***
— Мама', мне нужно с тобой поговорить, — серьёзно и решительно заявила Джульетта, подойдя к Альме, которая только что закончила говорить с каким-то дородным горожанином о силе и крепкости их чуда. — Хорошо, давай поговорим, когда вернёмся в Каситу, — невозмутимо произнесла она. Она совсем не ожидала, что по окончании одного разговора тут же завяжется новый и, видимо, не самый лёгкий, судя по тону старшей дочери. Это было странно. Джульетта всегда отличалась мягким характером, но не была тряпкой. Услышать от неё подобный тон вкупе с соответствующим лицом и пристальным тяжёлым взглядом, будто она хотела испепелить матушку на месте. Это очень подозрительно. Это настораживало. •Вдруг это из-за трещин и ослаблении чуда?! Надо будет выяснить, что именно она об этом знает и использовать для укрепления магии.• — Хорошо, — процедила целительница, развернулась и пошла обратно.***
Мира, Долорес и Камило возвращались домой: Мирабель раздавала выпечку, пока Джульетта искала абуэллу. Камило веселил народ и сейчас шёл с таким видом, словно побывал не среди людей, а среди энергетических вампиров. Долорес помогла молодым родителям отыскать заигравшегося и потерявшегося сынишку, благо дар не подвёл и пара не заметила, что раньше радиус слышимости был больше. Она была спокойна. Когда до дверей оставалось несколько метров, старшая остановилась и прислушалась, как обычно приставив руку к уху, со стороны которого доносился звук. Мирабель вопросительно на неё посмотрела. — Тиа нашла абуэллу. Та предложила тии поговорить в Касите. Тиа возвращается. — Отлично, спасибо, — в предвкушении потёрла руки Мира. Уж очень ей не терпелось узнать, что выйдет из разговора мамиты и абуэллы.***
Через час Джульетта стояла перед своей матерью, которая сидела на стуле у обеденного стола. — Мама', я хотела поговорить о своих дочках. Точнее о Мирабель и Изабелле, — напряжённо выговорила целительница, буравя женщину перед ней тем же тяжёлым осуждающим взглядом. — И о чём конкретно ты хотела поговорить? — спокойно проговорила Альма. Внутри у неё всё сжималось. Что произошло? Почему родная дочь смотрела так, будто её предали? Джульетта глубоко вздохнула и начала: — Мирабель и Изабелла совсем не ладят друг с другом. Они- — Да, Мирабель совсем не умеет адекватно реагировать на критику. Нелестное и ложное замечание о младшей дочке сильно задело Джульетту. — Мирабель нормально реагирует на адекватную критику, — гневно процедила она — Моя первоочередная обязанность — обеспечение блага дочек. А из-за заботы о благе Энканто я не справилась с этим. — Ты обязана помогать хранить Энканто, а остальное приложится, — встала со стула Альма, тоже чуть-чуть повышая голос. — Я не должна жертвовать благополучием моей дочери ради Энканто! Прости, мама', но ты заботишься и думаешь только о поселении. — Я забочусь о всех вас! Мы являемся опорой поселения и поклялись помогать тем, кто вокруг нас! — Они вокруг нас и мы им помогаем. Но мы вокруг тебя, но ТЫ нам не помогаешь! Даже наоборот, губишь! — Я поддерживаю горение чуда, чтобы вы процветали и помогали городу процветать. Джульетта разозлилась. — Мы не процветаем! Мы — семья Мадригаль, чахнем под давлением от возложенных тобой обязанностей! Не жалея себя, мы без остатка отдаём себя служению Энканто- — Так и должно быть! — ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ! — взорвалась целительница. Она бы создала мощную, страшную грозу, чтобы напугать, оказать влияние на упрямую женщину, заставить её сдаться, если бы была Пепой. На стене, под семейным древом, появилась чёрная молния. — Мы без продыху пашем ради абсолютно чужих людей! Не замечаем, что не только поселение нуждается в нас! Мы нуждаемся друг в друге, в понимании, любви и поддержке. Всегда! А не только тогда, когда всё хорошо и Энканто процветает! Разве ты не замечала, как мается Бруно, видимо, боясь навредить нам своими видениями и не желая разочаровать тебя. Мы все не хотим разочаровать тебя и думаем только об Энканто. И семья разваливается.