***
Продолжительные дожди оставили еле ощутимое послевкусие в виде прохлады, придушивший на корню летний зной. И наряжаясь в тот день на свой первый экзамен в этом семестре, Микаса облачилась в более закрытое одеяние, отличавшееся от того, что ей приходилось надевать, когда от жары не спасали даже открытые настежь окна. Время от времени сквозь нависшую над городом пелену тяжелых облаков пробивались лучи солнца, вносившее краски в унылый день. И заранее пытаясь настроить себя на позитив, Микаса немного волновалась, переживая за экзамен. Чего нельзя было сказать о её спутнике. Перебрав накануне с алкоголем, Леви бросил все силы на борьбу с последствиями похмельного синдрома. И не имея ни малейшего понятия о том, сможет ли он вообще выдержать пытки устного экзамена, раздумывал о том, как облегчить теперь собственную участь. Обычные таблетки от головной боли уже не помогали, и самочувствие его не улучшалось. И если о чем он и думал в тот момент, садясь в авто рядом с водителем, то явно не о количестве выученных билетов. В тот момент ему явно было не до них. «И нахрена было так сильно напиваться?!», — размышляла Микаса, усаживаясь на заднее место в автомобиль. — Неужели нельзя хоть проконтролировать свою дозу и вовремя остановиться?» Уж если знаешь, что после определенной рюмки тебе становиться плохо, почему бы не вообще не воздержаться от употребления спиртного?! Или хотя бы попробовать себя в нем ограничить? Впрочем, зная характер Аккермана, она была не удивлена, что для него все закончилось именно таким образом. И чутье ей подсказывало, что если он не изменит со временем своих привычек, дальше станет только хуже. Она не понимала распития алкоголя в таких количествах. И даже не представляя себе, сколько силы воли пришлось приложить Леви, чтобы преодолевая свое дурное самочувствие, таки заявиться на экзамен, она решила воздержаться сегодня от критики в его адрес, как будто вправду переживала за его состояние. Хотя её оно должно было волновать меньше всего. Пусть и главным для них было вообще успеть на экзамен, а дальше ситуация разрешиться сама собой, о чем она тут же поспешила его уведомить, предлагая Ханнесу прибавить скорость, иначе они опоздают. — Да, «успеть», — это немаловажно, в этом ты права, — не став медлить с ответом, бросил Леви, на миг поворачиваясь к ней и одаряя её многозначительным взглядом. Только намекал он явно не на экзамены, потому что Микаса уловила в его фразе пошловатый контекст. Это был один-единственный момент, когда отвлекшись от своего недомогания, он соизволил отпустить в её адрес очередную колкость, не изменяя своему прежнему характеру. А это означало, что ему хоть и ненадолго, но все же стало лучше, раз он соизволил снизойти до подшучиваний. Но в этом был весь Леви. И с этой его привычкой переиначивать любое её замечание на свой лад бороться было невозможно. Пропустив мимо ушей его замечание, Микаса с ним больше не разговаривала, сосредоточив все свое внимание на дорогу, тем более ему самому в тот момент уже было тоже не до разговоров. И отвлекаясь постоянно на праздную болтовню Ханнеса, начавшего не к месту вспоминать годы собственной молодости, в частности то, как он познакомился со своей женой, Микаса снова и снова прокручивала в голове список экзаменационных ответов на билеты, пока сидевший рядом с водителем Леви не приказал ему заткнуться, ссылаясь на головную боль от его болтовни. Прикусив язык где-то на середине рассказа, словоохотливый Ханнес был вынужден замолчать. И покрепче вцепившись в руль, сконцентрироваться на дороге, пока перед взглядами троих не замаячила аллея, ведущая к воротам университета. Кирштайн, как и остальные, видели, что в этот раз Микаса приехала тоже не одна, а в компании Аккермана, который тут же помог ей выйти из авто, галантным жестом захлопнув за ней двери. Не стал устраивать из увиденного трагедии, Жан поздоровался с ней как ни в чем не бывало. Как будто заранее смирившись с тем, что поведение этой