يقبرني

      Беги.       Чону бежит, потому что от этого зависит его жизнь.       Он только и делает, что вечно куда-то бежит.       Что-то падает. Возможно, стул, но Чону не останавливается. Он проносится по чернильным коридорам, цепляясь на поворотах за стены, чтобы оттолкнуться, и тяжело дышит ртом. Сзади кто-то кричит, дальше звенит оружие, и, услышав пистолетный выстрел, Чону падает животом на комод. Он случайно сталкивает пузатую вату с живыми цветами, от чего штаны мигом намокают, но Чону не видит. Серебристые полосы луны не освещают пространство полностью.       Особняк кажется огромным, и Чону не знает, сколько времени бежит. Он уже не чувствует ни лёгких, ни ног, но продолжает двигаться, потому что хён сказал бежать.       Сорвав дыхание, Чону вылетает на мраморную площадку с лестницей на четвёртый этаж, и его вдруг хватают поперёк живота, притягивая к себе. Чону брыкается, дёргая локтями, и открывает рот с намерением крикнуть, как губы быстро накрывает ладонь в кожаной перчатке.       — Спокойно, — произносит кто-то высоко и справа, и Чону чувствует спиной тепло чужого тела. С трудом раскрыв рот, он с силой впивается зубами в искусственный материал. Язык тотчас ловит медный привкус. — Не стоило. Меня зовут Цянь Кун, я Глава Охотников и старший Чон Джэхёна.       Пытаясь отдышаться, Чону затихает и выворачивает предплечье, чтобы поймать хоть какую-то часть верхней одежды. Кожа или пиджак?.. Уловив гладкость и заклёпки, Чону разжимает зубы и сглатывает вязкую слюну. Кун оттаскивает его к узкому и неприметному коридору, убрав ладонь, и заставляет опуститься на пол и пригнуть голову.       — Подожди секунду, я вспомню, где чёрный ход.       — Какого хуя ты не помнишь?       — Её Величество, к моему огромному сожалению, против экскурсий.       Чону цыкает. Он сидит на пятой точке у стены, закрытый разведёнными бёдрами Куна и, стоит тому упереться ладонью поверх его надплечья, видит краем глаза очертания пистолета. Внутренности Чону сворачиваются, напоминая о Королеве стригоев и револьвере Чанхи. Если бы не Джуён, его бы застрелили.       — Ты не ранен?       — А ты, пока лапал меня, не заметил?       Кун издаёт безмятежный смешок, и Чону закатывает глаза. Следом Кун прикасается к повязке пластырного типа на его горле, где разрезал Джэхён, и шершавые подушечки останавливаются на середине.       — Странно, — Кун резко поднимается, подтягивая за собой Чону, и тот невольно заваливается на бок. Когда Кун поворачивает голову, лунный свет обливает часть его взрослого лица, болезненно бледный профиль, чёрные волосы и застарелый шрам, идущий от переносицы к началу брови и выше на лоб. — Ладно, пойдём по Чутью. Не прыгать же нам с третьего этажа, верно?       — Ну да, вдруг ты неудачно приземлишься и умрёшь, — язвит Чону, скрещивая руки на груди, и отшагивает вглубь коридора. Кун моргает, склоняя голову. — Если хочешь, прыгай. Что останавливает?       — Меня останавливает беззащитный мальчик, который каким-то образом очутился в мире бессмертных.       — Я не беззащитный!       Кун проходится взглядом по Чону с ног до головы, и на его губах почему-то появляется удивлённая улыбка.       — Пойдём, вроде никого не-       Чону чертыхается, когда Кун разворачивается, открывая проход, и на площадке перед лестницей появляется девушка. Кажется, она стояла за той, к которой обращались «Ваше Величество». Незнакомка одета в официальный костюм, поэтому Чону мигом напрягается, готовясь сорваться с места. Кун ловит его за надплечье.       — Бора, — настороженно приветствует Кун, и девушка шутливо клацает клыками. Чону вздрагивает, потому что они не похожи на те, что он видел у Джэхёна и остальных. Каждый клык заточен и напоминает отдельный клинок. Как… у акулы из энциклопедий Хандон-нуны.       — Что мы тут делаем, м? — интересует Бора, словно учительница, поймавшая разговаривающих на задних местах учеников, и Кун приподнимает пистолет. — Не-а, стрелять не надо. Я без оружия, так нечестно.       — Ты всегда без оружия.       — Допустим, но я девочка.       — Разве пол имеет значение здесь?       — Девочек в нашем Клане не наказывают, — хихикнув, Бора подходит ближе, цокая высокими каблуками, и Кун прячет Чону за спиной. Первым порывом Чону хочет вырваться, однако затем вспоминает о тренировках и драке Джуёна и Джэхёна и замирает. — Мне бы поймать донсэна Новорождённого и свернуть тебе шею, но так лень, честно.       — Верю, — ровно отвечает Кун, начиная двигаться, и Бора перемещается на середину площадки. Чону, подражая Куну, разворачивается и не выпускает Бору из поля зрения. — Позволь вывести Чону через чёрный ход, и Её Величество не узнает, что ты помогла мне.       — Не имею привычки отказывать сексапильным мужчинкам за тридцать, — лукаво улыбнувшись, Бора подмигивает Куну и внезапно подносит левую ладонь к лицу. Поддавшись, Кун дёргает пистолетом, и Бора разочарованно качает головой. — На всякий случай обозначу, что это не своевольность. Если Его Высочество решил отпустить их, я слушаюсь.       Кун не отвечает, наблюдая за Борой, и та рассматривает длинные ногти. Потом отдаляет тонкие пальцы от лица и полностью вытягивает руку.       — Думаю, мне лучше заняться трупами Его Высочества и Ханёна.       Метнувшись взглядом к правому коридору, на который Бора смотрит сквозь растопыренные пальцы, Кун благодарно кивает и дёргает Чону за собой. Кун растягивает ворот старой куртки, и Чону едва успевает передвигать ногами. Ханён — это вампир, закрывший путь вместе с Джуёном? А Его Высочество кто?.. Джуён?.. Их убили?.. Джэхёна и хёна… тоже?..       