inner demons

      — Минхо, я не очень уверен, что нам стоит это делать.       Это было убийство, когда они только-только приобрели способность обращаться в людей. Удивительный «человековский» мир распахнул свои двери, предоставляя огромный диапазон вещей для изучения. Феликс, как достаточно миролюбивый котик, предпочитал отсиживаться какое-то время в стороне, прощупывать почву и только потом действовать, хоть ему тоже было жутко любопытно.       Конечно, когда Минхо чуть не спалил себе хвост штукой, которую хозяева — Хёнджин и Сынмин — называют плитой, и чуть не разрезал указательный палец канцелярским ножом, неудачно оставленным всё теми же хозяевами, что в экстренном порядке паковали какие-то коробки в пёструю бумагу, обозвав их «подарками», энтузиазма его поубавилось. Чуть-чуть. В отличие от того же Хо, которого рыбой не корми, но дай попробовать что-нибудь новое.       Они же коты. Ленивые, очаровательные создания, от которых никто и ничего не требует, особенно с такими хозяевами, души в них не чаявшими. Но они и люди тоже — иногда странные, иногда унылые, жутко любопытные и вечно уставшие существа, просто с животными ушами и хвостами. Только вот им не понять множество причуд людского мира. Почему они заставляют какую-то штуку бренчать ровно в одно и то же время каждый день — будильник; почему одна и та же тёмно-коричневая жижа — кофе — имеет столько названий; что это за странно гудящий шкаф, в который убирается вся еда, и так далее. Минхо считает, что всё это можно узнать только экспериментальным путём, не пойдут же они у хозяев спрашивать. И Феликс согласен, только излишнее любопытство когда-нибудь погубит старшего.       В данный же момент их волнуют эти непонятные действия людей, которые они называют поцелуями. Вернее, Минхо непонятные, а Феликсу просто всё равно. Но если старшему интересно, то он ни за что не отвертится. И Хо пытается уломать Феликса сделать это вместе.       Последний раз они пробовали что-то вместе около месяца назад, когда нашли какую-то коробочку в комнате хозяев, доверху набитую всякими вытянутыми цилиндрами, колбочками и ещё несколькими плоскими — очень плоскими, по вескому замечанию Минхо, — коробочками. Внутри последних были кружочки одинаковых размеров, но разных цветов, которые по неведомым причинам красили пальцы. На вкус были не очень, кстати. Тогда эта коробочка — косметичка — заинтересовала даже Феликса, поэтому они оба сидели и разбирались с ней. Вернее сказать, Ликс сообщил, что видел, как Хёнджин «брал вот эту штучку, открывал, выдавливал и делал так». То был блеск, кстати, — это стало понятно по крикам их старшего хозяина, который заметил, что косметики стало меньше, и что кто-то не совсем аккуратно сложил её.       Честно сказать, Минхо очень нравилось экспериментировать с Феликсом. Младший всегда такой неуверенный, осторожный и аккуратный, что рядом невольно боишься сделать лишний вздох. В тот раз с косметикой он так ровно нанёс блеск на губы — он действительно запоминал, как это делает хозяин, — что Хо начал подумывать, а не занимался ли он этим раньше. Блеск был клубничным, отливал розовым, и тогда Феликсу жутко понравилось слизывать его со своих губ — вкусно же. А Минхо понравилось смотреть на это.       Так вот.       Сейчас старший пытался уговорить его снова поэкспериментировать вместе. Слишком настойчиво.       — Ликси, не переживай так, мы просто попробуем, это ведь не страшно! — Хо тычется в плечо Феликса головой, пока тот разглядывает иллюстрации в толстой книжке. Он любил это делать, хоть никогда не понимал, что они значат, не умея читать. Ему нравилось самому додумывать какие-то сюжеты, в то время как Минхо считал телевизор намного более интересной вещью.       — Но вдруг это значит что-то плохое? — младший неуверенно мнётся.       — Почему? Наши хозяева делают это, потому что любят друг друга.       — А разве ты любишь меня? — Феликс искренне непонимающим взглядом смотрит на старшего, хлопая ресницами и разводя кошачьи уши в стороны.       — Ну что за глупости, Ликси, конечно люблю, — Минхо улыбается довольно, пусть и понимает, что младший не до конца разбирается в понятии «любовь». Минхо любит Феликса, и, так как он много интересовался людскими отношениями и чувствами, сейчас понимает, что к Ликсу у него та самая любовь, как у их хозяев — Хёнджина и Сынмина. Та любовь, которая, как пишут в чудо-вещице под названием интернет, имеет значение «высокой степени положительного чувства по отношению к кому-либо, чему-либо», которая вызывает особенный трепет, которая окрыляет. За всё это время, что они смогли перевоплощаться, Феликс влюбил в себя Минхо, почти ничего не делая. Хо знает, что обычно люди страдают от невзаимной любви или мучают себя навязчивыми мыслями, что их отвергнут, но...       ...Феликс ведь всё равно пока не знает, что такое «любить». Он любит хозяев, любит есть, валяться на диване и смотреть с Сынмином сериалы, свернувшись клубочком на груди, хотя человек даже не подозревает о подобном, но всё это — не та любовь.       — Мы ведь просто попробуем, да? — спустя некоторое время спрашивает младший.       — Разумеется, просто эксперимент, — Минхо довольно улыбается, потому что Ликс сдался.

