You my kind of present

Утро Сочельника — одна из самых гадких подлянок, которые только могло придумать и без того богатое на разную мерзость мироздание; извечная суета с готовкой, обзвон всех ветвей многочисленной родни до пятого колена, чтобы не приведи Господь кто-нибудь не забыл притащиться на семейный ужин, бесконечная полировка и без того сияющих чистотой самых захолустных уголков дома. Что в её кровной семье, что в доме Джоэла — пусть и не с таким фанатизмом, — всё неизменно повторялось. А этот конкретный Сочельник побил вообще все рекорды, поднасрав ей самим фактом своего наступления. Потому что Элли готова была пожертвовать чем угодно, лишь бы подольше оставаться в укрытой перемигиванием огоньков простых белых гирлянд темноте ночи. Вся сегодняшняя ночь, переломанная сквозь призму необъяснимого течения времени, стала самой короткой в жизни Элли — и самой выматывающе-долгой одновременно. Она и не подозревала, что на перегрузе от слишком сильных наплывов удовольствия может драть глотку до почти сорвавшегося голоса, так, что на корне языка до сих пор отчётливо першило; понятия не имела, что меньше чем за час можно три раза кряду зайтись в фейерверках оргазма только от двух умелых пальцев в её влагалище и жуткого голода, затопившего серые глаза напротив. До этой ночи Элли была свято уверена — уж возможности своего тела и установленной в нём по дефолту чувственности она знает. Нихрена, как оказалось, подобного. Справедливости ради — пусть она никогда в эту самую справедливость не верила, жизнь её достаточно мордой по говну повозила, чтобы наглядно доказать отсутствие такого понятия в принципе, — Элли вовсе не была «пустоголовой прошмандовкой», как напоследок её окрестили родственнички. Блядь, да её подходом к отношениям гордилась бы самая строгая пуританская церковь. За свои неполные девятнадцать она ни разу не оказывалась в чужой постели, не проверив предварительно серьёзность намерений как своих, так и партнёрки, по крайней мере несколькими неделями взаимной симпатии, лучше — месяцами. Её первая серьёзная влюблённость в Райли до интима так и не дошла, затухнув в суете перехода в старшую школу, а полугода встреч с Кэт хватило лишь на пару робких ночей, из которых Элли вынесла только одно: постелька — дело, конечно, прикольное, но не настолько, чтобы ею дружбу портить. Банально того не стоит. Со всем жаром юношеского максимализма, которым так любил пожурить её Джоэл и который она просто из вредности не признавала вслух, Элли считала свои принципы незыблемыми. И тем не менее вот она, — в незнакомой квартире на каком-то до неприличия высоком этаже, где открывавшийся из панорамных окон наверняка роскошный вид на Сиэтл с зубочисткой Спейс-Нидл на шкуре неба сейчас сплошь затянули снеговые тучи, — только-только очнулась от глубокого утомлённого сна на груди у девушки, которую видит едва ли третий раз в жизни. По телу, напоминая о произошедшем, прокатываются волны тягучей, приятно-сладкой боли, кожа ощутимо пестрит следами зубов и уже чуть налившимися лиловостью кругляшками засосов — Элли в мерцающем полумраке комнаты их не видела, зато чувствовала преотлично. Как и согревающий ровный жар кожи Эбби, которая переплелась с ней всеми конечностями и неслышно выдыхала нагретый воздух в её обнажённое плечо. Увидь её сейчас дорогие родственнички, посрывали бы несуществующие шляпы с голов и унеслись бы в даль светлую с улюлюканьем «А мы говорили! Говорили!» Элли фыркнула от этой мысли и подняла взгляд на Эбби. Во сне её лицо казалось чуть мягче, чем Элли привыкла видеть — громкое заявление для пары встреч, и всё же; линия приоткрытых в дыхании губ разгладилась из надменно-капризного изгиба в еле заметную дугу, светлые ресницы подрагивали, длинные пряди волос разметались по витым мышцам рук, навевая ассоциации не то со сказочной Рапунцель, не то с мифом о Медузе Горгоне. Будь воля Элли, она бы рассматривала такую Эбби всю оставшуюся жизнь, а потом