Вскоре Чону и Кун преодолевают два коридора и оказываются у деревянной лестницы. Перехватив пистолет обеими ладонями, Кун бесшумно спускается и бережно толкает дверь подошвой армейского ботинка. Чону, запыхавшись, скатывается следом. Он готов свалиться прямо на землю, но не успевает пройти далеко.       Почти у двери, на примятой траве, Чону обнаруживает подростка, которого называли Верховным. Сейчас тот полностью освещён вышедшей луной и выглядит не бледным, как остальные вампиры, а сероватым. Справа, вплотную к нему, стоит неизвестный парень с короткими русыми волосами. Подросток суживает алые глаза, и Кун опускает пистолет.       — И куда-то это мы так стартанули?       Заметив Джэхёна среди незнакомых вампиров, Чону делает к нему неуверенный шаг, однако подросток толкает его в грудь, и он оступается на неровной почве. Чону давится воздухом, тратя много сил на то, чтобы восстановить равновесие.       — Сначала ты поговоришь со мной.       Джэхён ловит его взгляд, вкладывая в свой что-то знакомое и намекающее, и Чону вдруг возвращается к их первому разговору. Тогда Чону перечислял всё, что знал о вампирах из-за хёна. Кажется, пришла пора повторить.       Вспоминать сложно, так как голову из-за непрекращающейся беготни кружит, и Чону не уверен, что долго продержится на ногах. В последний раз он проспал всего пару часов, прежде чем ему приснился кошмар, и для слабого организма это ничтожно мало. Чону и раньше терял сознание. Он помнит, что предшествует ему.       — Я… — начинает Чону, дойдя до воспоминаний о том, чему учился на горе Чирисан, и его внезапно озаряет. Последнее напутствие Хёнджэ-хёна. — Я буду говорить не с тобой, а с Ли Донхёком. Где он?       — Ты прямо сейчас смотришь на него, — смеётся подросток, выставляя поднятую ладонь. — Меня зовут Ли Донхёк, я Правящий вампир Клана «Ли». Будем знакомы?       — Как ты можешь править, если мы ровесники?.. — голос Чону затихает. Он хмурится, осматривая вампиров вокруг. Те выглядят значительно старше, если не считать незнакомца возле подростка. Ему на первый взгляд около двадцати двух-трёх. — Да тебе лет... восемнадцать?..       — Мне всегда восемнадцать, — вновь смеётся Донхёк, и Чону утомлённо выдыхает. В следующую секунду он кашляет, потому что Донхёк срывает с его горла пластырную повязку и невольно царапает незаживший разрез. Из-за неожиданного движения мир перед глазами Чону уходит куда-то вниз. — Зачем, Ложный Бог возьми?       Донхёк разворачивается и бросает пропитанную кровью повязку в лицо Джэхёна. Тот не реагирует. Он сжимает спрятанные в портупею стилеты с безразличным выражением лица, и Донхёк издаёт недовольный рык.       — Если хочешь убить меня, придётся встать в очередь.       — Да, Джэхённи, придётся. Было бы неплохо свернуть тебе шею и оставить где-нибудь под землёй и розами годиков так на пятьдесят, но у Её Величества уже другие планы.       Донхёк поднимает на уровень шеи скрюченные пальцы, и Чону сглатывает плотный ком в горле. У него нет сил реагировать на то, как алые глаза Донхёка приобретают новый оттенок, белки затягивает чёрным, а воспалённые линии крови под нижними веками скользят дальше, уродуя молодое лицо. Также клыки Донхёка удлиняются, цепляясь за губы, и Чону однажды видел такое.       У Ли Хёнджэ-хёна.       — Верховный, — зовёт Кун, но неизвестный вампир оказывается быстрее. Его ладонь опускается на надплечье Донхёка, и тот горбится, разворачиваясь к Джэхёну.       — У Клана «Чхве» есть все основания отрезать твою голову, — изменившимся голосом проговаривает Донхёк и вдруг выпрямляется. Странные изменения тотчас исчезают. — Тебе нельзя было Пробуждать того мальчика.       — Я знаю, — покорно соглашается Джэхён и скрещивает руки на груди. Чону отвлекается от Донхёка, чтобы взглянуть на него, и находит в знакомых ярко-алых глазах пустоту. Как так?.. Они всё-таки убьют Джэхёна?..       Чону начинает мутить.       — Вы же не позволите им убить Джэхёна, верно? — тихо спрашивает Юкхэй, перекликаясь с мыслями Чону и переглядываясь с Куном, и Донхёк оборачивается к нему, чтобы встать на носочки и ощутимо хлопнуть по голове. — Извините, Верховный.       — Не спрашивай, если знаешь ответ, — рычит Донхёк, вытаскивая из кармана-кенгуру плотный бинт и, отмотав достаточное количество, отрывает его клыками. Юкхэй послушно склоняет голову, и Чону хмурит брови. — Итак, Ким Чону, верно?       Расправив кусок бинта, Донхёк движется к Чону, но тот отступает и врезается спиной в переместившегося вампира. Когда Чону толкают между лопаток обратно, Донхёк берёт его ладонь в свою.       — Что тебе нужно?       — Чтобы ты замотал рану, — вложив в трясущиеся пальцы Чону кусок шероховатого бинта, Донхёк демонстративно отшагивает на целый метр и прячет кулаки в карманах кожаной куртки. — Парня за твоей спиной зовут Ли Минхён. Он — первая линия защиты нашего Клана. Не трогай его, и он не будет трогать тебя.       — Мне… не нужен Ли Минхён. Мне нужен Ким Ёнхун, — скрипуче произносит Чону и вновь кашляет. Он должен бороться. Он должен быть сильным ради хёна, но у его тела противоположные планы. — Где он?..       — Мужчину слева от тебя зовут Цянь Кун, он — Глава Охотников, хоть их и остались крохи. Трогать его можно, но не рекомендуется, — Донхёк пропускает вопрос мимо ушей. Вежливо поклонившись Чону после своего имени, Кун убирает пистолет в кобуру под курткой. — Мужчину позади меня зовут Вон Юкхэй, он — Мастер, отвечающий за обучение Новорождённых. Вряд ли тебе пригодятся навыки самообороны, но на всякий случай имей в виду, что он может подсобить в этом вопросе. Трогать его можно и даже нужно, если он тренирует.       — Зачем… мне эта информация?..       Чону так и не притрагивается к бинту. Скомкав его в пальцах, Чону смотрит на Джэхёна позади Донхёка и не может определить, что творится в чужой голове. Глаза Джэхёна не отдают человеческими эмоциями.       Луна тем временем скрывается за тучами, пространство вокруг покрывается тенями, и Чону перестаёт что-либо видеть. Его окружают лишь мёртвые глаза всевозможных оттенков красного.       — Четвёртое правило Древнего Ким Донёна и первое правило Клана «Ли»: Один — это все, — с радостью поясняет Донхёк, что вряд ли помогает Чону, и улыбается. От этой улыбки по загривку Чону бегут мурашки, потому что Донхёк смотрит не на него, а в него. Он прощупывает Чону изнутри. — Мы семья.       — А я тут… каким боком?..       — Отныне самым прямым.       Воздух впереди Чону двигается, поднимая пыль и опавшие листья, и он прочищает пересохшее горло. По другую сторону от Донхёка возникает крайне высокий и костлявый юноша. Он одет в кожаный плащ, как Джэхён и Юкхэй, и Чону разглядывает его кривой и уродливый шрам у правого уголка рта, как бы продолжающий улыбку.       — Чон Сончан, Миротворец. Именно благодаря ему мы взаимодействуем с другими Кланами.       — Они прошли к Дому, — сухо произносит Сончан, окидывая Чону неживым взглядом, однако тот теплеет, когда перемещается на Джэхёна. — Ты же не дашь им убить его?       — Ещё один бестолковый вопрос на эту тему, и во имя Ложного Бога полетят чьи-то головы, — предупреждает Донхёк, осматривая затемнённые окрестности, и вновь «проваливается» взглядом внутрь Чону. — С остальными «Ли» ты познакомишься позже. Джэхённи, думаю, представлять не нужно?       — С какими… остальными? — выдыхает Чону, используя последние силы. Он чувствует, что мир качается не только перед глазами, но и вокруг. Или это его качает. — …я хочу к Ким Ёнхуну.       — Ты встретишься с ним позже. Сейчас Клан «Ли».       — Почему я должен оставаться у вас? — в голове пульсирует, и Чону на мгновение зажмуривается. Веки после этого не хотят подниматься. — Почему я не могу уйти с хёном?..       — А вам есть куда идти? Разве в сгоревшем доме лучше, чем здесь? — неприятно усмехается Донхёк, сверкая белоснежными клыками, и Чону обязательно бы огрызнулся, если бы тело не начало неметь. Он едва слышит, что говорит Донхёк. — Хочешь — выходи за ворота, но в таком случае ты вряд ли увидишь Ким Ёнхуна.       — Зачем мы вам?.. И этой… «Королеве»?.. Я не понимаю…       — Хороший вопрос.       Почувствовав странное ощущение над верхней губой, Чону прикасается к ней кончиками дрожащих пальцев и ловит красные капли. Чону промаргивается, но перед глазами по-прежнему плывёт.       — Чону, — зовёт Джэхён, и Чону, вытащив из кармана шёлковый платок, закрывает нижнюю часть лица плохо слушающейся ладонью.       — У-у, да тебе отдохнуть пора, — усмехнувшись, Донхёк шумно принюхивается и картинно кривит нос. — Желательно, ещё поесть и принять душ. Только у нас в Клане, договорились?       — Но хён-       — Рекомендую думать в первую очередь о себе, — Донхёк улыбается, вызывая на загривке Чону неприятные мурашки. Он в который раз смотрит в него, а не на него. Однако в следующую секунду лицо Донхёка темнеет, и ноги Чону подкашиваются. — Ким Ёнхун никуда не уйдёт, он, Ложный Бог возьми, в соседнем доме. И трогать его тоже никто не будет. Это я могу поо…       Трава под ногами внезапно ощущается ближе, чем Чону думал.       — Ох, ну что ты?       Джэхён бережно ловит рухнувшего Чону за лопатки. Донхёк перестаёт улыбаться, неодобрительно щёлкает языком, и, Кун, не удержавшись, подходит к Джэхёну, чтобы заглянуть в лицо стремительно побледневшего Чону.       — Отключился, — оповещает Кун, отступая. Находясь в полной изоляции от людей, он и позабыл, какие они хрупкие и слабые.       — Ты где его так загонял? — интересуется Донхёк, наблюдая, как Джэхён подхватывает Чону под коленями и, поднимая, выпрямляется.       Кун тем временем переключается с человека на Джэхёна и замечает запёкшийся шрам на его шее, который скрывается под воротом рубашки. Кун непонимающе хмурится. Где Джэхён получил рубец? Чутьё заживляет незначительные ранения сразу же, а это выглядит серьёзным. Кто-то пытался убить его?       — Не я один гонял, — огрызается Джэхён, больше сосредотачиваясь на Чону. Его глаза бегают по осунувшемуся лицу и останавливаются на смазанных следах крови.       — Что-то Еда слабая пошла-       Сончан не успевает договорить. Вскинув голову, Джэхён вперивается в него сердитым взглядом и поднимает безвольного Чону выше, к груди.       — Он — не Еда.       — Да ты что? — подбоченивается Сончан и насмешливо фыркает. Кун неодобрительно качает головой, но ничего не говорит. Сончана кровью не корми, дай только с кем-нибудь поскандалить. Иногда это заканчивается дракой на кулаках. — А кто летом спорил с Новорождиками, что вся Едя одинаковая?       — Так, парни, — строго обрывает Донхёк, и от колкостей Сончана не остаётся и следа. Он расправляет плечи и нацепляет фирменную маску безразличного Миротворца. — Смехуёчками будете обмениваться потом.       Дождавшись полной тишины, Донхёк неосознанно запускает ладонь в каштановые волосы на затылке и, взбивая отдельные пряди, блуждает пустым взглядом по звёздному небу. Когда он начинает методично щёлкать пальцами, Кун подбирается и готовится к вопросу.       — Быстро, как зовут ведущего Охотника «Чхве» с одной рукой?       — Джу Ханён, Верховный, — услужливо подсказывает Кун, вытянувшись в струнку, и Донхёк с победным возгласом щёлкает в последний раз. После наступает затишье, и Кун находит в нём своё искусственное сердцебиение. По-настоящему его сердце билось давным-давно.       — Ну что, попробуем спасти неугомонную задницу Джэхённи? — с усмешкой интересуется Донхёк, приподнимая брови, и Сончан ухмыляется. Джэхён недовольно сдвигает брови, но его всё ещё интересует состояние Чону, так что он не реагирует.       — Юкхэй и Джэхён, вернитесь в Клан, — мягко приказывает Кун, и Юкхэй согласно моргает, постучав по кадыку кончиками пальцев. Кун повторяет его жест, и вампиры расходятся.       Отступающая луна давно скрылась за тучами, но она и не требуется. Кун идёт за Верховным и Минхёном на почтительном расстоянии, держа сцепленные ладони перед собой, и пытается предсказать дальнейшее развитие событий. Пока Юкхэй не прервал встречу, Королева стригоев и Верховный обсуждали секрет, в котором заключена сила вампиров. Если Её Величество «Чхве» узнает об этом, она определённо захочет присоединиться к сделке. Продаст ли Королева в таком случае секрет обоим Кланам? Что она попросит?       Ещё за несколько метров до Дома Девяти (двухэтажного строения, в котором в былые времена собирались Древние) Кун слышит чей-то разговор на повышенных тонах. Это заставляет его встрепенуться и сконцентрироваться.       — Что за ребячество?! — недовольно выдыхает Её Величество, когда Кун и Сончан открывают перед Верховным двойные двери, и в просторной прихожей со стеклянными перегородками показывается Королева стригоев. — Вы не можете просто так уйти.       — Почему не могу?       Вслед за Королевой показываются её Покорные, а также Чхве Юджин, Ким Минджи и Ким Бора. Последняя, встретившись с Куном взглядом, подмигивает ему, однако Кун не отвечает. Он обращает внимание на скрещенные руки Юджин и воплощение чистого негодования на её лице.       — Мне казалось, Ли Донхёк слышал, как я установила цену, — единственный глаз Королевы вспыхивает кровавым рубином. Поправив колыхающийся балахон, она оборачивается к Донхёку и одаривает его мягкой улыбкой разорванных губ. — Ким Ёнхун и Ким Чону в обмен на секрет.       — Я должен подумать.       С какой целью Королева интересуется Чону и Новорождённым? Верховный расскажет позже, однако Кун не может не поймать призрачное подозрение. Человек Чону не так прост, как кажется?       — Конечно, думайте. Я не тороплю вас, — Королева не прекращает мягко улыбаться. Если бы не шрамы и съеденная плоть, она была бы красивой девушкой. — А сейчас я ухожу.       — Даже не обсудив всё как следует? — удивляется Донхёк, склоняя голову, и ловит тяжёлый взгляд Юджин поверх плеча Королевы. — Мы не закончили.       — Закончим позже. Вы же, как Правящие вампиры, понимаете, что я бываю занята? — Королева посмеивается, подшагивая к Донхёку, и, когда Минхён рядом напрягается, Кун берёт его за локоть. Только этого не хватало. — Ваши Кланы и грызня между ними не интересуют меня. Разбирайтесь сами, как будете платить.       — Подождите, — шелестящий голос Юджин останавливает Королеву у самого порога. Она оборачивается, проводя пальцами по двигающимся тканям, и Юджин с вызовом приподнимает брови. — У стригоев ранее не было Правящего. Почему именно вы?       — Потому что я дочь Ложного Бога.       — У нас однажды был такой, — отвечает Юджин ледяным тоном, и Кун уверен, что каждый в прихожей вспоминает о Древнем Ли Хёнджэ. Даже Королева по неизвестной ему причине широко улыбается, раскрывая изодранные губы. — Но почему вы?       — Меня нельзя ослушаться.       — Стригоями довольно-таки сложно управлять, — не то возражая, не то проявляя уважение, говорит Донхёк, и из мёртвой груди Королевы выходит довольный смех.       Подняв правую ладонь, она пристально всматривается в окружающих её вампиров и, стоит их глазам встретиться, Кун чувствует, что по загривку бегут предупреждающие мурашки. Это ощутившее опасность Чутьё. После Королева вглядывается в его шрам над правой бровью, смачивает губы языком, и её указательный палец единожды мажет по воздуху.       — Вниз.       Кун не понимает как, но мгновенно оказывается на коленях. Те отдают плиточным полом и вспышкой боли, но ни одна часть чела не слушается. Спустя секунду Чутьё начинает бить тревогу, и его ударяет по голове чьим-то незримым присутствием. Кун выгибает трясущуюся шею.       — Ещё раз вниз.       Теперь Кун валится на живот. Он бьётся подбородком, прокусывая внутреннюю сторону щеки, и мышцы на руках сводит судорогой. Кто-то хватает его за полу кожаной куртки.       — Ложный Бог назвал это Словом, — радостно сообщает Королева, и Куна отпускает. Он может вдохнуть полной грудью, сглотнуть кровь и с трудом переместиться на колени. — Как я и сказала, закончим позже. Всего хорошего.       В лицо Куна врезается сильный порыв ветра, и он давится. Всё ещё дезориентированный, Кун с трудом опирается на ладони, и кто-то подтягивает его за грудки. Острый ноготь, нажимающий на бьющуюся на шее жилку, подсказывает, что это Верховный.       — Что она сделала с тобой? — мурлычет Донхёк, не скрывая обеспокоенной дрожи в голосе, и Кун качает головой. Произошло что-то невероятное.       — Это… какой-то... контроль?..       — Занятно, — говорит Донхёк, окончательно поднимая Куна, и хлопает его по плечу. Минхён чуть позже незаметно привлекает его внимание и с помощью жестов спрашивает ты в порядке? Кун кивает. — О, Ваше Величество, а чего вы тревожитесь? Разве в вашем Клане есть стригои?       