- — Хватит! — в гневе выдохнула Альма, поднимая руку в останавливающем жесте, — значит мы должны трудиться ещё усерднее, чтобы сохранить горение чуда и сплочённость семьи. Мы все должны думать о двух вещах, Джульетта. Об Энканто и семье. — Думая об поселении я совсем забыла про своих дочек!!! — выпалила вконец разгневанная женщина, — всё откладывала и откладывала мысли о них ради Энканто! Мне не хватает на них времени! Для меня всю жизнь в приоритете было твоё одобрение, а всё остальное я задвинула на второй план ради тебя и Энканто! Целительница выдохлась. Дальше говорить было бесполезно. По её щекам покатились слёзы. Альма смерила дочку своим фирменным «каменным» взглядом и пошла к себе. Джульетта повернулась к древу семьи и резко вдохнула. Трещина отделила её от семьи.***
Никогда не думала, что разочаруюсь в мамите до чего же противное слово. Всё, что она сказала — это правда? Была ли её любовь напускной. Нет. Любовь была настоящей, но желание угодить Альме победило. Вот и всё. А сама Альма слепа по отношению к нам всем. Она думает, что у нас всё хорошо, и не замечает, что семья рушится. Она что, правда считает, что труд во благо поселению сплотит нас? Какое очаровательное сладкое заблуждение. Вот бы мамины слова были таковыми, хотя… она никогда меня по-настоящему не понимала. — Мда, подобного я точно не ожидала… — пробормотала Мирабель, сидя на диване в гостиной, сцепив руки и уткнувшись в пол невидящим взглядом. Она всё ещё принимала факт того, что её любимая мамита думала о поселении больше, чем о ней. К дивану подошла Долорес. — Хочешь побыть в полной тишине? — мягко спросила она, положив руку Мире на плечо в знак поддержки. Всем своим видом она показывала, что не бросит младшую кузину, потому что знала обо всём, что происходило и происходит в семье Мадригаль. Единственное о чём она жалела — молчание, преследующее её из-за боязни разрушить иллюзию покоя, мира и счастья, и Альмы в придачу. Боялась её реакции на правду. Та кивнула и поднялась с дивана. Старшая повела девушку к себе, обнимая за плечи. Уложив её на кровать, тихо спросила: — Тебя звать на ужин? Мира помотала головой. — Я принесу тебе и тио еду.***
За ужином царила непривычная напряжённая и гнетущая тишина. Шестеро членов семьи недоумевающе переглядывались и косились на Альму, сидящую с самым невозмутимым видом, на нервничающую Долорес и Камило, выглядевшего растерянным как никогда в жизни. Непривычней всего выглядела Джульетта. Весь её вид вызывал массу вопросов у пропустивших грандиозный скандал между матерью и дочерью: потерянный, подавленный, казалось что мыслями она где-то очень далеко. Целительница не сводила глаз со своей тарелки, медленно ковыряясь в ней и пережёвывая еду. Мирабель за столом вообще не было, что удивляло и настораживало, потому что раньше она не пропускала семейных трапез. Трещина на семейном древе пугала своей мрачной противоестественностью, портящей идеальный рисунок. Агустин положил руку на колено жены, и та, повернув голову, посмотрела на него. Мужчина внутренне вздрогнул. Глаза Джульетты выражали смертную тоску, будто одна из её дочек ушла навсегда. Он взглядом спрашивал «Что случилось?» Никакого ответа. Целительница вернулась к созерцанию полупустой тарелки. В голове Камило никак не укладывались последние слова, сказанные тией о значимости Энканто. Это было чересчур… чересчур неожиданно, странно, страшно. Это противоречило принципам