Adored one

People fall in love without reason, without even wanting to. You can’t predict it. That’s love. Haruki Murakami – Dance, dance, dance. All things truly wicked start from innocence. Ernest Hemingway.

      Флюстерн открыто недолюбливал Йокетрона и сообщал об этом каждый раз, стоило речи зайти о ниндзя. Лаксити относился к этому с долей веселья – Флюстерна раздражало, что он не может просто избавиться от Йокетрона, который мало того, что не соврал о том, кем является, но и мотивы преследовал непонятные, не связанные с бесценными услугами праксианца, из-за чего трогать его не позволялось, а сам ниндзя, тем временем, стал наносить свои визиты каждодневно. Глава Юсского Улья шипел и ругался, раздосадованный невозможностью сцепиться с причиной своего недовольства (что было тем примечательнее, ибо подобное случалось крайне редко, обычно Флюстерн избавлялся от любого надоедливого типа с небрежностью и безразличием, присущими меху его рода занятий). Лаксити оставалось только убеждать его в безобидности Йокетрона и удерживать его на расстоянии от ниндзя во избежание физической конфронтации, исход которой он даже не хотел предугадывать. К счастью, захват территорий Мадкэпа обладал определенным терапевтическим эффектом на Флюстерна – разворовав парочку-другую складов, устроив проблемы и откровенно лишив того чего-то важного, юссец приходил в миролюбивое состояние и временно забывал о ниндзя.       Фраззел к присутствию Йокетрона в повседневном расписании праксианца отнесся спокойнее. Он лишь напомнил, что, в случае чего, Лаксити может добавить его имя в тот самый шорт-лист, и Гильдия примет на себя обязанности по его устранению. Лаксити обещал, что так и сделает, если вдруг окажется, что он ошибся по поводу ниндзя.       Йокетрон, в свою очередь, даже не подозревал, какое внимание к нему приковано с криминальной стороны Аякона. Всякий раз он приносил с собой что-нибудь для Лаксити, будь это какое-нибудь необычное блюдо собственного приготовления, настольная игра, свиток с изображением каких-то ниндзя-трюков («Они называются катами»), растение в горшке или просто что-то интересное, что Йокетрон увидел по пути и решил принести показать это праксианцу. Его не интересовала занятость Лаксити, словно это совершенно не имело значения для него, зато он не любил притворство и все время добивался того, чтобы Лаксити отвечал ему честно, взамен платя ему той же искренностью. Йокетрон одевался чопорно и строго, его речь изобиловала странными терминами, архаизмами и выражениями, которые в обычном разговоре было не услышать. Он действительно (по проверенным данным) был ниндзя, и, судя по тому, что удалось узнать, уже практически являлся главой школы и корпуса ниндзя в Элитной Гвардии, только не прошел некую церемонию, имевшую непонятную важность как для самого Йокетрона, так и для прочих ниндзя. У него уже была репутация меха, которому не следует переходить дорогу, о нем говорили с некой опаской и уважением, и вообще, насколько удалось выяснить, Йокетрон был вроде вундеркинда среди ниндзя. Но при всем при этом, что обнаруживалось, пожалуй, только при близком общении, Йокетрон, прежде всего, был таким же игривым азартным молодым мехом, и ему не доставало более простого общения, чем заседания с мастерами и разбор проблем ниндзя и Элитной Гвардии. Йокетрон был любопытным и легко принимал вызовы, соглашаясь почти на любое пари, которое предлагал ему Лаксити. Это не значило, впрочем, что Йокетрон постоянно проигрывал – нет, он боролся за победу с энтузиазмом и выдумкой, и это было весело. Он был достойным соперником в игре и в пари, и весьма неплохой компанией, особенно если забыть их первую встречу.       