Когда Кун оборачивается на цокот каблуков, Юджин грациозно проскальзывает мимо него и Минхёна. Её взгляд направлен на двери, за которыми скрылись стригои, и она выглядит так, будто готова убивать.       Сознание возвращается рассыпчатыми крупицами.       Чону чувствует обливающий щёки ветер.       — Ты в порядке?       Встряхнув головой, что сразу отдаётся в шее, Чону открывает глаза и видит склонившегося Джэхёна. Тот держит его на руках, куда-то двигаясь, и Чону морщится. Внезапное освещение с непривычки ослепляет.       — Где- кх, я?..       — В Клане «Ли», — отвечает голос за спиной, и Чону узнаёт в нём грудные нотки Юкхэя. Остановившись, Джэхён аккуратно опускает Чону на ноги и удерживает за плечи. — Вы потеряли сознание, господин Чону.       Чону автоматически хватается за лацканы плаща Джэхёна и осматривается, всё ещё пребывая в прострации. Они находятся в прихожей, в которой Чону был пару часов назад. Здесь светло, на удивление тепло и по-странному некомфортно. Два кресла, столик, ваза с живыми цветами и две иконы. При других обстоятельствах Чону бы решил, что в доме живут люди.       — Вам нужно отдохнуть.       Чону прячет взгляд на груди Джэхёна, замечая краем глаза не только Юкхэя, но и незнакомую девочку с пакетом крови в руках. Она облокачивается на арку спиной, повернув голову, и не похожа на вампира.       — Чону, ты должен отдохнуть.       — Хён… останется в том особняке?       — Да. В Клане «Чхве».       — А Джуён?..       — Её Величество свернула ему шею. Вернётся через сутки.       Если бы Чону мог, он бы рассмеялся. Как легко вампиры играют со смертью и жизнью. Они постоянно убивают друг друга и Возвращаются.       Хандон-нуна так не смогла.       — Я только встретил хёна, — произносит Чону слабым голосом, используя последние силы на то, чтобы стоять ровно. Джэхён продолжает осторожно поддерживать его за плечи. — Не хочу снова… терять.       — Ты не потеряешь, обещаю.       — Я не хочу быть здесь, — продолжает Чону, пропуская слова Джэхёна мимо ушей, и насилу сглатывает. Когда в последний раз он ел или пил? — Я хочу быть с хёном.       — С этим придётся подождать.       Джэхён наклоняется, чтобы поймать его взгляд, и Чону разбивает осознанием, что этот вампир единственный, кто у него остался. В чужом доме, оранжевом свете прихожей и серебре луны Джэхён остался, и в Чону что-то окончательно ломается.       — П… пойдём.       — Хочешь перекусить?       — Нет… Сразу спать.       Так будет легче. Если Чону хоть на пару часов потеряет связь с ужасающей реальностью, это поможет ему перезагрузиться и понять, что делать дальше.       Юкхэй и неизвестная девочка остаются в прихожей. Мягко подтолкнув Чону к лестнице, Джэхён берёт его за стёртый материал самодельной куртки, поднимается вместе с ним на второй этаж, и там наступает абсолютная тьма. Чону ничего не видит, даже силуэты, поэтому автоматически замедляется и выставляет перед собой свободную руку. Вскоре Джэхён останавливается, и скрипит дверь.       — Хочешь принять душ?       — Я могу сразу лечь?       — Конечно.       Чону не удивляется, когда Джэхён во мраке подводит его к чему-то невысокому и деревянному, в чём узнаёт очертания кровати. Нащупав кончиками пальцев постельное белье, Чону неуклюже снимает обувь и на коленях проползает к подушке. Джэхён — ходящий труп, он не спит. Кровать в его комнате может находиться лишь по одной очевидной причине, и Чону отчего-то становится тошно.       — Тебе нужна сменная одежда?.. — спрашивает Джэхён, присаживаясь на корточки у изголовья, где Чону снимает куртку.       — Нет, — положив её на вторую половину кровати, Чону неуклюже ложится перед Джэхёном и подпирает щёку предплечьем. Вглядываясь в темноту, Чону не видит ничего, кроме знакомых и алых глаз. — Что будет дальше?       — Всё зависит от решения Верховного и Её Величества.       — Нас убьют?       — Нет, — голос Джэхёна звучит ровно, поэтому Чону не может определить, верит ли он в то, что говорит. — Я никому тебя не отдам.       — А хёна?       — Он Связан с Джуёном, так что тоже нет.       — Что значит «Связан»?       — Я расскажу тебе позже. Отдохни, пожалуйста.       Джэхён шуршит плащом, вставая и исчезая к выходу из комнаты, затем включается вода, и Чону закрывает глаза. Спустя мгновение он вздрагивает, почувствовав влажное прикосновение к разрезу на горле.       — Ты попросил меня доверять тебе, — вспоминает Чону, прокручивая в голове произошедшее у обрыва. Тогда Джэхён спас его от падения. Найдя сжимающую тряпку ладонь, Чону скользит к запястью Джэхёна и нащупывает заживший порез, в который попала его кровь. — И я пытаюсь, но хён…       — Он в порядке. Я чувствую это Связью Сира и Дитё.       — Хорошо… я- верю тебе.       На самом деле Чону не верит. Сомневается, но хочет поверить. Он много чего хочет в данный момент. Например, увидеть хёна, обнять его, рассказать о походах в клуб, о пожаре, о том, как Джэхён что-то изменил в нём, как Хёнджэ-хён проявлял заботу, и как Джуён возненавидел с первого взгляда. Больше всего, наверное, Чону хочет вернуться в первое октября 2010 года на гору Чирисан, о которой ничего не помнит, и остановить маму. Нет, в возвращении нет смысла. Это ничего не изменит. Мама ушла, потому что они мешались.       Больше всего на свете Чону хочет не рождаться.       Поэтому он закрывает глаза, вдыхает полной грудью и гладит свежий рубец Джэхёна, пока к нему не приходит крошечная смерть с красочными, но бессмысленными сновидениями.       