Им не спастись

      Следующие двое суток проходят на удивление спокойно. Ощущение, словно это самые обыкновенные дни в первую неделю проживания в церкви. Это отчасти удручает, отчасти радует, отчасти готовит к будущей ностальгии по относительно нормальному времени, – ну, насколько может быть нормально, когда бушует чертов вирус, превращающий людей в ходячие трупы. Ларри знает, что будет скучать, он ведь уже скучает. Тогда все было куда оптимистичнее. Вылазки учащаются до двух в день, но не приносят ни грамма хороших новостей. Дороги не внушают доверия, по словам многих, хоть Трэвис все ещё остаётся при своём мнении: «Нормально там все. Но если хотите посидеть тут подольше – давайте посидим. Зомби любезно подождут, так ведь?» Ларри своими глазами дорогу не видел, но, во-первых, мнение Трэвиса уже на полном пути к тому, чтобы забраться выше его собственного, во-вторых, оставаться в церкви даже лишнюю минуту отнюдь не хочется, особенно после очередного вида гуляющего совсем рядом зомби. Так что он тихо соглашается с теми, кто голосует за побег утром на третий день и с искренне просит у Бога прожить эти часы без потерь. Он никогда не верил в это, уважал тех, кто мыслит иначе, но с уверенностью утверждал, что для него никакого Господа не существует и существовать не будет. Прошло меньше двух месяцев, и вот он, тот же самый Ларри, ложится спать с молитвой в голове.       «У Трэвиса понабрался, это явно заразно», – мелькает последняя мысль перед полным отключением от мира. Завтра они уедут в более безопасное место. Наверное.       Впервые за длительный период, когда Ларри не просыпается в холодном поту среди ночи. Потому что ему не снится абсолютно ничего. Ни кошмары с бесконечным бегом и смертями, ни счастливые сны, от которых, после пробуждения только желание разреветься. Ничего. Чёрная тягучая пустота. Без эмоций, ощущений, звуков и картинок. И это немыслимо радует, нужны силы, их ждёт особенно тяжёлый день.       Сода тоже переживает ночь спокойно, без порывов найти рядом маму, без тихих всхлипов и плача. Только несколько раз заходится жутким сухим кашлем, кажется, едва не задыхаясь, но после нескольких глотков воды сразу же засыпает. Очень хочется верить, что лекарства помогут поскорее, и лёгкая простуда не перерастёт во что-то серьёзное. Аптечка, к сожалению, небольшая, собирали всего понемногу.       Они наконец-то спят все положенные восемь часов.       Ларри впервые не жалеет, что не вызвался дежурить. В последнюю ночь наблюдать и следить за улицей пришлось двум парам, по четыре часа каждая, чтобы все смогли хоть немного отдохнуть. Пусть совсем немного, но отдохнуть. И слава Всевышним, что Ларри не в их числе, иначе прошедшая бессонная неделя может сыграть злую шутку в самый ответственный момент. –Собираемся, ребят, – объявляет Тодд и закрывает свой рюкзак, перед этим в очередной раз проверив вещи, –и быстро грузимся в машину, кто знает, где сейчас расхаживают зомби.       Все подрываются со своих мест, словно ожидали команды действовать. Проверка вещей и их безопасности при транспортировке, вновь отчаянные попытки застегнуть замки – рюкзаки набиты до верху, только у Ларри есть свободное место, чтобы в самом крайней случае, не дай Бог, уместить туда Соду, – и лёгкая дрожь внутри.       Неизвестность отталкивает. –Чуваки, ну мы не мы, если не справимся с этим дерьмом, – усмехается Ларри и открывает багажник. –Не все сумки поместятся сюда, так что, Трэвис, дорогой, придётся тебе держать что-то в руках.       Тот закатывает глаза на столь глупое и специально выделенное «дорогой», шипит что-то едкое в ответ, но кивает. Он понимал, что получится именно так. –Ну или хочешь поехать у меня на коленках? – Ларри откровенно смеётся, распалённый тревогой и страхом внутри. Это точно нервное. –М? – он показательно стучит по своим ляжкам и наклоняется голову на бок.       