Лепестки отцветшей примулы

Пары по героике, должные подготовить их ко всем возможным перипетиям будущей профессии, начинаются на следующий день. Шикамару все предшествующие занятия спит с открытыми глазами, мыслями уплывая вместе с облаками. Каверзные вопросы учителей не застают его врасплох, не унимающий своего бега многозадачный мозг отвечает за него, удивляя всех знаниями по политологии и идеальным британским акцентом. Шикамару с грустным удовлетворением поддевает майку с длинными рукавами из кольчужного мелко-сетчатого железа, не прислушиваясь к шушуканьям за своей спиной. Он защёлкивает наручи и надевает сверху чёрный лонгслив, вдыхая приятный запах девственного бронежилета, точь-в-точь по оттенку и фактуре ткани похожего на конохский. Радостный отец с одобрением вертит в руках неплохой кунай, который привычным весом идеально ложится в ладонь Шикамару. Он расфасовывает оружие по своим приличествующим ячейкам, слегка раздосадованный, что не может вместить больше из-за отсутствия печатей, и потуже завязывает поверх штанины бинты первой помощи. Он с привычной педантичностью перематывает моток тонкой, блестящей опасностью в бликах света проволоки, и последним делом проходится краем рукава по сверкающему новизной хитай-ате с выбитым им лично шестизначным номером. Мама отпускает его на первое серьёзное занятие, целуя в лоб и с придыханием прося никого не калечить. Шикамару недовольно скалится и вымученно закатывает глаза: он и так знает, когда лучше не выпускать на волю свирепость интона, а мама всё туда же. Ей-боги, он уже давно не маленький. Всемогущий, что не сильно удивительно, преподаёт им эту пару. Шикамару тошнит от его старого костюма с ненужным плащом, также подмечая непрактичность выбранных дизайнов одногодок. Над этим стоит поработать, но Шикамару откровенно влом. В этом мире он одиночка, у него есть собственная, хоть и не живая, команда, и больше ему никто не нужен. Хотят детишки выглядеть как клоуны — пожалуйста, их право. Шикамару просто спрячется в их тени, откуда будет страховать их. Просто… наивных ребят даже немного жалко: не их вина, что социум конкретно засирает им мозги. Жребий объединяет его с хвостатым, но в ином от него плане, русоволосым парнем по имени Оджиро. Им выпадает играть — по-другому и не скажешь — роль злодеев против Тодороки и Шоджи-осьминога, и Шикамару уже невыносимо скучно. Осталось вытерпеть всего три года детского филиала театра абсурда, и он волен делать, что нужно. Некомпетентность Всемогущего, как учителя, проявляет себя тут же. Матч команды Мидории и Урараки против Ииды с Бакуго заканчивается ожидаемой катастрофой. Мидория со своими выкриками словно и не пытается скрыть своей связи с Всемогущим, как и сам герой не сильно помогает в сохранении их тайны, какой бы она ни была: он столько времени проводит за мониторами, следя за каждым решением мальчика, как за своими собственными. Идиоты. Шикамару так и хочется хлопнуть себя от вторичного стыда по лбу. Бакуго же напоминает Шикамару приятеля Кибу в порыве его юношеского гона, которому повально подвержены члены клана Инузука. Недюжинный ум затуманен перекашиваемой физиономию злостью, а льющееся по венам гневное напряжение ищет выхода на волю. Бакуго постоянно орёт и всё взрывает, Киба трахается с кем попало и убивает налево-направо. От бедняги Кибы после прорыва их фронтовой линии остаются лишь половина заострённого уха и левый мизинец, а от верного Акамару клочок окровавленной шерсти. Беременная от донора Хана сменяет свихнувшуюся от потери единственного сына и оттого утилизованную из соображений безопасности деревни мать на посту главы клана. Её первый приказ — раздобыть ублюдка из Ивагакуре, посягнувшего на жизнь «щенков» их стаи, от чьей потери сломалась их «альфа». Шикамару потом приглашается на ритуальную казнь урода со стихией Пыли и с холодностью наблюдает, как того медленно освежевают до самых костей на протяжении нескольких дней, не давая умереть от болевого шока раньше времени, чтобы наконец дать нинкенам его доесть на клановом алтаре. Шикамару отчасти не желает такого конца Бакуго, когда всё, что можно вернуть родным — это два маленьких обрывка тебя прежнего. Шикамару не хочет сильно привязываться, но он будет следить и, может, даже направлять детишек издалека. На это, по крайней мере, у него должно хватить моральных сил. Шикамару прислушивается к обсуждениям, не светясь и не участвуя в них. По уровню знаний и физической составляющей ребята что только выпустившиеся генины, кроме приснопамятного Бакуго и двоих рекомендованных. Возможно, что ещё тихая девчонка с наушниками, Джиро, и наблюдательный Токоями могут быть оценены на уровне чунинов, но на этом всё. По крайней мере, жестовый язык многие знают, подмечает Шикамару, начиная на нём обсуждать план действий с партнёром (единственным в семье слышащим, как Шикамару подсматривает в небрежно кинутых на обеденный стол файлах Айзавы). Он ставит в голове зелёную галочку и сам себе кивает. Хоть одна хорошая новость за сегодня. Ожидаемая площадная атака Тодороки пропадает втуне. Шикамару плетьми слегка приподнимает над землёй и Оджиро, и макет ракеты, а сам оказывается в непроницаемой для льда подушке из змеящихся теней, что бросаются и раздрабливают проявления подступившей холодной