семьи, которые они с кузиной постигали вместе. Тем самым принципам, о которых говорила сама Джульетта: — … в семье никого не бросят и не забудут, всегда поддержат, помогут… Это было слишком иррационально, неправильно. Пепа с Феликсом, обеспокоенно оглядывавшие обстановку за столом, негласно и единодушно решили расспросить своих старших детей о случившемся во время их отсутствия сразу после ужина. Их волосы чуть-чуть шевелились из-за встревоженного ветерка, витавшего вокруг женщины. Для полного соответствия её эмоциональному состоянию ему следовало быть чуть сильнее.***
— Долорес, что случилось? — тихим голосом поинтересовался отец, когда та шла по коридору, неся в руках тарелку, наполненную разнообразной снедью с ужина. Пепа и Камило остались на кухне, чтобы помочь Джульетте и Агустину с уборкой. — Тия поругалась с абуэллой из-за того, что ради помощи Энканто тиа жертвовала благополучием семьи, — ответила всеслышащая, предвидев новый вопрос. — А можно узнать, чьё конкретно благополучие было принесено в жертву? Может мы с Пепой сможем помочь. +Я так не думаю.+ — Об этом стоило бы спросить тию, но не думаю, что она ответила бы правду, потому что это слишком больно и горько. +Опять промолчишь?! + Долорес остановилась. — Поэтому я отвечу. Разговор начался с проблемы отношений между Мирой и Изой. Потом быстро и плавно перетёк в спор о важности заботы об Энканто и закончился признанием тии в том, что из-за заботы об поселении она забыла о семье. Своих дочках. О том, что им она тоже нужна. Тогда и появилась трещина на древе. Феликс раздумывал над словами дочери. Так вот оно что. — Спасибо дорогая, — он обнял её одной рукой. Она ответила на объятия и упорхнула к себе. — Может тебе не стоит сегодня идти к тио, — тихо предложила кузина, ставя тарелку на прикроватную тумбочку и обеспокоенно всматриваясь в лицо сидящей перед ней девушки. — Стоит. Мне так будет легче, — пробормотала Мира. — Хорошо, — вздохнула Долорес, — вот поешь, она пододвинула тарелку чуть ближе к девушке. — Я поем попозже и верну тарелку на место, спасибо, — грустно улыбнулась та. В дверь постучали. — Кто там? — негромко спросила хозяйка. — Я, — ответил Камило, — можно? Долорес посмотрела на Миру. Та легонько кивнула. — Можно, заходи. Парень вошёл в комнату, закрыл за собой дверь и сел на кровать рядом с кузиной, приняв ту же позу, что и Мирабель: сцепленные руки, взгляд, устремлённый в пол, но ничего не воспринимающий перед собой. Они вдвоём всем своим видом выражали тоску, попытку принять изменившийся аспект их реальности и скорбь по естественным, саморазумеющимся семейным ценностям, которые им внушали и уничтожили таким жестоким способом. Долорес залезла на кровать позади сидящих и обняла их, примостившись посередине. Никто из них не знал, сколько они так просидели. Наконец Мира тяжело и глубоко вздохнув, вернулась в реальность и, беря арепу с тарелки, тихо проговорила: — Долорес, нам, наверное, уже пора. — Куда? — непонимающе глянул на кузину Камило, выведенный из своего состояния её словами. — Спасать «семью», — горько вздохнула девушка. — Как? — непонимающе скривился парень, — Каким образом? — поднял плечи и поднял ркуи, согнув их в локтях, и растопырил пальцы у ушей, всем своим видом выражая непонимание и незнание ответов на свои вопросы. — Уничтожив магию, — жёстко ответила Мира. Услышав ответ, парень опустил руки. — Значит наши дары исчезнут… — задумчиво протянул он, — могу ли я чем-нибудь помочь вам? — серьёзно спросил Мило. Кузины переглянулись. Вопрос брата и его причина были понятны, но совершенно неожидаем. — А на что ты готов пойти? — Мирабель испытующе посиотрела на кузена. — Практически на всё, — твёрдо заявил парень. — Замечательно! — просияла