𑁍
[WolfBannie🐺] 🔴Starting LIVE Bannie’s room ep.55 [SPECIAL VER.] Стрим начинается как-то внезапно для него, хотя он всё расставил и тщательно подготовил. Светильник из нескольких треугольников переливается фиолетовым и белым светом, чистые простыни ощущаются мучительно под раздражённой наступающей течкой кожей даже через слои одежды. Сегодня на нём скрывающая всю половину лица под глазами белая маска, что непривычно для его зрителей, коих скопилось уже немало, чёрный цвет — его отличительный атрибут, и маска в первую очередь соответствовала этому. Сейчас ему необходима эта смена для аутфита, который пока скрыт домашними штанами и футболкой. Камера установлена напротив большой кровати, и это даёт хороший обзор на всё происходящее, однако он легко может и передвинуть её в любой момент. — Ах, сегодня всё так внепланово, — Чан пока просто сидит на краю постели, его глаза прищуриваются, когда он хихикает над своей глупостью. Настроение внезапно стало игривым. — Простите ребята, глупый омега не уследил за своим циклом…jinwrldwdhndsm92: детка, не говори так о себе, ты идеален WooForeverYoung: ты пришёл пораньше, так даже лучше ;) JAKEJAKE: бля я на работе… что за несправедливость… НО Я ЖДАЛ!!!
— Но, знаете, я могу и загладить вину… Вы ведь помните, сегодня я приготовил для вас кое-что особенное, — Бан наклоняет голову и замечает новый поток возбуждённых комментариев. — Для начала только расскажите, как прошёл ваш день? Его стримы пользовались исключительной популярностью. Редко омеги вели стримы в течку в одиночку. Для многих это что-то более постыдное и интимное, чем любой другой вид вебкама. Чан же не находил в этом ничего такого, сама его деятельность приносила ему и доход, и удовольствие, ведь всем так нравилось, как аппетитный омега не просто раздвигает на камеру ноги, а делает это в течку и каждый раз по-новому. Да, у него была определённая манера всегда: интересоваться у своих зрителей их проблемами и самочувствием, обсуждать иногда это недолго, обращаться к себе в третьем лице во время самых горячих действ и подбирать самую идеальную картинку для каждой трансляции — ему нравилось, когда всё сочеталось и создавало свою атмосферу. Через некоторое время жар подкатывает к нижней части тела в наибольшей степени, и Бан перестаёт это игнорировать только тогда, когда вылетает из мыслей о делах своих зрителей и о своих друзьях-альфах, которых ему пришлось бросить сегодня ранее. Блять, иногда ему так хотелось бы… а впрочем, неважно. — Знаете, многим здесь нравится сравнивать меня с какими-либо животными, — начинает он невзначай, чувствуя, как дыхание постепенно спирает. — Вам часто нравится называть меня волчонком, верно? — взгляд в камеру и на чат озорной, бесята уже разжигают костёр. — Однако, сегодня я хотел бы побыть вашей послушной коровкой. Чат взрывается одобрением, и Чан, теперь изображая чистую невинность достаёт мягкие белые с бубенчиками ушки-заколки с розовенькой серединкой у каждого и небольшими хаотичными чёрными пятнами, быстро цепляя их к кудрям на голове немного по бокам. Они сидят восхитительно, будто влитые. Сейчас он готов начать, а его организм уже давно за эту идею. Он берёт паузу и чуть позже продолжает: — Бани хочет раздеться для своего альфы, — он понижает голос, придавая интимности, и оттягивает в разные стороны свою футболку, дразня, — можно? Мне так жарко. Чан хихикает, и донаты с более высокими суммами заявляют о себе просьбами, которые сопутствуют им. Отчаянные «конечно» говорят сами за себя. Чан снова очаровательно щурится и медленно задирает футболку на теле, постепенно демонстрируя кружева топика на нём. Он заказывал его специально для такого случая, он белый, нежный и мягкий наощупь, идеально прилегает к подкачанной груди. Чан не был хрупким омегой, наоборот, его тело было очень развито физически. Начиная с очертаний пресса на животе, заканчивая крепкими, сочными бёдрами — ему не раз признавались, что его тело словно лепили боги, если не он сам являлся таковым. Продолжая кокетничать — что даётся труднее с каждой секундой, его дыхание сбивается всё чаще, — он стягивает футболку и даёт в полной мере рассмотреть себя. Штаны следуют за остальным, и теперь взору предстают высокие белые трусики из того же комплекта, что и топ: они украшены всякими рюшами и даже бантиками. — Нравится? — Чан встаёт и крутится, показывая себя со всех сторон абсолютно невинно. — Я старался для своего альфы.zksworlddomination325: ТЕБЕ ИДЁТ
