يقبرني

      Этой беспощадной казни не было конца.       — Господин Кун, подождите!       — Нет.       Кун упрямо замотал головой и устремился к вековому дубу, единственному дереву на территории Семьи «Чан», где мог обрести покой.       — Господин Кун! — снова попробовал Юкхэй, бросившись следом. — Госпожа Нуна скоро возвратится, вам станет легче.       — Всё повторится, когда она уедет, — рыкнул Кун и продолжил подъём на живописный пригорок. Юкхэй, задыхаясь, спешил за ним. — Разве ты не слышишь его зов?       Кун чувствовал это. Голод. Жажду крови и мяса. Желание порождать хаос. Всякий раз, стоило дочери Истинного Бога покинуть Семью, немногочисленные стригои встречались с личными демонами. Ложный Бог Пробуждал зло, и без Нуны Чан Еын держаться за человеческое начало было ой как непросто.       Достигнув дуба, Кун навалился на грубую кору и впился в неё всеми пальцами. Юкхэй остановился за пару шагов до него, и Кун судорожно втянул носом чужой запах. Сердце Юкхэя билось размеренно, словно живое, и, боги, как оно пленяло. Кун клялся Нуне, что с момента Пробуждения не прикоснётся ни к одной невинной душе, но как же сейчас хотелось нарушить зарок. Юкхэй пах превосходно.       — Ваша воля сильна, господин Кун. Вы способны справиться и без госпожи Нуны.       Юкхэй знал обо всём, что прело в Куне. Они доверяли друг другу своё прошлое, и Юкхэй стал первым, кто потянулся к Куну, несмотря на его грехи. Ближе Юкхэя у Куна никого не было.       — Молитесь, господин. Если желаете, я оставлю это таинство.       — Нет, — прохрипел Кун, зажмурившись. Сухая кора трещала под его скрюченными пальцами. — Будь со мной. Прошу.       Клыки Кун зачесались, едва слабый порыв ветра принёс новую волну запаха. Куну хотелось вырвать сердце Юкхэя и прожевать, смакуя каждый кусок. Ему хотелось ощутить на языке горячую кровь и плоть, возможно, заглотить целиком мозг и обглодать аппетитные кости. Прошли годы, но Кун до сего момента помнил, насколько это вкусно.       Что могло быть лучше сочного мяса умиравшего человека, когда он доживал последние секунды, а Кун уже вгрызался в его грудь, и рот наполнялся сладостью? После того, как Кун обратился стригоем, убивать стало ещё легче.       — Нет, нет, — Кун заскулил и спрятался в изгибе локтя. Клыки так удлинились, что разрезали внутренние стороны щёк. — Нет, я не поддамся.       — Вы должны поговорить с Богом, госпожа Нуна вот-вот возвратится.       Как только Юкхэй прикоснулся к его плечу, Кун всхлипнул и вогнал пальцы глубоко под кору.       — Господь Всемогущий… На Тебя и волю Твою уповаю. Приключилась со мной, рабом грешным Куном, беда. Дьявольские проявления не дают душе моей успокоиться. Благослови, Господи… — забормотал Кун еле слышно, и ладонь Юкхэя утёрла собравшийся на загривке ледяной пот. — Зажги в душе моей свет, чтобы чернота, её затмевающая, не возымела действия. Аминь.       Внезапно всё прекратилось.       Когда Кун сделал глубокий вдох, его окутало приятным и привычным успокоение, и сзади послышалось шуршание.       — Я виновна пред вами. Я не должна была уезжать, — мягко сказала Чан Еын, и Кун испустил болезненный стон. Он открыл глаза, почувствовав нежные пальцы на щеках, и увидел госпожу Нуну. — Но я всё же нашла свет для вас, как и зарекалась.       Кун выпрямился, сразу возвысившись на полторы головы, и почтенно склонился. Чан Еын бережно собрала слёзы с его щёк и скул, и каждый раз, когда она касалась мертвенной кожи, на ней проступало золотистое мерцание.       — Познакомьтесь с господинами Ли.       Чан Еын отступила, и Кун только сейчас заметил двух вампиров. Первый казался ребёнком, наивным и приветливым, однако Чутьё Куна почему-то встрепенулось. Оно приказало не двигаться, и ребёнок широко улыбнулся.       — Доброй ночи, я Ли Донхёк, — представился он и махнул в сторону второго вампира. Тот выглядел угрюмым, сложив руки за спиной, и, встретившись с Куном взглядом, грозно сдвинул брови. — Это Ли Минхён, он не разговаривает.       — Цянь Кун.       — Вон Юкхэй.       Стригои поклонились, и Ли Донхёк криво ухмыльнулся. Подняв скрытый перчаткой кулак, он приблизился к Куну и прищурился. Мгновение, и Куна будто окатило холодной водой. Ярко-алые глаза Донхёка заглянули внутрь, прямо в его иссыхающую душу, и на миг задержались у сломанного сердца.       — У меня есть предложение, но сначала позвольте подарить вам кое-что.       Дождавшись, пока Юкхэй подойдёт, Ли Донхёк раскрыл ладонь. На ней лежали серебряные кольцо и большой крест. Вампиры не могли прикасаться к серебру и священным вещам, однако что-то заставило его дотронуться до кольца, и Кун вздрогнул. Кончики пальцев слегка обожгло, когда он поднял украшение к глазам и заметил не только то, что оно самодельно, но и высеченную молитву.       Спаси и сохрани.       Ли Минхён с намёком кивнул, и Кун, повинуясь его тяжёлому взгляду, надел кольцо на большой палец. Юкхэй, не медля, застёгнул на шее цепочку креста, украшенного раухтопазом.       — Да подарит вам этот камень беспрекословное смирение с божественным миром и станет символом исполинского спокойствия, — торжественно проговорил Ли Донхёк, протянув руку к груди Юкхэя, но тот отпрянул. — Что же вы? Не страшитесь, я не лиходей.       — Тогда ответьте, кто вы? — напряжённо поинтересовался Юкхэй, беря Куна за локоть, чтобы отодвинуть от привставшего на носочки Ли Донхёка. Голубой ханбок на нём зашуршал.       — Лучше я поведаю, кем могу стать.       Крупное для его пальца кольцо чуть разъедало плоть, отзываясь в Чутье недовольной пульсацией, но вместе с тем отгоняло искушение Ложного Бога, поэтому Кун решил остановиться и придержал Юкхэя. Ли Донхёк поднял к ним голову, по-дьявольски улыбаясь, и кровавые прожилки, шедшие от нижних век, побежали дальше, к скулам и щекам. Кун застыл.       Немыслимо. Как Ли Донхёк достиг Гнева Древних?       — Я могу стать вашей мессией.