девушка и обняла Камило. Тот обнял её в ответ. Мирабель отняла одну руку в приглашающем жесте. Долорес с радостью к ним присоединилась. Каждый из них обнимал двух других близких по духу и крови. Все улыбались. Было тепло и уютно, все проблемы, беды и тревоги отступили далеко-далеко. — С тобой нас будет уже четверо, — осторожно проговорила. его сестра, вклиниваясь в диалог. Они перестали обниматься. — И кто четвёртый? — Камило с любопытством переводил взгляд с рдной девушки на другую. Предположений о том, кто это как-то не возникало. Никто из оставшихся членов семьи не годился на эту роль. — Мы как раз собираемся пойти к нему! — воодушевлённо выдала младшая, — пошли с нами.***
Через десять минут они стояли перед картиной. Предварительно осмотрев периметр на наличие посторонних, они быстро и тихо влезли в дыру за художественным произведением и закрыли его, погрузившись в темень и прохладу тусклого коридора. ¤Никогда не думал, что в Касите есть подобное место. Отлично подойдёт для тайного собрания! ¤ Правда атмосфера его немного напрягала. — Я слышу его! Он снова шпаклюет стены, — радостно и возбуждённо выдохнула Долорес, ускоряя шаг. —До дыры в полу или после? Не знаешь? — Мира нагнала кузину. ¤Какой дыры?! ¤ Парень бросился за сёстрами. — Какой дыры? — резко остановилась всеслышащая. — Да где-то далеко впереди есть большая дыра в полу. Я перепрыгнула её, но доска подо мной сломалась, пока я поправляла очки. — И?! — хором выдохнули брат с сестрой. — Тио меня спас, — улыбнулась кузина. И, продолжая улыбаться, пошла дальше. Камило и Долорес пошли следом. ×Мира идёт.× Губы растянулись в максимально длинной улыбке. ×Она не одна. С ней Долорес и ещё кто-то.× Улыбка угасла. Бруно окончил заделку трещин и медленно пошёл навстречу. Как бы сильно он не хотел встретиться с племянницей, перспектива встречи с кем-то ещё пугала. Он боялся того, как на него отреагируют, какое впечатление он произведёт. — Он идёт к нам навстречу, — сообщила старшая своим спутникам. Завидев в тумане знакомый силуэт, Мирабель радостно бросилась вперёд и стиснула Бруно в крепких объятиях. — О, тио, если б ты знал, что произошло, — всхлипнула девушка, вновь ощутив горечь. — Я знаю. Камило и Долорес, остановившиеся в тот момент, когда Мира убежала, услышали мягкий спокойный голос своего давно «пропавшего» дяди. ¤Он рад этому.¤ Тревога и страх растеклись по всему телу. Такого парень точно не ожидал. Он скорее поверил бы в то, что четвёртый союзник — это кто-то из поселения. ¤Хотя кто из них в здравом уме согласится на это. Почему он решил помочь нам? Почему вернулся? Зачем ему это? А вдруг он и не уходил? Почему же он спрятался от нас? А вдруг он вместо помощи специально всё испортит и будет праздновать, упиваясь нашим поражением, нашими эмоциями? ¤ — Кто ещё с тобой и Долорес пришёл сюда? — спросил Бруно, стараясь не показать своего волнения. Его глаза обеспокоенно посмотрели в проход позади племяшки. Он узнал силуэт Камило. — Я понял, — он чуть-чуть успокоился, — идите за мной. Впереди и вправду есть большая дыра. Я проведу вас безопасным путём к своему… жилищу. — Камило, — голос сестры вернул его в реальность. Она обеспокоенно заглядывала ему в глаза, — пойдём, — взяла его за свободную руку, — тио проведёт нас безопасным путём. Парень пошёл, ведомый сестрой и снова погружённый в свои невесёлые мысли. Долорес точно не знала, что сейчас чувствует. Она любила дядюшку, его новеллы и сильно тосковала по нему. Знание того, что с ним всё в порядке, немножко утешало. Но через совсем короткое время она увидит его. Каким он стал? Этот вопрос волновал, будоражил и пугал. Через несколько минут они дошли до комнаты. — Присаживайтесь где хотите, — развёл руки в стороны