Бракованный дуэт

      Что ж, должно быть впервые они засыпают рядом, не как родственники. У Силко больше нет секретов от неё. Но зато теперь между ними есть некая напряженка. Джинкс лежит спиной к нему с другого краю, меж ними целых сантиметров сорок матраса и простыни, а еще провисает одеяло.       Он думает о том, что хера с два он уснет сегодня и лучше бы было пойти в офис и поработать. Но страх того, что она исчезнет, когда он вернется липкой, влажной змей облипает шею и верхнюю часть спины. Всё стало еще более запутанно.       — Ты спишь? — голос Силко хриплый, взгляд блуждает по потолку. В голове крутится одна единственная мысль о том, что же теперь будет дальше.       — Нет, — ответ короткий и тихий, рука Джинкс скользит под подушкой, и она нехотя поворачивается в его сторону. Ладонь шуршит под одеялом, и холодные пальцы касаются его влажных и теплых, — Никогда тебя не видела таким…       — А как же тот день, когда, ты сделала татуировку? — да уж, Силко знатно понервничал в тот день, учитывая, что сначала он узнал это от Севики, которая настучала на его «дочурку». Но когда увидел какую, то растерялся еще больше…       Это был обычный из многих деньков, на удивление погожий, настолько, что свет пролез даже в Заун. Силко выслушивал отчет от подопечного как в дверь ворвалась Севика с гневным выражением лица, едва не снося с ног тощего парня, который запнулся на полуслове.       — Она сейчас у Фредди отгадай, что она там забыла? — слова телохранительницы звучат грубо, с издевкой, как плевок в лицо. Потому что, Силко не может быть нянькой, потому что он – не должен всё спускать с рук этой синеволосой девице. В конце концов, он привык к тому, что Севика в отношении Джинкс зачастую предвзята. Ну да, когда малолетняя сопля отхреначила тебе руку (пусть и случайно), ты будешь вести свою маленькую месть. Но стукач из нее был настолько мелочный и ушлый, что даже такой как Силко боялся не накроет ли её карма…       Что ж, дети бунтуют — это нормально, маленькое тату — это ничего страшного. Вот только Джинкс, мать твою, делала всё с размахом. Нихрена это не маленькое тату. Телохранитель же, чувствуя, что босс слишком спокоен, решила дополнить парой деталей, чисто для информативности:       — Они у Баббеты.       Блять.       Сука.       Силко вспоминает в голове все матерные ругательства. Едва не сшибая с ног выше упомянутого подчиненного и бежит со всех ног к двери. Потому что, это его Джинкс, какого хрена они вообще поперлись в бордель, чтобы сделать «маленькое безобидное тату»?! И наконец. Как только он переступает порог этого заведения, к нему семенит маленькая смешная йордла с размалёванным лицом.       — Где она? — шипит Силко, он в гневе, в ярости, совсем не обращая внимание на то, что идеально уложенные волосы выбились из прически. Сейчас, он явно не тот криминальный лорд, о котором шепчется весь Пилтовер, он ревнивый мальчишка, который прискакал как только услышал о том, где его девчонка.       — Милый, может подождешь немного ребятки еще не закончили, — Баббета, разумеется, говорит о татуировке, но Силко был бы не Силко, его взгляд скользит по зевакам, собравшимся в холле. Просто так он оттуда не уйдет.       — Позволь я хотя бы провожу тебя, — йордл семенит по лестнице вверх, она определенно понимает, что Силко не тот ревностный мужик, который на следующий день забудет о том, что его не пропустили поглазеть на зрелище. Да и портить с ним отношения вообще опасно для бизнеса.       И вот, шагая через коридоры, полные смрада похоти и перегара, а также химического аромата шимера. Он видит как Джинкс лежит на кушетке лицом в низ. Без топа. В нем вспыхивает гнев, праведный гнев. И Силко уже готов втащить горе-мастеру, но тут, из-за его плеча он видит, то, какой он рисунок обводит на её соблазнительно белой коже с синими венками. Его гнев мгновенно утихает, смешиваясь со стыдом.       — Это должен был быть сюрприз, — она даже не поднимает голову, отлично понимая, кто вломился бы комнату в борделе. Потому что, звук его шагов она знает наизусть.       А дальше…       Дальше он снимает жилет, рубашку, красная ткань виснет на спинке стула, и Силко разворачивается голой спиной, к мастеру, открывая узор из черных, хоть и немного потускневших от времени облаков. Старые чернила выцвели, отдают зеленью и в купе с серой кожей отдают синевой. Должно быть она даже не представляет, что это – черный. Черный цвет, а не синий.       Фредди даже отодвигает очки ко лбу, потому что Силко и тату, это нечто вообще не совместимое. И вообще кому скажешь – не поверят.       — Ты уже напортачил, не трогай там, не забивай сам рисунок, оставь так. Ей проще будет свести…       И они сидят не один час в полной тишине. Силко думающий о своем, какого хрена она захотела такую же, да и зачем? И Джинкс рефлексирующая на тему, что опять она напортачила в таком простом деле.       Он ощущает как, его руки дрожат как холодеют от одной мысли об этом. Это не нарушение границ, но что-то очень личное, такая вещь как парные татуировки родственники точно не делают… Или делают? А они вообще родственники? Куча мыслей, которые жужжат и жужжат.       Силко рад и расстроен, и смущен, и зол — всё одновременно. Часть его хочет вывести её из этого места и отчитать. Другая часть. Та – другая, о которой он не хочет даже думать, ликует, у них будет что-то более общее, чем просто жизнь. Отпечаток. Доказательство. Метка. И учитывая тот факт, что Джинкс носит весьма открытую одежду. Это то самое, что будут видеть все, а смысл знать только он. Как двойное дно в ящике или коробке.       — Я бы отдала многое, чтобы увидеть твое лицо, ты, наверное, такой: ой что она себе позволяет… А потом такой: бац – да она же такая же, — этот голос, которым она пытается его парадировать, совершенно точно не похож на голос. Особенно он не похож, на того — второго, в его голове, который относится к ней, не как к дочери. От того, что Джинкс никогда не должна узнать, о том, что он чувствовал. Неправильно смотреть на девчонку, которую ты растил, как на женщину. Только…       Только если она сама того не захочет.