стихии. После он ставит всех на ноги, слегка подрагивая от напряжения (тяжёлый, зараза, муляж!), и отходит в тёмную часть зала, размазываясь в пространстве. Он замедляет сердцебиение, уменьшает скорость бега собственной крови, надолго задерживает дыхание, таким образом заставая создавшего несколько пар сверхчувствительных ушей Шоджи врасплох, которого прицельно бьёт по артерии, вырубая на некоторое время. Тодороки оказывается лицом к лицу с двумя мастерами ближнего боя, а иней-то уже растекается по его бледной коже, указывая на переусердствование. Шикамару с Оджиро, уклоняясь от нестабильного льда, загоняют Тодороки в угол, и «злодеи» побеждают этот раунд. Остальным матчам Шикамару не уделяет особого внимания, пытаясь сбросить с плечей груз заинтересованных взглядов. Не участвует он особо и в выборе старосты класса, слепо подмахивая голос за рассудительную Яойорозу. Жаль, что в итоге выбран Мидория. Во время обеда случается инцидент. Репортёры, сломив головы, прорываются за ворота, забывая в погоне за сенсациями о законах про проникновение на защищённую государственную собственность. Шикамару сомневается в способности журналистов обмануть безопасность Юэй. Он спокойно ожидает, когда запаниковавшая столовая опустеет, и медленно бредёт по тихим коридорам. Единственное, для чего могла понадобиться такая яркая диверсия — чтобы раздобыть конфиденциальную информацию изнутри Академии. Шикамару, избегая камер, добредает не спеша до архива рядом с пустынной учительской и находит дорожку серой, похожей на пепел, пыли, ведущей к шкафчикам с документами Всемогущего. Шикамару честно не понимает, как герою без дополнительного высшего педагогического или мало-мальского опыта общения с детьми позволяют преподавать. Одним своим присутствием он ставит под угрозу тысячи неподготовленных студентов, и доказательства этого сейчас находятся у Шикамару в руках. Ино понимающе хмыкает и стряхивает с юбки кружевную пыль. Шикамару возвращает папку с расписанием на место, захлопывает стальной ящик и прибирается, тем же вечером ставя вопрос ребром во время ужина с опекунами. Поднимается ожидаемый кипиш. Айзава порывается дёрнуться в сторону телефона, но Шикамару успевает первым достать и мобильное, и городское средства связи. Каяма в бешенстве едва не рычит на него, но Шикамару непреклонен в своих доводах: лучше быть подготовленными к одной злодейской атаке, чем ожидать неизвестного нападения далее. С ним, всем видом скрепя сердце, соглашаются, и интуиция Шикамару пробует сладостный вкус удачи, которую он не собирается промаргивать. Он осторожно спрашивает, стоит ли предупреждать о готовящемся вторжении директора, на что получает благоразумный ответ, что лучше разобраться без него. Шикамару подтверждает свои думы, что с Незу не всё чисто, и больше никогда не возвращается к этому разговору. В эту ночь Шикамару едва спит. Он лежит в кровати, поглаживая сопящего Каматари, прислушиваясь к обсуждению взрослых на дальней кухне. Тонкие стены для него не помеха: он привык собирать информацию даже когда под ухом наживую проводят ампутацию, несколько квадратных метров для него уже ничего не значат. Собранный после отбоя экстренный педсовет, в который помимо опекунов входят Ямада и незнакомые ему ещё сэнсэи Влад и Тринадцатый со Снайпом, надеется на лучшее, но совершенно правильно готовится к худшему. Шикамару тем временем думает. Он не находит ни в одной части сети, будь то открытой или тайной, планы постройки Академии. Оригинальные чертежи хранятся лишь в бумажном виде и под замком в специальном хранилище Государственной Библиотеки, куда есть доступ только нескольким званиям военных. Кто бы сегодня не внедрился, ему подсказали — те же планы эвакуации в случае пожара развешаны по всему кампусу, но без наименований кабинетов. В любом случае камеры не зафиксировали вторженцев, а значит, что кто-то должен был предоставить точные координаты школьного архива. Не забыть бы напомнить Айзаве про необходимость поставить камеры изнутри и обновить допуск до электронного вместо ключного по старинке, а то больно легко он проходит. Шикамару ненавидит предателей, начиная с Данзо, предателя интересов деревни во имя собственной выгоды, и заканчивая Наруто, главного предателя рода человеческого. В этот раз он начинает охоту на предателя Юэй, которого единолично убьёт, не пощадив. Шикамару аккуратно переворачивается в кровати, чтобы не побеспокоить ласку, и засыпает под колыбельную Темари, которую она поёт в их тесной палатке. За тонким полотном шатра слышатся первые взрывы, карканье распуганных падальщиков, крики ужаса постовых и плач обожённых до капающей расплавленной кожи людей. Шикамару целует надкусанный от частого призыва палец любимой и последнее мгновение любуется на её гордый профиль и солнечные зайчики в распущенных светлых волосах. Он до сих пор не может поверить, как ему повезло сойтись с этой чудесной в своей проблематичности женщиной. Через пару часов Темари умирает, и его сердце навсегда умирает вместе с ней. Шикамару одновременно двадцать шесть и шестнадцать. Ему плевать, что злодей — это жертва, чья история не была рассказана. Предательство — вот та истина, которой он придерживается. И он тенями задушит того, кто смеет подвергать опасности неподготовленных королей.