После ухода Королевы стригоев Верховный и Её Величество распускают остальных вампиров, и Кун закрывает тяжёлые двери, оставляя Правящих в Доме Девяти. Сончан окидывает здание из белого камня подозрительным взглядом.       — Не повезло стригойчикам из «Ли», — игривым тоном говорит Бора, опуская ладони на талию, и первая ступает на песчаную дорожку. Кун знает её столько лет, что легко определяет фальшь в голосе. — У нас-то все высшие.       — И плешивые, — добавляет Сончан, кривя уголок рваных губ. Бора щурит на него алые глаза, затем задумывается и в конечном итоге взмахивает ладонью. — Что, и сказать нечего?       — Я на провокации молодых девочек не ведусь.       — Какая я тебе девочка, — Сончан фыркает. Кун переглядывается с Минджи, Миротворцем «Чхве», и тут же отводит взгляд на молодой подлесок. Он чувствует на коже напряжение, оставшееся после Слова Королевы.       — Бора, пойдём, — спокойно зовёт Минджи, предотвращая дальнейшую перепалку, и Бора взбивает пальцами длинные волосы. Иногда Кун как в первый раз поражается её красоте, хотя сейчас думать об этом не хочется.       — Переговорим тет-а-тет с Ёнхуном? — предлагает Бора, лукаво улыбаясь, и её заточенные клыки ловят серебряный отблеск. Минджи, не дав точного ответа, уклончиво ведёт головой и осторожно перешагивает на дорожку, ведущую к особняку. Кун отступает, пропуская Бору, и на прощание кланяется. — Прощай, секси-мужчинка.       Когда чужие вампиры отдаляются на достаточное расстояние, Сончан прекращает провожать их взглядом и поворачивается к Куну.       — Как ты думаешь, что будет дальше? Со Словом? с Джэхёном?       — Даже не представляю, — пожав плечами, Кун предлагает с помощью жеста восстановить движение, и Сончан повинуется. — Если Верховный не убедит Её Величество не убивать Джэхёна…       Кун не договаривает. Сончан и так знает, что Пробуждение нарушает Правила Древних, и Джэхёна если не убьют, то в любом случае накажут. Вопрос только каким образом.       — Этот, как его… Чону? Он станет новой Едой?       — Мне кажется, он кто-то другой.       Кун хмурится, пряча руки за спиной, чем копирует позу Сончана. По жизни Кун старается не действовать сгоряча и не делает выводы, пока не раскроет ситуацию целиком.       Нынешняя ситуация напоминает спутанный клубок.       — Дождёмся Верховного.       — Конечно, — кивает Сончан и больше ничего не говорит до конца пути.       Вскоре они приближаются к Клану «Ли». Входная дверь приоткрыта, из-за чего Кун неодобрительно прищёлкивает языком, заходя в освещённую прихожую. Бьющий в глаза, хоть тёпло-оранжевый, свет ламп вынуждает его тряхнуть головой.       — Где Джэхён и Чону? — спрашивает Кун, едва завидев Юкхэя в полумраке гостиной, и тот молча указывает на второй этаж. — Чону в порядке?       — Относительно, — уклончиво отвечает Юкхэй, проходя через арку, и вдруг видимо напрягается. Его челюсти двигаются, и Кун напрягается в ответ. Его Чутьё штормит, предсказывая приближение чего-то нехорошего, и спустя миг позади проносится порыв ветра.       — Все сюда, — рявкает Донхёк, врываясь в прихожую ураганом, и Сончан и Юкхэй отступают к лестнице. Джено и Джемин, появившиеся на площадке второго этажа через секунду, испуганно переглядываются и осторожно спускаются. Да, Верховный злится редко, но когда это происходит… — Я сказал все.       — Чё разорался, папаша?       — Закрой рот.       Ынбин, единственная, кому Верховный позволяет так разговаривать с собой, выходит со стороны кухни с кухонной лопаткой в сжатых пальцах и замахивается, словно целится. Донхёк направляет на неё полыхающий гневом взгляд.       — Смогу ли я сейчас выбить тебе глаз?       — Ынбин, — предупреждает Кун, чувствуя, как Праведный Гнев Верховного заполняет прихожую, и Ынбин несогласно морщит нос. — Мне позвать Джэхёна?       — Нет.       Донхёк внешне успокаивается, пряча клыки, и его лицо разглаживается. Обнаружив застывшего рядом с Новорождёнными Джисона, Кун обводит глазами прихожую и лестницу и встречается взглядом с Минхёном. Тот стоит как обычно за спиной Донхёка, сложив руки за спиной, и Кун всматривается в него в поисках ответов.       У Минхёна сжаты губы.       — Пройдите в гостиную, — приказывает Кун, и вампиры слушаются. Ынбин задерживается на пороге кухни, взявшись за косяк, и кухонная лопатка в её ладони скрипит. — Ты тоже, Бини.       — Пап?.. — нерешительно спрашивает Ынбин, хмуря брови. — Что случилось?       — Это разговор для всех членов «Ли», — продолжает Кун, и Ынбин оттаивает. Выбросив лопатку в темноту, рождающую звон, она подходит к Донхёку и Минхёну, смотрит на них с тревогой, и Кун впихивает её в арку.       — Йа, пидорас! Кого-нибудь другого так хватать будешь!       Когда Кун усаживает сопротивляющуюся Ынбин на подлокотник дивана, где расположились Джено и Джемин, Джисон вопросительно приподнимает брови. Кун не может ответить, поэтому разводит руками и подходит к последнему свободному креслу. В него, забираясь с ногами, присаживается Донхёк. Кун и Минхён остаются стоять.       Сначала никто ничего не говорит, однако от Праведного Гнева Верховного не осталось и следа. Он обхватывает колени руками, утыкаясь взглядом куда-то в паркет, и Кун ищет на его лице хоть какие-нибудь подсказки. Что он решил? Почему его клыки, закусывающие нижнюю губу, говорят о смятении? Джэхёна убьют? Или это из-за Слова? Расскажет ли он остальным о нём?       — Ладно… смысла скрывать нет, скоро всё равно узнаете, что Джэхён Пробудил мальчика. Его не убьют за это, — спустя длительное молчание говорит Донхёк, опровергая опасения Куна, и по гостиной разлетаются облегчённые выдохи. Кун переглядывается с Юкхэем, который стоит за диваном Джено и Джемина. — Но это не значит, что он не будет наказан. Может, Её Величество отрубит ему руку.       — Как ведущему Охотнику «Чхве»? — спрашивает Юкхэй, и Кун вдруг понимает, зачем Верховный уточнял его имя. Он предложил наказать Джэхёна, как наказывали Древние? Кун не застал те времена, однако наслышан о них.       — Так точно.       — Не надо ему ничё отрубать! — возражает Ынбин и с протестом взмахивает кулаками. — Он меня ещё мостик делать не научил!       — Хочешь, я позанимаюсь с тобой? — с усмешкой предлагает Джемин, начиная разворачиваться, но, когда Юкхэй прочищает горло, пулей оборачивает обратно и кладёт на бёдра сжатые ладони.       — Верховный, а что это за мальчик, что пришёл с Джэхёном? — Джисон ёрзает в кресле напротив кресла Донхёка, и тот поднимает на него алый взор. — Новая Еда?       — Не новая, а персональная Еда Джэхёна.       Персональная?.. Кун опускает голову, однако с такого ракурса не видит лицо Донхёка. Он не может прочитать, о чём тот думает, но это немыслимо. Еда не может быть персональной. Они никогда не была такой.       — Я тоже хочу себе эту привилегию, — фыркает Сончан с подоконника и болтает ногами в воздухе. Донхёк почему-то злобно усмехается.       — Перехочешь, когда узнаешь, что это такое, — уперевшись в подлокотники основаниями ладоней, Донхёк приподнимается и садится на корточки. — Вообще, Ким Чону не Еда, а Разорванный Горлом. Это разные статусы.       — Разорванный… Горлом? — переспрашивает Юкхэй, задумчиво почёсывая небритый подбородок, и в голове Куна мелькает призрачное узнавание. Возможно, Нуна Чан Еын говорила об этом, но давно. Очень давно.       — Это Связь вампира и человека. Вампир в таком случае привязывает себя к крови человека, — объясняет Донхёк и стучит длинным ногтем по кадыку. — Похоже на Кормление, но рубец остаётся.       — А почему «Разорванный Горлом»? — интересуется Джисон, Джено поддерживает его кивком. — Довольно странное название.       — Почему мы не знали, что можем привязываться к людям? — дополняет Джемин, выставляя ладонь. Другую он прижимает к животу.       — Потому что это довольно опасно. Привязанный вампир, когда хочет есть, чувствует, будто его разрывает, и всё из-за раны на горле, — Джемина ответ не удовлетворяет. Он недоверчиво хмурится, взирая на Донхёка с ожиданием продолжения или другого разъяснения. — Если хочешь узнать подробности, обратись к Древнему Ли Тэёну. Это он установил, что Разорванный Горлом становится неприкосновенным.       При упоминании бывшей главы Клана «Ли» в гостиной становится тише, и Джемин кротко кивает, пряча взгляд. Куну тоже неуютно в безмолвии, разбавляющимся разве что шумом ветра за окном.       Семья «Чан» редко пересекалась с Кланами и видела Древних (а стригоев вообще не допускали к ним), а после присоединения к «Ли» Кун едва ли общался с ними, поэтому в воспоминаниях те остались расплывчатыми образами. Древнего Ли Тэёна описывали, как доброго, жизнерадостного и чуткого вампира. По крайней мере таким он был до того, как Верховный оторвал его голову.       — Получается, Разорванный Горлом должен стать членом нашего Клана, если Джэхён привязал себя к нему? — Юкхэй первым нарушает тишину. Всё ещё почёсывая подбородок, он с сомнением прищуривается.       — Я планировал забрать его, но это не обязательно. Мы можем отдать его Клану «Ким», — Донхёк резко вскакивает, заставляя Куна и Минхёна автоматически дёрнуться, и забирается на спинку кресла. Торжественно взмахнув руками, Донхёк озорно улыбается. — Решать вам, сладкие мои.       — Голосование? — уточняет Кун, пока Минхён с другого подлокотника сверлит неустойчивое положение Донхёка неодобрительным взглядом.       — Так точно, моя дорогая Глава Охотников.       Это не первое голосование за время существования их Клана, поэтому все знают, что делать. Подняв кулак с выставленным в сторону большим пальцем, Кун оглядывает каждого присутствующего и выжидает паузу.       — Принимаем ли мы Разорванного Горлом?       Едва договорив, Кун сразу опускает палец. Прошли годы с момента его Пробуждения, а он всё ещё не может смириться с некоторыми деталями своего прошлого. Из-за них ему будет сложно смириться с присутствием человека в их доме. Ким Чону не Еда, с которой Кун взаимодействует через силу, его не спрячешь в подвал.       Кун не удивляется, когда остальные так же, как и он, голосуют против.       — Люди не должны находиться в вампирском мире, если не являются Едой. Это в первую очередь небезопасно для них самих.       Юкхэй пристально смотрит на Куна, выражая в бордовых глазах то, что хочет сказать на самом деле, и Кун принимает его ответ. Стригоями не всегда становятся мученики. Если Ложный Бог решил наказать тебя бесконечным существованием, значит, при жизни ты делал что-то плохое. Даже скорее непростительное. Омерзительное.       Среди всех членов Клана «Ли» Кун понимает Юкхэя лучшего всего, потому что они Проснулись по похожим причинам.       Благодаря им Кун и Юкхэй будут вечно гореть в Аду.       — Я не знаю, что вампиры мутили в прежние времена, но, если говорить серьёзно, мне не нравится идея персональной Еды, — высказывается Сончан и пожимает плечами, мол, ну уж извините. Джисон робко угукает, держа вытянутую руку за запястье.       — А мне не нравится, что появится ещё одна харя, которую я должна кормить, — Ынбин фыркает, экспрессивно двигая корпусом, и, не удержавшись, съезжает на Джемина. Тот раздражённо выдыхает, отталкивая её обратно. — Пусть пиздёкает к «Ким» или к кому там, поебать.       — Не ругайся, — машинально журит Кун. Ынбин показывает ему средний палец свободной ладони и трясёт второй с опущенным большим пальцем. — Подожди, ещё не все высказались.       — Ваши мужиковые дела ску-учные.       — Бини. Джено, Джемин, что вы скажете?       — Как-то это неловко, что ли, — говорит Джено, впервые открывая рот с начала разговора, и прячет голову в плечи. На его лице играет лёгкая нерешительность. — Мы с людьми редко контачим, с ними Ынбин ближе, а тут, эм, человек, которого нельзя есть? Когда мы с живыми в последний раз нормально разговаривали?       — Да, это странно, — поддакивает Джемин, скрещивает руки на груди и с хрустом выворачивает запястье. Его большой палец не совсем опущен, но и не поднят. — Так-то мне всё равно, Джэхён постоянно что-то в дом тащит, но… Короче, не знаю. Человеков для питания и так достаточно, а этот чел даже никакую пользу Клану не принесёт.       — Спасибо за изложенное мнение, — Кун кланяется соклановцам, поддерживая полы расстёгнутой куртки, и поворачивается к Минхёну. Тот остаётся последним. — Каково твоё?       Минхён выгибает бровь, выразительно указывая подбородком на большой палец, указывающий вниз, и Кун понятливо улыбается. Донхёк громко хмыкает, касаясь русых волос на затылке Минхёна.       — Слишком живой, незнакомый и чужой, да? — приторно воркует он, заставляя Минхёна дёрнуть щекой, и вдруг звонко хлопает в ладони. Все вздрагивают, уловив Чутьём отдающийся эхом звук. — Значит, решено. Джэхёну придётся попрощаться с единственным источником крови. Как складно получает-       — Подождите, — выдыхает Кун, на правах старшего вампира перебивая Верховного, и Донхёк наклоняется к нему с хитрым выражением лица. Даже если бы он стоял на полу, Куну всё равно бы казалось, что тот возвышается над ним. — Что значит «единственный источник крови»? Джэхён… больше не может питаться другой?       — Вы невнима-ательно слу-ушали меня, ребя-ятки, — говорит Донхёк, растягивая гласные и выглядя донельзя довольным. Кун мигом напрягается, потому что обычно это не означает ничего хорошего. — Я же сказал, что вампир привязывает себя к крови человека. Это не доказано, но последний вампир, создавший Связь, сошёл с ума, когда его Разорванный Горлом умер.       — С Джэхёном произойдёт то же самое? — с явной тревогой в бархатистом голосе спрашивает Юкхэй, и Джено и Джемин перед ним беспокойно переглядываются.       — Узнаем после того, как отдадим Разорванного Горлом Клану «Ким».       Как только Донхёк договаривает, все опущенные пальцы шустро поднимаются. Заметив это, он прикусывает нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку, однако она всё равно проявляется.       — Я предполагал такой исход событий, — говорит Донхёк, сверкая белоснежными клыками и алыми глазами, и Кун неосознанно выдыхает. Он даже не до конца понимает почему. Верховный — это минное поле. — Обрадуем Джэхённи?       Услышав скрип древней лестницы, Кун оборачивается к раздвижным дверям и ожидает появления Джэхёна. Тот заходит в гостиную, нерешительно останавливаясь в арке.       — Чону спит, — приглушённо сообщает Джэхён, склонив голову, и бегает взглядом по полу. Донхёк спрыгивает со спинки кресла с кошачьей грацией и подходит к нему плавным шагом. Заглянув в лицо Джэхёна, он прищёлкивает языком и разочарованно качает головой. — Мне уже начинать молиться Истинному Богу, чтобы он забрал мою душу?       — Умереть всегда успеешь, Джэхённи, — мягко отвечает Донхёк, и по телу Джэхёна проходит ощутимая дрожь. — В сентябре ты сжёг целый склад с рабочими, потому что в подвале прятались стригои. В октябре ты Пробудил девятнадцатилетнего мальчишку, вновь устроил поджог, ненароком убил двух людей и привязал себя к другому мальчишке. Боюсь представить, что будет в ноябре. Тебе настолько скучно?       — Нет… Я готов принять наказание.       — И ты его обязательно получишь, но мы обсудим это позже. Негоже позорить тебя перед остальными, — поймав подбородок Джэхёна пальцами, Донхёк вынуждает его поднять голову и взглянуть на всё ещё выставленные пальцы соклановцев. — Хочешь узнать о судьбе Ким Чону?       — Ты отдашь его Королеве? — Джэхён мрачнеет, скрипя клыками, и Донхёк скользит кончиками пальцев по его шее к заметному шраму, уходящему за ворот рубашки.       — Древний Ким Тэён добавил в правила Кланов одну хорошую вещь. Он запретил трогать Разорванного Горлом и даровал ему положение зависимого от него вампира. Догадаешься, кем Ким Чону может стать?       Джэхён смотрит на Донхёка с огромным вопросом на лице, и тот встаёт на носочки, чтобы дотянуться до его уха. Минхён у кресла, предупреждая, приглушённо рычит.       — Ты хорошо знаешь нашу семью, Джэхённи? — вкрадчиво интересуется Донхёк, касаясь Джэхёна губами. Кун отводит взгляд на затемнённое окно и замеревшего Сончана. Верховный — это минное поле, но тебе нужно бояться не взрыва. Страшнее всего, когда ты наступаешь на часть земли без снаряда. — Ты доверяешь ей? Сможешь догадаться, к чему она пришла?       — Не играй со мной, Верховный, — сдавленно просит Джэхён, не двигаясь, и Донхёк опускается на пятки. Оттанцевав к деревянному столику по середине гостиной, он забирается на него и садится по-турецки. — Что вы решили?       — Мы решили, — начинает Донхёк, специально выделяя, что это совместное решение, и Кун приказывает жестом убрать поднятые пальцы. Слова Верховного официально завершают голосование. — Что Ким Чону становится почётным гостем Клана «Ли». Можешь обрадовать его, когда он проснётся.