В общем и целом, за все время, что ушло на уроки балета (которые они в конечном итоге бросили, заменив их танго, а затем с головой уйдя в настольные игры и челленджи), редкие вечерние прогулки (Лаксити показал ниндзя несколько любимых мест), готовку (Йокетрон все же настоял на том, чтобы праксианец питался приготовленной едой, а не тем, что он обычно брал в ближайшем бистро), длительные разговоры на крыше театра (медитацию Лаксити так и не освоил, зато с крыши лучше были видны звезды и огни города) и прочие ежедневные мелочи, которые они делали вдвоем, Лаксити окончательно привык к Йокетрону и теперь совершенно не возражал против его общества. Когда же ниндзя был вынужден отлучаться, чтобы решить какие-то дела в своей общине, Лаксити с удивлением замечал за собой, что скучает по нему. Тот, однако, всегда старался вернуться поскорее, и, так как заявиться в гости Йокетрон мог в любое время, Лаксити давно перестал считать его визиты внезапными.       Потому праксианец совсем не удивился, услышав щелчок замка и тихий скрип открывшейся входной двери. Шаги были знакомыми, Лаксити знал, что это Йокетрон. Однако, ввиду своего нынешнего положения, не смог даже приподняться, чтобы приветствовать его, только шепнув:       - Не включай свет, - попросил он, и даже это действие породило новую волну боли, поразившую его измученную голову. Он шевельнулся на постели, и его замутило, отчего он поскорее прикрыл оптику и натянул холодное мокрое полотенце себе на лицо.       - Тебе плохо? – озабоченно спросил Йокетрон откуда-то рядом. Он старался говорить тихо, и, хотя Лаксити не видел его, он знал, что тот беспокойно хмурится.       Праксианец издал короткий возглас, означающий согласие. Йокетрон аккуратно снял у него с лица полотенце, убрав куда-то в темноту. Запахло какими-то травами, а затем ниндзя легонько коснулся его шлема, нанося на него уже знакомую мазь и мягко массируя. Сперва это было неприятно, и Лаксити попытался было отмахнуться от него, но после боль начала понемногу утихать. Он облегченно вздохнул и убрал руки, больше не пытаясь мешать ниндзя.       - У тебя здесь холодно, - заметил Йокетрон. Лаксити прошептал:       - Мне не хватало воздуха, я открыл окна.       - Ты ел что-нибудь сегодня?       - Нет, мысли о еде на данный момент вызывают у меня противоречивые чувства.       - О, сарказм вернулся, - хмыкнул ниндзя. – Тебе лучше?       - Немного, - признался Лаксити и разрешил: - Продолжай свои магические штучки. Может, это мои лекарства, наконец, начинают действовать.       - Ты весь зажат, - пробормотал Йокетрон. – Скорее всего, ты перенапрягся в последние дни, отсюда и боль.       - Сомнительно, - не согласился праксианец и вздохнул: - Если бы моя мигрень была так предсказуема, я научился бы предугадывать ее течение и избегать подобных приступов.       - У тебя всегда были мигрени?       - Нечастые, как у всех, я полагаю. Эта боль – результат того, что со мной однажды случилось, и лечить это невозможно, только купировать симптомы. По крайней мере, так говорят доктора, - фыркнул Лаксити. Тошнота отступила, боль по-прежнему гнездилась в его голове, но, по крайней мере, она уже не была настолько сильной. – Поэтому у меня столько обезболивающих в запасе.       Йокетрон задумчиво протянул:       - И что же однажды случилось с тобой, что могло вызвать подобное недомогание, причем сразу в хронической форме?       - Ты помнишь нашу вторую встречу? Такое не в первый раз происходит со мной, милый. Отсюда и мигрени.       - Ты так часто ввязываешься в драки? – удивился ниндзя. – Тебе ведь это неинтересно.       - Неинтересно, но это не значит, что остальные придерживаются того же мнения. К сожалению для них, у меня нет склонности менять свое решение, если я его уже принял, и сам Юникрон не мог бы заставить меня. Многих это раздражает.       