***
Всё было не так. Всё было совсем не так. Она старательно преодолевала свою робость и уже не застывала в абсолютном молчании. Она стала одеваться элегантнее и раскованнее — это заметили даже её коллеги. Она узнала, что больше всего он любит пиццу, и к каждому его визиту придумывала новые варианты теста и начинки. Она поддерживала любой его выбор и суждение, никогда не спорила и не выражала недовольство. Он же относился ко всему… никак. Нейтрально. Спокойно. Ему было… всё равно. Ему всё равно. Она подумала об этом, когда они встретились после работы: она спросила, как прошёл его день, а ответного вопроса не дождалась. Ему всё равно. Она почувствовала это, когда он ни слова не сказал о новом блюде. Ему всё равно. Она осознала это, когда они оказались в постели, но он ни разу не поцеловал её. Только ритмичные движения на поскрипывающей кровати — и ни единого слова… Когда всё закончилось, она почувствовала отчаянное, непреодолимое желание заплакать. Возлюбленный одевался, не глядя на неё, и тогда она поняла, что должна что-то сделать прямо сейчас. Она порывисто обхватила его со спины и уткнулась головой в плечо: — Давай поговорим! Пожалуйста! Мне кажется, что-то идёт не так! Он аккуратно высвободился и повернулся к ней: — Не так? Ты чем-то расстроена? — Я не расстроена. Я просто… в отчаянии. Скажи мне, чем ты недоволен? Что мне нужно исправить в себе? Что мне сделать для того, чтобы ты… заметил меня? Он вздохнул: — Тебе не нужно ничего исправлять в себе. Ты замечательная девушка с богатым внутренним миром. Оставайся такой, какая ты есть… Это неправильный ответ — от него ей стало ещё хуже. Сильнее стало ощущение надвигающейся беды. — Но я же чувствую, что что-то не так. Ты ведёшь себя… нет, не подумай, я не критикую тебя… ты ведёшь себя… отстранённо. Ты как будто не со мной и не здесь. Ты… расскажешь мне, что происходит? Возлюбленный отвернулся: — Я просто устал. Пойду домой. — Нет! Пожалуйста, скажи мне! Пусть это даже что-то не очень приятное! Я хочу знать! Казалось, он на мгновение задумался, а потом повернулся к ней и первый раз за сегодняшний день посмотрел ей в глаза: — Давай останемся друзьями. Она не поняла. Она смотрела на его красивые карие глаза, которые сейчас были не ласковыми, а просто… чужими. Он отгородился от неё. Он говорит о дружбе, но разве друзья холодны друг к другу? Друзья рады общению и смотрят с теплотой. Она тихо спросила: — Я разве не твой друг? — Я хочу сказать, что… наши отношения исчерпали себя. Ты обязательно найдёшь парня, который искренне полюбит тебя. Я первый поздравлю тебя с этим! Но я — не тот человек, который нужен тебе… в качестве спутника жизни. Она замерла, не в силах сказать ни слова. Он… бросает её? Не хочет быть с ней? Не хочет быть её возлюбленным? Но как же… как же так? Она почувствовала, как ускорилось сердцебиение и задрожали руки: — Нет! Нет, ты тот! Ты тот человек, с которым я хочу прожить всю свою жизнь! Мне не нужен никто другой! Я не хочу так! Скажи, что я делаю не так, и я обязательно исправлюсь! — Дело не в этом… Я просто… не могу относиться к тебе так, как ты хочешь. Мне нравится общаться с тобой, нравятся наши прогулки в парках, но рано или поздно любой жизненный этап заканчивается. Этот этап… тоже подошёл к концу… Она смотрела на него, кусая губы, не в силах осознать то, что только что услышала. — Ты бросаешь меня… Уходишь… Но ведь это неправильно… Он оделся и вышел из спальни в прихожую. Она пошла за ним, чувствуя, как подгибаются ноги и как отчаянно колотится в груди сердце. «Если он сейчас уйдёт, я никогда больше не увижу его!» Эта мысль сверкнула как молния, и вот она уже вцепилась в рукав его рубашки: — Нет! Нет-нет-нет! Не уходи, пожалуйста! Не оставляй меня! Ты не можешь быть таким жестоким! — Ну хватит. Не нужно кричать. Я никогда не обижал и не принуждал тебя. И ничего не обещал. Мы хорошо провели время, но сейчас пришла пора отпустить друг друга. Её всхлипы перешли в настоящие рыдания, но она всё ещё крепко держалась за рукав его рубашки. Так утопающий хватается за соломинку. Он взял её за руку и с силой отцепил от себя, а потом открыл входную дверь. — Лучше бы я никогда не встречала тебя! Лучше бы твоё подлое сердце разорвалось на части! — в отчаянии крикнула она вслед возлюбленному. Он на мгновение задержался на пороге… а потом ушёл. Хлопнула дверь. Она осела на пол, закрыв лицо руками. Её мир только что рухнул…***
