***
За завтраком все были какими-то притихшими и периодически поглядывали друг на друга. Антонио, Изабелла и Альма сидели, гадая о причинах. В конце-концов они спокойно всё списали на погоду. — Сегодня я пойду договариваться с Гузманами о новой дате помолвки. — Хорошо, абуэлла, — как-то равнодушно отозвалась Иза и уткнулась взглядом в тарелку, что бы не встречаться им с бабушкиным и не вызвать подозрений. Это насторожило Джульетту. ^С ней и вправду стоит поговорить начистоту.^ — А теперь нам пора принести благо Энканто, — напомнила Альма в конце трапезы. Над Пепой появилось серое облако, готовое вот-вот разразиться раздражённым громом.***
Дождавшись, пока абуэлла уйдёт, Луиза ушла к себе в комнату. Морально она совсем обессилела от потери своей силы. Сегодня ей повезло, но ведь не сможет же она прятаться от абуэллы вечно. Да и жители будут волноваться, замечая её отсутствие, и информация о том, что она перестала помогать и впринципе появляться на улице хоть прямо, хоть слухами, дойдёт до Альмы. Перспектива нотации от абуэллы безмерно пугала девушку. Когда остальные ушли из дома, Мира подошла к щели в стене кухне и легонько постучала. — Тио, ты тут? В доме только Луиза, и она в своей комнате, а Долорес знает, что я тебя нашла. В ответ раздался тихий стук. — Нужно поговорить. Давай всретимся у картины минут через 10, — всё также приглушённо произнесла Мира. Через минуту из щели вывалилась картонка. На ней было написано «да». ×Не уж-то у неё получилось? × Через десять минут Мира влезала в стену. У неё на боку висела сумка с видением и маминой выпечкой. — Прости, вчера не получилось захватить еду, — выпалила девушка, бросившись в объятия дяди, — пришлось с Долорес разговаривать. Она ушла с ужина, практически ничего не съев. На неё это не похоже. Я пошла к ней, и мы говорили о тебе. — Я знал, что она меня слышала и смог убедить её в том, что я не должен быть найденным, что это очень важно и что я смогу здесь жить. Всё равно больше негде. Но конкретную причину моей пропажи она не знает. Рассказать ли ему, что я нашла его видение, или нет? Хотя, он ведь уже сам рассказал о нём. — Тио, помнишь ты рассказал мне о видении, в котором Касита трескалась. Перед этим я ходила в твою башню, чтобы узнать, почему она трескается. И нашла это видение. Ты развеял мои сомнения. Скажи, можем ли мы получить нужный нам исход? — Не знаю, — вздохнул он. И заговорил настороженно: — А как ты до видения добралась? Признаю, я не пытался его спрятать, но всё равно, как? — Просто я очень упорная, — пожала плечами Мира и улыбнулась уголками губ. — А какой исход тебе нужен? — осторожно сприсил Бруно. — Тот, где мы лишаемся магии. — Поздравляю, — театрально взмахнул руками дядя и наигранно обрадовался, — для этого ничего не нужно. — Как это? Потому что она уже трескается? — Да, — просто ответил Бруно. ×И потому что из всех вариантов сбывается худший.× — А мы можем узнать, как скоро она рухнет? — с надеждой спросила девушка. — Нет. — Печально, — Мирабель поникла. — Ты хочешь лишить нас магии, потому что узнала, как нам тяжело? Мира вздохнула. — Сначала я хотела спасти магию. Пошла искать ответы в твоей башне. Чуть не померла на этой чёртовой лестнице. Нашла видение и начала искать тебя, чтобы узнать, как всё исправить, но… пока выясняла, что творится с магией и как это исправить, поняла, что будет лучше лишить нашу семью даров. Почти все сказали, что с даром жить очень тяжело. Порой это даже было видно. Остались Иза и абуэлла. Девушка почувствовала возмущение и гнев. И вновь заговорила, постепенно распаляясь, выплёскивая накопленные за долгое время эмоции. — И кстати о ней. Она каждый день напоминает нам, что мы должны беречь Энканто, как будто мы сами этого не знаем и не понимаем. Она будто видит нас не как людей, а как носителей магии и пользуется этим «на благо общины и семьи», — передразнила она, — она словно не замечает как нам тяжело, а мы все боимся её подвести, разочаровать и получить обвинение чуть ли не в предательстве семьи и народа. Мама сказала, что абуэлла не замечала как ты страдаешь из-за отношения горожан к тебе и твоему дару. Она всё время говорит, что мы семья, но ведёт себя не по-семейному. Как будто деревня её семья, а не мы, — Мирабель закончила гневный монолог, полностью выдохшись. Стало легче от того, что её выслушал человек, столкнувшийся с таким же отношением к себе, что и Мира. Бруно смотрел на неё немного испуганно. ×Значит ничего не изменилось с тех пор, как я ушёл.