— Но я бы хотел ещё кое-что добавить, знаете… — он отходит за кадр. Совсем летящая, полупрозрачная и короткая — едва доходит до середины задницы — юбка завязывается на крепкий бант, а на шее и бедре теперь красуются чокер и подвязка с коровьим принтом в тон всему образу. — …теперь всё готово, правда? Он знает, что всё готово, поэтому даже не смотрит в чат. Чан уже готов ещё немного поиграть со зрителями, однако действие таблетки, которую он выпил для того, чтобы суметь нормально всё приготовить к трансляции, совсем ушло да так резко, что его ужасно скручивает, не доходя до кровати. Стон вырывается неосознанно, пальцы вцепляются в одеяло, и Чан беспомощно поворачивает голову в сторону ноутбука, где транслируется его изображение в прямом эфире. Щёки кажутся налившимися яблоками, поза, в которой он цепляется за кровать, одновременно и жалка, и соблазнительна, словно он больше не подвластен себе, задница уже отставлена кверху, как бы приглашая. Стыдно и возбуждающе, всё только начинается. Ради этого и смотрят трансляции таких течных омег, как он, — эффект неожиданности. — Ах, кажется, обстоятельства сегодня играют в вашу пользу, — Чан поднимается с трудом, чувствуя спазмы повсюду. Между ног уже так мокро, под маской душно. Он ненавязчиво себя гладит, стараясь и успокоиться, и развлечь публику. — Что же, с чего бы мне начать…𑁍
— Так глубоко, альфа! — скакать на члене — не самое благородное занятие, но будь оно целомудренным, то не доставляло бы должного удовольствия. Нежный аромат, кажущийся дикими фруктами на берегу океана, просочился и пропитал каждую часть комнаты, как смазка Чана — простыни под ним. Всё так хлюпает, сливаясь с тихим звоном бубенчиков на ушках. Топик слез, и омеге ничего не мешает коснуться чрезвычайно чувствительных и напряжённых сосков. Они уже испачканы в его слюне, пальцы грязно теребят горошины, и Чан даже замедляется для этого зрелища, откидываясь чуть назад, заставляя искусственный член в нём создавать бугорок на худом втянутом животе. Он кончал пока только один раз, пока разогревал себя, лаская руками тело, но принимать наконец-то в себя — пусть и не живой — фаллос, удовлетворяя тем самым своё желание, — совершенно иной вид наслаждения. Чан двигает одними бёдрами, задаёт волну телом и едва дышит. Течка охватила его разум уже полностью. Охватила и позволила думать о всяком. Например о Сынмине. Боже, этот общающийся сарказмом альфа мог бы без труда заставить его танцевать на себе. Чан всегда думал, что его член идеален для того, чтобы оседлать его и вдалбливать себе внутренности в лёгкие что есть сил. Даже убеждался в какой-то степени: случайное касание между ног в тесной ванной на непонятной тусовке, оба не в самом трезвом состоянии. Более того — Чан отчётливо помнит, как альфа тёрся об него, горячо вдыхая запах с шеи. С того вечера он больше ничего, кстати, не запомнил, однако этот момент — в мельчайших деталях. Крепкий член давил на сознание и руку, и воспоминания не помогали перестать думать об этом. Даже если и получалось отогнать мысли, двигаться как можно плавнее и соблазнительнее, стонать как можно развратнее и как душа пожелает, в голове возникал другой образ. Образ самого младшего — Чонина, который ещё утром встревоженно интересовался, как его самочувствие. Наверняка сейчас на телефоне висят несколько пропущенных и сотня сообщений только от одного этого альфы. Он всегда так заботлив и внимателен, однако стоит какой-то неоднозначной ситуации произойти — что-то проглядывается и буквально вырывается из оков приличий. Вот и тогда, когда Чан упал на Чонина, пока они играли в футбол с остальными, оказавшись сверху на нём, он чётко ощутил, как взгляд младшего ест его изнутри, а под самым интимным местом появляется выпуклость, чувствующаяся даже через свободные спортивные штаны. Чтобы не выстонать знакомые имена, Бан зажимает себе рот. Господи, он думает о своих друзьях и их членах во время развратной трансляции своей течки всему интернету. Наверное, они бы, узнав об этом, посчитали его больным уродом.hwa: уверен, ты сама скромность в реальной жизни))
