Лепестки отцветшей примулы

Чтобы добраться до тренировочного комплекса, они всем скопом едут на рейсовом автобусе Юэй. Шикамару сосредоточен. Он не обращает внимания на пересмешки и разговоры, лишь мельком взглянув на догадливую девицу-лягушку, что заставляет Мидорию краснеть-бледнеть и откровенно плохо врать. Далеко, однако, пойдёт. Айзава угрюм и нахмурен. Обычное для одноклассников явление, и только Шикамару подмечает, насколько тот взвинчен. Он знает, что опекун предпочёл бы схватить их всех в охапку и сбежать подальше от нависшей угрозы, но доводы ума перевалили эмоции. Это хорошо. Они заходят в USJ, где им представляют героев Снайпа и Тринадцать. В воздухе удушливой патокой стоит напряжение, которого недалёкие дети, естественно, не замечают. Им однозначно стоит будет над этим поработать. Шикамару медитирует. Тени скользят под ногами, покусывают подушечки пальцев, чуя, что скоро им дадут как следует поиграть. Ино рядом мелко подрагивает от возбуждения, Чоджи на периферии зрения встаёт в оборонительную кату. Они готовятся к бою. Злодеи не заставляют себя ждать. Лекция Тринадцати прерывается явлением баклажаново-чёрного тумана, что собирается в нечто, похожее на портал. Отдалённо напоминающее учиховский риннеган, из него начинают вылезать толпы люда самой мерзкой наружности. Возможно, что эти изгои общества и выглядят непрезентабельно, но исходящее от них ки явственно демонстрирует самые гнусные намерения. Ширпотрёб, который взяли под своё крыло, дав эфемерную возможность отомстить за свои страдания от жизни в лицемерном социуме. Шикамару подбирается, ведёт кончиком языка по сухим губам, глядя, как учителя занимают свои позиции, готовые биться до победного, защищая самое важное. Главный из нагрянувших гостей — долговязый, с паклей голубоватых белых волос и без единого грамма мышц на теле — начинает свою речь. Шикамару смотрит на руки с трупными пятнами, разбросанные по всему его облику, и задаётся вопросом, кто же в действительности стоит за Лигой Злодеев. Уж точно не этот малахольный ребёнок-истерик, склонный к сельской театральщине. Надо будет покопаться в даркнете, попытаться найти ниточки, связующие его с кем-то бóльшим, кому мог понадобиться этот спектакль. Но это дела на потом, а сейчас… Рассосавшиеся по открытой площадке злодеи голодно смотрят на паникующих ребят и как по команде делают первый шаг. Напряжение в воздухе звонко лопается вместе с оглушающим выстрелом Снайпа, что сродни сигналу к началу действий. Шикамару до последнего сдерживает жаждущий активности интон. Он не бросается вперёд вслед за Айзавой, уверенный в опыте героя. Вопреки желаниям клубящейся под руками тьмы, задача у Шикамару сегодня иная: им нужен язык. Взрослые, конечно, не догадываются о его самоназначенной роли. В этом состоит один из немногих плюсов быть недооценённым в силу возраста. Шикамару не обижается. Ему всё равно. Густое вязкое облако накрывает их класс после импульсивного прорыва взрывного пацана. Тринадцать честно пытается извести в ничто злонамеренное нечто, но это выходит герою боком. Шикамару недовольно фырчит и расслабленно поддаётся темноте, ожидая, где же он окажется наедине с кем-то из шушеры, чтобы уже от них идти вверх по головам до самого главного блюда банкета. Его выкидывает на зыбкий склон зоны оползня тире обвала вместе с отпрыском Старателя, что себе на уме. Это чрезвычайно удачный расклад, хотя он и предпочёл бы быть одному. Оглядев представших пред их глазами преступников, Шикамару несколькими скупыми жестами даёт Тодороки понять, для чего он здесь. Он удостаивается реакции чуть округлившихся разноцветных глаз. Мать хихикает рядом, активируя красные фонари шарингана. Шикамару складывает пальцы в хиден-печать, вырвавшимся хлыстом подсоединяясь к тени юноши. Тот неплох в рукопашке, но ему иногда не хватает скорости реакции. Шикамару отводит его из-под огня несколько раз, изворачивая его под невероятными углами, прежде чем враги замечают закономерность. Они пытаются задеть его хоть чем-нибудь, и, хоть на открытом землистом склоне оползня нет как таковых теней, Шикамару умудряется задействовать предательскую темень, что по пятам следует за каждым живым человеком. Тодороки заметно лучше справляется, усердно прочувствовав вкус битвы своим замораживанием всех и вся, и Шикамару его отпускает. К сожалению, у него пока ещё недостаточно сил, чтобы делать несколько дел за раз. Это раздражает, но он помнит скорость своего развития в прошлой жизни, поэтому ему остаётся только больше практиковаться. Он думает обо всём этом отдельным уровнем