× — А что насчёт тебя? — осторожно спросил он, — Она долго с тобой не разговаривала после церемонии? За едой всё вроде нормально выглядит. Мирабель снова возмутилась: — Она опасается доверять мне мало-мальски важную работу. И говорит об этом так, будто я — ходячая беда, где пройду, там проблемы. Да, иногда я косячу, причём именно при ней. Но ведь у нас все ошибаются — и ничего. А мои проколы и ошибки она возводит в абсолют. Вот что она сказала в день церемонии дара Антонио " — Если хочешь помочь семье, дай возможность украсить дом и подготовить праздник тем, кто способен на это, — потом немного подумала и добавила: — И не вмешивайся. Всё должно пройти идеально. Поэтому лучше побудь у себя и ничего не трогай. Так будет лучше, да и на душе спокойнее». Представляешь?! Мирабель глубоко вздохнула и продолжила печально: — Иногда хочется уйти от неё подальше, чтобы не слышать этого. Возникает ощущение, что я и вправду полный, ни на что не способный ноль и не нужна семье. Что им без меня будет лучше. Бруно выслушал её, а когда племяшка закончила и поникла, подошёл и понимающе обнял её. — У меня тоже порой было ощущение, что им без меня и моего дара будет лучше. И мне кажется, что я не ошибся. Вся деревня вздохнула с облегчением. Да, вы все искали меня- — Но могли бы искать и получше, я ведь смогла преодолеть пропасть в твоей башне. И обследовала бы Каситу тщательнее, если б была мамой или абуэллой. Я так говорю не потому что сейчас знаю где ты. Я бы выдвигала самые невероятные идеи о твоём местоположении, потому что ты нужен мне. И я совсем не в обиде на тебя из-за твоего предсказания и поступка, я понимаю почему ты так поступил. Мирабель всё ещё обнимала своего тио, такого родного, понимающего, нужного. — Мира, моя эстрелла, разве мы можем так поступить с нашей семьёй? Лишить их чуда? Она отстранилась. — Никто из них не рассказывал мне о тебе, аргументируя это тем, что им мол " — слишком больно и горько вспоминать про тебя», — жёстко заговорила девушка, — может так и было, но они и не пытались пресечь деревенские страшилки про тебя. Наши родители их поддерживали. Мы росли в страхе перед тобой, что ты придёшь и проклянёшь нас. Ты б видел как тебя Камило изобразил. И даже Долорес, Луиза или… Иза, — выдавила Мирабель, — по-секрету не рассказали про тебя настоящего. Все предпочли забыть тебя, нарисовав образ страшного, злого колдуна, омрачающего, ломающего людские судьбы одним лишь словом, а то и взглядом, чтобы насладиться страданиями «проклятых», — с горьким возмущением договорила племянница. — Знаю, — мягко ответил тио. — И тебя это никак не волнует? — возмутилась Мирабель, — вот только честно. — Честно… Последовала небольшая пауза. Бруно погрустнел. — Было горько слышать о том, что даже для вас, моих любимых, я всего лишь жуткий двухметровый монстр, якшающийся с крысами. Порой поднимались волны гнева, возмущения и обиды на сестрёнок и маму. Я как никогда чувствовал себя лишним. Меня настоящего среди вас не было. Хотелось выйти и напомнить о себе, — Бруно развёл руки в стороны, словно был на сцене и презентовал себя публике, — вот он - я, ваш великий и ужасный, — продекламировал дядюшка, хищно улыбнувшись. И вышел из образа. — Но я смирился. Я ведь ничего не мог с этим поделать. Твоё благополучие было важнее восстановления моего доброго имени в семье. Я тебя не обвиняю, — быстро добавил дядюшка, — просто такова была судьба, — тяжело вздохнул. — А ты и правду страшен, — хихикнула Мира. И серьёзно добавила: — Так было слишком долго. Я хочу справедливости по отношению к тебе и ко мне. Слишком долго мы с тобой играли по их правилам. Теперь — наша очередь. Ты хочешь справедливости? Прошу отвечать максимально честно и без утайки. Лучше шёпотом. — Хочу, — серьёзно прошептал тио ей на ухо, — Но я не знаю, смогу ли навредить семье, — засомневался он, — Моя любовь, видимо, слишком сильна, — хмыкнул Бруно. Девушка заговорила с негодованием: — Разве семья так поступает? Я узнала о том, что ты был изгоем «крепкой дружной идеальной семьи» два дня назад! До этого я думала, что ты пропал. Я понимаю, что в деревне тебя боялись и сама начала бояться. Но они отвергли тебя, тио! И мама сказала, что я тоже могла стать такой же, потому что заговорила о том, что абуэлле не хотелось слышать. Получается, они достаточно легко вычеркнули тебя из семьи — сына, брата, дядю, и меня могли вычеркнуть — дочь, внучку, сестру, кузину. У Бруно отвисла челюсть. — Джульетта. Так. И. Сказала? — ошарашенно выдал он. — Да! Не знаю, любовь к кому в ней победила бы, но даже просто услышать такое — совсем не то, что ожидаешь от родной матери. Я была потрясена этим открытием: если ты не угоден семье, тебя могут изгнать и думать как о неприятном или страшном сне. Они нам не семья, тио. Я прониклась их проблемами и тяжестью жизни с даром. А они не пожелали замечать наши или прилагать достаточное упорство в их решении: мои отношения с Изой, с абуэллой, поправочка, Альмой. Твои отношения с ней. Долорес ведь уже как 6 лет владела своим даром до твоего ухода. Да даже переживания друг друга! Никто не спрашивал у Изы, хочет ли она помолвки с Мариано. Судя по её выражению лица за завтраком — не слишком. Но главное, что их союз нужен Энканто. Альма вообще чихала на всех нас, как я уже говорила. А о тяжести жизни с дарами. Я, видимо, первая, кто чуть ли не заставила говорить на эту тему. И то, благодаря трещинам и слуху Долорес. Да, каюсь в этом. Но без трещин они б скорее всего просто отмахнулись бы. Потом я попросила её о помощи в этом деле. А так не знаю, признался ли кто-нибудь кому-нибудь когда-нибудь в этом. В семье ведь так не поступают. Где же эта хвалёная поддержка семейства Мадригаль, если каждый скрывает что-то, о чём не хочет рассказывать из-за страха быть отвергнутым и осуждаемым. Бруно переваривал услышанное. ×Наше счастье — лишь обложка, А внутри лишь страх и гниль. Обнажишь себя немножко, Вмиг исчезнешь, словно пыль Никому оно не надо. Главней всего — деревни благо. Но опоры не крепки. Их давно грызут жуки. Говорят, авторитет — Корень зол и наших бед. Это нужно прекратить. Корень бед нам обрубить. Но основа корня — наше всё Было чудо ей дано. В плату жизнь оно взяло, И ослепило. Вот и всё. Так открой же ей глаза! Пусть прозреет же она! Чудо нас лишь только губит. И его она в могилу сводит. Ведь важней всего лишь то, Какое благо нам дано. Пусть Энканто процветает И хоть век беды не знает. Но корни крепко оплели Сосуды с магией, гляди, Из трещин чудо утекает. И свеча уж догорает. Нам чудо надо отпустить? Иль попытаться сохранить? Но недостойны мы теперь. Пора открыть другую дверь. Корни все переменили, Суть семьи лишь исказили. Ради блага деревеньки Корни давят хорошенько, Не замечая ничего. Почти все чудо утекло. Ну и ладно! Пусть течёт! Энканто всё переживёт! И вправду, кроме Каситы ведь ничего не должно рухнуть по сути. Она ведь плод магии. Горы, наверное, тоже рухнут. Ну другие ведь живут как-то. Война и гонения закончились по словам тех, кого Иза перемещала через горы, в мир, для торговли. А когда они возвращались, Долорес просила Изу вернуть путешественников. А что касается меня, то я готов помочь Мире. Ей то я нужен, в отличие от остальных. Она видит меня, а не мой дар. Да и меня, видимо, не считают достойным хорошей памяти в глазах племянников. А я ведь ничего плохого по-сути и не сделал. Мой уход — следствие их отношения ко мне, моему дару и со мной.Что ж, надо держаться настоящей семьи.× Бруно медленно и серьёзно кивнул. — Я согласен на совершение плохих дел для «семьи» ради их и нашего блага. Счастливая улыбка Мирабель перетекла в хищную. Племянница вновь обняла своего тио и прошептала: — Спасибо.