разменяла бы свою душу с Дьяволом на то, чтобы провести с ней ещё одну настолько же потрясающую ночь. Но время шло своим чередом, положив на хотелки Элли приличного размера хуй, о чём и напомнило противной трелью телефона с прикроватной тумбочки. Элли ненавидела Сочельник всеми фибрами своей испорченной души, и не преминула сообщить об этом неизвестному, с силой бахнув кулаком по красной иконке отмены вызова, а затем и вовсе запустила аппарат куда-то в угол комнаты, напоследок фыркнув что-то неопределимо-злобное. От неожиданного шёпота рядом она чуть было не взвилась с кровати в вертикальный штопор: — Я что, этой ночью случайно трахнула ежа? Ты уже полчаса фыркаешь мне на ухо, что это за звуки с утра пораньше? Сердце забилось в утроенном ритме, стоило Элли почувствовать, как сильные руки прижимают её ближе, поглаживают спросонья впадинку позвоночника, но она изменила бы самой себе, если бы позволила своей тушке безвольно растаять под этими движениями: — Твоё «с утра пораньше» уже за полдень перевалило. Срать пора, а мы не ели. — Рань господня, — проворчала Эбби, всё так же не открывая глаз, и сонно зарылась носом в шею Элли — у той перехватило дыхание у самого горла до выступивших под ресницами слёз. — Чего тебе неймётся? Её бедро — случайно или намеренно — вписалось прямо между ног Элли, задев ещё слишком чувствительный клитор, отчего вся кожа ощетинилась мириадом горячих мурашек; не желая выдавать своё состояние, Элли пихнула Эбби в плечо и намеренно-грозным тоном зашипела: — Я с тобой больше спать не буду. Кто ж знал, что эвфемизм «есть киску» ты воспринимаешь так буквально? — Ты сама просила добавить больше зубов. — Ой, да отъебись. — М-м-м, — на этот раз нога в её промежности двинулась совершенно точно с нескрываемым намерением, да ещё и обе ладони легли ей на задницу, не давая уйти от касания — Элли вся выгнулась и едва успела поймать стон за сжатыми губами. — Я бы лучше тебя сейчас отъебала. Вместо ответа Элли опрокинула Эбби на спину и, сжав бёдрами её бока, прочно уселась на прорисованный жёсткими линиями живот. Воздух между ними в считанные секунды накалился до отметки «адское пекло»; но, вопреки её словам, Эбби не предпринимала никаких попыток побороться с ней за возможность вытрахать из неё остаток мозгов — просто тихо лежала, положив руки поверх её тощих ног, гладила большими пальцами выступающие косточки таза и не сводила с неё глаз. За напускным равнодушием на лице Элли отчётливо видела зеркало собственных эмоций. Недоверие, восторг, робкая надежда — как если бы прошлая ночь для неё была такой же важной, как для Элли. Не в силах выдержать их натиск, она прижалась лбом ко лбу Эбби и зажмурилась, растворяясь в их смешавшемся дыхании: — Почему мы встретились именно сейчас? — Потому что чудо рождественское, блядь. — Нет, я про то, что… Ну, мы ведь буквально ходили по краю поля зрения друг друга. — Просто раньше кое-кто предпочитал мне мой автомобиль, вот и всё. Но теперь хер ему, а не ты, — их губы снова сомкнулись, наполнив комнату скользкими звуками схватки их языков; ладонь Эбби стекла по внутренней стороне бедра ближе к промежности, и Элли уже готова была двинуться ей навстречу, как вдруг из угла вновь раздался рингтон входящего звонка. — Да блядь. — Кому-то ты просто позарез нужна, — усмехнулась Эбби, наблюдая, как Элли, свалившись на бок, в сердцах складывает из пальцев фак в сторону задолбавшего аппарата, а потом потянулась и села. — Не хочется это признавать, но ты права — пора уже поднять жопу с кровати, и без того почти все планы уже пошли по пизде, буквально. Сама мысль о том, что нужно вставать, отыскивать в глубинах этого аэродрома, по ошибке перестроенного под квартиру, свои несвежие шмотки и валить уже восвояси, причиняла Элли физическую боль. Она не хотела, чтобы всё закончилось так запросто, и не знала, как об этом сказать; за неё всё решил её трепливый язык, сработавший, как всегда, далеко на опережение мозга: — Ты приедешь ко мне сегодня, на Рождество? Не могу похвастать изысканными закусками, но Джоэл обещал притаранить что-то своё фирменное, или, в крайнем случае, всегда можно пиццу заказать… — А что, у нас уже этап знакомства с родственниками? — лукаво прищурила один глаз Эбби, но, встретившись взглядом с вмиг помрачневшей Элли, тут же откинулась на подушки с поднятыми ладонями: — Иисусе, да сделай ты уже что-нибудь со своим лицом, а то такое впечатление, что оно хочет откусить моё! Я просто шучу. Не думай, что я какая-то там любительница интрижек на одну ночь — вообще-то, чтобы добиться от меня секса, нужно или годами бегать с ухаживаниями и подарками, или, как в твоём случае, просто быть тобой. Люди в моей постели оказываются так редко, что можно по пальцам одной руки пересчитать, если отрубить все, кроме большого; и девушек среди них не было от слова «совсем». — Пиздишь. — Честное скаутское. Так что я с удовольствием проведу с тобой Рождество. И Новый год, если ты не против. Элли пришлось с силой сжать челюсти, хотя это всё равно не уберегло её от туповатой ухмылки на искусанных губах. О, она-то точно не против. Хоть всю жизнь, пока они не переубивают друг друга, как это неизменно случается с парами, страсть в которых вспыхивала так же стремительно, как между ними. Но и на это Элли была готова. Эбби любезно согласилась подкинуть её до Уэстлейк, прежде чем умчаться по делам на другой конец Сиэтла с обещанием непременно прибыть обратно не позднее десяти вечера; а Элли, проследив из окна за Волчицей, взрывшей шинами высыпавший за прошедшие сутки толстенным одеялом снег, развернулась и окинула взглядом своё скромное жилище. Эту квартиру, однокомнатную, зато с отдельной кухней, пусть та и была похожа скорее на кладовку, Элли выбила себе потом и кровью на стёршихся пальцах. Две смены в мастерской, которые пришлось отвоёвывать у Джоэла едва ли не с визгами, угрозами вообще уйти к конкурентам и истеричным разбрасыванием запчастей по боксу, всё равно не покрывали стоимость аренды — потому-то Элли и упросила Дину устроить её в бар к старому засранцу Сету. Никакой другой подработки по ночам всё равно было не сыскать, так что ради ложки мёда в виде нескольких дополнительных сотен баксов в месяц Элли вполне могла потерпеть чан говнища от старого маразматика; к тому же, посетители иногда оставляли чаевые. Чем не подспорье. Не то, чтобы жить у Джоэла ей не нравилось — мужик он был нормальный, относился к ней как к своей второй дочери, раз уж Сара вслед за женихом перебралась на Восточное побережье и общалась с родителем разве что по видеосвязи, — но вечно сидеть на его шее Элли не могла. И вообще, это было вопросом принципа: доказать всему миру и тем ублюдкам, что оказались её семьёй лишь по случайности генетической лотереи, что она и без их поддержки прекрасно справится. Справилась. На удивление, время до вечера Сочельника промелькнуло практически незаметно — не то, чтобы его оставалось много, ведь Элли оказалась дома чуть загодя трёх часов дня; она едва успела разворошить свои небогатые запасы рождественских украшений и приблизительно прикинуть, что и куда лепить, как в дверь позвонили. За порогом стоял Джоэл с пакетом продуктов в одной руке и массивной — но, судя по всему, лёгкой, — коробкой в другой. — О, — вместо приветствия его голова сунулась в дверь прежде, чем Элли успела махнуть рукой внутрь в приглашающем жесте. — А я думал, что мне самому придётся навьючить тебе в жилище атмосферы Рождества, даже декор вот принёс. С этими словами он грохнул коробку на журнальный столик и исчез на кухне, шурша там пакетами; Элли поплелась за ним, придумывая, о чём бы таком нейтральном поболтать с ним до вечера, чтобы старик не догадался, что её что-то гложет, — да хоть о том же Хаммере, будь он неладен, — но вслух выдала совершенно другое: — Джоэл, мне надо тебе кое-что сказать. — Надеюсь, ты не беременна. Элли посмеялась бы, или огрызнулась в своём