Ну конечно. Чан самый старший в их компании, терпеливый омега, который готов бегать за своими драгоценными малышами-альфами и купать во внимании, остальных держа на пушечном выстреле. Так о нём говорят, и в целом он ничего не отрицает. В конце концов они — те, кто не позволяют ему упасть на дно своих мыслей и страданий. Их забота о нём во много раз превосходит заботу его о них и дело вовсе не в количестве человек. Чану иногда кажется, что всё, что их разделяет, — это рамки дружбы навеки. По крайней мере ему невозможно порой игнорировать тяжёлый взгляд Минхо, направленный на любой открытый — боже, да даже закрытый, он признает честно, — участок тела. Сложно выкинуть из памяти и притвориться, что ничего тем утром не случилось, когда крепкая хватка под пижамной футболкой была вполне реальна, а глаза Минхо — вполне открыты и изучали каждую ресничку в паре сантиметров от чужого лица. Чан может поклясться: младший даже не понял, что на него уже смотрят в ответ, а объект исследования проснулся. В его внимательных глазах плескался дикий интерес, и он едва смог заставить свои пальцы отпустить талию омеги рядом с ним. По лицу Ли нельзя было сказать, что он жалел, что тогда в коттедже не оказалось односпальных мест; да что уж говорить, по лицу Чана тоже. Бёдра горят огнём, но он не хочет останавливаться, и это противоречие заставляет его хныкать и отчаянно желать снять надоедливую маску, в которой ужасно жарко. Чану приходится замедлиться, оставить член глубоко в себе. Он замечает, в каком он чёртовом беспорядке, но пытается поправить всё, пока мозг ненадолго соображает. Господи, в одиночку делать всё это — кошмар. Так не хватает кого-то крупного и сильного, чьи бёдра можно было бы вдоволь объездить, а после отдаться в руки, чтобы этот кто-то мог просто держать над собой его безвольное тело и жёстко вбиваться внутрь. Желудок сводит при мысли, что на роль «кого-то» отлично бы подошёл Чанбин. Мускулы этого альфы никого не могли оставить равнодушным, независимо от курса и специальности. Он был предметом обожаний, восхищения и вожделения и явно понимал это — убийственная смесь для Чана, чьё слабое сердце не может выдержать и короткого случайного взгляда на эту самодовольную ухмылку на чужих устах. Конечно, сложно не замечать, что ты выглядишь как блядский бог и идеален во всём. Одно неверное движение, и омега едва ли не кричит, сотрясаясь в оргазме: сперма брызжет из его небольшого члена и достаёт до груди из-за позы. Блять, он кончает на себя, пачкая свои покрасневшие возле сосков груди и ткани топа и откинутой юбочки. Непроизвольные слёзы катятся по щекам и впитываются в маску, и усиливаются они с пониманием, что он просто не может пошевелиться и непрерывно стимулирует заветную точку внутри себя, переживая пик наслаждения. Он задыхается и зовёт альфу, едва не перепутав окончание. Только ещё с десяток секунд спустя Чану удаётся вытащить из себя игрушку. Если он оставит её внутри, то может заснуть, он сам это знает на опыте. Хотя, та трансляция принесла ему немало донатов с умилительными приписками, но повторять такое не особо безопасно. Ушки бренчат, пока он осторожно и устало меняет позу, укладываясь набок лицом к камере. Омега старается следить за чатом и показать получше свои формы, что так любят его зрители. — Бани устал, — он хихикает в блаженном посторгазменном состоянии, хотя и не чувствует полного удовлетворения. Сейчас Чану как никогда хочется, чтобы Феликс погладил его по голове и прошептал, что он хорошо справляется. Его низкий голос проник бы в самые тёмные уголки души омеги и залил бы их медовым комфортом. Чан ловит себя на том, что невольно зарывается пальцами в волосы и слегка тянет. Да, Ликс всегда был с ним ласков. Рядом с ним можно было забыть о каких-то комплексах, ведь глаза младшего горели, когда он смотрел на каждого из их компании. Но даже