Ниндзя на миг остановился, но затем продолжил массаж:       - Кто бы это ни были, - серьезно, и даже отчасти сурово, проговорил Йокетрон, - и с какими бы предложениями не являлись, если они будут пытаться угрожать…       - Я сам с ними расправлюсь, - праксианец потянулся и похлопал его по руке. – Это было давно, сейчас у меня есть целая система по борьбе с подобными индивидами.       - Все равно, - отрезал Йокетрон, не удовлетворившись этим ответом. – Дополнительная помощь никогда не бывает лишней, и осмотрительность в таких вопросах будет только на пользу.       - Ты сам-то когда в последний раз был осмотрителен? – усмехнулся Лаксити, памятуя о слежке, установленной за ними. И перевел тему, не желая больше обсуждать ее, во избежание опасных вопросов о том, почему праксианец так уверен в своей безопасности. – Что ты принес мне сегодня? = спросил он с любопытством. – Какой-нибудь редкий рубиновый чай, который на вкус точь-в-точь как цветы у меня под окном?       - Нет, но я учту твои пожелания, - фыркнул тот. – То, что я запланировал на этот вечер, нельзя доставить на дом. Кроме того, сейчас для тебя это будет весьма кстати.       - Заинтриговал, - заметил Лаксити. – Что это?       - Я собирался повести тебя в традиционную баню, которую иногда посещают те из нас, кто временно оказывается вдали от додзе или находится в середине задания. Помещения в ней приватны, тебе не придется находиться среди толпы.       Праксианец с сомнением покривился. Это было явно не то, что он ожидал, да и выбираться куда-то в этот вечер ему не хотелось. Опять же, мигрень, утихнув на время, могла вернуться после, и Лаксити не хотелось, чтобы она вновь появилась тогда, когда он будет слишком далеко от защиты и уюта собственного жилья и постели.       - Это хорошая баня, - продолжал соблазнять его Йокетрон. – От жара тело млеет и расслабляется, с него сходит вся грязь и негатив. Это снимет напряжение и облегчит твое состояние, кроме того, так эффект от массажа будет усилен.       - Мне становится плохо от жары, - пожаловался тот.       - Там есть холодная бочка. Персональная.       Лаксити искоса поглядел на него, и, хотя он не мог видеть, но слышал, как ниндзя улыбнулся:       - Большая бочка. И в ней можно лежать столько, сколько угодно.       Праксианец поразмыслил минуту-другую, после чего повернулся к Йокетрону и с надеждой спросил:       - А бассейн там есть? --------------------       Йокетрон не солгал ему, сказав о приватности – в их распоряжении оказался целый комплекс из парилки, бассейна, комнаты для омовений и отдельной комнаты со здоровенной (в ней бы и пятеро уместились!) бочкой, наполненной водой с какими-то травами. Лаксити, не мудрствуя много, первым же делом направился в бассейн, и, только наплававшись вдоволь и почувствовав, что мигрень потихоньку отпустила его, присоединился к ниндзя в парилке. Йокетрон поглядел на него и подвинулся на полке, протянув мокрое полотенце:       - Это на голову, - пояснил он. – Иначе не продержишься.       - Держу пари, что продержусь хотя бы полчаса, - в приступе энтузиазма, навеянном долгим плаванием и хорошим самочувствием, заявил Лаксити. Ниндзя усмехнулся и кивнул:       - Согласен, но, если почувствуешь, что становится плохо, скажи мне об этом – вряд ли на фоне мигрени ты захочешь упасть в беспамятстве.       Лаксити фыркнул, закидывая ногу за ногу и принимая полулежачую позу на полке. Первые несколько минут он чувствовал себя вполне комфортно, но, спустя некоторое время вдыхания горячего воздуха и пара, высвобождаемого откуда-то из щелей из стен и у пола, истекая хладагентом, словно его тело решило разом избавиться от лишней жидкости, и мимолетно ощущая, как мысли его постепенно начинают приобретать какую-то односложную форму, все время сходясь к желанию покинуть жаркое помещение, праксианец сдался.       - Полей-ка меня водичкой, - повернувшись к Йокетрону, скромно попросил он. Для очередного заплыва в бассейне он слишком устал, хоть это существенно охладило бы его.       - Тяжело? – осведомился тот, потянувшись за ковшиком. – Может, лучше встанешь и пойдем к бочке?       - Боюсь, тебе придется мне помочь, - Лаксити с трудом приподнялся и принял у него ковшик с водой, вылив ее себе на голову. Отфыркиваясь, он постарался сесть на полке. – Если поможешь мне встать… - начал он прикидывать путь до комнаты с бочкой, рассчитывая собственные возможности, но тут, без лишних слов, Йокетрон наклонился и просто поднял его на руки.       Лаксити подумал было воспротивиться (он взрослый мех, поставьте его на ноги!), но передумал, слишком уж лениво ему было. Зато Йокетрон на ощупь оказался очень горячим, о чем праксианец не преминул заметить:       - Каким это образом ты пылаешь сильнее, чем полка? – мимоходом удивился он, стаскивая полотенце с головы, пока ниндзя выносил его из парилки.       - Я сидел там дольше, чем ты, - усмехнулся Йокетрон. – И мог бы просидеть еще дольше.       - Я провел в этой парилке целую вечность, - драматично объявил Лаксити, на что тот отозвался:       - Ты пробыл в ней всего минут пятнадцать.       - Это ложь, - отмахнулся от него праксианец. – В той комнате не было часов, я отказываюсь тебе верить!       - Ты проиграл пари, Лаксити, - торжествующе ответил Йокетрон.       - Ну, тогда мне положен утешительный приз за мои старания и за то, что я там едва не сварился живьем, - резюмировал Лаксити. Ниндзя громко фыркнул, подходя к заветной бочке:       - Вот твой приз, - заявил он, осторожно опуская его в темную прохладную воду с плавающей в ней травами.       Лаксити на миг затаил дыхание от перепада температур, а затем окунулся в нее с головой, вынырнув с другой стороны и присев на нечто вроде встроенной лавочки внутри стенок бочки. Удовлетворенно простонав, он сказал:       - Годится, - и приглашающе махнул ему рукой, едва не плеснув водой прямо в Йокетрона, который складывал полотенца на край бочки. – Ты тоже иди сюда, это будет твоим выигрышем в пари!       - Я знал, что тебе понравится, - рассмеялся Йокетрон, забираясь в бочку. Вода колыхнулась от его движений, пока он присаживался рядом. – Лучшее место, чтобы расслабиться и забыть о стрессе и повседневной суете.       Лаксити слушал его лишь наполовину, повиснув на краю бочки руками и прислонившись к ее пузатому боку всем телом. Он прикрыл оптику и наслаждался моментом. Прохладная вода с травами пряно, но мягко пахла, и ощущения были удивительно приятными. Это нельзя было сравнить ни с душем, ни с пенной ванной, это было нечто совершенно иное, не менее прекрасное, а может, даже более. В особенности по сравнению с душной жаркой парилкой, в которую праксианец не был намерен возвращаться ни под каким предлогом, пока будут живы его воспоминания о ней.       - А ты не хотел идти, - усмехнулся Йокетрон. Лаксити лениво покосился на него и улыбнулся в ответ:       - Я не был уверен в том, что мне понравится.       - Но?       - Мне нравится, - признал праксианец. – Тут хорошо. Если у тебя есть еще парочка таких идей, то я полностью за их воплощение.       - Ловлю тебя на слове, - сказал Йокетрон. – Ты ведь понимаешь, что я припомню твои слова тебе, когда будешь отказываться от чего-то, предложенного мной?       - Не переживай, - хмыкнул Лаксити. – У меня всегда найдутся нужные аргументы. Ты часто ходишь сюда?       - Не так часто, как хотелось бы, но регулярно, - признался ниндзя. – В додзе тоже есть похожая баня, а сюда я хожу за воспоминаниями. Впервые меня сюда привел Айронбаунд, мой первый мастер и опекун. Я тоже не понимал тогда того, насколько это хорошее место, и сопротивлялся, но перестал, едва мне открылось, как я ошибался в своем суждении. Кроме того, это было хорошей альтернативой обычным тренировкам металликато – сидеть в парилке было лучше, чем бегать по пересеченной местности. Иногда мы сидели в парилке часами…       - Как по мне, лучше уж бег, есть возможность убежать подальше и скрыться.       - О нет-нет, бег – иллюзия, убежать от Айронбаунда на тренировке было невозможно. Кроме того, после нее все равно полагалось отправляться в мойку, а эти манипуляции существенно сложнее производить, когда ты едва чувствуешь свои конечности. Поэтому я предпочитал парилку, после нее даже бег переносился как-то легче.       - Праймас, твой мастер просто садист, - Лаксити протянул к нему руку и жалостливо погладил его по щеке. Йокетрон немного расширил оптику в удивлении. – А если бы ты там угорел?       - Нет, он всегда вытаскивал меня прежде, чем я успевал упасть в беспамятстве.       - У меня к нему претензии, - хищно прищурил оптику праксианец. – Пожалуй, на небольшой список потянет.       Йокетрон смотрел на него пристально, словно ища у него на лице какой-то знак. Лаксити вопросительно приподнял одну бровь.       - Что такое? – спросил он. Йокетрон медленно протянул к нему свою руку и тоже коснулся его лица.       - Могу я? – тихо спросил он, и Лаксити, поняв, о чем тот спрашивает, отозвался, наклоняясь ближе и встречая его на полпути:       - Да.       Их губы мягко коснулись друг друга, сперва нерешительно, но после – настойчиво, требовательно. Глоссы скользили между собой в своеобразном танце, тягучем и динамичном. Это было интимно, но в то же время почему-то ощущалось очень естественно, в отличие от всех прочих моментов, когда Лаксити доводилось делить с кем-то свой поцелуй. Йокетрон не отталкивал, не казался чужим, его прикосновения не вызывали ни паники, ни неприятия. Быть с ним рядом и делить чувственные прикосновения было легко и приятно.       Когда же они оторвались друг от друга, Лаксити немного переместился, оставшись прижатым боком к ниндзя, и держа его за руку, переплетя между собой их пальцы. Йокетрон глядел на него сияющей оптикой, нежно коснувшись губами зеленого шеврона:       - Я надеюсь, что не нарушил каких-то правил, - сказал он, погладив большим пальцем ладонь праксианца.       - Никаких правил, милый. Кроме того, мы сидим голые в бочке, думаю, поцелуй – это меньшее, что могло бы здесь произойти, - фыркнул Лаксити, шутливо пихнув его локтем в бок.       - Пожалуй, мне нечем на это возразить, - улыбнулся ниндзя.       - Предлагаю закончить наши дела здесь и вернуться ко мне, - праксианец нехотя начал подниматься на ноги. – Мне тоже есть, что показать тебе.       - Правда? – спросил Йокетрон, поднимаясь следом и помогая ему выбраться из бочки.       - Несколько игр, которым я тебя еще не учил, - поведал Лаксити. – Но сперва, думаю, будет не лишним захватить поздний ужин. Или, возможно, даже завтрак.       - Не могу не согласиться, когда ты так настаиваешь, - Йокетрон повел рукой, приглашая его в комнату для омовений. Лаксити проследовал вперед, схватив из висящей у входа корзинки пару мочалок и перебросив одну из них ниндзя:       - Тогда стоит поторопиться, как считаешь?       Вечер, начинавшийся так кисло, кардинально изменил свое направление, став сладким и пикантным, как карамельная ягода на вершине пирожного из кондитерской лавки. Лично Лаксити этому явлению был только рад, и, если судить по блестящей оптике Йокетрона, тот придерживался схожего мнения.