стиле, если бы её не давило изнутри поднявшийся в одну секунду паникой: а вдруг Джоэл тоже от неё откажется? Он, конечно, не её семья, и давно уже знал, что Элли строго по девочкам — вообще-то это именно он надоумил её признаться, и, может, потому держал подле себя, что чувствовал вину за произошедшее, — но всё равно. Быть по девочкам и кидаться в постель первой встречной — не одно и то же, и Джоэл должен об этом знать. Старик слушал её внимательно, не перебивая, но и не произнося ни слова поддержки, так что понять его мысли было невозможно. Элли, словно её прорвало, говорила, говорила и говорила; в конце концов она выдохлась и устало свесила голову, уткнувшись взглядом в пошарпанный временем пол: — Скажи, я просто безмозглая шлюха, да? — Ещё раз услышу такие слова, рот тебе с мылом помою, поняла? — упёр руки в бока Джоэл; Элли, ожидая явно не таких слов, удивлённо подняла на него взгляд. — Любовь случается по-всякому. Не смей думать, что она ничего не стоит, раз вспыхнула так быстро. Да, у тебя есть немаленький шанс обжечься, но… Это тоже будет опыт, верно? К тому же, Эбби производит впечатление нормальной девчонки, которая вряд ли станет раскидываться таким сокровищем, как ты. И не скалься, я серьёзно! Короче, ни о чём не думай, просто наслаждайся, пока есть возможность. — Может, ты и прав. — Не может, а точно. Верь старому Джоэлу, Джоэл в этой жизни много всякого повидал и знает, о чём говорит. Всё, кончай хандрить и поднимайся — к тебе через несколько часов придёт твоя девушка праздновать Рождество, а у тебя хата не наряжена и на кухне конь не валялся. С украшениями они вдвоём справились в мгновение ока — хитрое ли дело развесить гирлянды и связки еловых веток по комнате едва ли двадцати метров в площади, — и вплотную занялись праздничным столом. Время уже приближалось к шести вечера, когда на смартфоне Элли высветился номер, торопливо забитый ею в память только вчера, как раз перед тем, как… Элли сглотнула, чувствуя мигом разлившийся по щекам жар, и подмахнула иконку приёма: — Привет. — Я тут встряла в пробке по пути, пиздец, блядь, — послышался в трубке возмущённый голос, — я-то к тебе еду, а остальным куда приспичило? Элли счастливо рассмеялась, ловя себя на мысли, что даже четырёхэтажный мат в исполнении Эбби становился своего рода слуховым наркотиком: — Не волнуйся, без тебя не начнём. Джоэл тут громит мою кухню, пытаясь приготовить свой фирменный террин, так что прихвати таблетки от желудка, мало ли… — Мой желудок может обшивку самолёта переварить, не то, что хуёвое мясо. Ты думаешь, твой старик настолько плох? — Вовсе нет, но кто знает. Ещё Дина с Джессом обещались принести яблочный кекс и намешать эггног. Ты вообще на всё моё окружение хорошо повлияла, они так стараются, будто я старая дева на выданье, а Джоэл и Дина — мои дуэньи, уже отчаявшиеся сплавить меня какому-нибудь дурню. И тут ты — вся такая из себя принцесса на чёрном внедорожнике, чтоб меня им и раскатало по той дороге. — Кстати, как ты… и Дина? — голос Эбби вдруг стал тише, как-то сгладился, словно бы она улыбалась, но с натягом. — Вы поговорили? — Шутишь? Мы всё решили сразу, как ты привезла меня домой. Разговор с Диной прошёл на удивление легко. То ли сам дух Рождества благоволил им, то ли потому, что обеим друг до друга в романтических планах внезапно стало срать и срать, они с первого слова поняли — теперь все точки над «i» будут стоять правильно; конечно, Дина для приличия посетовала, как же так её самую преданную фанатку увела какая-то пигалица на роскошной тачке, но теперь этот флирт воспринимался просто… игрой слов, не больше. Элли аж кожей ощущала, насколько проще стало общаться с подругой. Вкратце передав суть их диалога Эбби, она фыркнула от прилетевшей с той стороны связи похвалы, а потом прошептала: — Ждём тебя, — и ещё пару минут пялилась в потухший экран, не замечая в отражении собственную идиотскую ухмылку, пока Джоэл не позвал помочь ему с салатом.