девушки в ближайшее время вряд ли изменятся в лучшую сторону, раз она начала доверять этому прохвосту, не став даже отказываться от его помощи, когда тот соизволил открыть перед ней дверь, помогая выбраться из авто. То был обычный жест этикета, но ревнивый Кирштайн увидел в этом другое, акцентируя внимание совсем на других вещах. Из всех присутствовавших в тот день на экзамене опаздывал только Йегер. Это был единственный в их группе человек, которому сколько времени бы не давали сборы, он все равно никуда не успевал. По крайней мере, такого мнения был о нем их куратор Эрвин Смит, уставший делать ему замечания относительно опозданий. И надеясь, что хотя бы в этот раз все обойдется, он был немного разочарован, так и не обнаружив Йегера среди остальных студентов, когда стрелка часов показывала начало экзамена. Проспав заранее выставленное на будильнике время, которое он хотел потратить на подготовку дополнительной порции шпаргалок, Эрен, как всегда, проснулся позже обычного. Долги по экономической теории закрыть ему удалось, но далеко не путем написания докладов, как предлагал ему сделать накануне Эрвин Смит, заставляя чуть ли не ночевать в читальном зале ради поиска информации. Накануне тот заходил к нему домой, надеясь застать там его отца с целью собрать документы для санаторно-курортного лечения своих детей, которых он хотел отправить в оздоровительный лагерь. Гриши Йегера на месте не оказалось, но пообещав передать своему родителю его просьбу, Эрен убедил куратора, что ему незачем беспокоиться. Все будет сделано по высшему разряду. В обмен на закрытие его «хвостов» по экономической теории. В итоге выбив через папашу нужные бланки, он оформил дневной стационар для детей Эрвина, стырив из отцовского кабинета все необходимые справки, и собственноручно поставив на них печать с подделанной подписью. Дурно себя чувствовал после затянувшихся посиделок в ночном клубе не только Аккерман, но и Имир. Ей позже позвонила Микаса, расспрашивая ту о самочувствии. Ещё хуже чувствовал себя Райнер, которого разбудила с утра своим звонком Габи, упрашивая его нарисовать ей «землю» на день Земли. Учась в школе-интернате на продленке вместе с Фалько, она посещала занятия даже летом. Каникулы, как таковые, в этом учебном заведении отсутствовали. И только сейчас вспомнив, что там намечалось какое-то серьёзное мероприятие по экологии, не в состоянии нарисовать сегодня даже обычный эллипс, ни живой, ни мертвый после вчерашней попойки Райнер не сильно обрадовался её предложению, но деваться было некуда. Оставить двоюродную сестру без «Земли» в такой день, когда её одноклассники наверняка могли прийти туда с разрисованными на экологическую тематику огромными ватманами, он не мог. Поэтому пообещав ей как можно скорее справиться с поставленной задачей, превозмогая последствия похмельного синдрома, он взялся за это дело, наплевав на дурное самочувствие. Клавиатуру ей он уже когда-то рисовал. Значит, и с рисованием Земли тем более справится. Умудрившись каким-то образом доползти до кухни, где в дальнем углу кухонного ящика хранилась аптечка, Райнер принял обезболивающее, тщетно пытаясь вспомнить, куда закинул остатки ватмана с набором акварельных красок, которые должны были у него оставаться после рисования клавиш. Приняв позже холодный душ и выпив крепкого чаю, он почувствовал себя значительно лучше. И проклиная навязчивость Габи на чем свет стоит, стоически превозмогая головокружение, вооружился циркулем, раскладывая на полу остатки ватмана, и закрепляя его книгами по краям. «Ну, что я за человек, который не может ребенку «Землю» нарисовать на день Земли?!», — размышлял Браун, пытаясь начертить на ватмане более-менее ровный круг. И у него это почти получилось. С десятой попытки. Все предыдущие разы нарисованная Земля получалась кривоватой, и её постоянно приходилось подправлять, убирая ластиком кривизну, что почти характеризовало его как будущего отца, готового всегда прийти на выручку своим