сознания, пока тело действует само по себе. Шикамару тянется к теням бросившихся на него жалких червей, и интон с радостью позволяет ему делать своё чёрное дело. Проворные хлысты темноты оборачивают преступников в удушающих захватах; паника в чужих глазах подпитывает его решимость идти до конца. Ино ухмыляется, когда он заставляет людей встать пред ним на колени, как она когда-то делала своими техниками. Они смотрят на него как на нечто мерзкое, словно они уровнем выше. Это… злит, в какой-то отстранённой манере. Шикамару не спеша подходит к первому из вереницы ублюдков, посмевших напасть на почти беззащитных королей. Он требует ответов, но, естественно, получает в лицо лишь патетические заявления о величии зла и их Лиги. Идиоты, они даже не осознают, что являются пешками в чужой игре. Тени по его команде сгущаются, становятся плотнее, залезают в рот посмевшего его оскорблять пародию на человека, больше похожего по внешности на крылатого беса из местной религии. Шикамару без эмоций смотрит, как злодей задыхается, пока раскалённые нити интона пролезают дальше через чужой организм, обволакивая лихорадочно бьющееся сердце. Они стискивают его, закупоривая доступ к жизненно важным артериям. Кровь пытается пробиться через преграду, но безуспешно. Ещё немного, и наступит смерть. Дав мужчине достаточно времени прочувствовать, каково это — быть на грани, Шикамару приказывает веселящимся теням отступить. Тот смотрит на него как на явление самого Шинигами и кричит, плюётся обвинениями, что Шикамару личинка героя и не должен такое делать. Всё с ним понятно. Шикамару с удовольствием перерезает ему глотку, глядя при этом на спокойно курящего позади сэнсэя. Тодороки, что уже заморозил остальных бандитов, резко выдыхает при виде чужой крови, оросившей землю вместе с каплями интона, но не говорит ни слова против, возвращаясь к запугиванию обморожением. Умный мальчик, в нём однозначно есть толк. Следующая женщина с чешуйчатой синей кожей, что больше похожа на струпья, плачет и ломается, как только Шикамару уделяет ей внимание. Он узнаёт лишь то, что сам уже знает. Рекрутировалась через те же каналы, через которые попытались склонить к службе самого Шикамару. Была призвана напасть на слабых детишек из престижной Академии, чтобы подорвать незыблемый столп духа общества. Почему-то уверена в некоем оружии, способным добить самого Всемогущего и повергнуть в пучину нынешний порядок. Когда Шикамару требует деталей, она неожиданно хрипит, кашляет кровью, хотя он ничего не делал, и падает замертво. Он задумчиво осматривает остывающее тело, находя на задней стороне шеи что-то очень похожее на печать молчания, которой клеймят АНБУ. То ли ментальная закладка, то ли действительно фуиндзюцу. Нехорошо. То же случается и со следующим. Как только Шикамару пытается получить больше ответов — хрип, кровь, смерть, вырезанное клеймо на холке. Поэтому к четвёртому допрашиваемому он подходит с чётко сформулированными вопросами. Конечно, его специализация далека от таланта Ибики, но его хорошо обучили. Он исподволь, окольными путями узнаёт о неких экспериментах, проводимых в каком-то неизвестном заброшенном месте. Шикамару ни на секунду не верит, что это всё. Тени, мурлыча, удерживают мужчину на месте, пока он достаёт из подсумка заточенный под его нужды сенбон. Длинная игла впивается под ноготь, вырывая его с корнем и причиняя огромную боль пучкам нервных окончаний. Мужчина некрасиво визжит, моля о милосердии, от которого Шикамару отучили уже очень давно. Он захлёбывается слезами, выглядя жалко в своей невозможности противостоять такой банальной лёгкой пытке. И чему их только учат на их злодейских курсах? Риторический, конечно, вопрос. Шикамару наконец выведывает о похищениях, в которых участвовал злодей, но, самое главное — это место: клиника под снос в Камино. Ему даже предоставляют точный адрес заведения, похожего по описаниям на лаборатории Орочимару. Шикамару вспоминает стрекозиные очки и толстое брюхо доктора, что приходил в приют. Что ж, по крайней мере, он узнаёт, кто действительно стоит за всем этим безобразием: суперзлодей, если ему можно дать такой статус, Все-За-Одного. Это объясняет зацикленность Лиги на Всемогущем и его окончательном падении, но не то, почему эта шайка действительно припёрлась. Сенбон проскальзывает через небольшое сопротивление под следующий ноготь. Мужчина орёт, как резаный, и Шикамару, если честно, немного устаёт. Даже младшеклассники в Академии способны противостоять такой небольшой боли, теряясь скорее от психологического эффекта. Но о чём это он? Мир иной, и