يقبرني

      За полчаса до ужина Ёнхун приблизился на корточках к запертой двери и тихо поскрёбся. Внутри кладовой зашевелились.       — Чону-я, ты здесь? — шепнул Ёнхун, и сквозь дряхлое дерево послышался всхлип. — Чону-я, всё хорошо, ты не один.       — Мне страшно, хён, — пропищал Чону и издал странный звук, будто захлебнулся. Ёнхун зажмурился, вжавшись лбом в ледяную стену, и закрыл глаза. — Тут очень темно и тесно.       — Не бойся, хён рядом, — уловив, что Чону начал плакать, Ёнхун сжал пальцы в кулак и сфокусировался на том, как острые ногти давят на внутреннюю сторону ладони. — Тебя скоро выпустят, и мы пойдём на ужин.       Для того, чтобы нарваться на наказание, достаточно было просто дышать и находиться в стенах «Миринэ». Чону по какой-то причине запирали чаще, и в такие моменты Ёнхун чувствовал себя виноватым. Пока его донсэн сидел в пыльной, крошечной и тёмной кладовой, он оставался в этом огромном мире один. Ёнхуну всегда хотелось поменяться местами и спрятаться под полками в самом углу. Там бы его никто не нашёл.       — Почему мы? — спросил Чону, заходясь в рыданиях, и Ёнхун испытал настоящую физическую боль. После ухода Хандон-нуны его часто тошнило и рвало, но он скрывал это от Чону. — Что мы сделали? Почему именно мы, хён? Где мы провинились? Что мы сделали, что мама и Хандон-нуна ушли?       Один только Бог знал, сколько у Ёнхуна осталось сил. Он не сумел сберечь ни маму, ни нуну, а теперь разрушал и Чону. Ёнхун не стал хорошим хёном, как нуна завещала ему.       — Что с нами не так? Почему мы такие неправильные? — продолжал спрашивать Чону, и у Ёнхуна, к сожалению, не было ответов.       — Чону-я, вдохни поглубже. Хён здесь.       — Почему все уходят? Это из-за нас?       Ёнхун держался лишь по двум причинам: он верил, что в конечном итоге они обретут свободу, и надеялся, что за стенами «Миринэ» были хорошие люди. Или нелюди.       Ёнхун не забыл того высокого и бледного парня, от которого пахло костром. Он запомнил, как тот взглянул на него алыми и почти человеческими глазами, и сказал, что «каждый сам за себя» — это ключ к выживанию.       Ёнхун не соглашался с этим.       — Это не из-за нас, Чону-я, всё хорошо. Мы не виноваты, — спустя непродолжительное молчание подал голос Ёнхун и разжал ладонь. На стёртой работой коже остались глубокие полумесяцы. Они ничем не отличались от шрамов и ожогов на запястьях, оставленных самым крупным воспитателем. — Мы в порядке, Чону-я. Нам просто не повезло.       Ключом к выживанию Ёнхуна стали то мёртвое существо, похожее на обычного парня, вера в «каждый за всех» и надежда на освобождение после совершеннолетия.       — Всё хорошо, Чону-я, всё хорошо. Мы ни в чём не виноваты. Нам просто не повезло.       Эту мантру Ёнхун будет повторять, пока не покинет удушающие стены «Миринэ» и не вдохнёт полной грудью.       А, может, и после.