будущим детям, невзирая на собственное состояние, если они, конечно, вообще у него будут с таким разгульным образом жизни и ветром в голове. «Главное, рисую себе, рисую, пытаясь максимально приблизиться к воображаемой картине, — позже делился он с Имир своими впечатлениями об этой процедуре, — а тут Берт начинает мне звонить, все время отвлекая от работы… Приезжай, говорит, ко мне, помоги перебросить в дом какое-то барахло со двора… Вечно всем от меня что-то надо, но никого не интересует, что нужно МНЕ! На прошлой неделе мы перевезли с ним на мотоцикле холодильник от соседей. Что-то у него терморегулятор начал работать без отключения, так что надо будет наведаться к нему ещё раз и выяснить причину поломки…» До Фубара он добирался на такси, выбросив на проезд свои последние сбережения. Парень настолько увлекся рисованием Земли, что сколько бы усилий он не прилагал, стараясь как можно ровнее держать в руках циркуль, она все равно получалась слегка кривоватой. Ввалившись в аудиторию с таким видом, будто за ним гналась свора собак, и, кивнув украдкой Эрвину, в чьем взгляде читалось: «С тобой я разберусь попозже», Эрен бросился занимать свое место, располагаясь рядом со Спрингером. В этот раз Йегер выглядел уже не как амбассадор местного морга, придя на экзамен в черных брюках, белой рубашке, заранее подобрав под неё черный галстук. С неизменными кожаными напульсниками на запястьях. Эрвин Смит таких вещей не одобрял, но в тот момент ему было уже не до разборок со студентом. Главное, что он вообще попал на экзамен, иначе у него самого бы возникли проблемы, решать которые ему пришлось бы не на кафедре, а уже в кабинете декана. Зачет по социальному страхованию закрыть Эрену получилось, порядочно помотав при этом нервы профессору с Конни. И будучи уже не рад перспективе выслушивать жалобы от парней, закрыв глаза на количество пропущенных ими практических занятий и лекций, Дот Пиксис поставил им за семестр баллы, которые они заслуживали, учитывая качество подготовленных ими в последний момент докладов. «Я ничего не имею против, но и вы меня поймите, — возмущался пожилой преподаватель, принимая их зачетки. — А то получается, что я, как добропорядочный гражданин Элдии, отдал своей профессии тридцать лет, а потом меня поймает комиссия на том, что я пошел на уступки какому-то авантюрному мальчишке, предложившего мне свои условия проведения зачета…» Никак не прокомментировав его опасений, Эрен просто ждал, когда тот поставит им в зачетки долгожданные баллы. И ещё немного повозмущавшись для проформы, со словами: «Эх, попрут меня из-за вас, пацаны!..», — Пиксис таки поставил им свои «автографы» напротив баллов, ничуть не жалея о своем решении, за который ему, как минимум, светили разборки с ректором, стань это действо достоянием общественности.Глава 33
25 марта 2022 г. в 09:00
Для многих утро начиналось обычно с кофе. И только для одного человека оно началось сегодня совсем с другого. С грозного мужского вопля на весь дом: «Леви!», который было слышно даже в гараже, где возился с автомобилем Ханнес, протирая его поверхность влажной тряпкой. Аккерман как раз сидел себе на кухне, заваривая чай, когда в помещение ворвалась перепуганная maman, заявляя, что его срочно хочет видеть отчим.
В такие моменты персонал дома старался не попадаться под горячую руку этому мужчине. Ни капли не переживая за собственную судьбу, даже более того, не торопясь бросать свое занятие, чтобы сломя голову, бежать в кабинет к отчиму по первому его зову, Леви все же попытался допить чай в спокойной обстановке. И лишь спустя время почувствовав себя более-менее способным на активные действия и слова, вскоре покинул кухню, прихватив с собой телефон. Отчим решил устроить ему взбучку?! Что ж, он вполне готов. Как будто он заранее знал, что все закончится.
«Вы поберегите меня хоть чуть-чуть! — заламывая руки, взывал мужчина к Кушель, устав от выходок её чада. — Хоть чуть-чуть поберегите! Мне нельзя волноваться!»
