Ядовитый цветок

      Вокруг сплошная чернь, а он сидит, склонив голову, посреди этого бескрайнего «ничего». Ощущает себя слепцом, которому не найти выход из этой кромешной тьмы. Никто не поможет ему… никто… разве только?.. Нет. Только не он…       «Нет! Его нет! Никто не спасет!» — зарылся руками в белокурые волосы, стискивая зубы, чтобы подавить крик отчаянья, смешанный с непонятной яростью.       Никогда не верил в Бога, не уверен, что сможет вообще поверить, ведь если бы Небесный отец существовал, то он не позволил бы произойти тем кровавым и жестоким событиям, которые никогда не стереть из анналов истории, людских воспоминаний… и точно не позволил бы ему вершить свое правосудие…       1. Я есть Господь Бог твой, и нет других богов, кроме Меня.       Нарушено!       Он отрекся от него очень давно… В него не верил, но верил в Дьявола. Хотя бы есть доказательство его существования — люди.       Да даже если сумел бы поверить, то что с того? Все равно никто не поможет. Он грешен и спасенья не достоин. Считает, что те, кого он убил заслуживают прощенья; но точно не он…       2. Не сотвори себе кумира и никакого изображения; не поклоняйся им и не служи им.       Нарушено!       Его жертвы не считали, что они могут изменить мир или никого не идеализировали. Они только считали, что властью наделил Господь, разрешая творить все, что душе угодно. Хоть их суждение ошибочно, но разве уже это важно? Они мертвы, а мертвых не судят…       Он посчитал себя тем, кто может изменить всё: весь мир, сознание людей… Поставил себя наравне с, так всеми почитаемым, Богом…       3. Не поминай имени Господа Бога твоего всуе.       Нарушено!       В детстве он проклинал Его, захлебываясь слезами над телами своих родителей…       4. Шесть дней работай и делай всякие дела свои, а седьмой есть день отдохновения, который посвяти Господу Богу твоему.       Нарушено!       Эту заповедь считал всегда крайне забавной и неуместной. Далеко не все могут позволить себе выходной день, особенно когда-то он… в прошлом Преступный Лорд, который постоянно придумывал различные планы «наказания»… Выходных у него никогда не было, пока не начал жить новой и столь непривычной жизнью…       5. Почитай отца твоего и мать, да будешь благословен на земле и долголетен.       Неоднозначно…       Своих родных родителей очень любил, они подарили жизнь ему, Льюису — единственному солнышку в этом мире… Но они умерли по вине аристократов. И какое тут благословение? За что? За слезы и мучения?       Далее судьба ниспослала ему Альберта, которого поначалу он считал одной из своих пешек… Вместе с которым убили чету Мориарти…       6. Не убий.       Нарушено!       Хмыкнул.       Сколько раз он окропил свои руки кровью? Этого никогда не счесть… Когда впервые кого-то убил? Тогда, когда подговорил Альберта убить настоящего Уильяма Джеймса Мориарти и леди Мориарти? Тогда он запятнал руки кровью приемного брата, одновременно пачкая свои… Только было ли это его первое убийство?.. Крайне сомнительно… Но он не помнит…       7. Не прелюбодействуй.       Нарушено!       Громкий безумный смех разразился на всю необъятную округу, не заглушая боль, а лишь усиливая ее и вытаскивая наружу внутренне разочарование в себе, в своих поступках и мечтах… во всей своей жизни…       Только недавно он ступил на эту скользкую дорожку, пытаясь забыться в чужих умелых и заботливых руках, плевать, что они одного пола. Да, содомия — грех, но так плевать… После всего, что натворил этот грех уже не кажется каким-то весомым.       Хоть на некоторое время эта связь дает успокоение… Только возникает чувство, что всё начинает выходить из-под контроля…       «Не хочу думать об этом… Не сейчас…»       8. Не укради.       Нарушено!       Как бы он не боролся за справедливость, но ему приходилось прибегать к методам воровства, подкупа… Не важно, что это нужно было для того, чтобы раскрыть правду… Это его не оправдывает…       9. Не лжесвидетельствуй.       Нарушено!       О, в его жизни столько лжи… Даже он сам, его имя и статус…       «Всё это ложь!!!» — по щеке скатилась одинокая слеза.       Вся его жизнь — сплошное вранье… Даже новая жизнь, для того чтобы сохранить ему жизнь солгали многие… ради него… Только вот зачем?.. Его жизнь не стоит ничего, она просто мусор, в ней ни капли смысла…       10. Не пожелай ничего чужого.       Неоднозначно…       Никогда не хотел ничего чужого, хотелось только равных прав для всех слоев общества… Вроде он этого и добился, только какими жертвами…        — Ты придумал всё искупить смертью? — голос из прошлого. — Ты просто таким образом сбегаешь от страданий!       «Ох, Шерли, как же ты прав…»        — Не прикрывайся смертью! Если хочешь искупить грех, то прими выбор посложнее! Живи и искупи всё жизнью…       «Я не могу… Не имею сил, слишком много крови на моих руках…» — слезы покатились ручьем.        — …мой близкий друг!.. Так что… живи! Живи, Лиам!       «Нет! Заткнись!»       Словно эхом отдавалось «Живи!», проникая вглубь сознания, вызывая невыносимую головную боль. Прикрыл уши руками, пытаясь не слышать тот призыв, но не помогает… Становится только громче, словно колокол бьет в сознании и не выдержав…        — НЕТ! — кричит. — НЕ ХОЧУ ЖИТЬ!       Исчезла опора под его телом. Снова это знакомое чувство полета, за которым даже немного соскучился…       При полете кромешная тьма немного расступилась, и он смог увидеть как блестят капельки его слез, которые поднимались ввысь, а он падал куда-то… На самое дно… В Ад…       «Да, это правильно…»       Понимал, что вечно падать не будет и скоро будет конец, точно болезненный, ведь после развития такого ускорения в полете остаться в живых не возможно… Слезы не прекращали свой путь, а он улыбнулся так печально…       Теплые руки словно выдернули его из полета, обнимая и прижимая к себе. Не видит, но знает, что это снова он — личный мессия…       «Снова…» — выдохнул, не зная радоваться или грустить.        — Все хорошо, Уильям, я с тобой, — шепот, который стал таким родным и нужным. — Если не хочешь жить для себя, то живи хотя бы для меня…       «Что?» — резко распахнул глаза и увидел перед собой склонившегося юношу, нежно обхватив его мокрое от слез лицо.        — Живи… — прошептал юноша с закрытыми, прислонившись своим лбом к его.       «Так это ты… ты спасал меня в моих кошмарах… Мне не показалось. Да… Ситуация действительно выходит из-под контроля…»       Уильям положил руку на затылок, ставшего за такой короткий срок близкого человека, притянул еще ближе к себе, оставляя на губах секундный соленный поцелуй.       Открыв глаза, пересекся с печальным взглядом гранатовых глаз. Что это странное чувство в груди? Что за щемящее ощущение? Словно внутри все сжимается и переворачивается, когда видит Уильяма в подобном состоянии?..        — Не думай, — провел ладонью по щеке, грустно улыбнувшись. — Просто останься со мной до утра…        — Но…        — Просто будь со мной, с тобой мне спокойнее, — полностью потянув на себя юношу, крепко прижался, обнимая, — с тобой я не увижу кошмаров… — шепот.        — Хорошо, не беспокойся, я рядом, — просунув руки под спину, обнял в ответ.       Они потеряли счет времени тому, сколько пробыли в таком положении. Время? А оно важно в этот момент? Вряд ли. Ранее, в основном, всё вертелось вокруг похоти и сделки, что только подстегивала интерес и желание. В какой момент это изменилось? В тот момент, когда Уильям впервые бросился в объятия с целью успокоить свои мысли? Или может раньше, только вот когда?.. На ум ничего не приходит. Когда он ощутил, что от этого человека нужно не только его тело, а и душа?.. Бред. Необоснованная привязанность. Только отрицание ничего не даст. Не привык он себе лгать. Убеждать — да, но точно не лгать. И что тогда делать? Знал бы ответ на этот вопрос, то было бы легче…       Прочь мысли. Ему сейчас комфортно и хорошо. Он подумает об этом позже. Точно. Позже и не сегодня, а завтра. Да. Так лучше…       Жаль, что все хорошее рано или поздно заканчивается. И по законам всемирной несправедливости — рано. Так и случилось. Стук в дверь выдернул их из созданного ними уютного мирка в неприятную реальность. А так хорошо было…       Ричард отодвинулся к краю постели от профессора, давая ему возможность принять сидячее положение на постели.        — Входи!        — Брат… — дверь приоткрылась, впуская младшего Мориарти, в руках держа поднос с двумя чашками чая. — Я заварил успокаивающий сбор, — поставил поднос на прикроватный столик. — Как ты? — остановился в метре от постели.        — Все в порядке, — ответил Уильям, вытирая остатки слез с щек, и искренне улыбнулся. — Не беспокойся.       Ричард, увидев эту улыбку и смущение Льюиса, ощутил, что нужно оставить братьев двоих. Так будет правильно. Почему? Не знал, но был уверен в этом на все сто процентов.        — Оставлю вас наедине, — сообщил юноша, вставая с кровати. Заметив недоуменный взгляд, продолжил: — Мне кажется, что вам нужно поговорить. Я не тот человек, с которым ты готов обсуждать свое прошлое, но тебе это нужно. Ты должен доверится тем людям, которые за тебя переживают, — потрепал и так растрёпанные волосы.        — Но…        — Не переживай, — наклонился и прикоснулся губами ко лбу в мимолётном поцелуе. — Я всего лишь пойду к Альберту, попытаюсь отыграться за все его насмешки.        — Хорошо, — теплая улыбка озарила лицо Уильяма.       Юноша с трудом сдержался, чтобы не поцеловать своего профессора при Льюисе. И поспешил к выходу. Перед тем как выйти пересекся с благодарным взглядом младшего Мориарти.       Все-таки он правильно поступил…