хозяин, представляя её гостям, — рекомендую кресло целиком, включая подлокотники и стул, самый обычный, — прорекламировал мебель дядя, всё же немного стесняясь, хотя присутствие Мирабель значительно облегчило его душевное состояние. — Мы ужин принесли, — откликнулась Мира, подходя к кузену и забирая пакет с едой у него из рук. Она положила его на стол и села на стоящий рядом стул. Это движение вывело его из ступора, и он вздрогнул. — Садись, — Долорес, уже занявшая кресло, похлопала по подлокотнику. Парень сел, смотря куда угодно, только не на Бруно. Это напрягало его и заставляло волноваться, даря ощущение того, что что-то он делает не так как надо. Заметив это, Долорес легонько толкнула брата, чтобы тот обратил своё внимание на тио. — Я… я совсем не такой каким меня выставляют в поселении, — несмело заговорил Бруно, возясь руками друг об друга, и покосился на Мирабель. Та ободряюще кивнула. — Можете задавать любые вопросы, — быстро проговорил он, — на все отвечу, — приободрившись и чуть-чуть улыбнувшись, заявил мужчина, — скажу только правду, — твёрдо прговорил он, чувствуя, как его «истинный дар» поглощает его, дарит уверенность и спокойствие, — Мира свидетель, — хмыкнул Бруно, указав на неё большим пальцем. Девушка радостно кивнула. — Можете говорить со мной на ты. Могу ли я себе позволить такую вольность? — чуть ли не пафосно закончил тио. Долорес энергично кивнула, смотря на него горящими от интереса глазами. Ей не терпелось узнать всё о случившемся 10 лет назад. Когда она увидела тио, то убедилась, что он практически не изменился. Большая часть изменений касалась внешнего вида и была вполне поправима. Но он явно стеснялся их двоих, чувствовал себя неловко и неуютно, но актёрство делало своё дело. Она была искренне рада увидеть тио Бруно вновь. — Ммм, — в свою очередь замялся Камило, начав возиться руками как дядя. Его забегавший взгляд остановился на полоске света в стене над столом. — Ты уходил и… вернулся или вообще не уходил? — волнуясь, спросил парень и перевёл взгляд на тио. — я никуда не уходил, — спокойно ответил Бруно. Почему-то сейчас говорить было проще. — Я сразу спрятался здесь, потому что после Мириной церемонии мама' попросила меня заглянуть в будущее и узнать, к чему приведёт это событие. Мужчина тяжело вздохнул. Мда, насчёт «проще» он слегка поторопился. Бруно приготовился снова быть осуждаемым, отверженным, презираемым, ненавидимым. Страх этого заполнил, скрутил его живот липким холодом. Они ведь его семья. От этого знания становилось совсем невыносимо страшно и жутко. — И? Что ты увидел? — выдохнула заинтригованная Долорес, будто слушала очередную новеллу, хоть она и понимала всю серьёзность ситуации. Просто она очень хотела всё разузнать и как можно скорее. Тио медленно и глубоко вдохнул, закрыв глаза. — Я увидел, — открыл глаза, — как Касита трескается. А потом я увидел стоящую перед ней Миру. Но видение изменилось: трещины исчезли. Касита была цела. Это видение имело два исхода, и я решил уйти, — в его голосе начали слышаться горькие нотки, — потому что побоялся, что узнав о видении вы все начнёте относиться к ней… как к изгою, потому что мои видения ни к чему хорошему никогда не приводили. Я не мог допустить подобного. Я не желал Мире участи, подобной моей. Ей ведь тогда было всего пять. Я очень люблю вас всех, поэтому и не ушёл из Каситы, не смог вас покинуть. Я скучал по вам. Есть ещё вопросы? Брат с сестрой сидели, как громом поражённые. Правда пугала тем, что предположение об участи их кузины казалось очень вероятным, особенно с учётом недавнего события, да и просто видимой и слышимой части жизни Мирабель. Становилось как-то не по себе от того, что происходящее сейчас, оказывается, было