Без золотой клетки

— Прекрасное сакэ. Саю, передай спасибо госпоже Яэ за подарок. — сказала Аяка. — У меня одно странное предложение. Может позадаем интересующие нас вопросы друг о друге. Вы — мои друзья, поэтому можно спрашивать все что угодно. — Да, давайте. Будет весело. — согласилась Еимия. — А раз у нас монополия на темы, то можно задавать и что-нибудь личное, да? — в ответ госпожа кивнула. — Такс… Мне всегда было любопытно, госпожа Аяка, у вас когда-нибудь были отношения? — фейерверщица чуть сама не раскраснелась, пока задавала вопрос. — Нет. — однозначно ответила девушка. — Такова участь дворян. Когда мы вступаем в отношения, мы не можем этого скрыть, то есть если ты встречаешься с кем-то, то фактически объявляешь о своей помолвке и не сможешь с ним тихо разойтись. Вас будут обсуждать, осуждать, искать причину расставания. Для народа разрыв публичных отношений двух известных персон равен разводу. Так что, как бы в подростковом периоде не бушевали гормоны, связь с кем-либо была невозможна. Только сиди себе, перечитывай любовные романчики и грезь о свободном счастливом будущем. — не смущаясь, объяснила Аяка. Видимо, она все-таки восприимчива к алкоголю, раз смогла так легко рассказать о проблеме своего статуса. — Грустно. Отсутствие личной жизни — это просто кошмар! — возмущалась Еимия. — Я особо не замечаю этого. У меня есть работа и моя обязанность ее выполнять. На другое времени нет. К слову, мой вопрос. Саю, чем ты занимаешься, когда не спишь и как ты зарабатываешь себе на жизнь? — Взрослые в ожидании ответа глядели на девочку, потому что всех интересовал этот вопрос. — Иногда я забегаю тренироваться к своему учителю, а так в основном я — наемный ниндзя. Часто нанимает бюро расследования, так как я хороша в бесшумной слежке, часто торговцы просят проследить за их грузом, разобраться с хичирулами, блуждающими самураями, фатуями. Заказов много, в итоге денег предостаточно. Только вот тратить некуда. — присутствующие были удивления востребованностью малышки ниндзя на трудовом рынке. Она намного более занятая, чем кажется. — А ты не такая ленивая, как я думала. — пошутила Еимия или скорее оскорбила. — Представляешь, я умею работать. Ладно, не хочу опять тешатся на пустом месте. Тебе вопрос. Когда ты выпустила свой первый фейерверк? Именно сама без помощи его сделала и выпустила перед людьми. — уточнила Саю. — В пятнадцать лет. Точнее пятого мая, 2678 года правления сегуна Райден. — не сомневаясь, ответила фейерверщица. — Мое творение взмыло ввысь с остальными папиными фейерверками и затерялось среди них, ведь оно было такое скромное, просто искрящаяся вспышка — воодушевлённо продолжила она — Наверное, только я заметила его, но все равно до сих пор испытываю гордость за свою первую работу. До этого момента я тоже помогала папе. Как научилась писать, начала записывать формулы заказных фейерверков клиентам. — Ух. Вот что называется семейное дело. Хотя поддержание клана тоже можно назвать семейным делом. — в слух подумала Аяка. — К слову о семье. Саю, ты такая маленькая, где твои родители? — Погибли… Они воевали на стороне сопротивления Ватацуми и в одной из стычек на них упало пушечное ядро. Я осталась сиротой, и госпожа Сангономия отправила меня с такими же детьми на торговом корабле на остров Наруками — в военных условиях это частая практика. Там я по письму от госпожи была определена в Сюмацубан, за что и главе Сюмацюбан, господину Аято Камисато, вашему брату и Божественной жрице, госпоже Кокоми Сангономия, обязана до конца жизни. — девочка искренне приложила ладошку к груди и в знак уважения склонила голову перед Аякой, как перед сестрой своего спасителя. — Прости. Я задела за живое, наверное, тебе неприятно вспоминать такое. — извинилась девушка. — Давно дело было, время лечит. — отмахнулась маленькая ниндзя. — Я хочу задать следующий вопрос. — возник Тома — Ая…госпожа Камисато, сколько всего у вас вееров в коллекции? Каждый раз — разный веер. — Много, очень много, около 300… Дворяне часто дарят друг другу веера, а я их не выбрасываю, храню в сундуках. И веер у меня не каждый раз разный, к примеру к сегуну Райден я хожу с одним и тем же, голубеньким с облачками и фиолетовыми ибисами, так как другие нельзя по статусу. За культурные заслуги есть три-четыре веера, их прислала трикомиссия от лица сегуна Райден, у меня даже храниться веер моего