***
Липкий страх сковывал, а волнение дрожало на кончиках пальцев, когда маленький Серёжа осторожно крался по коридору к входной двери большого и холодного особняка. На краю сознания еще трепетало сомнение. Может, он совершает ошибку, может, стоит оставить эту затею и жить как раньше, но от этой мысли по спине пробежали мурашки. Нет. Он не хочет как раньше. Улица встретила его осенней промозглой сыростью, зря он забыл взять пальто, скоро ведь заморозки, а дорога до Петербурга не близкая. Но это уже не важно, он не отступит ни на шаг, теперь только вперед, прочь из столь ненавистного его сердцу дома. С собой он взял лишь любимую книгу и сто рублей, загодя тайком позаимствованные из кабинета дяди. Впрочем, их однажды маленький барин планировал вернуть, ведь ему ничего не нужно от этого человека. Сергей посчитал необходимым оставить небольшую записку лишь гувернантке, Маргарите Петровне. Она единственная была добра к нему. Лишь она одна заслужила знать, что мальчика не похитили или он не погиб, заблудившись в лесу, а целенаправленно ушел из дома. Не рано ли начинать взрослую жизнь в двенадцать? Возможно. Но Сергей давно не был ребенком. За свои двенадцать лет он стерпел больше бед, чем, возможно, некоторые взрослые за всю свою жизнь. До пяти лет, впрочем, дни протекали, как и у любого другого ребенка. Серёжа был окружен родительской любовью и заботой. Воспоминаний о том времени осталось ничтожно мало, и все они походили на сладкий сон. Но всем снам когда-то суждено закончиться. В 1804 году в губернии разыгралась страшная вспышка чахотки, которая и унесла жизни его родителей. Маленький сирота был отправлен на воспитание к своему ближайшему родственнику, бездетному, одинокому отставному полковнику, старшему брату его отца, графу Разумовскому. Возможно и хорошо, что бездетному, ибо войны, пройденные им, настолько исказили его душу и рассудок, что любым воспитательным мерам он предпочитал физические наказания. Об этих его склонностях свидетельствовало бесчисленное количество шрамов от розг и не только на худощавом теле мальчика, в большинстве случаев ни в чем не повинного. Не успевали зажить одни, как поверх них появлялись новые, дядя порол его ничуть не реже, чем своих крепостных. Сережа не смел возражать, думал, что правда виноват. Случайно разбитое блюдце, порванная страница в книге, не вовремя сказанное слово или даже слезинка, пролитая над погибшей дворовой собакой, — за любой проступок непременно следовало жёсткое наказание. Дни, проведённые запертым в темном сыром погребе, ночи с бурчащим от голода животом, саднящие, вечно чешущиеся ранки и сковывающий тело ужас, когда старик, недобро глянув на рыжеволосого мальчишку, тянулся за чем-то тяжёлым. Все это слилось в один никак не заканчивающийся кошмар. Однако, к восьми годам все же обеспокоившийся вопросом образования хоть и подкидыша, но все же единственного наследника, полковник Разумовский нанял гувернантку Марго. Уроки с ней стали настоящей отдушиной для затравленного, но не сломленного мальчика. Несмотря на свое одиночество и жестокое обращение, он не потерял интерес к миру, обожал проводить время на природе, наблюдая за птицами, рисовать. Он был крайне любознательным и живым. С Марго они читали книги, изучали языки. Серёжа схватывал все на лету и со временем многое понял о мире. Он и раньше часто сбегал, когда знал, что точно накажут, мог пропасть на несколько дней, прятался в деревне, играя с крестьянскими мальчишками, или подолгу гулял в лесу. Но, когда возвращался в надежде, что дядя забыл, тот каждый раз помнил о своем намерении и непременно осуществлял все угрозы. Идея сбежать раз и навсегда ясно и отчетливо пришла к нему после одного особо плохого дня. Серёжа, забившись на чердак, сидел, свернувшись в клубочек, шмыгая носом и зло утирая льющиеся из глаз слезы. Он давно усвоил, если плачешь — бьют сильнее. Потому терпел, а после убегал куда подальше, вдоволь оплакивая все обиды и незаслуженно причиненную боль. Руки ужасно тряслись, он все никак не мог перестать всхлипывать. На груди красовались глубокие, пересекающиеся крестом царапины. Он и не помнил, чем его так. Перепугался так, что просто выбросил все из головы. Кровь уже успела присохнуть, ткань рубашки неприятно прилипла к ране. За что? Ведь не обязательно так! От мысли о причинении боли другому живому существу Серёже становилось тошно, он никогда не опустится до такого. Мальчик сжал свои кулачки и зажмурился, все еще дрожа, как на морозе. Больше он этого не вынесет, хватит. Нужно