такое солнце способно было нагнать огромную бурю в душе Бана. Каждый раз он клянётся: если тот ещё хоть раз внезапно окажется рядом и посмотрит на его губы так, будто они представляют собой единственный и самый вкусный десерт в округе, то Чан не сдержится. Нутро дрожало при одной мысли о соприкосновении с этими мягкими подушечками, но ещё хуже становилось при мысли об этих губах на собственной шее, как можно ближе к месту, где обычно красуется у омег брачная метка. Феликс, если бы был здесь, начал его гладить по всем доступным участкам, чёрт. Он всегда делал им превосходный массаж, помогая расслабляться после тренировок в зале, но Чан каждый раз чувствовал, что действие это на грани фола. Чуть ниже руки, чуть интимнее прикосновения — сдерживаться стало бы невозможно. Омега ведёт руками, уже наотдыхавшись и почувствовав тепло в паху, по своему телу и натыкается на влажность подсохшей спермы на животе и груди. Он приподнимается и замечает, в каком беспорядке его сегодняшний наряд. — Кажется, пора немного прибраться, — Чан дуется, потому что сейчас всё равно слишком лениво судорожно убираться, чтобы картинка была красивой. Он уверен, что она по крайней мере сочная: кто бы не желал, чтобы омега перед ним был разрушен и покрыт семенем? Наверное, из его зрителей никто. Но всё же рука тянется к полотенцу и салфеткам рядом, аккуратными и не лишенными грации движениями стирая подсохшие дорожки. Стянув грязную одежду, Чан остаётся с одной лишь повязкой на бедре и чокером на шее — также неизменными ушами и маской, — и приближается к камере. Его лицо так близко к каждому смотрящему, но так далеко: он глядит как можно более глупо, хотя течка его немного отпустила. Все так любят смотреть, как омега деградирует, трахая себя игрушками. Наверное, из всего окружения Чана только Хёнджин ненавидел, когда омеги строят из себя самых слабых существ на земле. Он был ярым защитником равенства — в целом, все они, но вот Хван был самым убежденным, — и всегда говорил Чану, что невероятно восхищён его силой. Бан не знал точно, о чём говорит младший: то ли о его мышцах, на которые тот откровенно пялился, то ли о каком-то внутреннем стержне, виднеющемся в Чане, как личности. Стыдно признать, но омега желал больше первого. Никакие инстинкты подчиняться и быть меченым альфой не могли выбить из него желание прижать руки Хёнджина к кровати и поцеловать до дрожащих, прямо как сейчас, ног. Взять ситуацию под свой контроль, не дать сделать ни одного движения против, просто пользоваться сильным парнем днями напролет. И, очевидно любому, Хван не был бы против. — Альфа, тебе нравится проводить со мной время? — ноги дрожат всё сильнее, похоже, он долго провалялся и занял почти всё время на сторонние разговоры со зрителями своим отходом от оргазма и приведением себя в порядок. Ему нужно ещё придвинуть ближе всё то, что он собирается использовать далее. — Ты так хорошо помогаешь мне, — он запинается из-за спазма и коротко вздыхает, — справляться с моей течкой… я так ценю это, мой альфа. Самолюбие некоторых альф, многие из которых сидят на подобных сайтах из-за банального одиночества и жизни после тридцати пяти, очень важно тешить фразами о их необходимости такому уязвлённому созданию. Они должны поверить, что именно в каждом из них нуждается этот призывно раскрывшийся на постели мальчик-омега, что именно он оттрахал его во все щели и щедро покрыл семенем не только внешне, но и внутри, что именно ему адресовано каждое слово камбоя. Чан прекрасно это осознаёт, но представляет совсем иное. Он мог бы прямо сейчас хвалить вот так вот Джисона. Этому альфе просто чрезвычайно важно говорить, что он справляется со всем на отлично, что он невероятно талантлив, и Чан всегда был рад это делать. Отчего-то именно Хан чаще всего приходил к нему за поддержкой и советом, видя в нём надежного хёна, а не просто омегу, который подотрёт его сопли. Каждое ласковое и утешающее слово было сказано Чаном искренне, он не мог врать своим друзьям.hehetyeosangie: Мой омега… fellikecinderella99: малыш только поблагодарил нас, но, кажется, ему опять нужна помощь~