даже болевой порог у местных иной. Как низко, однако, пал род людской. Ему, наконец-то, выдают информацию о неких «ному». Никто — по крайней мере, его жертва не такого высокого ранга, чтобы знать наверняка — не в курсе, как выращиваются эти порождения скверны, в которых не осталось ни намёка на человечность, если она когда-либо там вообще присутствовала. Одно из этих созданий как раз сегодня здесь, рядом со своим хозяином Шигараки. Печать-закладка наконец задействуется, явно замедленная от того, что ему говорят это всё не по доброте душевной, а под пытками, и Шикамару сворачивает мужчине шею прежде, чем тот бы умер от непонятно чего. Это благородно с его стороны — дать информатору лёгкую и безболезненную смерть. Отец говорит ему поторапливаться и тихонько смеётся над его «шокирующими» методам. Бледный Тодороки по колеру схож с преступниками, замурованными в ледяные клетки. Его голос звучит неуверенно, когда Шикамару подходит к ним узнать, выведал ли тот чего. На вопрос о том, было ли действительно необходимо опускаться до такого, ведь они будущие герои, Шикамару преподаёт ему жизненно-важный урок. Закон не то, о чём стоит заморачиваться, когда дело касается выживания. Второй урок — не оставлять врагов позади, и Шикамару ледяным колом под подбородок достаёт до мозгов. Хоть камеры и хакнули, лёд растает, не оставляя улик полицейским. Тюрьмы в его время удерживали тех, кого безопаснее содержать взаперти, вместо того, чтобы убить. Чакра дело тонкое, поэтому иногда легче оставить в живых, чем разгребать последствия от выброса энергии, следующей за казнью человека. Ну и редкий обмен пленными не стоит упускать из виду. Конечно, это не совсем их случай, но Шикамару не собирается оставлять преступников на попечение государства. Подумать только — побеги из тюрем! Нет, нет, ни за что. Шикамару наворотил достаточно дел, чтобы оставлять неугодных свидетелей. В Тодороки, как ни странно, он уверен: мальчик сам вызвался попытаться допрашивать преступников, Шикамару его об этом не просил. Понимает парень, что нет ярко выраженных зла и добра в этом мире, и что настоящее благо кроется в серости гибкой морали. Это осознание действует успокаивающе. Возможно, ещё не всё потеряно в этом поколении. Они бегут к центральной площади и приходят с небольшим опозданием. Шикамару несдержанно цокает, видя, в каком опекун плачевном состоянии. Причуда Шигараки разлагает локоть героя, дезинтегрирует конечность слой за слоем, доходя до белой кости, пока голова Айзавы оставляет вмятину в бетонном поле. Бугрящееся мышцами создание с зубастым клювом и отсутствующей черепной коробкой уже готово нанести очередной удар по самому важному — глазам, когда Шикамару нежданным гостем внедряется в их оркестр. Плети медленнее обычного скользят по приказу, с видимым трудом останавливая ному. Он выдохся, его нынешний предел близок, поэтому всё, что Шикамару может — это попытаться сдержать чудище до прихода подмоги. Он замечает Полночь в другом конце зала, что в розоватой дымке причуды отбивается от троих сразу, слышит громкий голос Ямады и последовательные выстрелы Снайпа где-то вдалеке. Значит, Влад тоже где-то рядом, скорее всего, эвакуируя разбросанных по комплексу подопечных. Это хорошо, что Иида успел выбежать за пределы USJ — остальные учителя должны быть уже в пути. Всемогущий в полосатом жёлтом костюме — опоздавший, ками его побери, урод, из-за которого они в принципе оказались в этой ситуации — врывается первым. Оценив обстановку, он тут же мчится к их интересной композиции. У Шикамару уже бисеринки пота выступают на висках от усердия. Его выносливость всегда была его главной слабостью, но прямо сейчас он не может позволить себе отпустить злодеев. Ещё немного, и Айзава будет освобождён и в относительном порядке. Главное — продержаться, и остаётся надеяться, что чёрные глаза не слишком повреждены после такого вольного обращения. Тени дрожат, слегка ослабляются от переусердствования. Ному упорно пытается продолжить двигаться, и у него это даже немного получается. Он замахивается, но топ-герой настигает его до непоправимого. Шигараки же всё это время скрипит, проклиная Шикамару лично, и чешет шелушащуюся экзему, но… боится, трус, боится отойти от спасительного портала. Шикамару ни с чем не спутает этот привкус страха на кончике языка. То же самое он чувствовал, когда в линчевательском детстве захватывал преступников в ловушки и бежать им было некуда, или когда вражеские шиноби на поле боя оказывались опасно недвижимыми. Багряный полубезумный взор зло глядит на него сквозь растопыренные