this one's for you

      Скарамуш проснулся около трех часов после полудня. Голова пульсировала от боли, а в желудке было отвратительное чувство пустоты. Он моргнул несколько раз, отгоняя сон, и огляделся по сторонам.       Он лежал на кровати. Одеяла были откинуты в одну сторону, одна нога свисала.       Скарамуш почувствовал, как замерзли его ноги, и чуть не задохнулся, когда осознал, что он был без штанов. Убедившись, что он все еще лежал в нижнем белье, Скарамуш вздохнул с облегчением; однако он почти сразу заметил, что запах футболки, в которой он лежал, был чужим.       События прошлой ночью промелькнули перед глазами, но где-то в глубоко внутри он все еще слышал нежные ноты пьесы, которую он исполнял вместе с Чайлдом на гала, и вальса, под который они танцевали в саду.       Сердце пропустило удар, напоминая, что ему не следовало пить.       Скарамуш слез с кровати и бросился к комоду. Он выдвинул верхний ящик и принялся копаться среди бумажек, блокнотов и различных безделушек, пока не нашел пакет из грубой оберточной бумаги на самом дне ящика. Он достал его и вытряхнул все содержимое.       В пакете лежало несколько оранжевых баночек с таблетками, этикетку которых Скарамуш так и не потрудился прочесть: давно уже выучил все инструкции по их применению. Он открыл банки, достал из каждой по таблетке и проглотил их по очереди без воды.       Он зажмурил глаза на несколько секунд и положил руку на грудь, слушая звук собственного сердцебиения.       Скарамуш тихо выругался. Если он сейчас в футболке Чайлда, это значит, что Чайлд должен был переодеть его в футболку. В свою очередь, это значит, что он должен был увидеть шрам на его груди.       От Скарамуша несло перегаром, и он решил принять горячий душ, чтобы перестать загружать голову разными мыслями.       Одной из вещей, которую он заметил за все время жизни с Чайлдом, было то, что Чайлд использовал шампунь и кондиционер "два в одном" – так он рассказал об этом позже. Скарамуш включил душ, разделся, зашел внутрь душевой кабины и повернулся к девяти стоящим в ряд флаконам, которые он расставил на полке внутри душевой.       Скарамуш изо всех сил мыл волосы и протирал вехоткой каждый дюйм своего тела. Пены было так много, что Скарамуш выглядел как овечка с шерстью из мыльных пузырей. Он услышал, как открылась и после захлопнулась дверь в блок, оповещая о том, что Чайлд уже вернулся.       Проведя в душе уже полчаса, Скарамуш выключил воду и завернулся в теплое полотенце. Он не стирал ничего уже целую вечность, поэтому, не думая, схватил футболку Чайлда, лежащую в углу, и надел ее на себя.       Чайлд и впрямь был уже в блоке, когда Скарамуш вышел из ванной; он стоял на балконе, безучастно смотря на университет. Скарамуш приподнялся на носочки, пытаясь разглядеть лицо Чайлда, но тот был слишком далеко.       Скарамуш направился к балкону. Чайлд не заметил, как к нему подошли со спины, но теперь Скарамуш мог разглядеть его лицо со стороны. Он был погружен в свои мысли, его синие глаза были темнее, чем обычно, на губах – ни следа улыбки.       Скарамушу не нравилось это. Он поморщил нос и перевел взгляд туда, куда смотрел Чайлд, но не увидел там ничего необычного. Он вдохнул, задержал дыхание, затем сделал шаг вперед и обнял Чайлда за талию, наваливаясь всем телом на его спину.       Реакция парня последовала незамедлительно. Он разразился смехом, повернулся лицом к Скарамушу и быстро поцеловал его в нос. Тот покраснел и надулся.       – Что это, блядь, только что было? – грубо спросил он. Чайлд обвил руками Скарамуша.       – Ты предъявляешь мне за то, что я поцеловал тебя в нос, после того как ты был тем, кто...       – Я сказал тебе ничего не говорить об этом, – зашипел Скарамуш. Чайлд усмехнулся и прижал его ближе, положив голову на макушку юноши.       Голос Чайлда звучал нежно.       – ...Ты чувствуешь себя сегодня лучше? Сейчас почти вечер. Ты спал вечность.       Скарамуш вздохнул.       – Я в порядке. Спасибо. – Он прикусил губу. – Почему ты спрашиваешь? Тебя здесь не было все это время.       – А? Почему я не должен? – Чайлд убрал голову с макушки Скарамуша и посмотрел ему в глаза. – Разве я не должен беспокоиться о состоянии своего парня?       Скарамуш почувствовал пульс в горле и мысленно закричал, чтобы он исчез. Он зарылся лицом в грудь Чайлда, избегая зрительного контакта.       – Я не твой парень. – Его голос звучал глухо и немного дрожал. – Мы... просто люди.       Чайлд издал сдавленный смешок.       – Люди?       – Да, – ответил Скарамуш, сжимая в руках ткань рубашки Чайлда. – Ты... ты мой человек. А я твой.       Искренний смех Чайлда смутил Скарамуша и поднял его настроение. Чайлд взял Скарамуша за подбородок, заставляя того поднять на него взгляд.       – Мне нравится, как это звучит, – сказал он. Знакомый слабый блеск вновь засиял в синих глазах Чайлда, губы расплылись в улыбке. Скарамуш расслабил плечи и закрыл глаза.       – Разумеется, тебе нравится.       Чайлд поцеловал Скарамуша в лоб и обнял еще сильнее.       – Ты очень милый, Куни.       – Прекрати это говорить.       – Не-а.       – Я ненавижу тебя.       –Я тоже тебя люблю.       – Может, зайдем внутрь? Тут ужасно холодно.       –О-у-у, мой маленький котенок замерз?       Скарамуш быстро вырвался из рук Чайлда, услышав, как его назвали. Он бросился обратно в гостиную и укутался в шерстяное одеяло, лежавшее на диване.       – Иди на хуй.       Смех Чайлда вновь разнесся по комнате. Он последовал за Скарамушем в гостиную, закрыв за собой раздвижную дверь.       – Я не знал, что ты можешь быть таким жестоким, kotyonok.       – Как ты, блядь, меня только что назвал?       – Никак-никак.       Чайлд думал о чем-то безумном. Он сидел с самодовольной, до безумия раздражающей ухмылкой, Скарамуш чувствовал это.       Синьора свободно говорила на языке Снежной, верно? Скарамуш спросит у нее попозже.       Это не должно доставить проблем.       Внезапно зазвонил телефон Чайлда, и тот схватил его со стола. Он сел на диван рядом со Скарамушем, который вылез из-под одеяла.       – Черт, это Синьора.       – Ответь, пока она не взбесилась.       Чайлд разблокировал телефон и принял видеозвонок. Лицо Синьоры было слишком близко к камере. Она не выглядела довольной от слова совсем.       – Скарамуш, ты болван!!!! Я отправила тебе пятьдесят с лишним сообщений и пыталась дозвониться до тебя восемнадцать раз!!!       Скарамуш вновь укутался в одеяло.       – Мой телефон был отключен с гала... виноват.       – Ты невыносим, ты знаешь это?! Ты вообще проверял хоть раз соцсети за весь день??!       Скарамуш и Чайлд обменялись взглядами. Зачем им нужно проверять...       Внезапно дверь в их блок распахнул никто иной, как Кэйя Альберих. Он указывал пальцем на Скарамуша с победоносной улыбкой на лице.       – Ты должен мне денег, Скара!!       – Каким, блядь, образом он сюда заходит??!       – Расслабся, Скара, – прыснул Кэйя. – Аякс сказал мне принести ланч, если он не вернется вовремя.       – Ланч? – Чайлд скрестил руки. – Сейчас четыре часа дня.       Кэйя, пожав плечами, сел за стол. Скарамуш вопросительно поднял бровь.       – Если он не вернется вовремя? – переспросил он. – Откуда?       – Понятия не имею, – ответил Кэйя. – Это его дело, не мое.       Чайлд сидел затаив дыхание. Скарамуш, встав, уставил руки в бока.       – Дела других – твое дело тоже, Кэйя.       – Привет?? Я все еще здесь?       Скарамуш и Чайлд забыли, что Синьора все еще была на звонке. Чайлд обратил на нее внимание.       – Извини, так что ты говорила про соцсети?       Кэйя, громко рассмеявшись, достал свой телефон. Он открыл пост и передал телефон Чайлду. Скарамуш бросил взгляд через плечо парня.       На экране был открыт пост на аккаунте Синь Янь, к которому были прикреплены несколько фотографий с прошлой ночи. Чайлд просмотрел все фото; большую часть из них составляли селфи и фото еды. В конце была селфи Синь Янь, где на заднем фоне Скарамуш, будучи пьяным, целовал Чайлда на сцене караоке-бара.       – И так... на сколько мы спорили? – спросил Кэйя. Скарамуш укусил внутреннюю сторону щеки.       – Ты ничего не знаешь, – прошипел Скарамуш, заставляя Кэйю прыснуть со смеху.       – Это говорит человек, который сидит в футболке своего соседа без штанов?       Скарамуш показал средний палец и задрал футболку, показывая Кэйе шорты, в которые он был одет.       – Долбоеб.       – Ты очарователен.       – Не называй меня так.       Настала очередь Чайлда засмеяться. Он потянулся к Скарамушу, чтобы усадить его к себе на колени, и обхватил руками его талию.       – Он прав, Кэйя, тебе нельзя так его называть.       Скарамуш хотел было начать сопротивляться, но, когда Чайлд прижался носом к его шее и глубоко вздохнул, он замер, чувствуя, как все его тело начинает лихорадочно дрожать.       – Чайлд...       Чайлд посмотрел на Кэйю с лукавой улыбкой.       – Я единственный, кому можно это делать.       – ...ублюдок. Я разрежу тебя пополам.       – Не используй ненормативную лексику, Скара.       Верно. Синьора все еще на телефоне.       Кэйя закивал головой.       – И вообще, все мы знаем, что тем, кто сможет разрезать кого-то пополам, будет Аякс.       – Я с вами больше не общаюсь.       – И мы любим тебя, Скара.       – Я надеюсь, ты подавишься хуем из наждачки и сдохнешь, Альберих.       – Ты осуждаешь меня за мои кинки?       – Ты знаешь, что я имею, блядь, в виду.       Скарамуш и Кэйя обменялись натянутыми улыбками, после чего приступили к еде. Парень увиливал от ответа каждый раз, когда Кэйя или Синьора спрашивали что-то о посте Синь Янь. Скарамуш почувствовал, как руки Чайлда сильнее сжали его за талию, когда он откусывал кусочек рыбного шашлыка, но по какой-то причине ему совершенно не казалось это странным.

***

      Сотрудники из офиса Царицы были чрезвычайно квалифицированными и пугающе любезными.       Чайлд согласился встретиться с ней за пару часов до полудня. Был вопрос, ответ на который ему необходимо было узнать о Царицы. Он знал – у неё есть ответ. Царице было известно все о студентах, получавших ее финансирование – в конце концов она сама их и отбирала.       Он хранил деловой костюм за дверью шкафа на случай, если ему нужно будет выглядеть не просто как качок на собеседовании. К его счастью, костюм не выглядел помятым.       Царица основала Академию, но не жила в ней. Она жила в вычурном роскошном замке, расположенном севернее Заполярного Дворца рядом с университетскими кампусами, в двадцати минутах ходьбы от общежитий.       Чайлд ни разу не разговаривал с Царицей тет-а-тет с тринадцати лет, после инцидента, который чуть не превратил его в совершенно другого человека. Вместе с Пульничеллой она помогла ему пройти через это, и с тех пор он испытывал к ним чрезвычайное уважение. С того времени он посещал официальные мероприятия и вел светский разговор с Царицей и более высокими по рангу стипендиатами, которые всегда сопровождали ее. Чайлд никогда не конфликтовал со своими старшекурсниками, но поскольку дело касалось Скарамуша, ему не хотелось создавать неприятностей.       Прохладный поток воздуха взъерошил его волосы, когда он вошел в замок Царицы. Весь интерьер был выполнен с безупречным вниманием к деталям; ни одно растение или гобелен не выбивались из монохромной бело-голубой эстетики фойе и гостиной.       – Ее превосходительно примет Вас в кабинете, – сказала ему слуга, аккуратно склонив голову.       – О... спасибо.       Чайлд последовал за слугой вниз по длинному коридору. Пол в коридоре был настолько отполированным, что Чайлд мог видеть свое собственное отражение на мраморном полу. Дверь в кабинет, украшенная драгоценными камнями и затейливой резьбой, которая словно повествовала об истории, открылась, и он шагнул внутрь.       Как только дверь позади него закрылась, вкрадчивый элегантный голос поприветствовал его.       – Тарталья, – сказала она. Ее голубые глаза нежно сияли, на губах была добрая материнская улыбка. – Не ожидала увидеть тебя так скоро после зимнего бала.       – Я приношу свои извинения, что так рано покинул Вас, Ваше Превосходство, – сказал Чайлд, быстро склонив голову. Царица подняла руку, приглашая Чайлда сесть напротив ее стола.       – Не беспокойся, дорогой. Я знаю, у Скарамуша сейчас трудные времена. Представление было более чем удовлетворительным, поэтому я не злюсь на вас.       Чайлд укусил себя за внутреннюю сторону щеки.       – На самом деле, Ваше Превосходство, я пришел поговорить о нем.       – Я знаю. Я прочитала твое письмо и хотела ответить, но подумала, что такое следует обсудить лично.       – Я начинаю нервничать.       Он действительно нервничал. Вкрадчивый голос Царицы звучал меланхолично, когда она говорила о ком-то, нахмуренные брови служили признаком проявления эмпатии.       Чайлд перевел дыхание и положил руки на колени.       – Куни... Скара... он выпил вчера после бала и потерял сознание, я отвез его домой и помог переодеться... но затем я заметил у него большой шрам на груди... у меня не было никаких злых намерений, я клянусь...       – Я верю тебе, Тарталья. Расслабься.       Чайлд сделал вдох; он и не заметил, что задержал дыхание, пока между глазами не начало щипать.       Царица улыбнулась.       – Ты заботишься о Скарамуше, – высказала она, на что Чайлд с недоверием моргнул.       – Я... да, я забочусь. То есть, почему нет? Мы ведь живем вместе, правильно?       Царица положила палец к губам, размышляя.       – К слову об этом, я удивлена, что Скарамуш не рассказал тебе об этом раньше... с другой стороны, он не из тех, кто будет полагаться на помощь других. Он довольно регулярно принимает лекарства и посещает сеансы лечения, возможно, он не видел надобности рассказывать тебе о своей патологии.       – Какой патологии?       Чайлд не заметил, как поднял голос и поднялся с кресла, пока его вопрос эхом не отразился от ледяных стен кабинета и вернулся обратно к нему. Он быстро склонил голову и выпалил несколько извинений.       Царица перегнулась через стол и нежно положила руку ему на голову. Чайлд поднял взгляд, встречаясь глазами с Царицей.       – Прошу прощения, Ваше Превосходительство, – пробормотал он. Женщина издала смешок, несколько раз взъерошив волосы Чайлда, и затем потянулась за картотекой. Она вытащила из ящика стола элегантную манильскую папку и положила ее перед собой.       – Тарталья.       Чайлд нахмурился.       – Ваше Превосходство?       – Что ты знаешь о донарах органов?       Чайлд прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь подобрать правильные слова, но сформулировать ответ у него не получалось. К счастью, Царица видела его насквозь, словно он, как и многие другие, был сделан из кристально чистого льда.       – Пациенты, которым пересаживают органы, получают второй шанс на жизнь. Они могут избавиться от неизлечимых болезней и жить относительно нормальной жизнью несколько десятилетий спустя после пересадки, если они продолжат принимать медикаменты и регулярно проходить тесты после медицинских процедур.       – ...зачем Вы рассказываете мне об этом?       Чайлд уже знал ответ на свой вопрос. Он не был идиотом. Но еще лучше он понимал, что такие случаи сопровождаются мучительной неизбежностью, с которой он не знал, сможет ли справиться – слишком высоко он ценил людей в своей жизни.       – Чем ближе донор органов совпадает с пациентом по типу крови, образу жизни и так далее, тем выше шанс на успешную трансплантацию и тем дольше пациент сможет жить нормальной жизнью.       Шрам Скарамуша располагался прямо на груди, прямо по центру.       – ...сердце Куни?       Царица открыла папку и достала целую пачку медицинских записей с пометками и скрепками. На самом верху лежали две фотографии: фотография юного Скарамуша и фотографии юной Эи – нет, понял Чайлд по глазам девушки – это была фотография Макото.       – Скарамуш родился с очень слабым сердцем и большую часть детства сидел дома. Две его сестры помогали ему нормально жить, насколько это было вообще возможно, но он всегда был тем, за кем нужно все время смотреть, поскольку он никогда не знал, откроет ли глаза на следующий день. – Царица грустно улыбнулась. – Ужасно, что это приходилось терпеть ребенку.       Чайлд неподвижно сидел на своем месте, не позволяя себе отвлечься.       