любимого героя в театре кабуки. Сейчас я с веером подаренным Аято. Смотрите, какой милый! — она достала вещицу из потаённого кармана кимоно и развернула. — Манэки-нэку посреди красных и золотых клиновых листьев, просто очаровательно! И к кимоно подходит, тоже с листиками. — рассказывая это, она мило улыбалась по-детски пухленькими розоватыми щечками. — А что вы делаете с веерами после ношения? — вдруг спросила Еимия. — Те, что нравятся, ношу еще раз, те, что не нравятся отдаю на блошиный рынок, все дворяне так делают, поэтому на меня на обижаются. — объяснила Аяка. — Понятно. О Архонты, уже так темно. — сказала фейерверщица и посмотрела в окно. — Думаю, пора по домам, да и Саю давно активировала режим сна. — А да, я здесь. — сонно ответила ниндзя, услышав свое имя. — Давай вставай! Пойдем домой, там и поспишь! Сегодня ночуешь у меня. На улице ливень — не дай Архонты простудишься. — строго, но заботливо, будто старшая сестра наказала Еимия. — Как пожелаешь — равнодушно согласилась девочка. Ей самое не нравилась перспектива спать под дождем, ведь придётся покупать навес, потом полчаса по среди ночи его устанавливать, а если ветер подует в ее сторону и понесет с собой капли, навес не спасет — Тогда, всем пока.       Тома и Аяка распрощались со знакомыми и остались одни. Тишина ужасно давила на обоих и создавала неловкую атмосферу. Аяка решила, сделать вид, что чем-то занята и начала очень долго пить сакэ из маленькой фарфоровой чашечки. Если так продолжиться дальше, то девушка выйдет отсюда пьяная в стельку. Она потянулась за глиняным кувшином, чтобы налить себе новую порцию напитка, однако тут ее остановил Тома: — Давай, я налью. Все-таки не легкий кувшинчик. — Да, только немного, а то у меня уже все подрасплывается. — чуть-чуть покраснев, призналась госпожа. — Можно спросить у тебя кое-что личное? — Конечно. — У тебя была когда-нибудь девушка? — Неожиданный вопрос для Аяки. — Была. — честно ответил молодой человек. — Два года назад. Мы разошлись из-за моей излишней занятости. — он знал, что Аяке лучше не врать. Мать врала ей в письмах о своем самочувствии, поэтому теперь девушка очень чувствительна ко лжи и проходит в ярость, когда узнает, что от нее что-то скрывают. — А я могла бы быть на ее месте? — она, сгорая от смущения, приблизилась к лицу юноши и томно посмотрела в его зеленые глаза. Ей точно пятнадцать лет?       Сейчас госпожа совсем не походила на милую девочку с пухлыми щечками, скорее на искусную соблазнительницу. Сама того не подозревая, она расслабленно приоткрыла рот, чтобы были видны передние зубы, от чего ее мягкие розовые губы хотелось поцеловать. Аяка переместила длинную косу с вплетенной золотой лентой на спину и положила одну руку на плечо Томы, а вторую на щеку. Она пристально осматривала глаза молодого человека, изучая каждую ресничку, каждый уголок радужки. Они были настолько близки, что чувствовали сбившее дыхание друг друга. Тома видел даже черный карандаш, окантовывавший веко, в месте роста ресниц госпожи. Может это неправильно — целовать человека, которому внутренне не больше пятнадцати, но попробовать стоит. Юноша уже почти коснулся пленящих губ девушки, но та резко вскочила с места. — Ты чего? Шутка, шутка же! — распевая сказала Аяка — Не смешно? — в ожидании реакции она уставилась на управляющего. Тома прикрылся локтем, дабы госпожа не увидела его пылающее лицо и оставил шутку без комментариев. — Ну ты и красный, как помидор, жалко нет фотоаппарата. Редко застанешь тебя в таком состоянии. — девушка начала делать вид, что ей жутко смешно. — По-моему тебе пора домой. — сказал Тома. — Там, после дождя, наверное, холодновато, поэтому возьми мою куртку. — он протянул ей кожаную курточку. — Хорошо, возьму — капризно ответила Аяка и забрала вещицу у управляющего. — Всего лишь, неудачно пошутила, а ты уже пытаешься меня выпроводить. — она недовольно, словно ребенок, надула недавно красные щеки. — Я не пытаюсь тебя выпроводить, я, наоборот, забочусь. Представь, как наругает тебя твой брат, господин Аято, если вернешься домой слишком поздно. — объяснил юноша. — Ой, ведь правда. Его допросы просто мучительны. — вспомнила девушка. — Пожалуй, действительно пойду. До свидания, Тома! — Пока, пока! — молодой человек помахал вслед уходящей госпоже. Ее густая серебристая коса мигом исчезла за дверью и оставила лишь запах масла глазурных лилий.