пальцы мумии на лице, и Шигараки всё чешет-чешет-чешет кожу, срывая нарощенную корку. Шикамару нравится то, как он влияет на фанатика, но не рад пристальному вниманию. Плевать, он разберётся с этим далее. Всемогущий бьёт со всей молодецкой удалью по корпусу ному, и верёвки интона с бурчащим неудовольствием отступают, втягиваясь обратно в тень Шикамару. Он падает на четвереньки, слишком усталый, чтобы лишний раз двигаться, отдалённо диагностируя у себя причудо-чакровое истощение. Темари гладит Шикамару по спине в незатейливой ласке, зная, как ему сейчас необходима даже такая эфемерная поддержка. Он лениво следит за тем, как ному одним за другим поглощает удары героя, и это, откровенно говоря, настораживает. Искусственно-созданный человек, значит? Что ж, это заметно — после такого обращения не выживают, а тут нате, пожалуйста, стоит и отбивается, как ни в чём не бывало. Эксперименты над людьми. Намеренное коверкание того, что подарили боги и природа. Издевательство над самой сущностью человека, не просто над телом, но и над, скорее всего, разумом, чтобы превратить эту тварь в послушную зверюшку. Слом личности? Но одной ли? Есть ли вообще у местных людей методики так святотатствовать? Разработаны ли способы искорёжить человеческое тело до неузнаваемости? Или нужен определённый тип людей, чтобы превратить обывателя в кого-то по силам уровня каге? Скорее всего, нужны несколько подопытных, чтобы вырастить такое чудо-юдо. Шикамару догадывается, на что идёт похищенный биоматериал, но конкретные ответы он получит во время запланированной вылазки в Камино. Он совершенно точно не собирается доверять взрослым решение такого деликатного вопроса. Пока Всемогущий безрезультатно бьётся с продвинутым лабораторным опытом, Шигараки всё ещё с подозрением следит за Шикамару. Так уверен в победе своего врага? Интересно. Самоуверенность губительна — уж сколько раз Шикамару был этому свидетель! — и может навлечь на себя гнев фортуны, приведя за собой неприятные последствия. Поэтому всё, что Шикамару сейчас делает — это, пошатываясь, бредёт к Айзаве. У того сломаны обе руки, лицо разбито, конкретно локоть знавал времена получше. Шикамару взваливает на себя стонущего мужчину и, не отрывая пристального взгляда от злодея, чьё внимание он захватил, относит тело подальше от разрушительной битвы. Тупой Всемогущий даже не подумал обезопасить коллегу, прежде чем бросаться с кулаками на злодея. Шикамару бесконечно устал от некомпетентности много возомнившего о себе идиота, но стискивает зубы. Голова кружится, тень за ним подрагивает, готовая в случае чего в суицидальной манере спасти своего повелителя. Он шипит на непослушание, и обидевшаяся тень прекращает себя плохо вести. Только бунтующего интона ему сейчас не хватало. Ситуация не настолько плачевная, чтобы поддаваться на её рьяные попытки своевольничать. Как же проблематично иногда держать интон в узде. Мимо пробегает Мидория, но Шикамару его не откликает. Знает, что бесполезно. Каким бы плохим не был Всемогущий, тот не заставит ребёнка, даже такого особенного, как его «ученика», лезть в драку. Шикамару доходит до выхода, где наконец оказывает Айзаве необходимую помощь. Он накладывает на локоть повязку, делает из долетевших обломков бетона шины для рук и осторожно приступает к глазам. Герой в отключке, что скорее плохой, чем хороший знак. Глазница, к счастью, не повреждена, кроме скулы, что торчит наружу. Останется шрам. Шикамару с облегчением видит приход остальных учителей и растягивается с опекуном рядом. Злодеи от вида такой группы поддержки, скорее всего, отступят, что и происходит недолгое время спустя. Шикамару чувствует на себе заинтересованный, буравящий спину взгляд. Они ещё встретятся, он в этом уверен. Потом его затягивает в ожидаемый водоворот расследования. Школьная медсестра — старушка с исцеляющей причудой — целует его в лоб, выдаивая энергию на лечение вывихов пальцев и парочки загрязнённых царапин. Шикамару ухмыляется от скривившегося лица любимой. Та всегда была чуть ревнива, что по-своему мило. Знакомый детектив задаёт ему пару вопросов, на которые он правдиво отвечает обеляющим его уровнем подсознания, и отпускает в машину скорой помощи, что доставляет его с опекуном в госпиталь. Шикамару одновременно двадцать шесть и шестнадцать. Он сбрасывает с себя жилет и смотрит в коридоре горячий репортаж о произошедшем, где перечисляют количество жертв среди преступников, пока Айзаву оперируют хирурги. Он думает о том, как в ближайшее время вырваться из-под наблюдения опекунов. Миссия по добыче информации не ждёт.