предсказано давным-давно. — Можно я посмотрю… что там, — Камило мотнул головой в сторону стола. Бруно проследил направление куда указал племянник: — Да, конечно. Парень подошёл к столу и, опёршись на него рукой, заглянул в щель. Увиденное крайне его удивило и поразило. Это была их кухня, и из щели открывался отличный вид на обеденный стол. — Долорес, — выдохнул Мило, — подойди сюда и скажи, что ты увидишь. Та быстро подошла, и брат подвинулся, пропуская её к щели. Мира и Бруно просто наблюдали, ожидая их окончательной реакции. Мира — с воодушевлением, Бруно — со страхом. — Я вижу нашу кухню, — тупо проговорила девушка. — Я тоже, — выпалил парень, глядя на неё максимально широко раскрытыми глазами. Сестра повернула к нему голову с таким же взглядом. Новая информация потрясала. Мыслей не было. Зато было ощущение какой-то грязи, вылезшей из самых потаённых глубин. — Я никогда не хотел и не собирался вредить семье, доставлять лишние проблемы и хлопоты, — раздался позади них голос тио, по-прежнему стоящего у стола и наблюдавшего за ними, — Я хотел быть полезным, хотел, чтобы вы все были счастливы, насколько это возможно, и не способствовать его разрушению. Цель оправдала средства, — Бруно опусти голову. Камило перевёл взгляд с тио на освещённую щелью часть стола и замер. На столе была нарисована фирменная именная тарелка, как у каждого члена семьи Мадригаль. Он поманил рукой сестру, всё ещё стоявшую рядом. Та фирменно, по-своему пискнула. Эта тарелка прекрасно выражала стремления дядюшки быть частью семейства Мадригаль. Получать любовь и заботу, быть равным с ними, значимым как их тарелки. ¤+Мы даже не знаем что с ней стало. ¤Прямо как с тио.¤ Не удосужились спросить.+¤ Камило достал арепу из пакета и протянул её Бруно. — Прости, — парень опустил голову, — мы — позор семейства Мадригаль. По щекам Долорес потекли слёзы. Мило и сам чуть не плакал. Мужчина взял еду и отложил её на стол. — Вы не позор семьи, — он обнял племянника левой рукой, правой приглашая Долорес присоединиться. Та быстро подошла и крепко обняла дядю. Теперь весь его страх рассеялся. Какое блаженство ощущать себя нужным. — Долорес, Камило, — мягко заговорил тио, — вы прекрасные люди и достойные члены семьи. Я тоже боялся противоречить требованиям Альмы. Камило, тебе тогда было всего лишь пять, не мучай себя чувством вины. Ты послушный, добрый, заботливый и любящий парень с живым воображением. Если бы тебе говорили правду про меня те, кто хорошо знали, то я б, наверное, был бы в образе героя, непонимаемого обществом, — хмыкнул он, — Долорес, я понимаю твои чувства и ощущения насчёт меня, абуэллы и остальных, тогда, когда я ушёл, и ты замечательная племянница. Ты не выдала меня, не зная причины моего переезда, и так долго берегла мою тайну, спасибо. — Я о многом молчала. Даже о том, что следовало рассказать как можно скорее, а иначе на что мне мой дар? Искать потеряшек? Вышло, что он годен только для этого. — Мы все боялись нарушить благополучие Альмы и старались сохранить его любым способом. Я рассказывал не обо всём, что видел, по наказу матери. Однако меня это от дурной репутации не уберегло, — грустно констатировал провидец, — что ж… Есть зацепки и гипотезы о причине появления трещин? — по-деловому поинтересовался Бруно. Все заняли свои прежние места. — Ну-у, последняя трещина появилась, когда тиа и абуэлла поругались, вчера когда мы ужинали, трещины появились в коридоре с комнатами после того, как абуэлла сообщила нам о новой дате помолвки, а мы с Изой были очень расстроены этой новостью. В день церемонии дара Антонио стены во внутренней стороне двора покрылись сетью трещин, — спокойно перечислила Долорес, — А начали они появляться внутри стен как