inner demons

      Если вы спросите Джисона, как он попал в такую ситуацию, то он с уверенностью пошлёт вас. Ведь ничто не способно прервать его наслаждение прямо сейчас. Чан и Минхо были ураганом, когда ворвались в их общую мужскую раздевалку к утомлённому тренировкой Хану.       Эти двое всегда торчали в зале до того момента, как их не начнёт выгонять охранник, и объясняли это тем, что для них, как для разыгрывающего и атакующего защитника, важно отработать многие моменты между собой. Первое время на них смотрели странно, но позже просто смирились, поняв, что всем остальным, кроме Бана и Ли, не особо охота вот так оставаться в спортзале. В конце концов, они были хорошими парнями с высоким чувством ответственности, им можно было доверить ключи от раздевалок и самого зала. И Джисон вообще не волновался, когда оставался с ними наедине, прям совсем.       Ладно, чего себя обманывать, он пиздец как волновался. Конечно, куда ему — парню, претендующему на первый номер, но который начал ходить на баскетбол где-то со средней школы, — пытаться навязаться к Чану и Минхо — капитану и ценному игроку их команды, приносящих больше очков за одну игру, чем он за три. Может, всё не так плохо, Джисон, по крайней мере, понимал, что со своим ростом явно не будет в первых рядах, но он активно стремился к этому, эй! Суть в том, что Хёнджин — центровой их команды — сдал его. Это ехидное лицо хотелось размазать об щит.       Вот так он и стал оставаться с Чаном и Минхо, что даже помогало старшим разыгрывать некоторые комбинации, но иногда и просто весело проводить время, потому как для них всех баскетбол — это большая часть жизни.       Как же жаль, что Чан и Минхо были грёбаными врунишками. Отчасти, разумеется. Они врали только в том, что остаются исключительно в целях рассмотрения и отработки игровых моментов. Пусть это и мучало их первое время — месяц, — после их мучало только тело Джисона, которое казалось слишком сладким, когда было покрыто солёным потом. Загорелый, с сильными руками и крепким торсом, Хан всё равно выглядел смехотворно маленьким по сравнению с другими игроками их команды. Даже Чанбин, имея почти одинаковый с ним рост, был превосходным разыгрывающим, в силу своего тела идущим порой просто напролом, в то время как Хан бы уже упал (утрировано, но недалеко от правды). Чана умиляла эта их разница, пока в голове Минхо она рождала всякие неприличные картины.       Джисон не мог отрицать, что сегодня что-то пошло не так. Возможно, ему не стоило выпендриваться и попадать все трёшки, заставляя свою не заправленную в шорты майку взлетать, или не стоило ловко обыгрывать их тяжёлого форварда Субина (каким-то чудом, ей богу), или не стоило вытирать пот с лица своей майкой, открывая еле заметный пресс, он не знает, в общем. Просто его настолько перевозбуждённый мозг не мог сейчас понять, почему его прижал к железным шкафчикам Ли Минхо.       Всё, что он вспомнил дальше, это четыре руки, которые начали остервенело стягивать с него форму и чуть не вырвали ноги с кроссовками. Ещё он помнил, как Чан, прижавшись рядом с Минхо, что-то активно шептал ему о его поведении, но он мог лишь пустить всё на самотёк. Позволить им раздеть себя и пройтись языками по разгорячённой коже. Ради приличия Джисон сопротивлялся, по крайней мере пытался, ведь он явно не понял сходу, почему его целуют мужчины его мечты. Да нет, мечты всего университета. Гремя шкафчиками, он метался в сладких муках, пока его одежда валялась лужицей на полу, расстроенная, что больше не примет участия в их непотребствах.       Минхо ворвался в его рот своим языком так же стремительно, как Чан потащил их в сторону душевых, которые были расположены в самой раздевалке. Джисон почувствовал себя красивой куклой или леденцом, который не могут поделить маленькие дети: Минхо отнимал его у Чана, Чан отнимал его у Минхо. Это было сюрреалистично, когда они попеременно хватали его за подбородок и целовали в опухшие губы. Если бы они отпустили его прямо сейчас, то он бы упал на свои трясущиеся колени без возможности встать. Их руки так правильно обхватывают его тело, словно он был создан для того, чтобы они таскали его, как игрушку.       Вода бьёт его по лицу, пока он откинул голову назад на плечо Чана, который включил душ над их головами. Одежда старших странно ощущается на голой коже, но Джисон не спрашивает, почему они её не сняли. Эти тряпки не помешают ему облапать их в ответ. Колени Минхо стучат об плитку, когда он опускается на пол и сразу же берёт в руку член Хана. Широкие мазки языка по головке заставляют тело дрожать, и Джисон хнычет, пока Чан наклоняет его голову и просит посмотреть, как старается его хён. Хан рад, что вода попадает Ли на лицо, иначе бы он просто не выдержал фирменного ледяного взгляда атакующего.       Как Джисон и думал, они не отпускают его после того, как он кончил. Минхо дьявольски ухмыляется и стягивает липкую футболку со своего тела, улавливая восхищённый взгляд, и Хан всё понимает, конец.       Они зажимали его в долбаный сэндвич, по очереди тараня своими членами, как Чанбин таранил кольцо. Вода будто затекала в его организм и вымывала любые мысли о прекращении. Содрогаясь в их руках, он умолял не мучить его, ведь он так долго этого ждал, и их постоянные смены не дают ему сосредоточиться. На чём он, правда, не знает. То ли на языке Чана, который тот пытался запихнуть ему в глотку, то ли на том, как Минхо крепко вцепился в его скользкое, приподнятое для лучшего проникновения бедро. Вода уже перестаёт казаться такой обжигающей, холодея, но трое не обращают на это никакого внимания. Одежда старших всё такая же бесформенная масса, по бёдрам Джисона всё так же заманчиво стекает их смешанная сперма, а поцелуи всё продолжают колоть кожу страстью.       Они дерзко спрашивают его о том, нравится ли ему такая тренировка, и Джисон, уже мало походя на способного говорить (а не стонать) человека, не может с ними не согласиться.