После разговора с сестрой он почувствовал некоторый внутренний подъём. Он не бредёт во тьме, не пытается найти правильный путь на ощупь. Перед ним — ровная прямая дорога. Он знает, что и как нужно делать. Но почему-то… совсем немного… он ощущает… сомнения? В его голове — будто два человека. Один радостно предвкушает грядущую встречу с дорогим другом, с восторгом думает о том, какой прекрасной будет их совместная жизнь, как много дел они с удовольствием будут делать вместе, сколько чудесных мест посетят. А второй… слабым, неуверенным, но проникающим в душу голосом говорит о том, что это… лишь его представления о том, как всё может быть. Кто может дать гарантию, что дорогой друг вернётся именно тем человеком, которого он знал? А вдруг (нет, нет, не может быть, нет!) в его жизнь войдёт нечто совсем иное? Кто будет жить с ним под одной крышей, есть за одним столом, спать в одной постели? И если так выйдет, что возрождённый окажется совсем не тем, кто ему нужен (заткнись, пожалуйста, просто заткнись!), получится ли… избавиться от него? Он обхватил руками голову, пытаясь упорядочить мысли, пытаясь как-то разобраться во всём. Он любил дорого друга. Он и сейчас любит его. Но волею судьбы тот умер. Может быть… правильнее было бы… погоревать и отпустить его? Осознать, что смерть необратима, что никто и ничего не сможет с этим сделать, что нужно… просто жить дальше? Эта мысль была правильной. Она была абсолютно логичной. Он смутно помнил о том, что сестра говорила ему о разных стадиях принятия неизбежного. О том, что рано или поздно любое горе становится менее острым, боль утраты слабеет, а человек постепенно находит новые цели и смыслы. Так может быть ему… следует отступиться? Он вскочил со стула и забегал по комнате кругами. Что же делать? Что ему делать? На верхней полке в холодильнике всё ещё лежат два могильных плода. Если он прямо сейчас избавится от них, то всё станет как раньше? Он будет тосковать по дорогому другу, но тот останется всего лишь воспоминанием? Или будет являться к нему во снах и корить за утраченную возможность? Или (прекрати, такого не может быть, не думай об этом!) он вернётся в каком-то… неполном виде? От последней мысли он чуть не закричал. Что же делать?! Что делать?! Его так трясло, что он уже не мог бегать — он просто рухнул на стул и сидел на нём, покачиваясь, обхватив себя руками и уставившись в одну точку. Когда всё это начиналось, он… переоценил свои силы. Свою психическую устойчивость. Он верил в возможность возрождения, но оказался не готов к нему в реальности. Что делать? Что же делать? Он встал и на негнущихся ногах пошёл к холодильнику. Путь в несколько десятков шагов был очень долгим. Он открыл дверцу, протянул руку, взял кулёк с двумя синими плодами… и замер. — Что ты делаешь? Он вздрогнул и резко развернулся. Сестра стояла в двух шагах и смотрела на плоды в его руках. — Зачем ты взял их? Ещё не время, съешь перед сном. С кульком в руке он развернулся к ней и тихо сказал: — Я передумал. — Ты… что?.. Глаза на побледневшем лице сестры неверяще смотрели на него. — Почему?.. — Я не смогу. Я уже устал думать об этом. У меня голова раскалывается. Мне кажется… это большая ошибка. — Я помогу тебе. Положи плоды на место и пойдём на кухню. Расскажи мне всё, что тебя тревожит. Сестра усадила его за стол, включила электрочайник и достала пачку печенья. Быстро заварила чай, подвинула к нему чашку и села напротив. — Что тебя беспокоит? — Я боюсь, что сделал неправильный выбор. Встретиться с ним — слишком страшно. Пусть лучше он останется в моих воспоминаниях… — Как давно ты это решил? — Только что… — Насколько ты уверен в своём решении? — Не уверен… — А что будет, если сегодня ты выбросишь плоды, а завтра передумаешь? Тебя охватил страх, и это