Какое же глупое ребячество. Но как же его не хватало. –Вынужден отказаться и уступить Салу, – Трэвис берет в руки небольшой рюкзак, который не влез в багажник, – думаю, ему это нужно сильнее.       Сал шепчет что-то из разряда «мне это в хер не уперлось», но громко произносит лишь благодарность: –Спасибо за доброту и щедрость, Ваша милость.       Нил садится за руль, Тодд с картой и Содой – на переднее сиденье, остальным приходится ютиться на задних. Сал вновь оказывается на коленях Ларри, и тот, после уже подзабытой боли от выпирающих костей, думает, что быть настолько тощим нельзя. Следующая мысль, насколько сильно могли бы впиваться кости Трэвиса, быстро отгоняется, хоть и остаётся где-то на подсознании с решительным планом однажды проверить. Как-нибудь. Филипп любезно вызвался взять на себя Эшли, удивительно, что она согласилась. Почему-то была уверенность, что она без борьбы с предложением вновь посадить на одно сиденье Трэвиса и Филиппа, не сдастся. –Кэмпб, чего ты напряжённая такая? –Я само спокойствие, – медленно проговаривает Эш, рассматривая улицу за окном машины, пока все пытаются занять свои места и по мере возможностей устроиться поудобнее. –Мы забрали нож? –Забрали, я сам его сложил к тебе во внутренний карман, – Филипп вздыхает и берёт ладонь Эшли в свою. –Перестань, – шепчет тихо, чтобы никто не услышал. Ларри почти стыдно, что сумел разобрать и понять, к чему относится эта просьба. Почти стопроцентная вероятность, что под рукой Филиппа у Эш яркие покрасневшие следы от ногтей.       Трэвис, взглянув на их переплетённые пальцы расплывается в немой усмешке и тут же отворачивается к окну. –Удачи нам, – бормочет Тодд, когда машина трогается с места.       Ларри тут же устремляет взгляд на улицу, надеясь не наткнуться на зомби. Неизвестно, погоняться ли они за ними, в прошлый раз не побежали, но устраивать проверки отнюдь не хочется. В последний раз за пределами церкви Ларри был несколько недель, но даже такой короткий срок весьма заметен. Ощущение ещё пущей пустоты и витающего в воздухе напряжение заставляет натянуться струной и до боли прикусить губу, чтобы не дать себе улететь в тревоги. –Примерно через двести метров направо, там осторожнее, заканчивается нормальная дорога, – говорит Тодд и чуть сильнее прижимает Соду к себе.       Нил кивает и сворачивает с трассы, направляясь прямиком к лесу. Оглядывая смутно знакомые места, успевшие сильно измениться за прошедшие годы, сердце замирает и разрывается между приятной ностальгией по беззаботному детству и животному страху. Высокие, почти голые деревья по-настоящему пугают и словно кричат поскорее сваливать куда подальше. –Не нравится мне это все, – тихо комментирует Нил. –Надо было ещё ждать. –Застрянем – выберемся, – нервно хмыкает Филипп. Не воодушевляет.       Ларри старается не представлять, но яркие картинки бесконтрольно мелькают в голове. И только в некоторых вариантах событий все заканчивается благополучно. Кончики пальцев подрагивают. Весь мир умоляет развернуться.       Но кто бы его услышал и послушал. –Давайте переждем ещё пару дней, – сипло просит Эшли. –Мы сами себя в могилу заведем. –Заведем, если вернёмся. Я только сегодня ночью видел нескольких зомби, – сосредоточенно шепчет Тодд. –Все будет нормально, – не будет, нет, пожалуйста, нужно назад в церковь. –Сверни сейчас влево, тут и правда дорога такая себе.       Ларри чуть ударяется лбом о стекло, когда Нил резко поворачивает. Хоть бы все хорошо закончилось, они делают вся для такого исхода. Не может быть судьба быть настолько жестока, это слишком даже для реальной жизни, стоит молчать о сказках. –Анекдот, – объявляет Ларри, –никто не против?       