𑁍

      — Только, Минхо... — Феликс смущённо покусывает губы, останавливая старшего, — мы можем это сделать с той штучкой, ну, блеском...       — Разумеется, сейчас принесу, — отвечает Минхо на немного странную просьбу, и, пока идёт в спальню, коварно ухмыляется. Вины своей он ни в чём не ощущал, только предвкушение.       Когда он возвращается в просторный зал, то застаёт Феликса сидящим на диване с согнутыми ногами, между которыми расположились руки. Что ж, миленько. Взгляд младшего неуверенный, пальцы вцепились в подушку между бёдер, а хвост, выглядывающий из-под белой огромной футболки, что принадлежит Хёнджину, плавно движется по обивке дивана из стороны в сторону — по-прежнему волнуется. В отличие от Минхо, у которого хвост «трубой». Феликс тяжело вздыхает, когда Хо сам решает нанести блеск на свои и его губы.       — Знаешь, ты не должен этого делать, если не хочешь, — невзначай говорит старший, закрывая тюбик и откладывая подальше от них на диван.       — Хочу, — вылетает из Феликса ещё до того, как Минхо успевает договорить предложение, — очень хочу, Хо-я, пожалуйста.       Феликс начинает называть его «Хо-я», когда нервничает или переживает, так что он решает действовать аккуратно. Он видел, как это делают хозяева, смотрел обучающие ролики (кто ведь боится вводить пароль от телефона или компьютера при коте?), даже пробовал с яблоком и некоторыми другими вещами, поэтому сейчас достаточно уверен в своих силах.       Для начала он просто прижимается к губам, как для обычного чмока, не более, но ощущает что-то не то. Словно целует кожу, а не чужие нежные губы. Феликс от волнения весь сжался, превратив губы в тонкую линию.       — Ликси, ты должен расслабить их, — Минхо заправляет прядь волос младшего за ухо, пока тот пялится на него и краснеет. Глупый.       Как только губы приобретают обычный вид, то кажутся ещё более соблазнительными, стоит на них только взглянуть. Пухлые и наверняка очень нежные, заманчиво переливаются от заново нанесённого блеска, как тут удержаться. Нежные, как и весь младший котёнок.       Именно поэтому Минхо снова чмокает, а после прихватывает и посасывает нижнюю губу. Он действует осторожно, боясь спугнуть, но младший ведь сам этого хотел. Позволяя себе маленькую вольность, Минхо довольно размашисто проводит языком по чужим губам, играя и немного собирая тягучую жидкость, отчего Феликс распахивает глаза, до этого зажмуренные. Блеск действительно сладкий, как и весь младший в принципе, приторностью оседает на языке. Минхо не обращает внимание на недоумение Ликса и снова примыкает к желанным губам, теперь проскальзывая языком внутрь.       Феликс пытается отвечать, язык неумело дёргается навстречу чужому, пытается переплестись, губы двигаются слабо, потому что Минхо доминирует, не оставляя никакого шанса угнаться. Он чередует глубокие, страстные, вытягивающие всю душу из Феликса поцелуи с лёгкими чмоками. Также Хо позволяет себе иногда просто водить своими губами по губам младшего, что даже поцелуем назвать сложно. Он просто желает ощутить мягкость губ, запомнить до конца жизни, и слушает тяжёлое дыхание Феликса, что сплетается с его, словно они дышат только за счёт друг друга. У Минхо в голове сплошное ничего, разве что картинки перед глазами мелькают, как он несколько месяцев пялился на эти губы. Как вообще такие гибриды могут существовать? Он никак не может понять, даже интернет — а в нём так много всего! — не даст ответа.       Минхо остановиться не может, не хочет, клубника уже не так сильно чувствуется на языке, но поцелуй не перестаёт доставлять безумное удовольствие, Феликс уже действует посмелее, даже сам раз целует Хо. Но старший замечает, что Ликс уже, кажется, начинает теряться в нежных прикосновениях губ. Возбуждается от одних поцелуев. Далеко не самых умелых, но страстных. Он инстинктивно перелезает на колени Минхо, старший тяжело выдыхает, потому что теперь ещё и чувствует возбуждение младшего через домашние шорты.       Поцелуи становятся более агрессивными, Феликс, словно оголодавший, кусается, целуется уверенней — Минхо поражается, как быстро он учится, — и ёрзает. Минхо думает, что всё идёт куда-то не туда.       