И будучи в курсе, что именно вызвало у него сегодня такой настрой, она нервничала не меньше него, прекрасно отдавая себе отчет в том, что больше так продолжаться не может. Отправившись после концерта в ночной клуб в компании Имир и её знакомых после окончания концерта в музыкальной школе, Леви заказал им дорогой виски. И перебрав немного за знакомством свою привычную норму, оказался дома лишь в три часа ночи, где его уже ждал вернувшийся из командировки отчим.
Сказать, что поведение пасынка его взбесило, значит, ничего не сказать. Мужчина был просто в ярости. Столкнувшись с ним в не самый подходящий момент, парень сразу усек, что ему крышка, и отвертеться, а этот раз от наказания у него вряд ли получиться. И его ожидания в этом плане частично оправдались.
Застав пасынка далеко не в самом лучшем виде, от которого за версту несло алкоголем, мужчина отправил его спать, пообещав устроить ему наутро хорошую взбучку. Уж слишком был высок соблазн прибить этого парня на месте и без всяких разбирательств. Микаса слышала, что Леви вернулся поздно домой, но она и подумать не могла, что он настолько сильно напьется, перебрав с алкоголем в компании Имир, да ещё накануне экзамена по экономической теории. И переживая, как бы отчим его и вовсе не убил за столь халатное отношение к сессии, была несколько удивлена, когда засев с утра за зубрежку последних билетов, узнала, что этот мужчина желает видеть её в своем кабинете. У него к ней был приватный разговор. Слегка удивившись такому повороту событий, Микаса отложила в сторону методичку, и, покосившись на часы, была вынуждена пойти на встречу, дабы не заиметь себе новых проблем. Экзамен был назначен на два часа дня, так что времени для повторения остальных билетов у неё хватало.
«Да, — раздумывала полуазиатка, выдвигаясь в кабинет, — с таким пасынком он точно до старости не дотянет. Как минимум, прихватит сердце или задавит повышенное давление».
В то утро весь дом стоял на ушах.
— Вот какого хрена он так себя ведет?! — орал мужчина как ненормальный, жалуясь Кушель на поведение её сына. — Какого … он позволяет себе являться домой в столь поздний час, да ещё в пьяном угаре?! Да я его… Я его выкину! Вышвырну из дому!!! Не дам сидеть на моей шее! Заблокирую все счета и доступ к деньгам, и пусть валит, куда хочет!!! Уже сил моих нет все это терпеть! Так больше не может продолжаться»
— Успокойся! Прекрати орать! — пыталась угомонить его женщина, понимая, что как только пройдет эта вспышка гнева, потом он даже не вспомнит, что грозился вышвырнуть из дому её сына.
— И что ты прикажешь с ним делать? — негодовал тот, не в состоянии успокоиться. — Мне нельзя волноваться! Вы оба это знаете, но все равно продолжаете себя вести черти знает как!
Увы, кутежи Аккермана были далеко не единственной причиной утреннего гнева этого мужчины.
Заехав вечером на заправку, он хотел залить бак дорогим бензином, но едва дело дошло до оплаты за топливо, вскоре выяснилось, что денег на его карте не осталось. На балансе высвечивался ноль. Кто-то воспользовался втихаря его картой пару дней назад, благополучно забыв её при этом пополнить. И сделать это мог только один человек, не побоявшийся проникнуть к нему в кабинет, и взяв оттуда то, что ему не принадлежало, воспользоваться этим на свое усмотрение, подобрав к этим картам пароли.
Будучи выходцем из поколения, далекого от информационных технологий, даже если у него переставала работать клавиатура за рабочим столом, вместо того, чтобы перезагрузить компьютер, мужчина вызывал к себе штатного айтишника, приказывая ему в считанные минуты разобраться с проблемой. И занимаясь, в основном, глобальными вопросами в компании, он не любил тратить время на контроль расходов, лишь изредка следя за движением финансовых потоков в своем приложении. Никак не мог запомнить его пароль, что было только на руку более подкованному в этом плане Аккерману.