нормально. Но когда тебя охватят сожаления из-за упущенной возможности, будет намного хуже. Чего ты боишься? — Я боюсь, что это будет не он! Что ко мне придёт какое-то чудовище! Что он превратит мою жизнь в ад! — Ну что ты. Чудовищами становятся только плохие люди, а твой друг любил тебя и заботился о тебе. Он не станет пугать и причинять боль. — Откуда же тебе знать?.. Сестра пожала плечами: — Я и не знаю, но исхожу из профессионального опыта. Да и потом… если вдруг ты почувствуешь, что не хочешь быть с ним… то тебя никто и не заставляет. — А?.. Но ведь… он же придёт ко мне. — Ну и что? К тебе придёт не призрак, а человек из плоти и крови. Если ты не захочешь быть с ним, то так и скажешь ему. Когда ты расстался с ним, разве сделал он что-то плохое? Разве преследовал тебя? Нет. Тогда чего ты боишься? — Ну, если послушать тебя, то звучит нестрашно… Но в глубине души мне как-то неуютно… — Так бывает. Ты нервничаешь, и это абсолютно нормально. Но я хочу, чтобы ты помнил о другом: я всегда с тобой. Я не оставлю тебя с ним один на один. Всё будет хорошо. Он почувствовал, как на душе стало легче. — Боже мой… Сейчас я чувствую себя таким идиотом… — Ну что ты… — сестра улыбнулась и протянула ему печенье. — Взбодрись! Он взял печенье, и какая-то мысль проскочила по краю сознания. Он о чём-то хотел попросить сестру… Мысль оформилась. — Слушай, немного не тему, но всё же… Во сне я увидел, как ты угощала меня большими красными конфетами. Ну, тогда, когда я напился… Я не помню названия, но конфеты мне очень понравились. Ты… можешь купить такие ещё раз?***
В тишине частного дома раздался телефонный звонок. Ей не нужно было представляться, а её собеседнице — спрашивать, кто звонит. — Ведьма, я произнесла своё Слово. Такие странные ощущения… В тот момент внутри как будто что-то оборвалось. Я желаю, чтобы Слово подействовало, и в то же время боюсь этого. — Чего же ты хочешь от меня? — Я боюсь, что совершила ошибку. Скажи, что это не так. — Что сделано, то сделано. Сейчас тебе нужно успокоиться и настроиться на то, что скоро вы будете вместе. — Как мне жить со всем этим? — Как и собиралась — вместе со своим любимым. Он ждёт, когда ты поможешь ему переродиться. Ты же не хочешь, чтобы он ждал напрасно? — Неужели я убила его? Мне остаётся лишь последовать за ним… — Глупости. Ты помнишь о нашем плане? Ты помнишь, что должна сделать? — Я не смогу. — Ты сможешь. — Ведьма, я теперь проклята? — Ты не проклята. Но однажды тебе придётся заплатить за свой поступок. Молчание. Несколько долгих секунд стояла тишина, но не неловкая, когда собеседники не знают, что сказать друг другу, а понимающая… значимая. — Не думай о том, что случилось. Моральные терзания никогда не помогают. Ты умная, сильная, целеустремлённая. Какая разница, что ты сделала, если у тебя есть цель? — Это… звучит ужасно. Если так рассуждать, то можно совершить любое преступление, оправдываясь тем, что мне что-то нужно. — Не любое, а только то, на которое у тебя хватит сил. Ну и… внутренней морали, да. Ты — единственное мерило всего в этой жизни, другого нет. — Не могу согласиться. — Рано или поздно ты поймёшь, что это так. Она закрыла глаза, прислушиваясь к себе, пытаясь осознать и принять услышанное, и в это время ведьма сказала: — Я хочу передать тебе свои знания. Начнёшь не работать, а зарабатывать. Поделюсь с тобой… клиентской базой. Неожиданно для себя она фыркнула. Это был какой-то истерический смешок, но она взяла себя в руки и сказала почти спокойно: — А вам-то это зачем? Делиться клиентской базой с потенциальным конкурентом? — Всех денег всё равно не заработаешь. Но дело даже не в этом. Любое знание, в том числе и ведьмовское, должно распространяться. Его нельзя передавать кому попало, но в то же время нельзя присвоить себе. Когда я передаю знания подходящему человеку, я и сама становлюсь сильнее. Так что это не благотворительность — это моё капиталовложение. Тихо попрощавшись, она завершила звонок. Откинулась в кресле, закусив губу. Застыла, глядя в окно. Жизнь и смерть идут рука об руку. Скоро она узнает, подействовало ли её Слово…