бежать. Но вот куда? Решение пришло из случайно подслушанного разговора. В усадьбу приехали погостить старые боевые товарищи полковника Разумовского. Речь шла о чьих-то сыновьях, зачисленных в новый лицей, созданный Императором для особо талантливых и старательных юных дворян. То, что он искал! Тянуть и раздумывать смысла не было, потому, наспех собравшись и едва дождавшись вечера, мальчик покинул усадьбу. Лучше уж погнаться в неизвестность за мечтой, чем загибаться здесь. Наитие его не подвело. Добраться до столицы, подделать сопроводительное письмо от дяди с просьбой о зачислении, и с отличием сдать вступительные экзамены оказалось проще, чем могло показаться для находчивого и хитрого мальчишки. И не успели еще затянуться раны от последней порки, как Серёжа Разумовский носил гордое звание ученика и форму лицеиста. Новые друзья, учеба, мудрые наставники — возможно, впервые глаза обделенного судьбой мальчишки снова заблестели надеждой и любовью к миру.***
За что? За что бог так наказал его и всю его семью?! Что плохого они сделали? Немой вопрос вместе со слезами струился из глаз сидящего у двух свежих крестов мальчика. Над церковью и погостом клубились синие тучи, а слезы все капали и капали. Олег почти не плакал, когда пришло известие о героической смерти его отца на войне с Бонапартом. Ради матери. Ей было тяжело. Он не мог расстраивать её еще больше. Да, отец тоже был всем для него, кумиром, примером, лучшим другом и мудрым наставником, но он наверняка не хотел бы, чтобы его сын распускал нюни. Неважно, что ему идет лишь тринадцатый год, теперь он единственный мужчина в семье и должен был позаботится о безутешной матери. Олег до побелевших костяшек сжал кулаки, злясь на себя за эту слабость. После резко сорвал с груди крест и порывисто швырнул его куда-то в высокую, сухую, припорошенную первым ноябрьским снегом траву. Гром не грянул, хотя, казалось, должен был, но как-никак в конце осени гроз не бывает. Мальчик бережно достал из кармана нечто маленькое, завернутое в белую тряпочку. Он до последнего хотел положить его в гроб к отцу, но так и не смог. Не смог заставить себя расстаться с последней вещью, напоминающей о нем. Кулон с металлической головой волка, перетекающей в клык. Эта безделушка и фамилия — всё, что осталось от прежней, счастливой и беззаботной жизни маленького дворянина. Волков смотрел на эту безделушку в своей руке, значившую так много. Ведь отец отдал её как раз перед отъездом. Сын словно чувствовал, не хотел его отпускать, но отставной майор Измайловского полка лишь потрепал сына по темным коротким волосам, повесил на шею кулон, сказал, что он приносит удачу и будет служить напоминанием. Не нужно напоминать, Олег и так не забудет ни смеющихся глаз отца, ни нежных рук матери. Родители всегда шли рука об руку, не могли надолго расставаться. Более любящей и верной пары, чем его отец с матерью, Олег не видел, да и не существовало таких, наверное. Одна большая любовь на всю жизнь, это достойно уважения и светлой зависти. Мать ненадолго пережила отца. После того, как они получили известие, она с каждым днем таяла на глазах, иссыхая словно срезанный цветок. Как Олег ни старался, не смог вернуть ей ту искру и желание жить. Признаться честно, он и сам держался одними обещаниями. Вскоре вскрылась еще одна правда. Отец, хоть и был прекрасным человеком и примерным семьянином, со светлой памятью оставил своей семье огромный карточный долг, погасить который было возможно лишь лишившись всего имения. Это так же не приободрило безутешную женщину. Она сильно болела, Олег подолгу сидел у постели, читал её любимые книги, рассказывал что-то, но она лишь, отстранено глядя в потолок, гладила его по голове слабой исхудавшей рукой и говорила: «иди, поиграй, сынок, я устала,» и Олег, прекрасно понимая, к чему все идет, уходил, полыхая ненавистью к себе за свое бессилие, невозможность спасти хотя бы ее. Так, в один из пасмурных серых дней ушла и она. Олег зло стер слезы, надел кулон на шею и, спрятав под одежду, прижал его рукой к сердцу. Вот и остался он один. Последний волчонок в стае, ни семьи, ни дома, ни проблеска надежды. Мир, может, большой, злой и ужасно несправедливый, но Олег не станет сдаваться без боя, ведь так учил его отец. Он Волков, и он будет бороться. Не бывает в жизни одних лишь черных полос. Хороший друг его отца, генерал N, узнав о столь печальной судьбе рода Волковых, похлопотал за мальчика в столице, и его приняли на обучение в новый лицей, носивший имя Императора.