Без золотой клетки

— Каори, позовите лекаря госпоже — тихо обратился к личной слуге сестры Аято. Няня молча кивнула и покинула комнату. После обнаружения смертельно-заразной болезни у отца семейства Камисато, она была Аяке, как родитель. Родная мать осталась с главой семейства, а детей, посоветовавшись с Аято и мужем, изолировала, чтобы они не заразились. Тогда на шестнадцатилетнего брата легли все обязанности отца. Он почти не выходил из кабинета. Аяка осталась наедине с собой, со своими детскими проблемами, со слугами. А что могли сказать слуги юной госпоже? Они не могли сказать ей «нет» на какие-то «хотелки» неразумного чада. Даже няня Каори не имела права отказывать Аяке. Если не Тома, появившийся примерно в то время, девушка бы выросла капризной девочкой, которой всё подавай по первому приказу в ту же секунду. Врач вошел в комнату. В его руках был саквояж наполненный, опасными в больших количествах, лекарствами в стеклянных баночках. — Она, видимо, ничего не помнит. — угрюмо сказал Аято. — Сейчас посмотрим. — лекарь приблизился к Аяке — Госпожа Камисато, вы знаете этого молодого человека, с распущенными белыми волосами, находящегося от вас дальше всего? — Да, знаю. Это мой брат, правда немного старше, чем я его помню. Мы с ним очень дружны — уверено сказала больная, что сильно удивило ее брата. — Допустим. А вы знаете молодого человека со светлыми волосами, собранными в хвост? — Нет. А должна? — вопросительно взглянула на доктора Аяка. — Госпожа Камисато, вы ничего никому никогда не должны, не были должны и не будете, очень надеюсь, должны. — очень льстиво ответили ей. — Хорошо, поняла. Извините, пожалуйста, но у меня ощущение, что я немного выше, чем была недавно. Я съела Алисину расти-булку? — Нет. Госпожа, я боюсь, что напугаю вас своими словами, но расти-булки не существует. — Мама говорит, что на дне каждой тарелки с супом есть расти-булка. Если съесть ее, то можно вырасти моментально, как грибы после грибного дождя. — на полном серьезе, сказала она. — Вы уверены, что не ошиблись? — недоумевал Тома. — Уверена, хочешь переспрошу у мамы когда в следующий раз буду писать ей письмо? — А как давно мама тебе не писала? — вновь возник с вопросом доктор. — Честно говоря, она все реже пишет. Мне иногда кажется, что она меня бросила. Но этого не может быть! Мама обещала, что просто побудет с папой до его выздоровления. — огорченно промямлила девушка. — А чем болеет папа? — Мне не говорят, но он не выходит из своих покоев после возвращения с войны. Может отца ранили или он очень устал. — Наверное. А почему ты не разговариваешь с мамой напрямую? — спросил лекарь. — Брат запретил. — однозначно отрезала госпожа. Аято удивленно взглянул на сестру. Он понял, что дело приняло худший оборот. Аяка не помнила смерти родителей. Ей всего то десять… — Так что насчет моего роста? — обратилась девушка ко всем присутствующим, нахмурившись. — Госпожа Камисато, это трудно понять в вашем состоянии, но сейчас вам двадцать и родителей больше нет. — сочувственно сказал врач. Он надеялся, что глава клана не лишит его после приема должности. Все-таки надо было как можно быстрее рассказать юной госпоже правду. — Всмысле? — Аяка была в шоке. — Как? Почему? Зачем? За что? — каждый вопрос был громче прежнего, пока не дошло до настоящего вопля. — Нет, нет, нет. Этого не может быть. Скажите же что вы пошутили? Аято, я знаю, что ты можешь провести меня к маме и папе, братик отведи меня к ним, пожалуйста! Доктор же все врёт? — с мольбами прокричала девушка. — Аяка, это правда… — насколько мог сдержано сказал Аято. — Нет, ну нет. — У нее началась истерика. — Мама писала, что папа и она хорошо себя чувствуют? Она же сама учила — врать это плохо! — Мне кажется, госпожу лучше оставить. — посоветовал лекарь. Все удалились из комнаты. За дверями Тома и Аято расспросили доктора, как помочь Аяке, на что тот ответил «Больше информации, больше деталей, больше зацепок за воспоминания для мозга».