглядов, общественного неприятия, ожидания хорошего видения. Он окончательно разочаровался в приметах.       После свадьбы сестры его считали проклятым и насылающим проклятья. Чуть ли не чёрным колдуном.  — Его слово испортит твоё будущее счастье. Если заговоришь с ним, то навлечёшь на нас беду, — напутствовали старшие своих маленьких потомков.       Любое брошенное им слово вызывало у них дрожь. Что они себе представляли? Все мыслимые и немыслимые беды? Он не знал. Никто не говорил, ибо боялся попасть под действие проклятия. Поговаривали, что Бруно Мадригаль и без словесных «проклятий» может навредить их будущему, одним лишь взглядом отправив свою подругу-неудачу навестить и отравить счастье простого человека.       Неудача — всегда рядом с ним, его верная спутница, как и его любимицы-крысы. Хм, в этом, пожалуй, был смысл. Бруно всегда был один. Было очень горько и грустно осознавать что его дар отворачивает людей от него как личности и приносит разочарование семье. Его дар ей не помогал.       Сёстры общались с ним, интересовались его жизнью, но он не мог их порадовать. Все жизненные фронты были пусты, пропитаны туманом одиночества и заросли паутиной тоски. Кроме них в Энканто никто с ним не общался. Никто не желал узнать его, как человека, завязать беседу, отношения, дать ему человеческого тепла, заботы, и тем более, разделить с ним его собственное будущее. Он не хотел тяготить эрман своими проблемами, многое скрывал. В конце-концов, у них ведь своя жизнь. Своя судьба. Своя семья.       Бруно снова стал использовать приметы. Теперь — чтобы не напугать, случайно не навредить кому-либо своей персоной, всё-таки согнать неудачу со своих плеч. Он всегда был немного неуклюж, может порой и недостаточно внимателен. Но окружающие списывали его промахи на его спутницу. Даже в разросшейся семье он был один. Он любил всю семью, радовался успехам её членов и сопереживал, поддерживал их в трудных ситуациях. В отношении племянниц и племянников, Бруно любил проводить с ними время и по раздельности, и со всеми вместе. Но у него не было девушки, что уж говорить о своей собственной семье, которой он мог бы посвятить всего себя. Обнять, поцеловать, но не как брат или дядя, а как любящий парень, возможно, как муж и отец, если судьба будет благосклонна.       Переехав внутрь Каситы, он знал, что так точно никому не навредит, ничего не испортит. Не имея возможности изменить в стенах что-либо для большей безопасности, Бруно уповал лишь на приметы. Со временем это стало привычкой. Трещины он латал по возможности, да и то, в образе бесстрашного Эрнандо, так как Бруно Мадригаль был слишком неуклюж и невезуч. Живя отдельно от всех, он целиком посвятил себя любимым крысам. Никто не ругал, не осуждал, не вздыхал, не фыркал по поводу грызунов, бегающих вокруг него и по нему. Но всё же крысы — не люди. Он тосковал по семейным посиделкам детства и по-доброму завидовал семейным трапезам, хотел снова стать их частью.       Сейчас же одна из его племянниц следовала за ним и явно хотела поговорить.  — Тио Бруно, — позвала она вновь и начала отплёвываться от соли. Видимо он попал в неё, когда бросал белый порошок через плечо. Неловко… Сахар тоже попал в неё, так как она снова начала плеваться. Типичный Бруно Мадригаль, — мрачно подумал он.       Мира следовала за ним чуть-ли не по пятам, опасаясь, что тио снова побежит. Этого так и не последовало. Зато её угостили солью и сахаром. Весьма противное сочетание. Бруно стучал по деревяшкам и не отзывался, задерживая дыхание на удачу.       Девушка остановилась, наблюдая за дядей, и осмотрелась. Слева от неё стену покрывала паутина трещин, замазанных шпаклёвкой.  — Ты заделывал трещины? — решила уточнить Мирабель.  — Эти? — Бруно повернулся к ней и указал на эту же стену большим пальцем, — оу, что ты, я к ним подойти боюсь. Стены у нас тут латает Эрнандо.  — Кто такой Эр-  — Я — Эрнандо. Я ничего не боюсь, — ответил тио, натянув капюшон почти до кончика носа, закрыв им глаза. Мира сконфузилась.       Тио снял капюшон.  — Мой истинный дар — актёрство, — он неловко, немного искусственно усмехнулся, в попытках разрядить обстановку. Не вышло.  — Мм, и как давно ты тут… обитаешь? — выдавила она.       Бруно не ответил. Он пошёл дальше, легко огибая углы и препятствия коридора, ставшего извилистым. Она продолжила идти за ним.       Минут через пять они пришли к двери в стене. Мира оторвала и съела кусочек арепы, чтобы избавиться от будущих синяков на местах встречи с углами и препятствиями.       Мужчина распахнул дверь и вошёл в комнату. Девушка тоже вошла, осматриваясь. В глаза бросилось старое коричнево-оранжевое кресло. У стены стояли стол и стул, а на уровне человеческого роста на натянутой верёвке висела одежда на прищепках. В целом комната напоминала заброшенный чулан: в углу — швабра, на полочке над полом — резиновые сапоги. У стены стоял журнальный столик. В шкафу без дверц, на полочках, было полно всякой всячины.  — Так ты никуда не уходил, — слегка ошарашенно проговорила Мирабель.  — Ну, из башни-то я ушёл, там ведь эта тьма ступенек… А горы вокруг Энканто трудно проходимы. ×В самом Энканто мне не рады.× А тут комфортно, бесплатные представления, да и от кухни недалеко, — возбуждённо говорил тио, пытаясь преподнести эту ситуацию в позитивном ключе.  — Вот, что ты предпочитаешь? — он поставил на журнальный столик картонку с двумя круглыми прорезями. Мира заметила на нём зелёную подставку-сцену. Пара крыс метнулась к картонкам, просовывая головы в дырочки.  — Спортивные соревнования, — отбросил карточку, — игровые телевикторины, — снова откинул картонку, — новеллы.       Ну и ну-у Девушка заметила светлую полоску в стене у стола. Улыбка сползла с лица Бруно, когда он увидел, как племяшка пошла к столу, и выпрямился, наблюдая за ней. Прильнув к щели, Мирабель с удивлением обнаружила кухню Каситы. Из «окошечка» хорошо просматривался обеденный стол, со стоящими на нём именными тарелками для каждого из семьи Мадригаль. Опустив взгляд, она увидела на столе тио такую же тарелку, только нарисованную. Мужчина несмело заговорил, подбирая слова:  — Знаешь… Честно говоря, я не ушёл, потому что, — он сделал паузу, — потому что люблю вас всех. Очень.  — Почему ты спрятался? — обеспокоенно спросила девушка. Она побаивалась ответа.  — Потому что мой дар не помогал семье. ×Порой даже мешал.× Я ушёл, потому что увидел твоё будущее. Я не мог никому рассказать о нём. Это могло навредить тебе и мне, наверное, тоже, — мысленно хмыкнул он. Вот он — шанс поговорить о видении, найденном в башне.  — Расскажи, пожалуйста, что именно ты увидел в видении о моём будущем. Я никому не скажу, тем более, ты говоришь, что оно могло навредить мне, — она чуть ли не умоляла. Ответ был близок как никогда. Стоп, а как это могло мне навредить? Ладно, сейчас выясним. Бруно ненадолго задумался. Сказать или нет? Хотя, она ведь сама пришла. Она ищет ответ, спрашивает о своём будущем. Причина в трещинах. Пока их не было — всё было в порядке. Меня перестали искать. Всем было хорошо. Никто не предположил, что в доме есть тайники. Не то что тогда, когда обсуждали причину моего ухода! Вот там причин было — завались. Ладно! Скажу. Всё равно оно сбудется. Но ведь… из-за этого она отвернётся от меня, может, даже возненавидит. Как трудно!       Тио заговорил, в волнении теребя друг об друга кисти рук и не сводя с неё глаз:  — Эх. Ладно, скажу. ×Всё, я потерял её. Ещё один член семьи будет одаривать меня осуждающим взглядом.