Главное, что баланс на его карте вовремя пополнялся. А куда уходили деньги, и кто их тратил, через какой банк и терминал, до этого ему не было дела. Запомнить все эти траты в таком количество было нереально. Что опять-таки было на руку предприимчивому Леви, разбрасывавшего чужие деньги направо и налево, но всегда успевавшего погасить задолженность, загоняя на баланс определенную сумму задолго до того, как эти карты попадали в руки его отчима. И только один раз он умудрился допустить ошибку, забыв своевременно пополнить счет. И ошибка эта довольно вылилась ему в очередной скандал.
Неплохо отдохнув в ночном клубе, а после дав жару в отеле с Микасой, Леви не спешил пополнять счет, уверенный, что это будут далеко не последние его траты до момента возвращения отчима из командировки, и он успеет ещё вернуть ему на карту деньги. Тот все равно ничего не заметит. И в какой-то степени Леви оказался провидцем. Дополнительные траты действительно вскоре последовали. Позже ему пришлось заплатить штраф за испорченное имущество отеля, а спустя пару недель выложиться за дорогой виски для Бертольда и Райнера, а также мартини для Имир, пытаясь угостить их чем-то более существенным, чем дешевое пойло, которое те обычно привыкли употреблять, довольствуясь малым в виду ограниченности доходов. И хватив лишнего, опомнился лишь ближе к полуночи. Увы, всего бы этого не произошло, если бы не личная инициатива Райнера.
После окончания концерта был устроен своеобразный розыгрыш призов. Габи решила также принять участие в аукционе на правах выпускницы музыкальной школы, ещё не догадываясь, во что выльется им эта игра.
У всех были призы как призы. А они с Райнером выиграли машину, которую им почему-то никто не спешил отдавать, требуя часть денежного взноса за этот приз. Названной суммы ни у Брауна, ни тем более его кузины не оказалось, что не остановило самого Райнера от попытки добыть это транспортное средство любой ценой, которое могло бы решить множество проблем, связанных с передвижением по городу и не только. И едва организаторы конкурса четко дали ему понять, что никакой машины они не получат, не на шутку взбеленившись, Браун принялся бросаться на них с требованием отдать им… хотя бы домкрат. Так что если бы в ситуацию не вмешался лично Аккерман, он бы разнес там все к собачьим чертям, пытаясь отобрать призы у других участников аукциона.
Несправедливое решение организаторов настолько задело самолюбие Брауна, что не в состоянии смириться с мыслью, что выигранной машины ему не видать, как своих ушей, он ещё долго не хотел покидать застенки музыкальной школы, поливая Ханджи Зоэ грязью. И чтобы хоть как-то отвлечь его от этого злосчастного подарка, Леви предложил ему немного развеяться, заодно залить свое горе в ночном клубе. Подслушав разговор парней, позже к ним присоединилась Имир, не имевшей ничего против посиделок в злачном месте. Так что отправившись туда вместе с Райнером и Бертольдом, она квасила с ними наравне, распивая заказанное Аккерманом спиртное, на которое у неё самой вряд ли бы хватило денежных средств.
Таким образом, сам того не осознавая, Леви познакомился с этими людьми поближе. И наблюдая за тем, в каких количествах поглощала алкоголь Имир, не переставал удивляться её выдержке. Он даже в мыслях не мог себе представить, что девушки были способны столько выпить, и ни капли при этом не опьянеть. Казалось эта девица собиралась перепить их всех. Что у неё, в общем-то, и получилось, пока они не вспомнили, что им уже давно пора домой. Напрочь потеряв связь со временем, эта четверка просидела бы там до самого утра, если бы им не сделала замечание администрация, угрожая вывести их отсюда силком, если они не покинут помещение клуба до его закрытия.
Заказав выпивки столько, что её хватило бы на целую компанию из пяти человек, компания даже не думала уходить, выбросив немало денег на один только виски, пытаясь позже в нетрезвом состоянии написать в книге жалоб плохой отзыв о заведение на тему того, что им слишком долго несут выпивку, убив на это занятие около двадцати минут.
Едва пробил час пик, ребята наконец покинули заведение, продолжив распитие напитков уже где-то во дворах, пока Райнер не почувствовал, что ещё немного и он свалится под стол без чувств, перестав горевать о домкрате.