***

      Вместо того, чтобы действительно пойти к графу и немного побеседовать, приподнимая себе настроение; однако в голове крутится слишком много мыслей, которые не получается сложить вместе. Что с ним происходит? Откуда взялось это непонятное чувство? Почему было так грустно видеть слезы его возлюбленного? Ричард остановился словно его окатили ведром ледяной воды.       «Возлюбленного? Что за бред лезет в голову? Или… Та не может быть… Не мог же я взять и так запросто и…»        — Влюбиться в него, — закончил в голос мысль, садясь на диван в главной гостиной. — Нет, этого просто не могло быть. Столь короткий срок. Нет-нет… Хоть Уильям очень милый, но… Это же невозможно, чтобы какие-то чувства возникли без какого-либо повода. Бред. Не может… — бормотал.        — Вот как.       Чей-то голос вывел из глубокой задумчивости и заставил посмотреть на источник звука. Перед ним на соседнем диване сидел собственной персоной граф Альберт Джеймс Мориарти с хитрющим выражением лица.       Нет-нет. Не может быть… Не может быть настолько коварна госпожа Фортуна? Может ему послышалось. Ага, конечно. А Альберт, сидящий напротив, — галлюцинация. Браво, Ричард. По бредовости выводов ты переплюнул сам себя. Оригинально.       Может не все так плохо?.. И тот только слышал совсем маленькую и незначительную часть. Да. Будет уповать на это. Уж лучше, чем начать головой биться о стол? О, стол. Заманчивое предложение. Может?.. Нет, он точно идиот. Хм, это же не открытие — констатация факта, который известен и так.       Так на стол больше не смотреть. Просто надеяться на лучшее. Так-то правильно.        — И как долго?..        — С самого начала.       Не выдержав, простонал вслух от безысходности.       Идея со столом показалась еще более заманчивой и приглядной. Ибо он не только выглядел безумцем, когда разговаривал сам с собой, так еще и и не заметил одну наглую и ехидную особь. Ну кто же он после этого? Вроде, что идиот уже говорил. Только вот не хватает еще пару местоимений. Покрепче и с еще большим смыслом.        — Господи, за что мне это? — откинулся на обивку дивана, смотря в потолок.        — Хе-хе, ты думаешь, что тебе ответят?       Стоп. Что? Он сказал это вслух? У него точно в порядке с головой… А, о чем это он? Какое в порядке? Этого никогда и в помине не было. Как и разума для того, чтобы иногда молчать. Не повезло, однако…        — На кой черт именно сейчас ты мне сдался?        — О, а при Уильяме и «лорд Мориарти» и «Вы». Ая-яй, как Вам не стыдно, лорд Флорал?        — Иди к черту… — прошептал юноша, не понимая, что делать. Альберт при любой возможности выдаст теперь его с потрохами. Еще и внутренний голос не оставляет в покое, продолжая говорить, что его владелец — идиот.        — Был, в покер сыграли, он проиграл, — Альберт ощутил, что на него смотрят как на чокнутого. — Так вот, вернемся к главной теме сегодняшнего вече-        — Нет и еще раз нет, — перебил графа.        — Тебя не учили, что старших перебивать нельзя? — строгий тон никак не вязался с лукавым взглядом изумрудных глаз.        — Отстань…       Как же Ричард не хотел сегодня видеть графа и тем более разговаривать с ним, но также и охотно тот хотел продолжить беседу. За что ему такое счастья привалило? И как же он рад, что его Уильям совсем не такой…        — Так что там с Уильямом? Слышал, что ему снова кошмар приснился… — улыбка сползла с лица Мориарти, уступив место серьезной задумчивости. — Ему часто снятся кошмары, но старается делать вид, что ничего не происходит. Носит постоянно маски, как, впрочем, я и Льюис. У нас свое прошлое, которое наложило на каждого свои отголоски, только вот на Уильяме сказалось это больше всего…       Юноша внимательно выслушал графа, удивляясь его серьезности.        — Я не могу сказать, что понимаю происходящее, ведь я не знаю ничего, кроме того, что было написано в газетах; однако понимаю, что далеко не все там правда.        — Верно, — немного помолчав, кивнул Альберт. — Но правду Уильям должен сам тебе рассказать.        — Какую правду я должен рассказать?       Ричард обернулся и увидел, что профессор слишком мило улыбается, — «Очередная маска?», — а через мгновенье улыбка стала похожа на оскал.        — Ну же, Альберт, что я должен рассказать? — медленно и неспеша начал подходить к брату, который к слову снова надел маску «шута».        — Правду о твоих предпочтениях в постели, — ухмыльнулся граф. От столь наглого заявления профессор смутился и застыл столбом.       Да уж. Старший брат умеет смутить, при этом почти ничего не сказав. И этим успешно пользуется.       «Лжец и язва».       Альберт знает, что это пока единственная брешь (и то она недолговечная), с помощью которой можно вывести из равновесия и естественно забыть о злости.        — Ладно, — профессор ослабил узел галстука. — Ричард, пойдем. Я бы хотел уже лечь спать.       Бровь графа дернулся в немом удивлении, однако, что странно, промолчал, провожая задумчивым взглядом уходящую парочку.       «Как же надеюсь, что ты сделаешь его счастливым…»