×, — Когда ты не получила свой дар, Альма попросила меня узнать, к чему бы это и что это сулит. И я увидел, как Касита трескается. А потом… потом я увидел тебя. Но видение не было однозначным, оно изменилось: трещины исчезли. Но я знал, что все будут ожидать лишь худшего. Иного не дано. Бруно приносит только беды и горе. Поэтому я боялся, что от тебя отвернутся, как от причины краха благополучия. Что ты… станешь изгоем. Я не мог допустить такого. Мирабель слушала и поражалась. Всё было хуже, чем она предполагала: тио ушёл из-за неё, но не потому что она разочаровала своего любимого дядюшку, а потому что он хотел уберечь её от участи как у… себя? Судя по рассказам семьи, жителей и его словам, то… да?!       Ей стало тошно от осознания того, в каком гнилом и тупом обществе она жила. Тио совсем не походил на тот ужас, что описывали все вокруг. В глазах заблестели слёзы. Бруно подошёл к ней чуть ближе, думая, как ему поступить. Обнять? Сказать ещё что-то? Бесполезные, уже ненужные утешения? Он совсем не знал, как поступить. Опустил голову, пробормотав:  — Прости, — и закрыл глаза.Теперь точно всё кончено. Бруно всегда будет один, будет нести разочарование, подводить дорогих ему людей, неумышленно пугать, отвращать от себя каждого встречного, нести груз вины и ответственности за чужие поломанные судьбы и быть изгоем. Он сам чуть не плакал.       Тио резко выдохнул, почувствовав на плечах и спине тёплые объятия. Он открыл глаза и уставился в кудрявую макушку своей любимой племянницы. Нерешительно, медленно и осторожно Бруно обнял её в ответ. Она всхлипнула. ×Я сделал что-то не так? × Ослабил объятия.        — О, Диос мио, тио, какой же я была идиоткой. Я забыла тебя настоящего, позволила всем очернить тебя в угоду семье и, что хуже всего, я сама в это поверила. Я - сплошное разочарование, — шептала она, продолжая плакать уже в открытую. Бруно вернул и даже усилил крепкость объятий, пытаясь утешить Миру, подарить тепло заботы. ×Как же давно я не обнимал людей.× Было приятно дарить и получать тепло, понимание, заботу и… любовь? Он сомневался в том, что Мирабель дарит ему любовь. Он отвык от того, что тоже может получить любовь, в какой-то степени считал себя недостойным, не заслуживающим этого чувства. Разве любовь заслуживают? Вроде как нет. Но по ощущениям от прожитых лет он думал и считал, что любовь не даётся просто так. Ему уж точно.       Мира выплакалась. Ей было хорошо. Тио не оттолкнул её, не отстранился, не смерил печальным, раздраженным, осуждающим взглядом. Он просто прижимал её к себе понимающими объятиями.  — Ты нужен мне, — прошептала она.       Да-а, такого Бруно точно не ожидал. Чего угодно, но не этого. Эти слова приятно шокировали, подарили облегчение, тепло родства. Им хотелось поделиться.       Они отстранились друг от друга. Он предложил девушке сесть в кресло, а сам пододвинул стул и сел.  — Что будем делать дальше? — поинтересовался Бруно, — что ты планировала сделать если найдёшь меня? И, собственно, КАК ты меня нашла? Антонио помог? Мира кивнула, — ты знаешь о его даре? Почему-то это уточнение удивило её.  — Да, я наблюдал за его церемонией, не только в кухне есть щель, — усмехнулся Бруно и тут же смутился, — но я не подглядывал за вашей личной жизнью, — быстро проговорил он, активно жестикулируя, — я тосковал по семейному единству, — печально закончил тио.       Последовала небольшая пауза.  — Так, что там с планами на будущее?       Мирабель вздохнула. Я хотела узнать, как спасти Каситу от трещин и как защитить семью от потери даров. Но теперь я не уверена, что хочу именно этого.        Она опустила взгляд в пол. Снова последовала пауза.  — Луизе и Долорес без даров жилось бы легче, они сами так сказали. И тебе, видимо, тоже? — племянница посмотрела на дядю.  — Мда, но… люди ещё долго от меня будут шарахаться, — хмыкнул Бруно и серьёзно спросил:  — Значит теперь ты подумываешь, не лишить ли нас магии?       Девушка кивнула.  — Хм, — провидец задумался, — надо узнать, захотят ли остальные расстаться с даром. А потом собраться и обсудить это. Только, наверное, без меня. Хм, скоро ужин, тебе пора идти. Можно проводить тебя?       Мира радостно улыбнулась:  — Да!