Прочитав ещё пару комментариев, Чан кокетливо гладит камеру рукой, создавая эффект присутствия рядом. Он уже чувствует, что не может твёрдо стоять на ногах, поэтому после опускает объектив чуть ниже, чтобы было удобнее снимать следующий акт. Он присаживается на пол на расстеленное заранее одеяло и опирается спиной на свою кровать. Прямо под компьютером с комментариями, где стоит камера, на него глядит прикрепленный к тумбочке дилдо. Очень неловкая ситуация, казалось бы, ведь взгляд постоянно цепляется за него и его большой размер, но Чан только сильнее возбуждается. Он уверен, что зрители уже тоже догадались, что будет дальше. — Коровка соскучилась по члену, — он хотел произнести это игриво, а получилось максимально жадно и греховно, будто он живёт ради секса. Что ж, он не жалеет, особенно когда поворачивается задницей к камере и демонстрирует идеальный обзор на свои шикарные бёдра, повязка на которых крепче любых нервов, и растянутое колечко мышц. Он через силу раздвигает ягодицы: капли природной смазки бегут будто мёд по древу. Чан плавно двигается назад, навстречу тумбочке, что выглядит так, будто он действительно готов принять член того, кто смотрит его стрим. Действие от первого лица всегда высоко ценилось, если выглядело не неловко, а Бан часто слышал, что ему удаётся это лучше всех. Он оборачивается и тянется, чтобы быстро приподнять камеру, и теперь вид действительно такой, если бы его кто-то брал сзади. Он насаживается на искусственный член медленно. Сейчас он будет вынужден сделать всё сам, но так даже лучше, ведь тот же Джисон просто принял бы свою участь, будь он на месте игрушки, и позволил бы омеге играться с ним. Совершать медленные, вбирающие движения, а после просто разогнаться так, чтобы в ушах звенело от хлюпов смазки и стонов Чана. Да, это определённо его стиль, Бан не сомневается, пока хватается за простыни на кровати, которая служит ему опорой. Боже, на самом деле, он ведь так жалок. Думает о стольких альфах, а ни одного ни разу так и не позвал на свидание. Просто оправдывает свои мысли течкой и уязвимостью. Какие-то пьяные и случайные притирания у него не считаются, ему важна духовная близость. Даже если эти семеро трахнут его, он не сможет забыть кого-либо, он будет мечтать о них днями и ночами, как делает это сейчас, и ситуация станет только хуже после вкушения запретного плода. Столько альф на одного омегу — что за пошлость? Если уж их близкая дружба вызывает вопросы, то если они начнут встречаться или сформируют стаю… тут можно забирать документы ото всюду, ведь общество перетрет им все косточки, независимо от возраста и пола. Физически ненормально, крайне аморально, дерзко — всё будет о них, и Чан никак не хочет этого. Его младшие не заслуживают такого отношения. Но он так хочет… Уведомление об очередном донате прерывает его мысли. Точно, он всё ещё одинокий омега в течке, которую стримит. От всех внезапных, неожиданных для опьянённого мозга мыслей Чан чувствует новые волны жара внизу и наступление оргазма только через пару минут. Он прогибается сильнее, руки вытягивает на кровать, чтобы талия казалась совсем узкой, а мышцы спины прорисовывались идеально, и гремит своими бубенчиками на волосах, истекая смазкой и слюнками изо рта. Чан должен сосредоточиться на своих дорогих зрителях, он должен удовлетворить их, никому не интересны его личные драмы. Отключить мозг и стать бездумной коровкой намного проще, так же как и вести трансляции, обманывать своё сознание и получать тонну внимания, которое никогда не окупит самое желанное. Он даже не подозревает, что как только закончит свой стрим, то семеро альф выйдут из своих комнат и тяжело вздохнут, ведь мысли у них точно такие же, как у него. Каждый из них жалеет, что не взял дело в руки, что не смог признаться, что не может прямо сейчас помочь омеге без всяких камер. Каждый из них грызёт себя, что желать своих близких друзей — неправильно и ужасно. Каждый из них и не мечтает когда-нибудь осуществить общую — они даже не знают об этом — мечту. Что ж, получается, именно «слабому» полу придётся разрушить этот круг недосказанности и сделать финальный шаг для всех них. Хотя, кто знает.