Леви чувствовал себя не намного лучше. И справившись наконец с функцией вызова такси, набрал его номер лишь с пятой попытки. Имир от услуг таксиста отказалась. И положившись во всем на собственную интуицию, отправилась домой пешком. Позже, возвращаясь к себе теми же кварталами, что и она, Фарлан рассказывал ему, как та пьяная ползла вдоль проспекта, понятия не имея, кто это её до такой степени «накачал» спиртным.
Холдинг переживал не лучшие времена. И не зная, как ещё отучить пасынка от привычки разбрасываться деньгами, после этой выходки отчим таки решил устроить ему воспитательную беседу, позвав за компанию и Микасу, на чьи плечи он собирался возложить дополнительные обязанности относительно Аккерман. Сам Леви никак не отреагировал на его истерику. Он знал, что его отчим — человек настроения, и как бы резко тот не высказывался в его адрес, угрожая выгнать его из дома, и лишить финансового обеспечения, он знал, что тот ничего этого не сделает, привыкнув создавать шум из ничего. Это был далеко не первый их конфликт и далеко не последний. И успев порядочно привыкнуть за это время к закидонам отчима, Леви не спешил бежать к нему в кабинет, пока не допьет свой чай, мучаясь с утра легким приступом похмелья. О полноценном завтраке, разумеется, не могло быть и речи.
— В следующий раз, если увидишь, что в этот день намечается экзамен, — снизойдя до иронии, предупредил её мужчина, кивая в сторону Аккермана, — ты звони ему, либо как-то намекай, чтобы он не думал идти в ночной клуб и напиваться там до бессознательного состояния.
Но не зная, получиться ли у неё вообще проконтролировать его поведение в столь непростой период, Микаса на всякий случай утвердительно кивнула, перехватывая мельком брошенный в её сторону неоднозначный взгляд Леви. Более забавной ситуации нельзя было себе представить.
Теперь за его досугом должна следить эта крошка. Видать дела и вправду были плохи, раз отчим, окончательно перестав ему доверять, решил приставить к нему некое подобие контролера в виде этой полуазиатки, которая и сама была не рада подобной инициативе. Она ещё не пришла в себя после предыдущего разговора, когда подозвав её к себе, мужчина начал ей что-то говорить за Леви, в очередной раз промывая ей мозги на тему его непростого нрава.
«Он такой, какой есть. Его уже не поменяешь. Поэтому тебе придется либо смириться с его характером, принимая его таким, каким он есть, либо вовсе прекратить с ним общение», — такой была его тогдашняя тирада, чей смысл она так и не поняла, покинув кабинет в расстроенных чувствах.
Этот странный разговор произошел задолго до её посещения ночного клуба с Имир, после которого она завалилась пьяной в отель с Аккерманом. Нет, его отчим не говорил ей напрямую, что она должна была когда-то отдаться Леви, перестав практиковать воздержание. Но привыкнув к манере этого мужчины высказывать свое мнение в завуалированной форме, возвращаясь после этого разговора к себе, именно такой контекст его посыла она и уловила, снова и снова воскрешая в памяти обрывки отдельных его фраз в духе «Ты должна больше с ним общаться», «Леви не желает тебе зла», «Не надо смотреть на него как на монстра, — он тебя не съест», и так далее.
— Что же ты отчима своего не бережешь?! — то ли в шутку, то ли всерьёз обратилась к Леви мать, когда покинув его общество, он снова вернулся на кухню, даже не вспомнив о чае. — Вон ведь как распереживался, а тебе — плевать…
И следя украдкой за общением этих двоих, Микаса впервые заметила, что домочадцы этой фазенды были поделены на два «лагеря». По одну сторону баррикад находился сам хозяин этого дома, по вторую — его жена, при любых обстоятельствах занимавшей сторону собственного чада. По крайней мере, раньше это не настолько сильно бросалось в глаза, либо она была не столь проницательна, только теперь осознав, как ошибалась насчет сплоченности этой семьи, о чьем снисхождении друг к другу не могло быть и речи.