Попытка сбежать от поедающего страха, Джонсон, так ведь? Только и можешь смеяться и смешить, клоун. –Валяй, порази нас.       Ларри молчит еще пару секунд, судорожно перебирая всевозможные шутки в поисках подходящей. Мозг напрочь отказывается соображать, потому выбор падает на первый пришедший на ум глупый анекдот. Еще какое-то время приходится формулировать разрозненные слова и настраивать себя на то, что голос ни к коем случае не должен подрагивать. Он же всегда шутил в стрессовых ситуациях с самым невозмутимым видом, почему же сейчас не получается? –Пошел как-то косоглазый царь, – начинает в итоге, не отрывая глаз от дороги, –куда глаза глядят, и...       Закончить он не успевает. Машина резко тормозит, каждый по инерции подается вперед, Сал едва не сваливается с колен, подпрыгивая и со всей силы приземляясь на своё место. Ларри морщится от боли и шипит тихое «блять» в унисон с Нилом. Мысли разом выбиваются из головы, где-то на подсознании проскакивает призрачное сожаление, что анекдот прерван без права продолжения, тело сковывает страхом и надеждой. Все может обойтись, нужно верить.       Боже, пожалуйста. –Мы в дерьме, – Трэвис закусывает губу, выглядывая в окно. –В грязи. Глубокая колея. И это пиздец.       Нил пытается дать задний ход.       Мелькает мысль, что стоит попросить не матерится при ребенке, так бы точно сделала Мэйпл, но вместо этого с губ слетает очередное «блять» и тяжелый вздох. И что им, черт возьми, теперь делать? –Назад не побежим, теперь это точно самоубийство, – Тодд потирает переносицу. –Нам осталось где-то семь километров, если не получится выехать, пойдем по маршруту.       В чем же они так провинились?       Надежда снова разбивается о суровую реальность, когда даже через пятнадцать долгих и почти невыносимых минут, никакими способами не получается сдвинуться с места. Ларри тонет в панике, когда надевает на плечи большой походный рюкзак с Содой внутри. Если что-то опять пойдет не так и придется сматываться от кучи тварей, его ошибка может стоить двух жизней. И он никогда и ни за что не простит себе смерть Соды и смерти тех, кого мог бы спасти.       Грязь мерзко хлюпает под сапогами, делая первые шаги, Ларри чуть не сваливается на землю. Лес вдруг начинает давить со всех сторон еще сильнее, словно сидя в машине, они были в безопасности, а сейчас быстрым шагом идут прямиком к смерти. Даже нервный оптимист куда-то бесследно пропадает. –За что Бог на нас гневается..., – кажется, Трэвис говорит эту фразу уже не в первый, а может и не во второй раз, но она остается все также до невозможности актуальной.       Оглядываясь вокруг, хочется поскорее отсюда убежать. Детские воспоминания, связанные с этим жутким местом, перемешиваются с настоящим и дают весьма отвратительную смесь. Пугающие ветви голых, моментами одиноко стоящих деревьев, накрывают каким-то животным ужасом. Каждый шелест сгнивших листьев или хруст веток под ногами заставляет непроизвольно вздрагивать и вглядываться вдаль, путая стволы дубов с силуэтами зомби.       Отвратительно. –Дядя Ларри, куда мы идем? – раздается тихий голосок Соды.       Лёгкая радость расплывается где-то в груди. Ларри нужно было ее услышать и понять, что вот она здесь, рядом, целая и невредимая. Еще чуть-чуть и они смогут спокойно выдохнуть и поговорить, возможно даже поиграть. И именно это осознание наконец возвращает натянутую улыбку. Именно с этой мыслью он уходил на вылазку с Мэйпл и Трэвисом. –В другую деревню. Закрой глаза, если тебе будет легче. Все будет хорошо, не переживай, ладно? –Я не переживаю, я же с тобой, – Сода чихает.       Значит, правду говорит?