Поэтому он осторожно вплетает пальцы в волосы младшего кота и оттягивает, отстраняя от себя. Тот тяжело дышит, губы облизывает, выглядя до безумия возбуждающе, особенно для Минхо, который много чего уже видел, но чтобы в жизни... От долгого бездействия Феликс начинает тихонько поскуливать, словно он не кот, а безмозглая собачка, которую лишь бы покорми да погладь. Минхо отмирает и решает проверить кое-что.       Пальцы перестают тянуть, и рука перемещается за кошачье ухо, что скрывается в копне угольно-чёрных густых волос. Феликс сначала не понимает, но стоит Хо начать гладить, чесать и массировать пальцами там, то Ликс начинает буквально ластиться и мурлыкать от удовольствия. Старший решает ещё и переместить вторую руку на спину, уверенно проводя по позвоночнику. Тут котик на его коленях натурально выгибается и, видимо, из-за нахлынувшего возбуждения, негромко стонет, сжимая футболку Минхо на плечах. Он сам пугается своих действий на секунду, но не останавливает старшего. Тот ехидно подмечает в своей голове, что ещё один его эксперимент — узнать, связанны ли зоны, где им приятно, чтоб их гладили, в кошачьем обличии, с их людскими версиями (звучит очень по-научному, а на деле просто), — выполнен.       Минхо смотрит на всё с восхищением. Идеально выгнутая спина будоражит его сознание картинками разного характера, но в основном теми, как эта спина так же выгибается, но на горизонтальной поверхности. Водя по позвоночнику с особым наслаждением, подольше задерживаясь внизу, ближе к хвосту — там приятней всего, — Хо убирает руку из волос, хмыкает от того, как Феликс невольно следует за ней, и берёт за подбородок.       — Ты всё ещё думаешь, что нам не стоило этого делать?       — Н-нет, — раскрасневшийся Ликс выдыхает прямо в губы. — Пожалуйста...       — Пожалуйста что? — Минхо знает что, но поизмываться над младшим в приоритете сейчас. Он рассматривает его покрасневшее милое личико: бровки «домиком», блестящие остатками блеска и слюной лепестки губ, реснички-веера. Картина завораживает и ускоряет пульс.       — Не прекращай, пожалуйста, — они вновь сливаются в поцелуе, мокром, жадном, словно уже давно профессионалы в этом деле. Только теперь Феликс ещё постепенно инстинктивно трётся своей возбуждённой плотью о Минхо.       Они трутся друг об друга, прямо так, на диване, пока хозяев нет дома, в их одежде, не стесняясь. Ликс в перерывах бесстыдно стонет, будто не в первый раз подобным занимается, но в его движениях всё равно видна неопытность и хаотичность. Бёдра дрожат и постепенно начинают гудеть, но он не прекращает.       Минхо своими проворными руками лезет исследовать чужое тело дальше. Щипает сосок, перекатывая между пальцами, снова вырывая всхлипы в поцелуй, вторая рука со спины смещается на левую ягодицу, сначала сжимая её в одежде, а после, забираясь рукой во внутрь, под шортами. Голая кожа — они оба не носят бельё, — под пальцами ощущается великолепно, нежная и никем не тронутая. Минхо не отстаёт, только обеими руками чешет за ушами, отчего Феликс тоже время от времени мурчит. Но их движения спокойней не становятся.       Ликс, на самом деле, кончает довольно быстро. Но красиво. По-девственному, неопытно, что бы это ни значило. Превосходно выгнутая спина, громкий высокий стон озаряет всю квартиру, глаза закатываются и резко зажмуриваются, а младший продолжает толкаться ещё какое-то время, до тех пор, пока не становится больно. Минхо же в скором времени подходит к концу совсем по-другому. Тоже красиво, но с низким стоном, прямо в ухо Феликсу, заставляя краснеть, он толкается ещё дольше. Может, потому что любит помучить себя, а может потому, что слишком долго желал подобного. Да, они не зашли настолько далеко, но то, что Хо увидел — он не забудет. Это выжжено в его сознании навсегда, высечено на подкорке, отпечатано на задней стороне век.       Ликс обессилено валится на него, и они оба падают назад, на диван. В штанах мокро и неприятно, но младший так довольно улыбается. Смущённо, но довольно, правда. Он что-то бессвязно бормочет, оплетает руками Минхо, как коала, и постепенно засыпает, пока старшему кажется, что они не просто «поэкспериментировали» в этот раз, что это всё повторится, что они узнают ещё много чего нового: как о мире вокруг, так и о себе. Он даже ставит себе цель на следующий эксперимент.       А какую — никому знать не обязательно.