раз после твоей церемонии, — она посмотрела на Мирабель. — Ага, и я их заделывал шпаклёвкой, — хмыкнул тио и посерьёзнел, — хранительница магии повела себя совсем не так, как следовало бы. Наверное, у Каситы кончается терпение, так сказать, ведь раньше трещины были внутри, а с ухудшением ситуации они вылезли на поверхность. Я считаю что она тоже страдает из-за несемейных поступков, совершаемых ради выгоды для поселения или себя. Она ведь живая, — высказался Бруно. — Получается, трещины появляются, когда хранитель чуда и семьи принимает решения и совершает поступки, не ведущие к благу каждого из её членов, — задумчиво нахмурился Камило, — Но почему тогда трещины появились на празднике? — Я практически у верена, что они появились, потому что не вся семья была вместе, что ли… Просто Альма снова ранила меня своими словами в духе «твой дар такой же особенный, как и ты», которые она говорила Антонио. Я их слышала и мне вновь стало горько. Я не пошла фотографироваться, и все были счастливы и без меня. Я не чувствовала себя частью семьи. Камило покраснел, отведя взгляд, до этого обращённый на кузину. ¤Почему я этого не заметил?! ¤ Долорес выглядела какой-то испуганной. Она задавалась тем же вопросом. Тио положил свою руку на плечо младшей племяннице в знак утешения и поддержки. — Я совсем не сержусь и не обижаюсь на вас, — быстро заговормла девушка, увидев реакцию на свои слова и чуть замедлилась, чтобы быть более убедительной, — У вашего младшего, — акцентировала она, — брата был праздник и один из самых важных дней в его жизни. Это правильно что вы думали о нём наблюдали, чтобы всё было гладко и хорошо, готовые помочь при необходимости. Вы радовались за него и вместе с ним. То же можно сказать и о ваших родителях, — Мира слегка помрачнела, — а вот почему этого не заметили мама', папа', Луиза и Альма — это уже вопрос. Бруно легонько сжал руку, всё ещё лежащую на её плече. Та грустно улыбнулась. Парень поднял взгляд. Краска начала сходить с его лица. — Спасибо, — хором, несмело произнесли брат с сестрой. Какое же это было облечение — знать, что тебя ни в чем не винят, не сердятся, не прожигают выразительным гневным взглядом. Наблюдавший за этой сценкой Бруно был счастлив, что и ему довелось испытать это чувство. Причём от самых близких ему по духу людей, к тому же ещё и племянников в придачу. В этот момент Бруно Мадригаль был счастлив как давно уже не был, несмотря на то, что он изгой почти всего Энканто, что его дар приносит людям лишь негатив, что он 10 лет прожил как крыса. — Итак, — тио вновь заговорил по-деловому, — в итоге мы выяснили, что трещины появляются когда семья — не семья по сути. Пренебрежение желаниями младших членов со стороны Альмы, когда семья показушно целая, полная и счастливая, хотя это ложь. Видимо в отношении тебя это достигло максимального развития и приобрело новые черты. Меня то мама' просто не замечала, — предупредил мужчина вопрос, который непременно бы появился, — Я ничего не упустил? — Вроде ничего, — нахмурился Камило. — Значит Касита рухнет от особенно серьёзной ссоры? — уточнила Долорес. — Получается, что да, — подытожила Мира. Они немного помолчали. — Что ж, раз ответ на вопрос дня получен, давайте поедим, — предложил Бруно. Камило с Долорес, улыбаясь, подошли к столу. — Приятного аппетита, — пожелал тио, запуская руку в пакет. — Спасибо. И тебе, — хором ответили племянники. Как же ему этого не хватало. Все четверо наслаждались едой, ибо во время ужина никому кусок в горло не лез. После ужина Бруно проводил племянников до картины, и они обнялись на прощание. Вопросы об возможном ускорении утечки магии, сохранении дома в целости, но без магии и надобности вмешиваться, были отложены на завтра.