Царица продолжила, доставая фотографию Макото.       – Трагедия, выпавшая на долю их семьи, не убила Макото мгновенно, но ее мозг уже не функционировал. Перед смертью она попросила, чтобы ее здоровое сердце пересадили ее младшему брату, если такое возможно.       – ...так и сделали?       Царица кивнула, прикрыв глаза и вздохнув.       – Это одна из негласных причин, почему он и его сестра находятся в напряженных отношениях.       – ...о-у.       Все встало на свои места, и Чайлд почувствовал возрастающую в груди тревогу.       – Скарамуш злится на свою старшую сестру так же сильно, как и на самого себя за то, что он родился со слабым сердцем.       – И поэтому он поступает так, как поступает, и отказывается от помощи других людей?       – Выходит, что это и есть наиболее вероятная причина, да... Извини, Тарталья, я слишком много вывалила на тебя.       Чайлд потряс головой и одарил ее слабой улыбкой.       – Ничуть нет, Ваше Превосходство. Это дело касалось того, о ком я беспокоюсь, поэтому я хочу узнать об этом как можно больше.       – Скарамуш и впрямь полон загадок. Он прожил намного дольше после пересадки сердца, чем ожидали доктора. Возможно, это из-за того, что донором выступила его сестра, которая была довольно здоровой.       В голове Чайлда царил хаос, но он попытался структурировать все, что он услышал, и не пойти на поводу у отчаянного желания вернуться в блок, чтобы поговорить со Скарамушем лично. Он чувство непреодолимое желание взять за руки определенного человека, намного меньшего, чем он сам.       – Я бы посоветовала тебе спросить у Скарамуша лично у него о ежедневной рутине, если ты искренне заинтересован в том, чтобы помочь ему, но я умоляю тебя, подойди к этому делу с осторожностью...       Чайлд не помнил, что ему говорили потом.       Слова Царицы заглушало собственное сердцебиение Чайлда, а его разум был занят попытками представить себя на месте Куникудзуши, который не мог жить без чьей-либо помощи. Тот, кто жил, как чья-то кукла, был больше всего похож на человека, чем все остальные люди, которых когда-либо знал Чайлд.       Он поблагодарил Царицу за уделенное время, подписал обязательное соглашение о конфиденциальности, перед тем как уйти, и направился обратно в сторону общежитий.       Ему было интересно, проснулся ли уже Куникудзуши.

***

      Скарамуш, напевая себе под нос нежную мелодию, сидел за рабочим столом. Перед ним на бумаге для принтера были высыпаны разноцветные таблетки, которые он раскладывал на столе, сортируя по группкам.       Вечер наступил быстро – по большей части из-за того, что он по-прежнему чувствовал себя неимоверно вымотанным – и ему нужен был предлог, чтобы спрятаться в своей комнате до того, как он растает от объятий Чайлда. Его сердце физически не могло справиться с эмоциями, которые он испытывал в последнее время, что, в свою очередь, напоминало ему подготовить дозу таблеток на следующую неделю.       Его распорядок дня был как часы, и едва ли раньше он обращал на него внимание, но сегодняшний вечер стал исключением. Обнаружив, что он дрожал и обхватывал себя руками, даже когда окна в спальне были закрыты, Скарамуш невольно вспоминал тепло рук Чайлда на своей груди.       Чайлд.       Скарамуш выругался про себя с улыбкой, которую никто не мог видеть. Каким-то образом Чайлд заставлял его испытывать чувство, которое он до сих пор не понимал, но от которого ему становилось приятно. Сердце в груди билось сильнее, чем обычно.       Скарамуш одернул штору и взглянул на луну, полностью вышедшую из-за облаков.       Луна была чистой. Это была та же Луна, на которую он всегда смотрел, но в этот раз она не казалась ему такой далекой.       Скарамуш мог видеть Чайлда; он разгуливал по блоку размеренным шагом, таская вещи из одного места в другое.       – Куни!       Скарамуш моргнул, отгоняя мысли, и ответил скучающим тоном:       – В чем дело?       – Взгляни на Луну! Сегодня такой приятный вечер, правда?       Скарамуш вздохнул, посмеиваясь про себя.       Расстояние заставляет любить нас еще сильнее, верно?